Глава 12

Я люблю точность, даже если она не нужна. Бывают же случаи, когда точность мешает. Скажем, сегодня: зачем приходить ровно в девять и торчать в темной комнате дурак дураком, пока кто-то невидимый тебя не окликнет? И все же привычка, отшлифованная временем, заставила меня ровно без двух девять выйти из лифта в длинный коридор, описанный мне Мак-Брайтом. Он был пуст, и закрытые двери ничем не выдавали присутствия за ними жильцов – ни криком, ни музыкой, ни детским плачем. Между тем дом был жилой, многоквартирный: обычный окраинный небоскреб-город со своими кварталами, улицами-коридорами, квартирами-пеналами за нумерованными дверями, у которых единственным, хотя и немалым, достоинством была полная звукоизоляция.

Я никого не слышал, и меня не слышал никто. И поэтому я добрался до указанной Мак-Брайтом двери без приключений, ненужных встреч и любопытных вопросов. Толкнув дверь – она действительно оказалась незапертой, – вошел, касаясь рукой стены, и, нащупав задвижку, успокоился: по крайней мере, посторонние без шума не влезут. Пытаясь разглядеть что-либо в кромешной тьме, медленно прошел вперед, налетел на что-то, чертыхнулся и услышал негромкое:

– Это стул. Садитесь.

Как пишут в таких случаях в плохих романах, «я вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки». Плохие романы не врут: я вправду вздрогнул от неожиданности. Но спросил спокойно:

– Там задвижка… Закрыть?

И услышал в ответ:

– Не надо. Сюда никто не войдет. Чужая собственность в СВК неприкосновенна.

– А как же власть предержащие?

Из темноты усмехнулись:

– Со мной их не было. А с вами?

Я обиделся:

– Не маленький.

Мой собеседник опять ухмыльнулся: весельчак какой-то попался.

– Догадываюсь, что не маленький, хотя и темновато здесь.

– В темноте видеть не умеете?

– Не обучили. А вас?

– Я самородок: обладаю инфракрасным зрением, – сказал я и тут же понял, что сморозил глупость.

А невидимый собеседник в отличие от Мак-Брайта глупостей не спускал:

– Вы сначала говорите, а потом думаете, не так ли? Оригинальное свойство для разведчика…

Я не стал задираться: виноват – получи свое.

– Простите: сорвалось.

– Прощаю, – сказал он милостиво, добавил: – Как вы догадались, наверно, меня зовут Первый.

– Я не догадался. Мне сообщил об этом Седьмой…

Ему явно понравилось, что я не назвал имени Мака, хотя мог: Седьмой – это не для меня, а для слама. Готовясь к заданию, я не слишком разобрался в цифровой иерархии слама, да и не спрашивали меня об этом. Мак-Брайт для меня был только Мак-Брайтом, а загадочный Первый, хрипящий из темноты – астма у него, что ли, или гланды не вырезаны? – был недоступным и невидимым. Вот таким: темно-расплывчатым, немногословным, почти нереальным в чернильной темноте комнаты-пенала, где даже освоившиеся без света глаза едва различали очертания: кровать у стены и на ней не фигуру, а нечто мешкообразное, бесформенное.

– Времени я у вас отнимать не буду, – начал он. – И мне и вам оно слишком дорого. О том, что вы сумели сделать, знаю. На комплименты не рассчитывайте: работаете слишком грязно. Пока вам везет, но «пока» не вечно. Удивляюсь, с каких это пор у вас в Центре отдают предпочтение горячим головам. Как правило, они быстро слетают.

