- Эх-ма! - выдохнул Кузька. - Знал я, что он большой колдун, но уж настолько!..
      - А потом, - продолжал Дубов, - во время брачной ночи, он принял волчье обличье и пытался загрызть князя Григория, но оказалось, что это не так-то просто сделать.
      - Так что же, ваша поездка в Белую Пущу оказалась напрасной?
      - Боюсь, что даже еще хуже. После той свадьбы Григорий совсем ошалел и таки пошел с войной на Кислоярское царство. У него в Царь-Городе были влиятельные сторонники, вроде градоначальника князя Длиннорукого. Так что это просто чудо, что удалось и заговор раскрыть, и остановить наступление григорьевских наемников.
      - Кого-кого?
      - Наемных воинов, которые сражаются под командованием его вурдалаков. Ну это-то еще пол беды, но возле Григория крутятся несколько опасных личностей, и двое из них - мои земляки. Это черный колдун Каширский и некая Анна Сергеевна Глухарева. И именно они все время настропаляют князя на всякие безумные действия вроде нового похода на Царь-Город.
      - Чегой-то я не пойму, - почесал свой нос картошкой Кузька, - а этим-то чего на печке не сидится?
      - Я и сам долго не мог понять, - отвечал Дубов. - Думал, что просто из любви к авантюрам. А потом понял - Царь-Город им нужен как ключ к Горохову городищу. Насколько я понимаю они собираются распространить власть князя Григория и на наш Кислоярск, параллельный вашему Царь-Городу. А может, и не только...
      - Ну, это уже опять твои заумствования. - замахал ручками Кузька. - Я в таком высоком колдовстве ни лешего не смыслю. Скажи лучше, пошто мы сюда-то приехали?
      - А я к чему речь-то и веду, - терпеливо отвечал Василий. - Чтобы остановить Григория и его приспешников, нужно сделать то, чего не сумел в тот раз Чумичка.
      - Но ведь мы же не в Белой Пуще, а в Мухоморье! - удивился Кузька.
      - Ну, это я и сам вижу, - рассмеялся Дубов. Как раз справа от дороги показалась полянка, казавшаяся красной от обилия мухоморов. - Хотя Мухоморье, то есть Новая Ютландия - королевство небольшое и бедное, но зато здесь живут именно те доблестные витязи, которые только и могут положить конец князю Григорию... О, да мы за разговорами уже и приехали!
      Василий оглядел окрестности - и действительно, невдалеке, за перелеском, поднимались башни замка, принадлежащего славному рыцарю Беовульфу.
      ***
      - Прошу, - указал Александр пажу на кресло под старинным портретом какого-то знатного господина в камзоле, а сам уселся напротив, подле обширного стола. Тут же ему на колени вспрыгнул Уильям.
      - Ваше Величество, - несмело заговорил Перси, - если я отвлекаю вас от важных государственных дел...
      - Да какие там дела, - вздохнул Александр, почесывая Уильяма за ушком. В нашем преславном королевстве вообще никаких дел нет. A если и есть, то ими занимается Виктор, мой племянник.
      - У вас есть племянник? - несколько удивился паж.
      - Ну да, просто ты его не видел - он живет в другом крыле замка и совершенно равнодушен к высоким искусствам, бедняга. - Александр взял со стола кубок и, заметив движение Перси, поспешно сам налил себе вина из темной бутыли, стоящей в глубине стола. - Не желаешь? Ну, как хочешь. Нет, не подумай, что я пьяница, просто под чарку хорошего вина и беседа идет веселей.
      - Да ну что вы, Ваше Величество, разве я смею... - дежурно возмутился паж. A король, аккуратно опустив кота на пол, подошел к окну и устремил взор куда-то вдаль:
      - Опять затопило. Хорошо, хоть дождь прекратился. - И, помолчав, добавил: - Угораздило же моего почтенного пращура, - он кивнул в сторону портрета, - поставить замок мало что на болоте, так еще в самой низине. Стоит полить дождю, даже совсем немного, и мы отрезаны от окружающего мира на несколько дней...
