– Сегодня третий день, как мы покинули монастырь, а нужное место так и не нашли. Сколько было хороших мест – и лес непроходимый, и река, и поляна, а тебе всё не по нраву.

– Что поделаешь, Стефан, если душа моя в смятении, всё не то было, – ответил Варфоломей виноватым голосом.

– Сколько ещё ходить будем? Дело к зиме, скоро заморозки, ночи уж вон какие холодные, – гнул своё Стефан.

– Я всё понимаю, брат мой любезный. Ну, потерпи ещё чуток. Чувствую, что вот-вот Господь приведёт нас, – оправдывался Варфоломей.

Стефан посмотрел с укоризной на Варфоломея, встал, обошёл вокруг дерева, на котором они сидели, и, осмотревшись, спросил:

– Здесь две тропы. Куда пойдём?

Варфоломей подошёл к брату, внимательно посмотрел на тропинки.

– Туда, – он указал рукой в сторону леса. – Здесь медведь шёл, человек тут не ходит.

– Ладно, – примирительно ответил Стефан. – Давай ко сну готовиться, а то уж скоро стемнеет.

Взял топор и пошёл рубить ветки для ночлега. Варфоломей занялся ужином. Достал из котомки хлеб, сушёную рыбу, кружки, положил всё на поваленное дерево. Отвязал от котомки котёл и пошёл к реке за водой. Развёл костёр, вскипятил воду. Братья поели и легли спать на еловом лапнике.

Проснулись они на рассвете. День обещал быть ясным и тёплым. Помолившись и перекусив, братья отправились дальше искать заветное место. Уже несколько часов они шли по выбранной вчера звериной тропе. Солнце прошло зенит и клонилось к закату. По кустам раскинулась паутина – предвестник хорошей погоды. Тропа вела их вдоль речки, петляя между деревьями и кустарником. Еле продираясь сквозь густые ветки, первым шёл Варфоломей. Несколько отстав от него, с усталым видом и безразличием на лице следовал Стефан. Слева, на другом берегу реки, желтел лиственный лес, справа возвышался холм с вековыми соснами. Едва приметная тропа поворачивала вправо. Кустарник заметно поредел. Поднявшись на вершину, они вышли на небольшую поляну, свободную от кустарника, поросшую засыхающей травой и залитую лучами заходящего солнца.

Братья остановились. Варфоломей внимательно осмотрелся. Вокруг поляны тихо шумел густой хвойный лес. Казалось, что столетние сосны приветствовали путников лёгким покачиванием вершин, освещённых солнцем. Варфоломей смотрел на них, и взор его светлел, он улыбнулся и с восторгом воскликнул:

– Сбываются мои заветные желания, мои задушевные мечты. Вот она, пустыня, вот он, дремучий лес, рай земной, в котором жили праотцы рода человеческого.

– Сие то, что ты искал? – спросил Стефан, боясь опять услышать отрицательный ответ.

– Да, брат! – с прежним воодушевлением продолжал Варфоломей. – Мир со всей его суетой, с его житейскими волнениями остался там, далеко позади. Я более не вернусь туда. – Далее произнёс более спокойно и торжественно: – Здесь я найду свой покой, здесь поселюсь навсегда, буду беседовать с единым Богом.

Стефан, оглядываясь по сторонам, выразил сомнение:

– Тяжко нам тут придётся. Трудов много положить надо.

– Сам знаешь, брат мой любезный, в жизни ничто без труда не даётся. А с помощью Божией, с любовью и верой горы свернуть можно. Нас же двое, и ты мне родной не по плоти только, но и по духу, и, разделяя труды предстоящие, мы всё одолеем, – воодушевлял его Варфоломей.

В душе у Стефана проснулась радость за младшего брата, нашедшего наконец свою пустыню, которую он не мог описать словами, но постоянно видел в своих мечтах и упорно искал. Стефан ещё не был уверен, что закончились трудные переходы, но уже начинал осознавать, что предстоит тяжёлая работа по устройству жилья, и что ждёт их суровая зимовка вдали от людей. Он положил руку на плечо брата и уверенно молвил:

– Ты меня просил, я пошёл. Как старший брат, я должен помочь тебе на трудном пути твоём. С Божией помощью мы вдвоём справимся со всеми невзгодами.