Я решил стиснуть зубы и молчать: черт с ним, пускай читает свои нотации. Работать-то буду все-таки я, а не кто-то с «холодной головой»…

А он продолжал сечь, ничуть не заботясь о нервах наказуемого:

– За вами вьется целый хвост квазигероических поступков: драки, стрельба, погони. Эффектно, но подозрительно. Недаром Тейлор приставил к вам одного из своих лучших агентов – Жаклин Тибо. Конечно, вы скажете: подозрения – не улики. Милый мальчик, от подозрений до улик – меньше шага. Не оступитесь: ни Тейлор, ни Бигль ошибки не пропустят. А на Второй Планете вас ждет еще один цербер, пострашнее местных: Крис Уоррен. Запомните. Мак-Брайт подготовит вам «легенду» для него, но берегитесь: он умен и хитер. Здесь мы могли вас страховать. Там это будет сложно. Линнет – искусная подпольщица, но она женщина. Не слишком рассчитывайте на нее: она летит для связи. Так что помните: вы один, и задача у вас по силам лишь одному, как это ни парадоксально. И еще, вам не нужны сведения, вернее, только сведения. Главное – доказательства, да повесомее, чтобы можно было раздавить это гнездо. Поймите: если вы провалитесь, мы не сможем подобраться к тайне Второй Планеты еще очень долго. Стало быть, вы погубите не себя – дело мира. Себя не жалко? Согласен. Но вы работаете не на себя – на все человечество, как ни громко это звучит. Здесь мы позволяли вам играть в героя. Вы похожи на солдата, обезвреживающего мину: резвитесь, пока не добрались до нее, но, когда она у вас в руках, осторожнее! Чтобы извлечь взрыватель, нужна не лихость, а предельная осторожность. Будьте осторожны, Лайк. – Он впервые назвал меня по имени. – Есть вопросы?

– Два, – ответил я.

– Всего? – удивился он. – Что ж, задавайте…

– Почему вы приказали мне участвовать в освобождении Дока, когда только что так красочно говорили о моей осторожности?

Он хохотнул грубовато, но не обидчиво.

– Ловите? – спросил он. – Не выйдет. Эту акцию я специально придумал для вас. Я знал о замысле слама, знал и то, что он удастся этак процентов на девяносто пять. Знал, что Кодбюри постарается выгородить себя в этой истории: кому охота совать шею в петлю? Он не дурак, этот Кодбюри, и прекрасно понимает, что в свидетелях лучше иметь героя, который жертвует животом своим ради безопасности страны. Вы были как раз таким героем, это же в вашем стиле: бежать, стрелять, лезть напролом. Ах, как он расписал ваши подвиги Биглю: хоть роман пиши. А Бигль любит героев, да еще таких, у которых в анкете чисто. У вас как раз чисто. Поэтому, когда речь зашла о вашей поездке на Вторую Планету, Бигль не слишком колебался: во-первых, за вас просил Факетти-старший, во-вторых, аттестация Кодбюри.

– Значит, вы знали о том, что я собрался на Вторую?

– Догадывался: конечная цель вашего задания – именно там. Рано или поздно встал бы вопрос о вашей выездной визе. И в этом случае лучше иметь союзников… – Он помолчал и спросил: – Все?

– Еще один вопрос… – сказал я.

– Говорите.

– Не обижайтесь, Первый, – медленно начал я. – Нотации и советы, быть может, необходимы, но их мог бы передать и Седьмой. Скажите честно: зачем вы меня вызвали?

Он долго молчал – видимо, обиделся все-таки, потом сказал с какой-то грустной усмешкой:

– Вы правы. Простите старика: я просто хотел посмотреть на вас, если это слово подходит к ситуации. Мне уже никуда не выбраться отсюда: разве что провал. А знаете, чего мне бы хотелось? – И, не дожидаясь ответа, закончил: – Поменяться с вами местами. Да и возрастом тоже… – Он засмеялся. – Не слушайте, все это вздор и старческая болтовня. А теперь идите и не оглядывайтесь. Идите-идите, а я, как всегда, остаюсь…

Я встал и пошел. Сначала по коридору с мертвыми дверями, потом по лестнице – не захотел пользоваться лифтом, – потом по улице – под мелким теплым летним дождем. А в голове звучала последняя фраза Первого: «Идите, а я, как всегда, остаюсь…»

Глава 13

За окнами-стенами верхних этажей Дворца дружбы плыли и кучились облака, упавшие на город. Новое стоэтажное здание Дворца – все из органического стекла без видимых швов и стальных скреплений – было построено еще в первом десятилетии века. Легкое и прозрачное, оно возвышалось над городом, как елочная игрушка великана из космоса, а специальное устройство создавало вокруг него неутихающий вихревой поток, защищавший игрушку от воздушных течений, циклонов и бурь.