      Король вновь печально замолк, а Перси, воспользовавшись возникшей паузой, заговорил:
      - Прошу прощения у Вашего Величества, что вмешиваюсь не в свое дело, но мне не дает покоя ужасная смерть Касьяна Беляники.
      Король обернулся и пристально поглядел на Перси:
      - Это всем нам не дает покоя. A для меня настоящий позор - выходит, я пригласил его к себе в замок и...
      - Совершенно верно, Ваше Величество, - подхватил паж, - и наш долг найти злодея-людоеда и тем самым смыть с себя это пятно!
      Александр опустился в кресло и, вздохнув, медленно произнес:
      - Да, Перси, ты прав. Но кто возьмет на себя благородную обязанность установителя истины?
      - Я! - выпалил паж. И, поняв, что действительно вышел за пределы своих полномочий, смущенно заговорил: - Ваше Величество, позволите ли вы быть перед вами полностью откровенным?
      - Дозволяю и повелеваю, - торжественно ответил король.
      - Честное королевское?
      - Честное королевское. Говори же!
      Перси несколько замялся:
      - Прямо и не знаю, с чего начать. В общем, Василий, то есть боярин Василий, прибыл в Мухомо... простите, в Новую Ютландию со вполне определенной миссией.
      - Ну, это понятно, - отпил немного вина Александр. - То-то он так скоро куда-то ускакал. И что же это за миссия, с коей прибыл твой хозяин?
      - Да нет, он мне вовсе не хозяин... - Перси пожалел, что у него вырвались эти слова, но было уже поздно. Александр поставил кубок на стол:
      - Я уже давно понял, что боярин Василий вам вовсе не хозяин. А вы - не совсем паж. - И, с хитрецой улыбнувшись, король добавил: - Не так ли, сударыня?
      - Вы очень проницательны, Ваше Величество, -почтительно сказал Перси. Да, я женщина, и здесь тоже с определенным заданием.
      - Позвольте узнать ваше имя, мадемуазель? - учтиво осведомился король. Или фрекен, как говорят на родине моих предков.
      - Надежда, - ответил "не совсем паж". - A если полностью, то Надежда Чаликова. A по основному роду занятий - журналистка.
      - Надежда... Красивое имя, - одобрительно кивнул Александр. - Почти как Перси. Только, простите, что это за жур... жур... как его?
      - Ну, это не так просто объяснить, Ваше Величество, - несколько смутилась Надежда. - В общем, я пишу о том, что вижу...
      - A, так вы тоже стихотворица! - обрадовался король.
      - Н-нет, скорее прозаик.
      - Тоже неплохо. Ну а теперь, сударыня Надежда Чаликова, будьте любезны объяснить, что за особая миссия привела вас ко мне в замок и как вы думаете узнать, кто съел Касьяна. - Вспомнив вид обглоданных костей, король резко помрачнел.
      - Можете называть меня просто Надя, Ваше Величество, - улыбнулась Чаликова, - мне так привычнее. Только, прошу вас, для всех остальных я должна оставаться Перси, пажом и слугой боярина Василия.
      - Да, разумеется, - кивнул король.
      - Вероятно, Вашему Величеству известно о недавнем походе князя Григория на Царь-Город? - Король кивнул. - В тот раз у него ничего не получилось, но ясно, что своих замыслов он не оставил.
      - Да уж, если князь Григорий чего себе в голову вобьет, то уже не отступится, - заметил Александр.
      - Ну вот, а всего опаснее то, что у него есть свои люди в Царь-Городе. Одного из них, столичного мэра, то есть градоначальника князя Длиннорукого, вовремя разоблачили и упрятали в темницу, да что толку - он ведь был не один. Да и не только в Царь-Городе - у вас тоже могут быть его агенты.
      - У меня? - изумленно вскинул Александр брови. - Но с какой стати?
      - Как это с какой стати, Ваше Величество? - возмутилась Надя. - Покончив с Кислоярским царством, он же сюда полезет!
      - Ну, на что ему наши болота, - как бы успокаивая самого себя, возразил Александр.
      - Болота, может, и не нужны, - ответила Чаликова, - но у Григория большой зуб на ваших доблестных рыцарей. Вернее сказать, он не может спать спокойно, имея их у себя в тылу.
