— Собирайтесь! Быстрее! Нужна операция! Какие там сборы. Я был готов. На мать накинул халат. Она ничего не видела, не слышала, будто в полусне пребывала — ни жива ни мертва. Уже по дороге врач разъяснил мне, что без стимулятора она можетумереть влюбую минуту, что надо немедленно вживлять аппарат.
— Как же так, — пробовал возразить я, — ведь она в своей поликлинике обследовалась, во второй, военной, хорошая поликлиника и специалисты там хорошие, да и участковый сказала: ничего, сама придет кардиограмму делать, все наладится…
— Вы этих хороших гоните на… — мягко и доброжелательно ответил мне доктор, не дослушав до конца, — и на порог не пускайте. И успокойтесь, теперь все нормально будет, там, в 4-ой Градской все сделают лучшим образом, не она первая.
— Может, в Бурденко? — посоветовал я. — Она там лежала, щитовидку резали.
— Нет, — отрезал он. — Нельзя рисковать, в 4-ой все отлажено, четко. Только туда!
Его диагноз подтвердили сразу. Есть все же хорошие люди и среди врачей, зря я костерил всех, зря. Из приемной — в отделение, на четвертый этаж, подготовка к операции. Я не мог уйти, не мог бросить… правда, на формальности ушло еще около часа, но все разрешилось, я не имел права медлить. Моложавый хирург заверил:
— Мы в день две-три таких операции делаем, не волнуйтесь, через пятьдесят минут все будет в норме. Вы можете подождать.
Конечно, я остался ждать. Я бродил под окнами, топтал желтую палую листву и сам сосал валидол. Сколько сразу свалилось на мою голову за эти короткие дни. Нервы не выдерживали. Но я не давал им воли. А как светило солнце, как золотило все вокруг! Мне надоело бродить, и я уселся на лавочке у входа совсем в другое отделение. Туда почему-то все время вели и тащили каких-то изуродованных людей в кровоточащих бинтах и повязках, я ничего не понимал. Потом вышла женщина с подростком — у него были обвязаны голова и нога.
— Садись! — рявкнула она на сына. И ткнула в плечо — тот прямо рухнул на лавочку рядом со мной. — Отдышись!
Парень и впрямь был загнанный, бледный, тяжело дышал.
Я ничего не спросил. Но женщина сама пояснила:
— Три осколка вытащили из башки. И ногу вправили! — Она дала парню по шее, не сильно, но хлестко. — В от дурак, полез в эту мясорубку, поглядеть захотелось! Я те вот дам еще дома!
— Сегодня, что ли? — переспросил я бестолково.
— По ушам дам сегодня! — улыбнулась она. — Азацепи-ло его еще вчера, боялся идти. Видали, сколько понатащили сюда?
Я кивнул головой, я только сейчас понял, что все покалеченные и забинтованные — ОТТУДА! Черный Дом преследовал меня и здесь.
— Мне пора, — извинился я. И встал.
Операция затягивалась. Она закончилась на час позже. И переволновался я изрядно.
Но вот наконец прикатили кровать. Мать лежала и улыбалась. Она уже не была бледной, она ожила. Это было чудом. Я чуть не закричал от радости. Подошел к доктору:
— Ну как?
— Все в порядке! Все нормально. Да вы не волнуйтесь, поезжайте домой.
Нет уж, я должен был убедиться, что ей и на самом деле лучше, что опасность миновала. Больше двадцати минут мне не дали просидеть у кровати. Но я видел — она именно ожила, она вернулась с того света.
— Ну вот, а ты не хотела, а ты боялась, все упрашивала, чтоб без операций! — шептал я. А она говорила:
— Я почти ничего не помню: как привезли, как ехали, что было в приемном покое… только в операционной просветление пришло. Но почему так долго? Почему, ведь все говорят, что такие операции очень быстро делают, и доктор говорил?
Я еще не знал, что через три дня у нее случится инфаркт — со стимулятором, что она еле выживет, натерпится такого, что и не описать, не знал. Но я видел, что сейчас она не умерла, не погибла — и одно это уже было главным, самым важным.