В этот хмурый день на заоблачных высотах Дворца, где разместилось руководство объединенных свободных стран, здесь, в кабинете начальника разведывательного Центра Дибитца, встретились его друзья и соратники из разведок других континентов – Шари и Амер.

Все были немолоды – какая же молодость пятьдесят с лишним? – и все знали друг друга добрый десяток лет. И понимали друг друга даже не с полуслова, а со взгляда, с интонации, с мимолетного движения губ. Все трое были профессионалами, да и дело связывало общее, знакомое до мелочей: от психологии разведчика до умелого обобщения частностей, что в жизни зовут пустяками, а в разведке объективными данными.

– Вы ознакомились с моим докладом Совету? – спросил Дибитц и в ответ на молчаливый кивок собеседников добавил: – Значит, преамбула не потребуется.

– О рудниках на Второй мы уже слышали, – сказал Шари. – Вербовщики СВК появились не так давно и у нас.

– Рудники, с которых не возвращаются, – усмехнулся Амер. – И у нас побывали эти ловцы человечины.

– Официальный отбор?

– Вполне. Вежливое приглашение от имени «Разработок Синау». Алюминий и медь.

– Чепуха, – сказал Дибитц. – Активность медеплавильных и алюминиевых заводов в СВК не увеличилась. Тут что-то другое.

– А почему они не отправляют на Вторую механизмы? – спросил Амер. – Человечина дешевле?

– Не только. Разные месторождения – разные механизмы. Пошлют машины – мы сразу скажем, какая руда.

– А вдруг золото?

– Едва ли. Какой им смысл скрывать? Их территория – их и золото. На долю в добыче мы не покушаемся. И еще одно: почему не возвращаются с рудников? Нагруженные золотом возвращенцы были бы лучшей рекламой приисков. Новый бум, золотая лихорадка в космосе! Нет, друзья, тут что-то другое. Я не называю, что именно, в докладе Совету, но у меня есть свои предположения.

– Поделишься?

– Для этого мы и собрались. Прибыл связной от нашего резидента в Восточном Мегалополисе. Послушаем?

Он нажал кнопку селектора.

– Кто в приемной?

Светловолосая девушка на экране вежливо проворковала:

– Даблью-би.

– Надеюсь, вы не будете в претензии, если я не раскрою кодовый псевдоним. Имен у него много, а настоящее он и сам забыл, – улыбнулся Дибитц, вставая навстречу вошедшему.

Описывать его мы не будем. Это Мак-Брайт. Он чисто выбрит, подтянут, вежлив и холоден.

– Связной из Мегалополиса, – представил его Дибитц. – Садитесь.

Мак-Брайт, поклонившись, молча сел в подвинутое Дибитцем кресло.

– Рассказывайте.

– Основное я уже изложил в памятной записке.

– Товарищи ее не читали. Повторите вкратце.

– Около полугода назад у нас появились сведения о загадочной активности администрации СВК в сто тридцать втором квадрате юго-восточного сектора Второй Планеты. По официальной версии, речь шла об открытии богатых месторождений меди и алюминия. Однако в геологических кругах сообщение не подтвердилось. А между тем резко увеличилось число грузовых космических рейсов. Проследить прибытие и характер грузов на космодромах СВК, к сожалению, не удалось. Один космодром на юге мы засекли, но ни проникнуть туда, ни выяснить направление грузовых маршрутов не сумели: охрана почти непреодолима, специальные локаторы и круговой лучевой прострел не позволяют приблизиться к объекту даже на сто километров.

– Судя по данным памятной записки, вам больше повезло с обратными грузовыми рейсами.

– Они проходили в обычных, незасекреченных условиях. Регулярные грузовые рейсы в соответствии с потребностями колонии. Самое любопытное, что из СВК не было отправлено ни одной партии рудничных механизмов – ни экскаваторов, ни драг, ни буров. Только люди. Или завербованные рабочие, или приговоренные к каторжным работам в колониальных геоместорождениях.

– Откуда сведения? – спросил Амер.