      - Говорил я сто раз своим доблестным рыцарям, чтобы вели себя потише... Постойте! - неожиданно резко вскочил Александр. - Я вспоминаю - боярин Василий что-то спрашивал насчет Беовульфа и еще кого-то. Эдак он еще поедет настраивать их против князя Григория!
      - Нет-нет, Ваше Величество, - поспешила успокоить короля Надя. - Василий Николаич просто хочет, так сказать, часттным порядком прощупать обстановку.
      - A, ну тогда другое дело, - опустился в кресло Александр. - Нам тут, знаете ли, приходится быть очень тихими и незаметными, чтобы беды не накликать.
      - A мне почему-то кажется, что ночное происшествие как-то связано с происками князя Григория, - гнула свое Чаликова.
      - Сомневаюсь, - возразил король. - Князь Григорий и его сподвижники только пьют кровь, а людоедство - это все же несколько другое. Но вы правы - установить истину обязательно нужно. Погодите, как же я поручу вам это благородное дело, если вы значитесь пажом? A, знаю - я сам займусь изысканиями справедливости, а вы будете постоянно находиться при мне. Вы согласны, госпожа Надя?
      - Это вы здорово придумали, Ваше Величество, - радостно ответила Надежда. - Только я здесь человек совсем новый и толком ни с кем еще не знакома. Может быть, Ваше Величество подозреваете кого-то из обитателей замка в склонности, так сказать, к людоедству?
      Король немного подумал:
      - Да, я понял вашу мысль. Никто извне попасть сюда не мог - ведь нас затопило весьма основательно. A что касается обитателей... Ну, уж в своих слугах я могу быть уверен - они служат уже долгие годы, многие помнят еще моего покойного батюшку...
      - A все эти творческие личности? - осторожно поинтересовалась Чаликова. - По-моему, вчера они отличились отменным аппетитом. Особенно господин Диоген.
      - Ну, вы уж скажете!.. - запротестовал Александр.
      - Нет, Ваше Величество, вы уж как хотите, но для себя всю эту публику я оставляю под подозрением, - решительно заявила Надя.
      - Ну что же, - уныло пожал плечами король. - Я не верю, что среди них есть настоящие, а не словесные людоеды, но голову в залог не поставил бы...
      - A тот господин во фраке? - припомнила Надя.
      - Кто - Иоганн Вольфгангович? - Король протестующе замахал руками. Нет-нет, это же знаменитый поэт, к тому же просвещенный европеец. Когда он появился в замке, то предъявил рекомендации от высоких лиц Европы. И из Лютеции от короля галлов Луи XXV. И от саксонского курфюрста Готфрида. Да это все пустяки - его лично знает даже мой давнишний друг, ливонский рыцарь Йохан Юргенс, порядочнейший человек, истинный знаток и ценитель искусств!
      - Да, но Иоганн Вольфгангович, насколько мне известно, прибыл сюда совсем недавно, - напомнила Чаликова.
      - Как и вы, сударыня, - учтиво возразил Александр.
      "A Его Величество отнюдь не такой уж небожитель не от мира сего, каким кажется", - отметила про себя Надя. Вслух же деланно возмутилась:
      - Ну что вы, Ваше Величество, разве такая хрупкая девушка способна съесть молодого здорового парня?
      - Да не обижайтесь, Надя, я же пошутил, - вновь вздохнул король и подлил себе еще вина.
      ***
      В здоровенном камине, сложенном из неотесанных валунов, весело потрескивали дрова, каждое размером чуть не с бревно. Славный рыцарь Беовульф сидел, развалясь в мягком кресле. Одет он был по-домашнему просто, в кожаную жилетку, украшенную металлическими шипами на плечах, кожаные штаны с бляхами на коленях и красные сапоги с высокими каблуками. И естественно толстенная золотая цепь на шее.
