Глава 17

Татьяна приоткрыла глаза и сладко потянулась. Она еще не проснулась окончательно.

Над ней возвышался Энрике с бумажным стаканчиком кофе в руке, его глаза смеялись.

– Надеюсь, это такой кофе, какой я люблю?

Она села, чтобы взять стаканчик, и поспешно натянула одеяло на спящего Джека, чтобы прикрыть наготу. Энрике рассмеялся:

– Раз ты забралась в постель с ним, значит, не будешь возражать, если я устроюсь рядом с той красоткой, которая спит в твоей комнате?

Татьяна чуть не спрыгнула с кровати.

– Полегче, это моя сестра, ей всего семнадцать!

– Ну, тогда, конечно, другое дело. – Секундная пауза. – Когда у нее день рождения?

– Энрике!

– Шучу, шучу. Знаешь, для женщины, которая только что две ночи подряд трахалась, ты держишься на редкость чопорно.

Энрике присел на краешек дивана.

– Близнецы уже встали и играют в манеже. – Многозначительный взгляд на Джека. – Нужно еще что-нибудь сделать?

Татьяна жадно отпила кофе из стаканчика.

– Почему ты пришел так рано? – Она улыбнулась. – Нет, ты не подумай, что я жалуюсь, просто я не привыкла, чтобы, когда мне что-нибудь нужно, ты оказывался рядом. Энрике ухмыльнулся:

– Это называется «пассивная агрессия». Некрасиво. Тебе надо проконсультироваться у доктора Джи.

– Кстати, о докторе Джи. Запиши меня на прием как можно быстрее.

– Может, тебе проще сделать пристройку к дому и поселить ее там?

Татьяна блаженно улыбнулась:

– Можешь говорить что угодно, все равно сегодня утром тебе не удастся испортить мне настроение.

– Твоя сестра спит в стрингах. Татьяна закрыла глаза.

– Энрике, я тебя серьезно предупреждаю: моя сестра для тебя под запретом.

– Да не волнуйся ты, все равно я с сексом завязал. Решил заняться самоусовершенствованием. Я снова начал рисовать.

На эту хитрость Татьяна не поддалась.

– Завязал с сексом? Ты?

– Ну... только по утрам. Утренние часы я решил посвятить искусству. Я целый год отучился в школе анимации, а у Джейрона большие связи в «Картун плэнит». Как знать, может, мне суждено создать следующий хит мультипликации?

Татьяна была приятно удивлена. Она не предполагала, что Энрике задумывается о карьере, да и вообще о будущем. Обычно его единственной заботой было, как бы не порвался презерватив, поскольку такое иногда случается.

Джек зашевелился и вдруг резко сел. Его волосы торчали во все стороны, и это выглядело очень сексуально.

– Который час? Энрике посмотрел на часы:

– Почти семь.

– Не может быть! Неужели я так сильно проспал?

Джек начал было вставать, потом спохватился, что он голый, и прикрылся. Татьяна засмеялась:

– Расслабься, близнецы в порядке. Энрике кивнул, явно довольный собой:

– Я посадил их в манеж. Джек протер глаза.

– Им нужно сменить подгузники.

– Уже сменил, – сказал Энрике. – Мне повезло, никаких какашек. Наверное, приберегли их до тебя.

Джеку явно не понравилось, что начало утра так хорошо прошло без его участия, он почувствовал себя ущемленным. А Татьяне его реакция показалась очень трогательной, и она подумала, что любит его еще больше.

– У Итана обычно к утру намокает простыня в кроватке, ее нужно...

– Я знаю, ее нужно выстирать, – перебил Энрике. – Она уже в корзине для белья.

– А ты...

– Да, я обработал ее пятновыводителем. За кого ты меня принимаешь, за свинью?

Татьяна с интересом наблюдала за скорострельным обменом репликами между двумя мужчинами. Это было даже интереснее, чем легендарные поединки между теннисистами Макинроем и Боргом на Уимблдоне.

– Сдаюсь, приятель, – сказал Джек.

Энрике победно усмехнулся и посмотрел на Татьяну:

– Тебя подвезти до студии?