— Иди! Тут нельзя долго!
Я поцеловал ее. Сказал, чтобы спала, отдыхала. И ушел. Теперь я знал, почему светило так ярко солнце, золотило листву и весь мир. Нет, Бог не отказался он нас. Он был с нами, как и всегда. И было много смертей за эти дни, тысячи. Но одна жизнь сохранилась, жизнь моей мамы. Нет, Он не наказал нас, а лишь послал за черствость, бездушие, за все мое нехорошее — испытание. И дал его вынести. И мне. И ей. С нами Бог — так всегда я верил. Так было высечено на гербе России — том, подлинном гербе. И Он никогда не оставлял нас. А значит, все наладится, надо только перетерпеть, надо быть мужественным и твердым. Надо делать свое дело.
И надо теперь, когда черная пустота отступила, ехать туда — к месту жесточайшей трагедии XX века, к огромной братской могиле, к Черному Дому. Только туда!
И опять незримая сила тянула меня идти через Новый Арбат, будто заколдованная дорога, будто иной нет! И я шел пешком, хотя троллейбусы ходили, легковушки шныряли… и опять шли и туда и сюда толпы — огромные, равнодушные, жующие толпы с пустыми нерусскими глазами — никакой тебе демократической истерии, никакой вакханалии. Абсолютное равнодушие. Никто даже вверх голов не задирал, не смотрел на обгоревшие, изрешеченные этажи небоскребов. Никому ничего не было нужно. Вот так и погибают великие империи, так уходят в ничто великие цивилизации — когда огромному большинству проживающих в них, составляю^ щих их становится ничего не нужно кроме жратвы, питья, баб и развлечений. И превращаются великие нации в жующие толпы, которым все одно, кто правит ими — хоть немец, хоть штатник, хоть иудей. Достоевский предвидел это, он все описал еще сто с лишним лет назад, создав образ Смердяко-ва. И вот она — массовая, тотальная смердяковщина! Зомбированные жующие трупы! Да, мне казалось в те часы, что Москва превратилась в город ходячих мертвецов, что все живое истреблено, выжжено, расстреляно.
Но я ошибался. Я ожидал увидеть у стен Черного Дома примерно тех же дебилов, что видел вчера. Нет! «Молодым демократам», видно, надоело все это «шоу», и их там не было — никого не убивают, не льются реки крови — скушно им, вот и ушли! А стояли совсем другие люди. Стояли оттесненные от Черного Дома загородками, кольцом усталых и грязных пулеметчиков, навоевавшихся вдоволь за вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь. Стояли группками, кучками, говорили, обсуждали что-то.
А Дом и впрямь был Черный, страшный, обгоревший. Он казался нереальным посреди живущего обычной жизнью города. Широченная оплавленная почерневшая свеча. А рядом обгоревшая, зияющая пустыми провалами окон «мэрия», обломки, битое стекло. И оцепления. Еще вчера, хоть и под огнем, но можно было прорваться, пробежать к Дому Советов. А сегодня стояли несколько колец оцепления, бронетранспортеры, танки. Все было кончено. И людей не пускали ТУДА! Слишком много трупов, слишком много крови — многометровые штабеля, месиво кровавое… Ни одного корреспондента, ни одного «постороннего». Никто не знает теперь, сколько дней или недель «похоронные команды» вывозили тайком останки тысяч расстрелянных, сожженных заживо. Ведь убивали не только во время штурма, но и потом — массовые расстрелы на стадионе, в подвалах, в переулках и тупиках, налестничных клетках. Озверевшие каратели мстили за свою трусость, отводили душу. Но не о них речь, с ними время разберется.