      - Я вам прямо скажу, боярин Василий, - говорил хозяин, почесывая волосатую грудь, - я вообще люблю прямоту. Так вот, мне ваша затея нравится. Кому-нибудь башку оторвать там, или шкуру там спустить. Это я всегда пожалуйста. Вот как, помнится, прошлой осенью пришел тут ко мне славный рыцарь Августин и говорит, мол, слушай, Беовульф, тут на меня Стефан наезжает, кусок дороги оттяпать хочет. Ну, я, как водится, сразу меч в ножны и... Хотя нет, это происшествие не осенью было, да и вообще оно не так уж, э-э-э, гладко закончилось. Ну и бог с ним. Главное, я вам скажу, если кому там чего, так я всегда с удовольствием. Но не сейчас.
      - Извините, не понял? - склонил голову набок Василий.
      - Ну, видите ли, - неожиданно несколько смущенно прогудел Беовульф, - я как раз сейчас не могу. Тут такая женщина. Ну такая. - При этом он изобразил ее изящную фигуру в воздухе своими огромными лапищами. - В общем, не женщина, а мечта настоящего мужчины. То есть меня. Я как ее в первый раз увидал, что-то меня словно в задницу стукнуло - вот она, твоя судьба! - При этом славный рыцарь покраснел от смущения. - Нет, ну вы не подумайте там чего. Бабы - это дело десятое. Мне бы лучше мечом помахать, скакуна резвого объездить. А там все эти поцелуйчики и обжиманчики - это не для сурового воина, закаленного в смертельных схватках с врагами. Но тут вся закавыка в том, что эта женщина в опасности. И я не могу оставаться в стороне. И наблюдать, как этот гад Грендель за ней охотится. А что как он ей горло перегрызет? Это непорядок. В моих землях только я могу головы отрывать. Ну и немножечко король. А этот оборотень так вокруг нее и увивается. И если бы не я, так давно бы на нее напал. И вообще, я до него точно доберусь и спущу с него эту волчью шкуру и постелю ее вот здесь у камина. Спущу точно. Как-нибудь. Сейчас, правда, некогда. Потом. Но непременно...
      И вдруг несколько неожиданно могучая голова Беовульфа упала на грудь и... раздался богатырский храп. Василий тихо встал со своего кресла и вышел из залы.
      ***
      За обедом король Александр без обиняков завел речь о том, что происходит в замке:
      - Господа, все окрестности опять затопило, и мы самое меньшее на два дня отрезаны от внешнего мира. Это, конечно, если опять не польет. Мне доподлинно известно, что людоед, чьей жертвой стал Касьян, до сих пор находится где-то в замке. A может быть - и среди нас!
      "Прямо как в классическом детективе", - подумала Чаликова, которая в наряде пажа, как умела, прислуживала Александру.
      - Да-да, - спокойно продолжал король, когда первые бурные эмоции утихли, - и пока мы не выясним, кто он, этот злодей, тень самых страшных подозрений будет лежать на всех нас. И прежде всего - на мне как на хозяине этого дома.
      Участники трапезы внимательно слушали речь своего покровителя, не совсем еще понимая, куда тот клонит.
      - Все мы благородные люди, - оглядев сидевших за столом, с некоторым сомнением произнес Александр, - и первым делом я предлагаю виновнику, если он здесь находится, добровольно признаться в содеянном и тем самым снять пятно со всех остальных... В этом нет ничего смешного, - добавил король и строго посмотрел на Перси, который, не выдержав, чуть было не фыркнул со смеху. - Как я вижу, никто признаваться не хочет, - нахмурился Александр. - Ну что ж, тогда я лично займусь поисками истины. Господа, может быть, кто-то из вас прошедшей ночью видел или слышал нечто, выбивающееся из общего порядка вещей? - Король украдкой глянул на пажа - тот еле заметно кивнул, мол, все в порядке, Ваше Величество, следствие ведут знатоки.
      Над столом повисло тягостное молчание. Александр вытащил свою коробочку с леденцами и стал крутить ее длинными пальцами. Наконец заговорил Иоганн Вольфгангович:
      - Ваше Величество, я точно не уверен, но мне показалось, что я ночью слышаль какие-то шаги... Как будто кто-то ходил по коридору.
      - И что же? - Александр поставил коробочку на стол.
      - И все, - ответил Иоганн Вольфгангович.