– От нашей агентуры в подполье, частично из «космических» источников и непосредственно от Даблью-эй. По его предложению и был нацелен ваш агент на разгадку этой засекреченной операции. Коэффициент секретности ее мы кодируем как шесть к тринадцати – самый высокий уровень охраняемости научных и промышленных тайн. Однако и в ее «стенке» открылась щелка, агентуре связанных с нами сламистов все же удалось в конце концов засечь продвижение грузов специального назначения на стратегическом шоссе Южного Мегалополиса и даже увидеть – к сожалению, случайно! – столкновение электрокаров. Но подойти к месту аварии оказалось невозможно: все было оцеплено кругом на несколько километров. Свидетели аварии были схвачены, сумел бежать только один мальчик лет десяти – двенадцати. По его словам, из разбитой машины выпали на шоссе огромные брикеты, более полуметра каждый, из желтого металла, блестящего, как армейские пуговицы.

– Что же вы предполагаете?

– Металлическую оболочку, футляр. Латунь или краска. Камуфляж под золото. Золото в глазах обывателей объяснит и охрану, и секретность, и жестокость расправы со свидетелями.

– Кто же возглавляет операцию? «Разработки Синау»? – поинтересовался Шари.

– «Разработки Синау» – такой же камуфляж, как и псевдозолотые футляры. Финансирует операцию мультимиллиардер Факетти, президент Восточного банковского консорциума, а суть операции, ее перспективы и характер – пока не разгаданная еще загадка. Над разгадкой ее мы сейчас и работаем. Ваш агент уже успел подружиться с сыном Факетти, прожигающим жизнь балбесом, и его светским окружением в Мегалополисе. Это одна из дорожек к раскрытию тайны, другая – в подполье. Третья – непосредственно в СВК – два, куда и вылетел сейчас ваш агент.

– Я думаю, все, – сказал Дибитц и кивнул Мак-Брайту. – Подождите в приемной. Возможен дополнительный разговор.

Дибитц задумался. Что-то в рассказе Мак-Брайта подсознательно его очень встревожило, но что именно, он бы не мог ответить.

– Я полагаю, – сказал он наконец, – что вас всех волнует одна деталь. Что в брусках? Промышленные тайны уже не тайны, и нужно что-то сверхординарное, чтобы так зашифровать операцию. Предположения, конечно, у нас есть.

Есть и некоторые подтверждения их. Например, мне приходит на память один случай, до сих пор не нашедший объяснения. Месяца два назад к границам нашей зоны на Второй Планете приполз человек. Буквально приполз по холодным пескам планеты. Одежда в клочьях, изъязвленное тело и мутный взгляд умирающего. Он действительно умирал и умер на глазах у пограничников, успев только даже не вымолвить, а выдохнуть с последним вздохом: «Это не золото… Не верьте… Нет…»

– Человек оттуда? – спросил Шари.

Дибитц кивнул.

– Отчего же он умер? От истощения, от голода или…

– Вот именно «или»! – вздохнул Дибитц и помолчал, прежде чем закончить: – Он умер от радиации. Скафандр с поврежденной антирадиационной пропиткой.

Когда совещание окончилось, генерал снова включил селектор.

– Даблью-би ждет? Пригласите.

Мак-Брайт снова вошел, такой же подтянутый и холодный.

– Садись, Мак.

Взгляд Мак-Брайта потеплел.

– Спасибо, шеф.

– Брось шефа. Мы одни. И к тому же старые приятели. Вместе учились…

– Теперь я юрист. Торговец.

– Юрист – сопутствующая нашей профессия. Много у нас профессий-спутников. Сегодня юрист, завтра химик. Сможешь?

– Смогу.

– Пока не требуем. Сейчас требуется одно. Сыграть всем партию Лайка. Продумать каждый его ход. А Лайк не промахнется, если увидит цель. Но цель прикрыта, а Лайк открыт.

– Легенда сверхпрочная. Металл.

– И металл подвержен коррозии. Давай откровенно, Мак: так ли безоблачно небо Лайка?

– Облака есть… Одно даже следует за ним повсюду. Жаклин Тибо.