А сейчас стояли кучки — человек по тридцать, по пятьдесят. Я ходил от одной кдругой, прислушивался. И удивлялся — нет, не выбили еще всех Русских, не передушили, не пережгли. Везде со страшной силой, не боясь ни охранников, ни шпиков, ругали колониальный режим, поливали отборным матом убийц-карателей, «гвардейцев», омонов-цев, спецназовцев, американских инструкторов, руководивших подавлением восстания, бейтаровцев, министров, президента — всех причастных к кровавому злодеянию. Несли так, что волосы дыбом вставали — без оглядки, без сомнении, без страха. Нет, режиму не удалось запугать Народ. И навряд ли удастся. Правда, режиму было не до уличных ругателей — режим праздновал, отмечал пышными застольями свою «победу». Ликовали все, сидящие на народной шее, ликовало антирусское телевидение, исходило злобно-победным шипом и восторженными визгами, ликовало радио, ликовала пресса демократическая, нерусская, составляющая ядро пятой колонны… ликовала вся антирусская, колониальная накипь. И притаился в глухом молчании Русский Народ, замер по городкам, селам, районам, выжидая — чего же будет. Но не молчали собравшиеся здесь, у Черного Дома.
— Эй, глядите, — выкрикнул вдруг один, — хасиды!
— Празднуют! — недовольно прохрипел другой. Я обернулся — вдоль оцепления ехали три зеленых армейских грузовика с открытыми кузовами. В первом и впрямь сидели бородатые личности в черных костюмах и черных шляпах, махали какими-то ветками, хохотали торжествующе, глядели свысока, презрительно — их власть в России.
— Да не хасиды это, а бейтаровцы! — выкрикнул третий. — Вон они, победители!
В двух других грузовиках сидели молодчики в камуфляже. Но тоже с какими-то ритуальными ветками. Молодчики были пьяны и веселы — они плевали с грузовика вниз, ржали, приплясывали, хлопали в ладоши, пытались исполнять какие-то ритуальные танцы, но валились и снова ржали, махали ветвями. Будто по палестинскому гетто ехали израильские каратели-победители.
— Ну и наглая сволочь, — прошипел кто-то за моей спиной.
— Опять все повторяется, — добавил другой, — как в семнадцатом!
— Какой там семнадцатый! — оборвал его еще один, — в девяносто первом, в августе они уже праздновали в Кремле свою победу, веселились! Вот и теперь…
Да, победа была на их стороне. Чтобы не говорили эти русские люди, как бы ни восставала их душа против поработителей, но проклятое иго нависло над Россией. И надо было набираться терпения. Надо было покрепче сжать зубы. И ждать. Ведь Бог был с нами. Пусть они веселятся и торжествуют — первый день их торжества это еще и первый день начала их поражения. Бог всегда будет с нами. И недаром светило ярое осеннее солнце, золотя все вокруг, не давая впасть в уныние, наитягчайший для православного грех, не давая отчаяться. С нами Бог! И рано или поздно справедливость восторжесвует. Россия разорвет оковы и встанет с колен. А у этих веселящихся «победителей» впереди лишь ддцо—преисподняя. Ибо хозяин их дьявол, а сами они слуги дьявола.
Итоги Кровавого Октября
Итак, Народно-освободительное Октябрьское восстание в Москве было подавлено — причем, самым жесточайшим образом, погибли тысячи людей, парламент разогнан, сове-тыразогнаны, «белодомовская» верхушка посажена в Лефортово, часть защитников расстреляна на месте, часть разбежалась, часть так и пропала безвести в застенках и лагерях, никто не ведает о судьбе несчастных.
Полное поражение? Провал! Трагедия?!
Но так ли это на самом деле. Вспомните, что было до Кровавого октября, все годы тирании демократии: национальные интересы — ничто! интересы «мирового сообщества» — все! патриотизм — «последнее прибежище негодяев»! Держава шла на распыл, подстегиваемая спецслужбами и ретивой «пятой колонной», безумная конверсия выдавала планы режима оставить страну без обороны, разгромить ее подпонукания из Белого Дома полностью. Все разрушалось, изничтожалось, опошлялось, все национальное, русское подвергалось осмеянию, презрению, вытравлению из сознания людей — то есть проводилась чистой воды оккупационно-колониальная политика захватчиков-врагов, поработивших чужую (мало того, ненавистную им!) страну.