      - Да, не густо, - с сожалением констатировал король. - Господа, я понимаю, что это очень личное. И если кто-то хотел бы сообщить что-то важное не при всех, то милости прошу - я буду у себя.
      Король уже поднялся было, чтобы покинуть трапезную, но тут со стула вскочил Диоген:
      - Хватит делать вид, что мы не при чем! Все мы виноваты - все его ели! И какая разница, кто довел это подлое дело до конца. - Диоген в возбуждении влил в себя бокал вина и резко опустился на место.
      - Про себя говорите, а остальных не впутывайте, - проворчала госпожа Сафо.
      - Что-то я не понял, дружище Диоген, - пробормотал синьор Данте, - это вы что, признались?
      A Диоген, как-то неожиданно ссутулившись, тихо прочел:
      - Отшумев, растаяла в тумане
      Буря, бушевавшая в стакане,
      И душа по-прежнему чиста,
      Трепетно внимающая звуку,
      Как рука, сжимающая руку.
      Как к устам прижатые уста.
      Мы все ищем зыбкую свободу,
      Все мутим измученную воду,
      Но за штормом вновь приходит штиль,
      Оставляя после урагана
      Муть на самом донышке стакана
      И в карманах ветер, соль и пыль.
      - Да, такого поэта съели, - вздохнула дама богемного вида, которую все величали донной Кларой, хотя на донну ее внешность никак не тянула. Кроме разве что больших темных глаз.
      - Если хотите знать, то стихи покойника, при всех недостатках, куда выше, чем все, что мы, с позволения сказать, пишем! - вновь воспрял Диоген. Выкрикнув это, он опять вскочил и, опрокинув несколько стульев, выбежал вон.
      ***
      Бывший гроза Кислоярских лесов Соловей-разбойник, а ныне просто Петрович, уборщик на конюшне князя Григория, сидел пригорюнившись в своем грязном закутке и сам с собой рассуждал:
      - Эх, не задалась жизнь! Кем я был - и кем стал. A все по собственной глупости. Хотел-то как лучше, чтобы у богатых отобрать и все поделить по справедливости. A вышло-то черт знает что - полонили наемники Григория и привели прямо в Белую Пущу, будто я невесть какая важная птица, а не душегуб и лиходей. Хорошо хоть князь Григорий определил на конюшню, все лучше, чем в расход...
      - Эй, Петрович! - оторвал его от горестных раздумий грубый голос старшего конюшенного. - Опять, бездельник, сидишь, а дерьмо не убрано!
      - Иду, иду! - Петрович вскочил с деревянной чурки, служившей ему стулом. - Ну не дадут покоя старому больному человеку...
      Однако же, когда Петрович выбежал из своей коморки, то с удивлением увидал, как его грубиян-начальник вежливо раскланивается с каким-то плешивым господином:
      - Да-да, князь, пожалуйста... A, вот и он сам!
      Последние слова конюшенного относились явно к Петровичу. Он настороженно глянул на незнакомца:
      - Чем могу служить?
      Тот дружелюбно улыбнулся:
      - Всегда приятно встретить земляка на чужбине!
      - Кто вы такой? - еще больше забеспокоился Петрович. - И побыстрее, если можно. У меня там навоз неубранный...
      - Скажите, уважаемый, где мы могли бы поговорить с вами наедине? - еще шире расплылся в улыбке незнакомец.
      - Где? - призадумался Петрович. - Ну, хоть у меня.
      - Да уж, неважное жилище для столь достойного лиходея и душегуба, покачал головой гость, окинув взором скудную обстановку петровичевой коморки. - Я, пожалуй, попрошу князя Григория, чтобы он предоставил вам другое помещение.
      - Да кто ж вы наконец такой? -не выдержал Петрович. - Прекратите заговаривать мне зубы!
      - A разве я еще не представился? Князь Длиннорукий.
      - Градоначальник, что ли?
      - Бывший, - со вздохом уточнил гость. - Теперь я такой же изгнанник, как и вы, уважаемый Соловей Петрович.
      - Такой же, да не такой же, - проворчал Петрович. - Вы и вам подобные наживались на страданиях простого люда, а я у вас отбирал награбленное и возвращал взад беднякам! - И Петрович вновь пригорюнился, вспомнив былые лихие денечки.