– Тибо… Тибо… – раздумчиво повторил Дибитц. – Рыжеволосая русалка с несходящим загаром. Вспоминаю. Лет десять назад мы накрыли ее как некую Гордон, студентку. Была замешана в деле Темпесты. Но ушла. Дьявольски умная баба. Теперь ей, должно быть, тридцать пять или больше.

– Похоже.

– Опасна?

– Не знаю. По-моему, Лайк справляется.

– Меня пугает не слежка. Я просто не знаю его следующего хода в нашей игре. Мы уже в ней не участвуем.

Глаза Мак-Брайта улыбнулись.

– Как знать? – сказал он.

– Мы же не имеем агентов в СВК – два.

– Кодовых нет. Но цепочка «слама» завязана и на Второй Планете. Кроме того, я посылаю одного вместе с Лайком. Вернее, одну – Линнет Тэкер. Теперь мы будем играть по переписке.

– Космолеты – это месяцы и месяцы, а лазерная связь закрыта для частных лиц.

– Мы протащим нужное в любом ведомственном сообщении. Между строчками или между словами. Смотря как и что кодировать. А первый ход Лайка уже намечен. Выход на Факетти. Прямой и бескомпромиссный.

– Точнее, на его «тень»?

– Естественно.

– Значит, еще одна проверка. Лайк предупрежден?

– Конечно.

– Я старомоден, Мак. Не доверяю я нашей психотехнике. А Крис Уоррен – один из лучших контрразведчиков СВК. Умеет ставить рогатки.

– Мне тоже их ставили по пути сюда. Прошел…

Глава 14

Явыбрал ее все-таки по трем соображениям.

Все ощутимее сгущалась вокруг меня атмосфера подозрений, не рассасывающаяся, как северные туманы. Тейлора я чисто не «прошел». Где-то оставил позади кончик ниточки, которую неутомимо вытягивали чьи-то цепкие пальцы.

Другой причиной, побудившей меня расстаться с Восточным Мегалополисом, было его информационное истощение. Никто по-прежнему не возвращался с рудников Второй, ни один космолет с завербованными не покидал космопорта Мегалополиса, и содержимое интересовавших Центр загадочных металлических брусков, один раз обнаруженных в грузах СВК – два, по-прежнему оставалось загадкой.

Последним толчком, который снял мои колебания перед поездкой, была встреча с Первым в темноте старого трущобного небоскреба. Командировка в СВК – два была обдумана и утверждена, хотя и не обещала мне непременной удачи. Пройти «тень» было еще труднее, чем Тейлора. Я не обдумывал заранее всех возможных вариантов проверки – путешествие предстояло неблизкое.

А в салоне космолета меня ждали совсем уже непредвиденные встречи. В стороне от Дикого и незнакомых подонков, с увлечением играющих в «фаро» – кого только Факетти не тащит с собой в свои поездки, – с отчужденным и независимым видом сидела Линнет. Синие глаза ее из-под мальчишеской челки скользили по страницам иллюстрированного журнала, не обращая на меня никакого внимания. Мне следовало обрадоваться, а я недоумевал. Случай это или запланированное мероприятие? Выяснить следовало сразу, и я сел рядом, презрев конспирацию.

– На Луну или дальше? – в упор спросил я, даже не поздоровавшись: церемонии между нами были излишни.

– На Вторую, – ответила она, синие глаза смотрели строго, без удивления. – И не с тобой. Я сама по себе. У меня в СВК – два тетка, врач-психиатр.

– Интересно, – сказал я, – может пригодиться.

– Тебе – да. – Она произнесла это без малейшей иронии, даже без улыбки.

Значит, все-таки запланированное мероприятие. Вероятность психопроверки, оказывается, предусмотрена: выводят на рудники. Только почему Первый позаботился о явке и связном, но ничего не сказал о возможной психопроверке? Должно быть, решили не ограничивать моей свободы действий, а выход на связь предоставить инициативе связного.

И я переменил тему:

– Я давно хотел спросить, откуда ты знаешь Факетти?

– Кого я только не знаю! Мой киоск в космопорте – все равно что бар в районе центральных улиц.

– Он что-то опаздывает.

– Кто? Факетти? Он уже давно здесь. В кабине экипажа. Сейчас выйдет.