Что мы видим сейчас. Функционеры режима состязаются друг с другом в патриотизме и блюдении национальных интересов, восстанавливают храмы и исторические достопримечательности, по-тихому сворачивают преступную конверсию, поговаривают о национальной безопасности и интересах Державы. Еще не всегда наделе, но уже очень часто на словах они выражают интересы тех, кого беспощадно убивали как «фашистов» и «шовинистов», они даже разговаривать стали языком «фашистов», использовать их лозунги! Дошло до того, что Ельцин посещает выставку Глазунова и позирует под картиной, на которой воспевается подвиггеро-вв баркашевцев. Конечно, мало кто из здравомыслящих русских людей верит, что демократы все осознали и стали вдруг патриотами, нет, это их звериное чутье подсказало им — или вы будете любить хотя бы для виду Россию или вам в ней не править и не жить!
Маятник Истории, слишком долго зависавший в чудовищной левацкой позиции разрушителей-перестройщиков, медленно и необратимо пошел вправо. Он раздробит головы тех, кто пытается не только притормозить его движение, но просто встать на пути. И это уже победа! Еще не полная, до полной Победы далеко! Но так устроен непостижимый нам Мир. Физическая, видимая победа тирании иноземщины — это победа сатанинская, победа мнимая, ибо свершена дьявольским образом в страхе, безверии, подлости. А подлинная победа — это Победа Духа тех, что погибли, что шли под Знаменами Небесного Воинства. И Само Провидение Божие доказало всеми послеоктябрьскими событиями, что победителями стали сильные духом — Русские! Против них было все на этом свете: все спецслужбы, армии, полиции и милиции, власти, все «мировое сообщество», казалось бы, их должны были просто стереть с лица земли и из памяти. Но победили они, ибо с ними был Бог. И потому воплощаются их заветы — не до конца, не в полном объеме, но уже началось.
Победили павшие за Россию!
Вечная слава Русским Героям!
Послесловие
13 ноября с. г. я вновь побывал у стен Дома Советов — на этот раз на панихиде по убиенным героям Октября. По православному русскому обычаю отмечались сороковины — сорок дней со дня кровавой бойни, со дня смерти несчастных. На панихиде присутствовало до пятидесяти тысяч россиян. Было очень много цветов, венков, тысяч горящих свечей. Но еще больше было слез, скорби. Тысячи людей стояли у испещренных пулями стен стадиона — там расстреливали защитников Белого Дома. Иконы, свечи, слезы, тихие голоса. Никаких провокаций и выпадов, так желаемых и ожидаемых кем-то. Тысячи людей вели себя сдержанно и чинно, не давая повода вооруженному оцеплению наброситься, растерзать, расстрелять, повторить трагедию.
Только слезы, только свечи и цветы. И еще надписи на бетонном заборе, огораживающем стадион смерти: «Армия, кровавая сука, погляди на дело рук своих», «Вечная память павшим героям», «Смерть за смерть, кровь за кровь», «Павшим за Родину слава!!!», «Кровавую банду… под суд!», «Их кровь зовет и просит мщенья», на памятнике — «Мы отомстим!». Речей о мщении никто не вел, поминали убиенных. Ни слова про убийц!