– Пока нет, мне нужно туда только после обеда. С утра они снимают Грега, сцену драки.

Энрике пожал плечами:

– Что-нибудь еще нужно сделать? – Он жестом показал на Джека. – Конечно, помимо его работы. Он, насколько я понимаю, теперь выполняет другие обязанности.

Джек беззлобно запустил в него подушкой.

Татьяна глубоко вздохнула:

– На самом деле нужно очень много всего сделать. Нужно устроить Кристин в приличную школу, записать меня на прием к доктору Джи, заблокировать в телефоне звонки с номера моей матери...

Ее перебил Энрике:

– Кстати, о твоей матери. Она звонила. Если уж совсем точно, то она и сейчас на проводе.

– Не может быть! Энрике закивал:

– Да, да. Я снял трубку в кухне. Можешь не спешить, разговаривай спокойно, не бойся меня задержать, я тем временем могу сделать несколько набросков.

– Ой!

Татьяна вскочила с кровати и схватила верхнюю простыню, предоставляя Джеку самому о себе позаботиться. Энрике посмотрел на Джека и понимающе кивнул:

– Проблема матерей и дочерей в осложненной форме.

Татьяна с воинственным видом двинулась в кухню, завернувшись в простыню, как древний римлянин в тогу. Телефонная трубка лежала на столе. Татьяна пошла быстрее.

– Мама?

– Ты хоть представляешь, сколько я тебя жду? С твоей стороны это просто грубо. Звонок обойдется мне в целое состояние.

Татьяна устало вздохнула:

– Мама, у нас с тобой один и тот же междугородный тарифный план, десять центов за минуту. Пока что ты потратила центов пятьдесят.

– Все равно это пустая трата денег.

– Я могла разговаривать с кем-то из друзей-знаменитостей...

Джастин Боннер возмущенно запыхтела:

– Что у тебя там вообще происходит? К телефону подошел какой-то странный субъект.

– Это Энрике, мой личный помощник. Он коренной Калифорнией. Странным его могут признать только на Среднем Западе, ну и еще в некоторых районах Юга.

– Личный помощник? Должно быть, это очень удобно – иметь такого... Не могу судить, я же не кинозвезда.

– Пока нет. Но по-моему, ты могла бы прославиться в реалити-шоу. Ты не думала принять участие в шоу «Настоящий Афганистан»?

В трубке стало тихо: по-видимому, Джастин молча кипела от возмущения.

– Я не для того позвонила, чтобы меня высмеивали. Как там Кристин?

– Она еще спит.

Татьяна ненадолго задумалась, не посвятить ли мать в подробности похождений Кристин в Лос-Анджелесе – сначала водитель лимузина в аэропорту, потом сомнительная вечеринка, эксперименты с дискотечными наркотиками, – но в конце концов решила, что не стоит. Джастин и так прекрасно знает, что посадила в самолет ходячую неприятность.

Джастин недовольно прищелкнула языком.

– Между прочим, я ждала звонка вчера вечером. Но так и не дождалась.

Это было уже слишком, Татьяна вскипела:

– Ты отправила Кристин в Калифорнию, как какую-то посылку! Без предупреждения, без мобильного телефона для экстренной связи, а теперь требуешь отчета о каждом часе? Мама, так нельзя, ты уж как-нибудь определись. Кстати, от биполярного расстройства существуют лекарства.

– Я хотела ее испытать! – заявила Джастин в свое оправдание. – И она это испытание не выдержала. Кристин достаточно взрослая, чтобы сообразить, что первым делом ей нужно позвонить тебе. Так что можешь посвятить меня в грязные подробности. Куда она отправилась? – Не дав Татьяне ответить, Джастин продолжала напирать: – Небось сбежала с первым встречным парнем на какую-нибудь сумасшедшую вечеринку, где все глотают наркотик под названием «агония»?

– Экстази.

– Что?

– Наркотик называется «экстази». А агония – это наш с тобой разговор.

В кухню вошел Джек, прикрывая низ живота подушкой.

– Мне нужно одеться и приготовить близнецам завтрак. Сваришь мне кофе?

Татьяна молча кивнула, показала пальцем на телефон и тем же пальцем изобразила дуло пистолета, приставленное к ее виску.