Но вышел не он, а… Жаклин, как всегда, элегантная, в легком туристском костюме. Научились мы все-таки обходиться без скафандров в космических путешествиях.

Она присела на ручку переднего кресла. Линнет мгновенно замаскировалась в ледяной отчужденности.

– На Вторую вместе с Джином? – Дурацкий вопрос, как будто она не знает…

– Угу. А вы?

– Тоже. Я года три не была на Второй. Люблю этот «золотой ад».

– И я, – сказал я сквозь зубы.

– Почему вы так лаконичны? Помешала?

– Не говорите глупостей, Жаклин.

– Тогда хоть познакомьте меня с вашей дамой.

– Линнет Тэкер, – сухо представилась Линнет, не давая возможности этого сделать мне. И очевидно, с умыслом, потому что продолжила она совсем неожиданно: – Однако вы ошибаетесь, госпожа Тибо, я не его дама. Мы только что познакомились.

– Вы меня знаете? – удивилась Жаклин. – Я вас не помню.

– Вас знают многие, а меня трудно вспомнить в сутолоке космопорта. Вы не раз покупали у меня журналы в киоске.

– Значит, ищете интересных знакомств?

Прозвучало грубовато. Не в духе Жаклин. Но я промолчал, ожидая ответной реплики. Она не замедлила:

– Преимущественно интеллектуальных.

– Что ж, Лайк подходит.

– Вы тоже подходите.

У Жаклин опять появился знакомый мне пристальный, буравящий взгляд.

– Не знаю, что вы можете извлечь из знакомства со мной.

– Другие не менее интересные знакомства, госпожа Тибо.

– Среди мужчин, конечно?

– Преимущественно.

– Женихов или поклонников?

– Ограниченный диапазон, мадам. Я включаю в него и друзей, и партнеров за ужином, и просто умных и внимательных собеседников.

Подошел Факетти.

– Чабби, как всегда, окружен женщинами. Уступи хоть одну, дружище. Нам нужна партнерша в «фаро».

Он подхватил Жаклин под руку. Жаклин поморщилась: ей не хотелось уходить.

– Когда же мы полетим? – спросила она, сдерживая зевок.

– А мы уже давно летим, – засмеялся Джин. – Вот что значит иметь космолет-модерн. Никаких перегрузок и невесомости.

Когда они удалились, Линнет шепнула, оглядываясь:

– Я не пересолила?

– Отлично, – шепнул я в ответ, – но лучше бы тебе сыграть глупышку.

– Какая разница? Меня же засекли в разговоре с тобой.

– Увы. Теперь со Второй Планеты пойдет запрос о тебе и твоих знакомствах. Жаклин – матерая волчица сыска.

– Во-первых, на Второй это не страшно. Волчиц бьют из лучевых пистолетов или топят в зыбучих песках. Во-вторых, вряд ли она летит только из-за тебя: здесь и Факетти, а она явно приставлена к нему.

– И к нему и ко мне. Но черт с ней: я привык. Лучше скажи: как мы увидимся?

– Я найду тебя, когда понадобится. Дашь объявление в вечерней газете в колонке «персоналия». В тексте упомяни любой номер «Новостей» и какие-нибудь данные, подразумевающие время и место встречи.

Я так и предполагал. Разведчик с тенью. Тень следует за ним, помогает, страхует и бережет от опасностей.

– Тебе дадут все нужное в гостинице космопорта, – сказала она. – Кстати, и лучевой пистолет.

– Пистолет – это хорошо. Даже отлично. Но почему в гостинице космопорта? Я же еду с Факетти.

– В космопорте на Второй тебя задержат. Проверка им ничего не даст – фактов нет. Но попадешь в СВК – два уже после Факетти.

– Джин сорвет все их замыслы.

– На Второй он в руках папочки и его второго «я» – Уоррена. Не тормошись – это еще не самое страшное. В гостинице космопорта можно что-то узнать. Тсс… она возвращается.

Жаклин подкралась к нам с беззвучностью кошки, но Линнет все же ее заметила.

– Где вы останавливаетесь в СВК – два? – спросила Жаклин.