Варфоломей благодарно посмотрел на него.

– Уж солнце садится, – ласково сказал Стефан, – надо о ночлеге подумать. Давай лапник рубить.

Братья сняли котомки, достали топоры, пошли за лапником.

Утомлённые трудной дорогой и успокоенные тем, что блуждания по непроходимому лесу закончились и заветное место найдено, братья быстро уснули под овчинными тулупами, лёжа на еловом лапнике, накрытом покрывалом из овечьих шкур.

Они ещё спали, когда наступил новый день. Прорываясь сквозь верхушки сосен, на поляну проник первый солнечный луч. Он упал на лицо Варфоломея, веки его дрогнули, он открыл глаза, удивлённо и радостно огляделся и вскочил на ноги. Обойдя поляну и внимательно осмотрев её, повернулся лицом к восходящему солнцу и стал молиться.

Проснулся Стефан. Увидев брата, он улыбнулся, встал.

– Стефан, – не оборачиваясь, сказал Варфоломей, – ты помнишь, что говорил нам старец Митрофан?

– О чём ты?

– Он говорил, что есть место, которое возвышается над окрестностями в виде маковки, и над ним одни достойные люди видели свет, другие ощущали благоухание, и что место сие угодно для служения Богу, и если мы найдём его, Господь благословит нас.

– Сие помню.

– Ведь мы находимся на Маковице, я ощущаю благоухание, и ты ощутишь его. Значит, мы нашли это святое место, – счастливым голосом произнёс Варфоломей.

Видя радость Варфоломея, Стефан окончательно понял, что их трудная дорога кончилась, подошёл к брату и стал молиться. Закончив, он достал из котомки полотенце и котёл:

– Пойдём к реке, умоемся.

Варфоломей тоже достал полотенце, и они пошли по еле заметной звериной тропе вниз по склону. Как они и предполагали, тропа вывела их к реке. Первым из леса вышел Варфоломей. Перейдя небольшую поляну, он остановился на высоком берегу, плавно спускавшемся к реке. На другом её берегу, на склоне невысокого холма, вправо и влево простирался лес, расцвеченный всеми красками осени. Он то подходил к самой воде, то отдалялся, уступая место лугам, покрытым высокой, но уже пожухлой травой. Вдалеке виднелись холмы и жёлто-розовые перелески, над которыми тёмно-зелёными пятнами кое-где возвышались сосны. Варфоломей посмотрел вниз. Сквозь прозрачную воду отчётливо виделось дно и плавающие рыбы.

Поражённый открывшейся перед ним красотой, Варфоломей оглянулся, увидел выходившего из леса Стефана и, не сдерживая восторга, крикнул:

– Посмотри, красота какая!

Стефан глянул по сторонам. Будучи от природы более сдержанным, спокойно произнёс:

– Красота красотой, а нам о деле думать надо. Будет нам красота, коли к зиме не приготовимся.

Он первым спустился к воде, разделся до пояса и стал умываться. Варфоломей, сбросив на ходу одежду, с разбегу прыгнул в реку, обдав брата брызгами. Уже ставшая прохладной вода слегка обожгла молодое здоровое тело. Юноша поплыл, фыркая, отдуваясь и энергично работая руками и ногами, отчего брызги летели во все стороны.

– Заканчивай, работать надо, – проворчал Стефан, оделся, зачерпнул котлом из реки и стал подниматься вверх по склону.

Варфоломей выбрался на берег, быстро обтёрся полотенцем, оделся и побежал догонять Стефана.

Вернувшись к своему новому пристанищу, братья повесили на ветки полотенца. Стефан достал из котомки сушёную рыбу и сухари. Варфоломей, ещё раз осмотрев поляну, подошёл к её краю, навстречу утреннему солнцу, и торжественно заявил:

– Здесь церковь будет. А неподалеку, – он указал чуть в сторону, – поставим келью.

