Бичевание Иуды Представьте себе могущественнейшую группу (которая не признает никаких национальных границ), включающую в себя банковское дело, страхование, угледобычу, торговлю медикаментами, нефтяную промышленность, члены которой несут ответственность исключительно только перед членами этой группы. Это Комитет 300. (Первый абзац книги Джона Колемана "Комитет 300") Западные Саяны, конец ноября 2043 года.
      Секретная база подготовки операции "Возмездие".
      Медицинский отсек подземного убежища капитана Денисова и Миньки был раза в два больше, чем их жилой блок. Одних только хирургических боксов, оснащённых самым современным оборудованием, которое можно было найти в РЗПР двадцать лет назад, в нём было целых четыре штуки и через три из них Семён прошел лично, точнее проехал на каталке. В четвёртом хирургическом боксе появился на свет Минька.
      Сейчас они были закрыты и никто ими не пользовался почти семнадцать лет, а ведь в самой подпольной республике они были нужны, как воздух, если не ещё нужнее.
      Увы, но перенести этот медицинский отсек со всеми его наворотами в Красноярск, Новосибирск или какой-нибудь другой город РЗСР капитан Денисов не мог при всём своём желании, хотя ему и было обидно, что такое нужное людям медицинское оборудование простаивает без дела.
      Войдя в медицинский отсек, он первым делом разделся по пояс и сел в специальное диагностическое кресло и включил его. Тотчас к их телам прилипли медицинские датчики и мощный компьютер, который как многие другие в убежище никогда не выключался, повинуясь сложной медицинской программе принялся проверять их самочувствие. Через полчаса он вынес свой вердикт, – оба пациента совершенно здоровы и задал вопрос, желает ли Минька, чтобы ему была сделана инъекция с ударной дозой пси-стартера, – препарата, изготовленного из крови его матери ещё четырнадцать лет назад. Симбионт капитана Денисова глухо кашлянул в кулачок и громким голосом сказал:
      – Ввести ударную дозу препарата.
      Капитан Денисов сказал вслед за ним:
      – Подтверждаю запрос на введение ударной дозы.
      После этого им только и оставалось делать, что подождать двадцать минут, когда препарат будет автоматически извлечён их хранилища, разморожен и уже в другом кресле, предназначенном для инъекций, Миньке и Семёну будут сделаны уколы.
      Карлику в шею, а капитану, возившему его на себе, – в руку. Хотя Семён и говорил Миньке, что последствия от ударной дозы будут чуть ли не минимальными, он всё же, надев на себя и него две сшитые вместе тельняшки, после этого ещё и надел на своего симбионта ещё и смирительную рубашку, ремни которой о застегнул крест накрест на своей груди. Парнишка перенёс это стоически и через десять минут они уже сидели в специальном фиксирующем кресле. Ударная доза представляла из себя ампулу ёмкостью в сто миллилитров, наполненную красноватой прозрачной жидкостью.
      Для того, чтобы изготовить пси-стартер, Лариса каждые три дня закачивала в себя чуть ли не два с половиной литра каких-то препаратов и получала после этого довольно большую дозу радиации. Это медленное самоубийство продолжалось целых три года и всё это делалось только для того, чтобы её сын, который не мог существовать без могучего, абсолютно здорового донора, родившийся с поразительными экстрасенсорными сверхспособностями, смог обрести огромную психокинетическую силу. Когда всё закончилось и мать Миньки приготовила для него достаточное количество препарата, она прожила всего две недели, после чего уснула в контейнере и больше не проснулась, так как Семён, едва сдерживая рыдания, заполнил его жидким азотом и через трое суток перевёз контейнер подальше от убежища, вниз, где на дне глубокого ущелья, возле Енисея находился специальный бронированный бункер, и обрушил на него целый камнепад.
      Автоматика как всегда сработала безукоризненно и два инъектора впрыснули в капитана Денисова и Миньку препараты и если один получил витаминный комплекс, то второй пси-стартер, который моментально его вырубил. После инъекции Семён сидел в кресле ещё целый час и за это время окончательно убедился в том, что его догадка была правильной – Минька спал покойным сном и у него даже не стала повышаться температура, хотя Лариса когда-то предупреждала его, что первая ударная доза может оказаться для них обоих смертельной, хотя шансы на это были и невелики. Зато шанс того, что они испытают от неё довольно серьёзные осложнения были намного выше, но всё, похоже обошлось. Минька перешел Рубикон и теперь должен был начать стремительно развиваться, как пси-кинетик. Ну, а о том, что произойдёт после этого, можно было только догадываться, но как когда-то оговорил Игорь, всё зависело только от того, кого воспитает из Миньки капитан Денисов, – истеричного урода или сильную, волевую личность.