Сразу наплывают страшные мысли— ведь и на самом деле цепочка смертей может быть длинной и долгой. Возьмем один пример — те самые офицеры-добровольцы, что расстреливали из танков парламент, если разобраться по существу, получили из рук командования и властей не только по три тысячи долларов, московскую прописку и подпол-ковничьи должности. Они получили кое-что более серьезное — они получили страх на всю жизнь, и они, и их семьи. В одной из газет я видел собственными глазами списки этих добровольцев — с полным указанием имен, фамилий, званий и т. д. Есть поименные списки. Есть те, кто убивал. И есть те, кто выскользнул из ада, кто собственными глазами видел, как рядом умирают в жутких мучениях друзья-товарищи, братки… Вот и представьте теперь этого добровольца, которому всю жизнь суждено ожидать возмездия, пули, ножа… да чего угодно. Ведь не приставят же власти к каждому добровольцу полк охраны с танками! Не хочу дальше развивать своей мысли, вы и без меня знаете народную мудрость: «Кто сеет ветер, пожнет бурю!» Никогда нельзя давать злу, насилию хода — они породят еще большее зло и насилие. И все же десятки россиян пришли на панихиду. Пришли, не убоявшись ни репрессий, ни преследований, ни возможного повтора кровавого октября. Вечером того же дня по ТВ нагнетали страсти, дескать, опять русские фашисты-шовинисты устроили сборище, куда власти глядят, пора хватать и сажать. Одним словом, демократы они всегда демократы, у них демократия — только для своих, для круга избранных. Но речь не о них. Кровавый октябрь принес и иные плоды — власти вдруг, ни с того, казалось бы, ни с сего, взяли на вооружение многие заветы и лозунги тех, кого расстреляли, и стали не на шутку поговаривать о патриотизме, о России, о возвращении былой славы и могущества, даже вернули нам наш единственный законный герб — Двуглавого орла с ко-Ронами, скипетром и державой. В Конституции нет зало женной бомбы «самоопределения». Поговаривают о свора-чивании предательской, разрушающей страну конверсии, о прекращении закупок зерна, о восстановлении кремлевских святынь, о сбросе с башен дьявольских иудеосатанинских пятиконечных звезд и установлении там орлов, о выносе из «мавзолея» чучелотрупа величайшего преступника… Власти начинают делать то, о чем мечтали русские мальчуганы-«баркашевцы». Так за что же их всех расстреляли на лестнице и на стадионе, расстреляли уже взятых в плен, то есть не представляющих опасности?! Расстрелять, чтобы отобрать приоритет? Расстрелять, чтобы не было соперника «патриотичнее»?! Тысячи загадок породил Кровавый Октябрь 1993 года. Но есть и одна отгадка. Много лет назад, в страшном октябре семнадцатого, когда по разработанной схеме западных спецслужб в России произошел подлейший и гнуснейший октябрьский переворот, какая-то часть русских (очень маленькая, незначительная) совершила святотатство, чудо-вищнейший грех — поддержала палачей-интернационалистов, большевистскую антирусскую сволочь. Патриарх Тихон предал анафеме всю эту гадину большевизма. Но еще до его проклятий самим Господом за чудовищнейшее кощунство Россия была покрыта черным саваном. Предавшие Святую Русь повлекли гнев Божий на тех, кто не смог их остановить, удержать. Черное пятно легло на весь неповинный люд русский. И насколько бы пародоксально это не выглядело, именно кровь русских героев — защитников Дома Советов (не Руцкого, Хасбулатова, Ачалова и прочих демократов образца «август-91», а простых русских парней, веривших только в Россию и ее будущее), кровь этих великомучеников нашего времени, убиенных такими же как и они русскими парнями, смыла черное проклятье с России. Сейчас уже не висит над нами то страшное и гнетущее, что давило свыше семидесяти лет. Преступники несут личную ответственность. Но Россия, искупившая свой грех кровью своих сыновей, чиста перед Господом. И именно с этого времени она начнет подниматься. Как это будет, я не берусь предсказывать — может быть, очень тяжело, страшно, во многих испытаниях. Но главное, что уже не в пропасть, а вверх будет держать путь Она. И никакому «мировому сообществу», притворяющемуся лучшим другом России, но на деле являющемуся Ее злейшим врагом, уже не одолеть Святой Руси!
После тех кровавых событий и «победы» функционеры колониального режима впали в эйфорию — дескать, теперь их власть навека, они с усердием выполнили волю «мирового сообщества» и тайного всемирного синклита, подавили национальное сопротивление в России, добили недовольных в колонии, значит, теперь и им можно до скончания века почивать на лаврах.