– На том месте, где церкви быть, пока крест поставим во славу Господа, – ответил Стефан.

После утренней трапезы братья взяли топоры. Стараясь достать как можно выше, Стефан начал рубить небольшую сосну на месте, выбранном Варфоломеем. Сосна была не толстой, потому Стефан справился с ней быстро, и вскоре её верхушка рухнула на землю. Стефан обтесал оставшийся стоять ствол с двух сторон. Варфоломей приготовил из упавшей верхушки перекладины. Их скрепили без гвоздей, и скоро крест был готов.

Братья опустились перед ним на колени.

– Господи, предаём себя в руки Твои, – произнёс Варфоломей. – Благослови нас, Господи, на дела наши. Благослови, Господи, место сие для подвигов наших.

Оба поднялись с колен.

– Я так мыслю, – назидательно сказал Стефан, – сперва ставим шалаш, чтоб укрыться от непогоды. Потом, как наставлял нас игумен Митрофан, копаем землянку, в ней делаем очаг. Зимовать будем в землянке, и станем валить деревья, а по весне ставить келью и церковку. Помнишь, как мы дома ставили, когда в Радонеж приехали? – Стефан улыбнулся, глядя на Варфоломея. – Ты ещё мал был, но тоже нам помогал, теперь твой опыт пригодится.

– Согласный я, – смиренно ответил Варфоломей.

– Тогда начнём. Господи, благослови.

Оба перекрестились.

– Давай повалим пяток деревьев, чтоб лапнику нарубить да шалаш сегодня поставить.

Сказано – сделано. К вечеру шалаш, покрытый еловыми ветками, был готов. Поужинав и помолившись, братья легли в нём спать.

Утром, когда встало солнце, Стефан и Варфоломей выползли из своего убежища, протерли заспанные глаза и потянулись.

– Ну как, косточки от работы не болят? – спросил Стефан, улыбаясь.

– Нет, я к работе привычный.

Совершив утреннюю молитву, братья стали решать, как устроить свою дальнейшую жизнь.

– Скоро снег ляжет, – заметил старший. – Надо успеть собрать мох для срубов, ягод заготовить на зиму, у реки я видел калину. Рыбы надобно наловить да посушить. Если пропитание сами не заготовим, придётся ходить в село к Петру.

– Камни у реки собрать надо для очага.

– Правильно. Снегом всё покроет, ничего не найдём. Пока земля не промёрзла, начнём землянку копать. Пойдём умоемся и за дело.

Братья сняли с веток полотенца, взяли котёл и спустились к реке. Вернувшись на поляну, развели костёр, вскипятили воду. Пожевали сушёной рыбы и сухарей, запивая их горячей водой, и принялись за работу. Несколько дней они собирали впрок ягоды и, если попадались, грибы, ловили рыбу и заготавливали всё необходимое для своего будущего жилища: таскали камни, собирали мох.

Наконец пришла очередь заниматься землянкой. Место для неё выбрали на краю поляны, где был небольшой склон. Стефан шагами отмерил участок и вбил в землю колышки:

– Две на две сажени довольно ль будет?

– Пока достатно, перезимуем, – ответил Варфоломей.

– Тогда начнём, благословясь.

Братья перекрестились и взялись за лопаты.

Погода выдалась на редкость хорошая, светило солнце, дул лёгкий, но уже прохладный ветерок. Стараясь использовать пригожие дни, братья трудились, не покладая рук. Работа спорилась, и к вечеру третьего дня землянка была выкопана, осталось расширить вход, зачистить стены и пол.

Варфоломей раскапывал вход, Стефан работал у стены. Их крепкие, обнаженные до пояса тела были покрыты потом.

Стефан воткнул в землю лопату, разогнувшись, потёр рукой спину:

– Давай отдохнём малость.