      - Ну, это не совсем так... - заметил Длиннорукий, но тут коморку сотряс крик конюшенного:
      - Эй, Петрович, да где ж ты там?!!
      - Бегу! - Петрович вновь вскочил с чурки и кинулся на зов. A его гость, цепким взглядом окинув закуток, подошел к стенке, завешанной старой попоной. Откинув ее, Длиннорукий увидел запыленную дверцу примерно с половину человеческого роста. Поддев щепкой замочную скважину, он попытался потянуть дверь на себя, но та не поддавалась.
      - Ну, это дело поправимое, - пробормотал князь и, поспешно вернув попону на прежнее место, вышел из закутка.
      ***
      Грендель, в отличие от Беовульфа, был не очень высокого роста, стройный. Хотя вернее было бы сказать - он был его полной противоположностью. Когда Василий вошел в убогую хижину, Грендель сидел за скромным столом, устремив затуманенный взор куда-то вдаль и жуя кончик гусиного пера. И уж никак он не укладывался в образ коварного оборотня. Хотя, конечно, что-то в облике Гренделя могло показаться странным - его лицо было вытянуто и обрамлено бакенбардами с пробивающейся в ней сединой, похожей на волчью шерсть.
      Дубов как-то невнимательно слушал Гренделя, машинально кивал, а про себя размышлял о том, что дело закончилось, собственно, так и не начавшись. Было немного грустно, но что уж тут поделаешь - с такой публикой каши не сваришь. Ну не судьба.
      - Едва я увидел ее, как в моей душе мгновенно поднялась невиданная доселе буря. Я посвятил этой женщине свои лучшие стихи, - задумчиво вещал тем временем Грендель, даже не обращая внимания, слушает ли его гость или нет. - Я видел чудное виденье... Прекрасно, не правда ли?
      Дубов, погруженный в свои невеселые мысли, сказал то, что подумал:
      - Боюсь, что это уже устарело, господин Грендель.
      Господин Грендель надулся, нахохлился. Вскочил со стула и заметался по хижине, бормоча себе под нос:
      - Вот и она говорит - устарело... Все говорят - устарело... А какое было вдохновение!
      Василий не имел никакого желания утешать влюбленного оборотня с душой возвышенной и тонкой. А потому он поднялся с табуретки, вежливо откланялся и удалился из его хижины. Хотя, похоже, хозяин этого даже и не заметил.
      ***
      После обеда король Александр и Надежда Чаликова уединились в королевских покоях, чтобы обсудить дальнейший ход следствия, или, как высокопарно выражался ново-ютландский монарх, установления истины.
      - Мне показалось весьма подозрительным поведение Диогена, - заметила Чаликова, с интересом оглядывая некогда роскошное, а теперь неотвратимо ветшающее убранство - ковры, портреты и пейзажи на стенах, медные канделябры в углах широкого, заваленного всякими ненужными вещами стола. Прямо на бумагах спал Уильям, подергивая во сне хвостом.
      - Да, таким я его никогда не видел, - как-то неопределенно заметил король. - Но хладнокровный убийца, да еще людоед, не стал бы себя так выдавать.
      - В том-то и дело, что Диоген отнюдь не хладнокровный убийца, - возразила Надя. - Он, столько раз "евший" поэтов в переносном смысле, решил попробовать это дело на практике. И вот теперь страдает угрызениями совести. Или несварением желудка.
      - Ну, Наденька, тут уж вы малость хватили, - вздохнул король.
      - Это же только предположение, Ваше Величество, - напомнила Чаликова, и чем больше версий мы выдвинем, тем вероятнее, что одна из них окажется близкой к истине. A поскольку других зацепок у нас пока нет, то я намереваюсь проследить за господином Диогеном. Кажется, он проживает в бочке?
      - Все так говорят, - осторожно заметил король, - но сам я этой бочки ни разу не видел. - Тут в дверь постучали. - Заходите! - крикнул Александр, и на пороге возник пожилой слуга в выцветшей протертой ливрее:
      - Ваше Величество, Его Высочество Виктор просит принять его.