Ан нет, получилось иначе. «Мировое сообщество» ожидало от нынешней администрации активного продолжения уничтожения как Русских, так и остатков неуничтоженной России. А те изленились, разнежились, начали о патриотизме и российском величии поговаривать, впав в гордыню и посчитав себя почти суверенными правителями.
И вот теперь мы видим, что пятая колонна начала ярый, активный натиск и на президента, и на премьер-министра, и на силовых министров. Миронова уже скинули — запросто, движением одной левой. Теперь подбираются к Грачеву, Черномырдину. Зачем? Может, и впрямь справедливости возжаждали наши борзописцы и телепропагандеры? Еще недавно они, поощряемые спецслужбами «мирового сообщества», вынесли наверх всех нынешних… и вдруг их же и понесли, понесли повсюду, не щадя и не жалеючи. В чем дело?!
Русофобская пятая колонна ненавидит Россию и русских патологически, до скрежета зубовного, ей невыносимо жить среди «этого народа». И в ее руках практически вся власть. Еще недавно, когда президент и его силовики полностью подчинялись спецслужбам «сообщества» и пятой колонне, они были хороши и угодны. Но именно за последний год, особенно последние полгода президент и его ближайшее окружение поняли, что продолжая разрушение всего созданного русскими и истребляя самих русских, они рубят сук, на котором сидят, что продолжая политику тотального геноцида и полной колонизации расчлененных русских земель, они из президентов и министров превратятся в скором времени в племенных вождишек и шаманов на крохотных пятачках Разоренных, нищих резерваций. Иного пути для них «мировым сообществом» не предначертано. И взыграло ретивое. Решили вспомнить о национальных интересах, о России, о Достоинстве российской Армии. Почему? А потому что Упрочились малость, почуяли не одну лишь поддержку ЦРУ, НАТО, Пентагона и Моссада, а уже и свою собственную силу, получили какую-никакую опору в войсках, в управленческих звеньях, в милицейско-полицейских структурах… и решили, попросту выражаясь, тянуть одеяло на себя, гнуть свою политику.
Какому хозяину понравится, когда подневольный сателлит начинает зубки показывать и из подчинения выходить. Вот и очередной визит президента нынешнего в Орду, в Вашингтон, за подтверждением «ханского ярлыка» сыграл против него: вроде бы опять по всем позициям сдал Россию и русских, наподписывал кабальных «договоров», а все ж и не утерпел, не сдержал гордыни — про «великую державу» обмолвился. Пентагону и Бнай-Бриту непокорные неугодны, там субординация жесткая. И потому по возврату президента и команды восвояси, вся пятая колонна, поощряемая спецслужбами, подняла хай — уж слишком дружно, слишком уверенно, в один голос. Это говорит об одном — там, «за мировой кулисой» решили сменить главу российской администрации, решили окончательно и бесповоротно, не оставляя шанса Ельцину и его команде. И будут менять. Пятая колонна (вся «прогрессивная пресса», ТВ и РВ) обрушилась на нынешних властителей. Но обрушилась хитро, исподтишка, сметая неугодных по одиночке, сея меж ними рознь, и вражду, нагнетая истерию в народе. Теперь не супостаты-оппозиционеры навязывают народу образ «вечно пьяного» главы, а самые что ни на есть демократы (для них нынешний президент уже помеха, которую надо убрать). Это они за два дня вычеркнули из политики министра печати Миронова — запросто, шутя. Нет сомнений, что роковой обвал рубля бьи инспирирован спецслужбами и пятой колонной — даже прозревший Ельцин не смог умолчать: «Это диверсия!» — сказал он. Да, это именно диверсия. И именно против него. Надо окончательно озлобить против него народ, такая цель у демократов — не будет зарываться, не будет вспоминать о «национальных интересах». Воспользовавшись замешательством, подсунули «козлов отпущения» — Геращенко и Добрынина. Что это? Их не жаль. Но этими смещениями посеяли страх и неуверенность среди прочих функционеров. Поперли в открытую против Черномырдина, сея заведомо лживые слухи, проча ему замену (то бишь, стравливая функционеров). И уж