Варфоломей тоже прекратил работу, оба сели на солнышке.

– Поздновато мы путь свой начали, – вздохнул Стефан. – Нам бы летом сюда прийти.

– Сам знаешь, раньше мы не могли, – тихо ответил Варфоломей.

– Но ведь зиму можно было пожить в монастыре, а весной прийти сюда, – упрекнул его старший брат.

– Стефан, – взмолился Варфоломей, – много лет ждал я ухода в пустыню и наконец дождался. Для меня безразлично время года, я мог уйти и летом, и зимой, но только не мог ждать более. И спасибо тебе, что ты меня понял, поддержал и не оставил одного. – И добавил с уверенностью: – А с трудностями мы справимся. И погода, смотри, какая стоит тёплая. На день Покрова Богородицы ветер дул с полудня от солнца и малость с захода солнца, стало быть, больших холодов не жди, зима будет тёплой и снежной. Сам Господь нам помогает. Всё успеем сделать до снега.

– Умеешь ты вселить тепло и уверенность в душу, – Стефан улыбнулся. – Работу мы почти закончили. Завтра я всё сам подчищу, а ты пойди ещё мху собери, камней, поищи ягод. На сегодня хватит. Пока на речку сходим да трапезу приготовим, совсем стемнеет.

– Хорошо, как скажешь.

В тот год зима долго не вступала в свои права. Иногда моросил дождь, временами выпадал небольшой снег, по ночам случались слабые заморозки. Но чаще бывали ясные солнечные дни, и холода отступали, снег быстро таял, земля не успевала промерзать. Казалось, сама природа принимала исключительные меры, чтобы помочь братьям подготовиться к суровой жизни в пустыне. Они решили, что такова была воля Господа, и за то многократно благодарили Его в своих молитвах.

Когда зима пришла в те края, строительство землянки было уже закончено. Стены и потолок были сложены из круглых ошкуренных брёвен, по бокам от входа устроены лежанки, покрытые хвойными ветками, поверх которых лежали накидки из овечьих шкур. В углу на полочке из толстых прутьев стояли иконы Христа и Богородицы. В очаге у входа горел огонь. Дым поднимался вверх и уходил в трубу, сделанную из выдолбленного внутри бревна.

Снегопад продолжался долго и прекратился только к ночи второго дня. Приподняв полог из овечьих шкур, закрывавший вход в землянку, наружу выглянул Варфоломей. Увидев снег, он взял лопату и принялся за работу. Быстро расчистив вход, остановился и посмотрел вокруг. Его взору предстала сказочная картина: земля, кусты и раскидистые лапы сосновых веток – всё было покрыто пушистым белым одеялом. Снег искрился в свете луны, облака медленно уходили к краю неба, прямо над головой мерцали звёзды.

Очарованный окружавшей его красотой, Варфоломей перекрестился и прошептал:

– Господи! Спасибо Тебе, что Ты создал столь прекрасный мир!

Ещё раз осмотрев всё вокруг, прихватив лопату, он вернулся в землянку. Посреди неё стоял Стефан и молился. Повернувшись и увидев восторженное лицо брата, он спросил:

– Чему радуешься?

– Стефан, выйди посмотри, какую красоту создал Господь, – восторженно ответил Варфоломей. – Всё снегом покрыто. Небо расчистилось, звёзды высыпали. А луна какая!

– Это тебе всё диво, ты ночью зимой в лесу не бывал, а я такую красоту много раз видел.

– Сухарь ты, Стефан, – обиделся Варфоломей.

– Ясное небо со звёздами-то к морозу. Нам с тобой, брат, о пропитании позаботиться надо, а не о красоте

думать. Хлеб и рыба скоро кончатся. На одних ягодах при тяжёлой работе мы долго не протянем. – Стефан вздохнул. – Эх, не было у нас лета, тогда бы мы сделали запасы на зиму. И с собой мы не могли принести столько, чтоб до весны хватило.

– Что делать будем? Не возвращаться же домой, – осторожно спросил Варфоломей и вопросительно посмотрел на Стефана.