      - Да, Теофил, скажите ему, пускай заходит, - небрежно махнул рукой Александр и, когда слуга вышел, вздохнул: - Ох уж эти государственные мне вопросы, нет от них покоя. - При этом Его Величество выудил из своей коробочки леденец и быстро отправил себе в рот. - Честное королевское, ушел бы в монастырь, кабы там можно было предаваться не молитвам, а высокому искусству. Хорошо, хоть племянничек согласился хозяйственными делами заняться.
      В комнату вошел молодой человек в самой что ни на есть цивильной одежде, резко отличающейся от пестрых одеяний, столь любимых творческими приспешниками Александра. Украдкой взглянув на портрет, Надя отметила некоторое сходство между Виктором и его отдаленным пращуром. Уильям немедленно проснулся и стал исподлобья наблюдать за Виктором.
      - Здравствуйте, дядюшка, - поприветствовал короля Виктор. И, бросив выразительный взор в сторону Перси, добавил: - У меня к вам личный разговор.
      - Это мой новый слуга, - ответил король, - можешь говорить при нем. Если, конечно, речь не пойдет о государственных тайнах.
      - Какие уж там тайны, - энергично махнул рукой Виктор. - A если по большому счету, то какое там государство!
      - Какое уж ни есть, - вздохнул Александр. - A не нравится, так поищи себе другое.
      - Нужно благоустраивать то, что есть, - возразил Виктор. - A у нас просто жабам на смех: дождик закапал, и королевский дворец на три дня отрезан от мира!
      - Ну и что ты предлагаешь?
      - Для начала выкопать вокруг замка болотоосушительные канавки, а потом...
      - A средства где возьмешь? - перебил дядюшка.
      - Лопаты у нас есть, - деловито заявил племянник, - вот пускай ваши бездельники за них и берутся. Чем всякой дурью маяться и людей лопать!.. Да хоть бы съели какого-нибудь лодыря вроде вашего любимца, этого, как его...
      - Диогена? - подсказал Александр.
      - Вот именно. A съели простого работящего парня, хоть и с поэтической придурью. Нет чтобы съесть кого-то из ваших дармоедов, у которых за душой кроме этой самой придури ни черта нет!
      - Я попросил бы тебя, Виктор, - повысил голос король. - Эти люди - мои друзья!
      - Простите, дядюшка, погорячился, - слегка поклонился Виктор. - Да речь-то не об этом. Главное - начать, а тогда уж дело закрутится. Я уверен, что и князь Григорий нам поможет, он ведь, какой бы ни был, но толковые начинания всегда готов поддержать!
      - Так-то, может быть, так, но не хотелось бы попасть в еще большую от него зависимость, - тихо вставил Александр.
      - Да мы и так уже во всем от него зависим, - с жаром продолжал Виктор, а вот если осушим болото, поднимем земледелие, заведем ремесла, так уж и не придется во всем глядеть из рук князя Григория или кого бы то ни было еще!.. Извините, дядюшка, если был слишком резок, - как-то внезапно успокоился Виктор. - Просто для меня это невыносимо - сидеть тут и любоваться на болота!
      - Ну так приходи к нам вечерком, стихи послушаешь, - предложил король.
      - Да нет, лучше уж лягушек, - хмыкнул Виктор. - A еще лучше ловить их и отправлять в Галлию. Лягушек, конечно, а не господ поэтов - там этого добра своего хватает. И нам польза, и им. В смысле галлам.
      - A ты не боишься ненароком отправить туда княжну Марфу? - усмехнулся Александр.
      - Я в сказки не верю. - Почтительно приложившись губами к изумрудному перстню Государя, племянник покинул его покои.
      - Вот так вот и живем, Наденька, - печально произнес король, когда двери закрылись. - Я ведь тоже по молодости надеялся все перестроить, переделать, порядок навести, да потом понял - болото оно и есть болото. И никакая мы не Новая Ютландия, а самое настоящее Мухоморье! Может, Виктору удастся?..
      - A вдруг это он и съел Касьяна? - смекнула Надя. - Ведь Его Высочество явно недолюбливает ваших поэтов и даже не скрывает этого.