      Семён, убедившись в том, что Минька спит, поднялся из кресла, ослабил на груди ремни его смирительной рубашки и пошел на кухню. Там он плотно поужинал и после этого пошел в спальную и лёг спать на широкой, удобной кровати. Спать он мог только в одной единственной позе, – лёжа на боку, левом или правом, что было без разницы, но главное, не мог, не имел права переворачиваться с боку на бок, как ему вздумается. Семён по привычке взвёл пистолет, лёг на левый бок и мысленно пожелав Миньке спокойной ночи, уснул, держа палец на спусковом крючке. Пистолет "Стечкина" и в само деле был для него все эти годы самым лучшим снотворным. Во всяком случае когда он держал его в руке, то чувствовал себя гораздо спокойнее.
      Проснулся капитан Денисов довольно поздно, в десять утра, а вот Минька, похоже, вообще решил не просыпаться весь день, а то и был намерен проспать суток двое, трое подряд, как это было с ним в младенчестве. Правда, Семён, которому то ли всё-таки что-то перепадало вместе с кровью Миньки, то ли он просто уже привык реагировать на малейшие перемены в состоянии своего питомца, чувствовал и даже временами улавливал, что тот спит не совсем обычным сном. Та часть мозга этого неказистого парнишки, которая могла черпать из окружающего пространства какую-то никому толком неведомую энергию, – бодрствовала и посылала импульсы во все стороны. Видимо из-за этого перед капитаном Денисовым на мгновенье возникали какие-то виденья. То он видел большие, красивые и чистые города, по улицам которых шли нарядно одетые мужчины и женщины, то какие-то военные базы, на которых рядами стояла грозная на вид военная техника, а то и вовсе здоровенные боевые спутники.
      Душу капитана от этих видений так и захлестнуло радостью, ведь это прямо говорило о том, что Минька стал входить в полную силу. Ну, что же, значит атлантийцам недолго осталось властвовать на планете и теперь им придётся столкнуться с такой силой, против которой будут бессильны вся их военная мощь.
      От таких мыслей капитан Денисов, который в те часы, когда Минька спал, был обычно угрюм и мрачен (а с чего бы ему было веселиться в этой бетонной норе?), сразу же повеселел, плотно позавтракал и чтобы немного поощрить юного пси-кинетика даже тяпнул пару рюмочек отличного французского коньяка. Это привело к тому, что уже минут через пять Минькины экзерсисы стали ощутимо энергичнее и бодрее. Ну, а сам капитан отправился на командный пост и принялся просматривать телевизионные каналы. Атлантийцы, завоевав всю планету, жили, можно сказать, припеваючи, чувствуя себя, как минимум римскими патрициями.
      Семён уже довольно смутно помнил двадцатые годы, когда он уже был курсантом военного училища, ещё хуже он помнил десятые годы этого чокнутого века, – годы мирной жизни жирным, чёрным крестом перечеркнула война посреди своей собственной страны, а он воевал более пяти лет, прежде чем отправился в Красноярск. Он родился одна тысяча девятьсот девяносто восьмом году и в январе ему должно было стукнуть сорок пять лет и потому в принципе помнил предвоенные годы. Надо сказать вполне счастливые. Страна, стряхнув с себя оцепенение конца двадцатого и начала двадцать первого века, всё увереннее и увереннее вставала на ноги и казалось, что она прошла через перелом, выправилась и теперь уверенной поступью шла вперёд. Семён в принципе помнил предвоенные годы, он просто не хотел их вспоминать и прежде всего потому, что они были пропитаны ядом клеветы, лжи, всяческими гнусными инсинуациями и откровенной подлостью и главным смыслом всего этого было одно единственное, – какой бы не была его страна, слабой, убогой, подловатой и завистливой, как до его рождения, с ворами во главе, или сильной, богатой, щедрой и великодушной, правители которой наконец опомнились и стали обращать внимание на свой собственный народ, – для Запада она всегда была плохой.
      В середине двадцатых годов, когда Россия доказала всему миру, что она стала входить в полную силу и была вполне сравнима с Советским Союзом, в стране уже не было никакого низкопоклонства перед западом, это перестало быть модным. Зато у очень многих людей, прежде всего относящихся к элите, осталась мода всячески ругать свою страну и её руководителей под маркой любви к своей стране. Слово родина эти господа употребляли крайне редко, заменяя его выражением моя страна, словно она действительно им принадлежала. Ну, а Запад, переманив в своё время на свою сторону прежних прихлебателей Советского Союза и несколько странных географических образований, ставших независимыми государствами, делал всё, чтобы превратить их во врагов России и делал это весьма успешно. Даже получив как следует в рыло, они не прекращали биться в истерике и брызгать слюной, хотя и кормились в основном за счёт своего могучего, продолжающего уверенно набирать силу, соседа.
      Ладно бы на Россию лили потоки грязи все эти географические микробы, вошедшие в НАТО, не так были страшны ей и истерические взвизгивания, доносившиеся из стран Евросоюза, на всё это можно было наплевать, но что бы не сделало руководство страны, всё тут же подвергалось критике со стороны своей собственной интеллигенции и прочих околополитических деятелей, считающих себя записными либералами и всё это звучало в эфире и печаталось на страницах газет. Что бы не передавали по главным телевизионным каналам, называемым прокремлёвскими, всё это тут же как минимум подвергалось сомнению, но гораздо чаще называлось ложью. Зато откровенная ложь с другой стороны превозносилась не только как правда, но и как истина в последней инстанции и на фоне всего этого одна за другой проводились международные военные операции под эгидой НАТО в Азии, Африке и Южной Америке.