совсем нагло, ошеломляюще нагло поперли на Министерство Обороны и на Павла Грачева. Любому более или менее нормальному человеку абсолютно ясно, что история с убийством журналиста «Московского комсомольца» Холодова это изуверская провокация, рассчитанная на взрыв в обществе. Никогда и ни при каких обстоятельствах Министерство Обороны не стало бы связываться с этим мальчонкой, тем более подкладывать под него мины, вызывая тем самым огонь на себя. Так могут поступить только законченные идиоты, желающие своей погибели, так могут сделать только дебильные самоубийцы. Я абсолютно уверен, что сама пятая колонна пожертвовала Холодовым (русских им не жалко, даже если эти русские на них же и работают). Нужен был шумный, взрывной скандал. Нужен он был для очередной атаки на Армию, ибо Армия, деморализованная за последние пять лет, безвольная, запуганная, не представляющая для «мирового сообщества» никакой угрозы, напротив, покорно выполняющая инструкции оттуда, вдруг начала поднимать голову, вспоминать о том, что она — Русская армия, что сильна и могуча, что она может вершить многое (как ни странно, это все происходило именно при Паше «Мерседесе», как его теперь кличут демократы). И вот эту армию надо было снова сломать, разрушить, подавить, загнать в стойло — так решило «мировое сообщество». Раньше для деморализации армии использовался таран пресловутой «дедовщины», тбилисские события, бакинские… Теперь этогомало, нужен былскандал. Коррупция! Журналист собирал документы, материалы, готовился выступать в Думе, разоблачать. Злой Паша Грачев со своими нехорошими армейцами прознал про то и взорвал несчастного правдоискателя. Бред! Сказочка для наивного и всему верящеголюда нашего. Эта жуткая смерть нужна бьиа пятой колонне, чтобы сокрушить Пашу, чтобы на его место поставить своего человечка, как пытались в свое время протолкнуть на пост министра обороны демократку-расчленительницу Старовойтову, проживающую в иноземном, враждебном нам государстве. Уж слишком в открытую, беззастенчиво попер на Грачева редактор «Комсомольца» Гусев. Не дожидаясь расследования, с ходу. Что это он — полный идиот?! Нет, у него установка — валить именно Пашу, установка «мирового сообщества». И хотя я могу сказать, что мне лично Грачев, как «усмиритель» восставшего народа глубоко отвратителен, судить его будет, если не трибунал будущего, то время, но при всем этом надо быть объективным, надо видеть, чем че пришелся Паша «Мерседес» «мировой закулисе», кому он стал неугоден. Старый принцип любого криминалиста: ищи, кому выгодно! Ельцин со своими силовиками вышел из-под полного контроля. Его пытаются свалить те, кто его поставил. При всей неприязни к нынешней колониальной администрации, надо заметить: сейчас ельцинская команда вольно или невольно играет на Россию. Пятая колонна как и во все времена, играет против России и русских. У Ельцина и его команды вся административная власть. У пятой колонны вся власть пропагандистская — радио, телевидение, пресса, театры, кинематограф плюс полная финансовая и спецподдержка «мирового сообщества». Положение критическое. Раскол в оппозиции неслучаен. Спецслужбы запада и пятая колонна вносят раздор в национально-освободительное движение, и часть его пытаются использовать как рычаг для свержения администрации нынешнего президента. Оппозиция пока поддается на любые провокации. Руцкой поливает грязью всех подряд, чувствуя, что его поддерживает в борьбе против Ельцина «мировое сообщество». Возникает чертовски неприятная ситуация, когда прорусская оппозиция может сыграть по сценарию западных спецслужб против России. Будущее нашей державы и нашего народа непредсказуемы. Спасение может быть в одном — в железной твердой централизованной власти и полной опоре исключительно на внутренние силы. На сегодняшнем этапе иной путь, разрушение сложившегося аппарата управления, приведет или к этой спасительной власти или к абсолютной диктатуре пятой колонны. Последнее — это уже окончательная смерть России.
Октябрь 1994 г.