– У больной тетки. Я ее единственная родственница, а ей нужен уход.

– Не лучше ли нанять сиделку, а самой поселиться в гостинице?

Линнет сымпровизировала наивный испуг:

– Я боюсь этих гостиниц. Вы сами сказали: «золотой ад». Повсюду стреляют, как в тире.

Кажется, она решила все-таки сыграть глупышку. Не поздно ли? Должно быть, это заметила и Жаклин, потому что следующий ее вопрос был задан уже тоном следователя:

– Почему ваша тетка живет на Второй?

– Она там работает.

– Кем?

– Врачом.

– Вы сказали, она больна. Чем?

– Результат аварии аэробуса. Переломы и прочее.

– И долго вы там пробудете?

– Как поживется. Я взяла длительный отпуск за свой счет.

– И вам его дали?

– Помог Факетти.

– А откуда вы его знаете?

– Я бы могла задать тот же вопрос и вам.

«Следователь» на минуту задумался, отыскивая брешь в показаниях «допрашиваемой». Я воспользовался этим и демонстративно зевнул:

– Спать хочется.

Меня действительно что-то убаюкивало, как мелодия, доносившаяся из глубин космоса.

– И меня клонит ко сну, – обрадовалась Линнет.

Жаклин поморщилась:

– Надо было выпить вербены. Тогда бы вы продержались дольше. Они выпустили снотворный газ… Теперь вы проспите все путешествие.

Я даже поежился от удовольствия. Какое счастье лететь с таким предупредительным экипажем.

Глава 15

После посадки у космовокзала СВК – два металлический голос диктора объявил:

– Всех поименованных в списке пассажиров ожидают въездные визы в сервис-бюро вокзала. Непоименованных просят пройти в гостиницу. Регистрация не обязательна.

Голос откашлялся и прочитал список. В списке меня не было. Мы переглянулись с Линнет, и глаза ее сказали: «Я же предупреждала. Выходи последним».

Ко мне подошел явно смущенный и растерянный Джин.

– Ничего не понимаю. Я сам продиктовал список в лазерограмме.

– Может быть, здесь перепутали?

– Ты подожди в отеле. Надеюсь, все тут же будет исправлено.

По стыковому туннелю эскалаторная дорожка доставила нас прямо в холл космовокзала под высоким стекловидным куполом, открывающим тусклое небо. У киоска с местными сувенирами она разветвлялась – правая с теснящимися на ней пассажирами уходила в сервис-бюро, левая уводила меня одного в привокзальный отель. Я поймал утешающий взгляд Линнет: «Не волнуйся. Все будет как надо».

Незаметно и неизвестно откуда на мою сиротливую панель вскочил атлет в белом мундире и таком же шлеме с буквами «ПОЛ». Полиция СВК – два, расшифровал я. Он подхватил мой чемодан и перескочил на другую ответвляющуюся дорожку: «За мной!»

Завернув у бара, дорожка взвилась вверх и снова выпрямилась на втором этаже, минуя поочередно строй выпуклых белых дверей, похожих на сейфы или холодильники. У одной из них мой спутник поднял руку и соскочил на уложенную цветными плитками площадку. Дверь «сейфа» вела в мой гостиничный номер из двух комнат и ванной, где мне предстояло ожидать решения судей: чист я перед властями или нет.

– Шон Лири, сержант службы безопасности, – представился мой беломундирный спутник, войдя в комнату, служившую, по-видимому, гостиной или домашним баром, и снял шлем. Без шлема он оказался здоровым, рыжим веснушчатым парнем, всосавшим вместе с молоком матери древний наказ «держать улыбку». И он держал ее, не снимая в течение всей последовавшей процедуры.

Сначала нажал кнопку на стене, и копия знаменитых «Сумерек» Уонтона в серебряной раме сдвинулась вправо, открыв ряд замаскированных полок, наподобие древнего бара, модного лет сто назад. С одной из полок он снял что-то вроде сброшенной шкуры змеи, оказавшейся свернутым комбинезоном-скафандром, длинноствольный пистолет-лучевик и знакомую рацию космолетчика на чужих планетах: приемник – серьга и передатчик – часы-браслет.