– Пока снег неглубокий, идти надо за пропитанием к Петру в Радонеж.

– Пойдём, – быстро и с готовностью ответил Варфоломей.

Стефан посмотрел на Варфоломея, улыбнулся:

– Один я пойду.

– Я бы тоже пошёл, – просящим тоном сказал Варфоломей.

– Ты здесь останешься. Поживёшь без меня, ведь ты хотел жить в пустыне один, вот и попробуй, привыкай.

Стефан достал из-под лежанки котомку, кружку. Варфоломей внимательно наблюдал за сборами брата.

– Дорога трудная, одеться тебе теплее надо. – Помолчав, добавил: – Не забудь кремень да кресало, может, огонь развести надобно будет.

– Спасибо, братец, обо мне не беспокойся, я ведь не сиднем сидеть стану, а двигаться, это лучше огня согревает. А кремень и кресало ты себе оставь, чтоб случаем без огня не остаться. Я их у Петра ещё возьму для запасу.

– А как дорогу найдёшь, ведь всё снегом занесло?

– Ещё снега мало, с Божией помощью найду. Когда идёшь к родному дому, дорога сама находится, да и путь короче. А чтоб на обратном пути не сбиться, зарубки буду делать. Достань-ка мне топор, да и зверей разных в лесу много, а ну как волк аль медведь.

Варфоломей достал из-под лежанки топор и подал Стефану.

– Поразмысли, что кроме пропитания нам ещё надобно, чтоб сразу всё принести и второй раз следом идти не пришлось, – заметил Стефан.

– Посмотри в нашем сарае петли дверные, кузнец Прохор ковал. Ещё пилу возьми, вёдра, гвозди, посуду какую, пимы не забудь. А главное, принеси книг поболее. Я понимаю, тяжко будет, ну, сколько сможешь.

– Я постараюсь, – Стефан улыбнулся. – Ведь я не на себе понесу, а на санках, которые ты смастерил дома ещё прошлым летом.

– Я знаю, ты добрый, – мягким голосом поблагодарил Варфоломей. – Когда пойдёшь?

– Соберусь теперь, а отправлюсь завтра на рассвете.

– А когда воротишься?

– Думаю, через неделю, две. Это будет тебе первое испытание одиночеством, будь осторожен.

– Да хранит тебя Господь, брат мой дорогой, – Варфоломей перекрестил его.

– И тебя не оставит Господь без защиты, – тихо сказал Стефан. – Теперь давай спать, завтра день тяжёлый.

Братья закончили сборы, потушили лучину и устроились на лежанках, укрывшись тулупами. Огонь в очаге постепенно догорал и вскоре совсем потух.

В ту ночь Варфоломей долго не мог уснуть. Завтра он впервые останется совсем один в непроходимой чаще лесной вдали от суетного мира. Однако неизвестность тревожила его, рождая некоторое беспокойство. Он долго молился и просил Господа не оставить его без Своей защиты и помощи. Покой пришёл к нему только на рассвете. К тому времени тревожные мысли покинули его, к нему вернулась уверенность и вместе с ней радость, что, наконец, сбываются мечты всей его прошлой жизни, и теперь ничто не отвлечёт его от совершения подвигов для служения Богу. Варфоломей окончательно решил, что он никогда не покинет это место.

Как писал Епифаний Премудрый: «Не в Ростовской земле, не в Ростовском княжестве, которое тогда уже потеряло своё значение, суждено было исполниться этим заветным мечтам. Там, по выражению песни церковной,

первые искры Божественного желания только начали возжигать сей великий светильник, но не там надлежало ему возгореться. Ему назначено было Промыслом Божиим просиять в мрачной пустыне, среди дремучих лесов Радонежских, чтоб оттуда светить светом своей жизни святой и своего благодатного учения только что возникавшей тогда из безвестности Москве, которая готовилась быть первопрестольною столицей всей Русской земли, а с Москвою – светить и всему Православному Царству Русскому».