      НАТО в конце двадцатых годов, казалось боялось даже смотреть на Россию, успешно перевооружавшую свою армию, но вот только это перевооружение шло не под звуки патриотических маршей, сопровождаемых видеорядом, показывающим крепнущую мощь вооруженных сил страны, а под бесконечные телешоу, маразматические сериалы, оглушительный грохот попсы, звучащей по радио и идиотский смех, вызванный тупыми шутками юмористов. Страна веселилась, как никогда раньше и под шум этого веселья новый президент, избранный в две тысячи шестнадцатом году, в апреле две тысячи девятнадцатого года взял и в одночасье слил страну Западу тотчас, как только выяснилось, что в мире появились новые источники дешевой электроэнергии, кстати изобретённые в России, но неизвестно как оказавшиеся в руках американских корпораций, и ещё более дешевое синтетическое топливо, добываемое прямо из сточных вод, которое сделало ненужным добычу угля, нефти и газа, что вызвало шок во всём мире и якобы открывало новые перспективы.
      Семён прекрасно понимал, что это был большой удар по всем тем странам, которые только за счёт этого и жили, вот только ему было совсем непонятно, зачем нужно было это делать, ведь Россия к тому времени уже перестала быть сырьевым придатком Запада. Понимали это и региональные руководители, которые немедленно собрались в Казани и просто отделились от Москвы, решившей пойти на широкую интеграцию с США, Евросоюзом и Японо-Корейским альянсом. Правда, Москва смогла увлечь за собой Дальний Восток, а Северный Кавказ просто оптом сдала Турции.
      Россия вздрогнула от этого предательства, свершившегося под радостный вой либералов и демократов, но не устрашилась, не пала на колени и не положила смиренно голову на плаху. Всё в стране моментально пришло в движение и тут же началось последнее великое переселение народов. Жители Северного Кавказа, прекрасно понимая, что за всем этим последует, бросали всё и ехали за Волгу.
      Когда-то чеченцев, карачаевцев, балкарцев и калмыков ссылали в Казахстан и Сибирь, теперь они, обвешавшись оружием, ехали в Поволжье и Сибирь сами, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что уже очень скоро на Кавказе начнётся резня. Ехали, надо сказать, не спеша, выполняя вместе с армейскими подразделениями, которые откликнулись на призыв, донесшийся из Казани, роль боевого охранения для тех людей, которые были не согласны с решением нового президента. Вместе с ними в Российскую Заволжско-Сибирскую Республику ехали русские, украинцы и белорусы из Украины и Белоруссии. К ним присоединилась чуть ли не половина москвичей и всё только потому, что в самой Москве тут же появились натовские войска, которые якобы были посланы в столицу России только за тем, чтобы не допустить военного противостояния между Москвой и РЗСР. Они его и не допустили, более того страны НАТО сделали всё, чтобы на карте мира как можно скорее появилось новое государство и даже признали его чуть ли не в первые же двадцать четыре часа.
      Свыше семидесяти миллионов человек перебрались в Заволжье, Западную и Восточную Сибирь уже к осени две тысячи девятнадцатого года, а в октябре заполыхала огнём Африка, в которой сразу же образовалось двенадцать военных конфликтов и буквально через пару месяцев началась широкомасштабная война между Индией и Пакистаном. Мир на планете закончился, а в феврале две тысячи двадцатого года Эстония и Грузия объявили войну РЗСР, от которой их отделяли тысячи километров и что самое удивительное, их войска оказались одни у её границ на северо-западе, а другие на юго-западе уже через три дня. Хотя все пять их дивизий и были прекрасно вооружены и посажены на самую современную американскую технику, этих вояк хватило буквально на трое суток. Всех до одного эстонцев вырезал бородатый чеченский спецназ, который сам отправился на самолётах в Ухту, а три грузинские механизированные дивизии попали под огромную мухобойку бывшей пятьдесят восьмой армии.
      Тогда ещё лейтенант Денисов не участвовал в отражении этой совершенно безумной атаки самых первых зомби-командос, но уже через две недели и его взвод вступил в бой с подразделением казахской армии и целый месяц держал оборону на берегу Илека, на подступах к Соль-Илецку. Республика срочно бросила все свои силы на строительство укреплений на границе с Китаем, Монголией, Казахстаном на запад до самой Волги и далее на север, по линии волжских и других городов – Ахтубинск – Волгоград – Казань – Киров – Сыктывкар – Ухта – Нарьян-Мар – Тобседа вплоть до Новой Земли, возводя мощные укрепрайоны и одновременно отражая одну атаку за другой.
      Ну, а нападать на РЗСР было кому, так как у Грузии и Эстонии объявилось очень много союзников из числа всех тех стран НАТО, которые присоединились к этому блоку после развала СССР. Поляки, венгры, болгары, румыны, литовцы с латышами, кого только не посылали воевать с последним оплотом России.