      - Что? - вскинул брови Александр. - Виктор... съел... - И неожиданно король разразился столь громким и веселым смехом, что даже дверь приоткрылась, и в покои заглянул испуганный слуга. А Уильям укоризненно уставился на хозяина. - Ха-ха-ха, ведь это ж готовая поэма "Королевич-людоед"! Да, Надежда, рассмешили вы меня, - уже успокаиваясь, произнес Александр. - Это ж надо же...
      "Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно", подумала Надя, в глубине души понимая, что малость хватила лишку, но радуясь, что смогла хоть на миг рассеять неизбывную печаль ново-ютландского короля.
      - A кстати, Ваше Величество, - как можно непринужденнее спросила Чаликова, - что это за сказка о княжне, как ее, Марфе?
      То есть вообще-то Надя немало была наслышана об этой истории, интересовавшей ее и с чисто практической стороны, но она надеялась услышать от короля что-то такое, чего раньше не знала.
      - A, ну это дело совсем давнее и довольно темное, - охотно откликнулся Александр. - Два столетия назад, после таинственной смерти последнего из правителей Белой Пущи, князя Ивана Шушка, его бывший постельничий Григорий женился на княжеской дочке Ольге. Уж не знаю, как он этого достиг колдовством ли, каким ли зельем - но, став ее супругом и как бы соправителем Белой Пущи, он быстро прибрал всю власть к себе в руки. Потом Ольга умерла - тоже, как говорят, не своей смертью - и Григорий воцарился единолично. Так до сих пор и княжит. A чтобы утвердить свое право на престол, всех оставшихся в живых князей Шушков извел под корень. Одна княжна Марфа, двоюродная сестра Ольги, успела убежать из Пущи, чтобы найти прибежище у моих пращуров, но ее настигли прямо на болоте, и некий злой колдун, сподвижник князя Григория, превратил ее в лягушку. И в этом виде она, должно быть, до сих пор и обретается - в ожидании некоего Ивана-царевича, который один может вернуть ей прежний облик.
      - И что же, вы верите в эту легенду? - деланно равнодушно пожала плечами Надя. Король на минутку задумался:
      - Даже и не знаю, Наденька, что вам ответить. Но мне кажется, что доля истины во всем этом есть - доподлинно известно и то, что Марфа бежала в нашу страну, и что Григорий снарядил за ней погоню, и что она исчезла бесследно. Так что считайте сами - верить или нет.
      - Спасибо, Ваше Величество, - чуть разочарованно сказала Чаликова. Ничего нового для себя из рассказа Александра она не узнала. И вообще, Наде было известно куда больше, чем ей поведал король.
      A знала она об этих драматических давних событиях, что называется, из первых уст - от самой княжны Ольги, которую она встретила во время своего предыдущего визита в параллельную действительность. Правда, и Ольга, как выяснилась, уже две сотни лет существовала в облике средней головы страшного Змея Горыныча, в которого княжну и еще двоих противников Григория, а именно воеводу Полкана и боярина Перемета, превратил заморский колдун Херклафф. Причем сделал он это настолько "не по правилам", что даже царь-городский чародей Чумичка не был в силах расколдовать Ольгу и ее товарищей по несчастью.
      "Ну что ж, значит, надо будет заняться Марфой, - размышляла Надя, выходя из королевских покоев. - Чтобы избавиться от Григория, нужно, чтобы борьбу возглавил кто-то из легитимных наследников, то есть из рода князей Шушков. И если не Ольга, то хотя бы Марфа. A уж Ивана-царевича мы найдем..."
      ***
      Корчма представляла собой большую покосившуюся хибару в два этажа, сложенную из грубо обтесанных валунов, густо поросших вековым мхом. Вход в сие почтенное заведение был подстать - низкая громоздкая дверь, сколоченная из толстых дубовых досок. Василий толкнул ее рукой. Дверь не шелохнулась. Тогда он пнул ее ногой - с тем же успехом. Тогда он, недолго думая, навалился на нее плечом. И дверь поддалась... Да только не так, как это положено делать приличной двери. Она просто ввалилась вовнутрь. И, соответственно, заодно с ней и Василий.