Джек засмеялся и отошел. Татьяна проводила его взглядом, любуясь его мускулистым задом. Теперь он принадлежит ей. Констанс Энн придется с этим смириться. Она мысленно взяла себе на заметку, что надо будет попросить Энрике заблокировать звонки и с номера Констанс Энн.

– Кто это был? – требовательно спросила Джастин.

– Джек. Няня моих близнецов. Вообще-то я называю его мэнни.

– Так у тебя есть и личный помощник, и няня? Скажи, а тебе не сложно со мной разговаривать? Может, стоит нанять кого-нибудь и для этой работы?

– Поверь, мама, если бы мне было по карману платить зарплату, которая полагается за такую тяжелую работу...

– Боже, о чем я только думала, отправляя Кристин к тебе? – взорвалась Джастин. – Она не только не исправится, она станет еще хуже. Твои личные помощники, няни, грязные фильмы – это не реальная жизнь!

Татьяне так хотелось завизжать, что у нее даже горло зачесалось. На этот раз Джастин зашла слишком далеко.

– Мама, давай не будем забывать самое главное: ты вышвырнула Кристин из дома. – Татьяне стоило невероятного труда сдерживать эмоции, но она старалась говорить бесстрастно, как робот. – Так что если у тебя возникли по этому поводу угрызения совести, тебе придется справляться с ними самостоятельно. И не пытайся переложить вину на меня. Я могу только принять Кристин в своем доме и постараться, чтобы у нее было все необходимое. Так что извини, мама. Тебе придется вываливать свои отрицательные эмоции на кого-нибудь другого. А лучше разбирайся с ними сама. Потому что у меня нет на это времени.

В трубке повисла оглушительная тишина. Джастин молчала, наверное, целую минуту, если не больше.

Татьяна была очень горда собой. Она жалела только о том, что этот разговор не записывался на пленку. Тогда она проиграла бы запись доктору Джи и наверняка заработала бы от психолога похвалу за эмоциональный рост. Она совершила серьезный рывок вперед. Раньше разговор с матерью, как правило, кончался тем, что Татьяна придумывала какой-нибудь фальшивый предлог повесить трубку. Но на этот раз говорила то, что думала, – и чувствовала себя прекрасно.

Она решила закончить разговор, пока счет был в ее пользу.

– Послушай, мама, мне нужно идти. Джек просил сделать ему кофе, а я еще даже не одета. Мне некогда разговаривать.

– Ты варишь кофе няньке? – надменно поинтересовалась Джастин.

– Мама, Джек не только нянька, он мой любовник. Щелк – Татьяна решила, что этот момент вполне подходит, чтобы закончить разговор.

– Констанс Энн, почему панда Пеппи такой грустный? – спросила Хелли.

«Потому что он застрял в этой дерьмовой передаче с тупыми шмакодявками вроде вас». Так Констанс Энн отвечала в мечтах. Но в реальной жизни она наклеила на лицо свою фирменную улыбку и произнесла положенную реплику:

– Пеппи скучает по бабушке и дедушке. Они живут очень далеко, и он не может часто бывать у них в гостях.

Следующую реплику подал Крис:

– Как же нам помочь Пеппи?

Констанс Энн расширила глаза и хлопнула в ладоши:

– У меня идея! Давайте поможем панде Пеппи написать письмо бабушке и дедушке! Пусть он расскажет им обо всем интересном, что происходило в его жизни в последнее время.

Дети радостно захлопали в ладоши и запрыгали. В студии зазвучала электронная музыка, и маленькие артисты тут же перешли от прыжков к несложным танцевальным движениям.

Хелли, как настоящая примадонна, вышла вперед и запела первый куплет:

Если друг далеко, Ты грустить не спеши.

К ней присоединился Крис и продолжил песню:

Лучше ручку возьми И письмо напиши...

– Господи Иисусе! – заверещала Констанс Энн. – Этому толстяку что, медведь на ухо наступил?

– Снято!

Уилл закрыл лицо руками.

– Девчонка хоть и страшненькая, но по крайней мере не фальшивит.

Крис и Хелли как по команде дружно заревели. Констанс Энн покачала головой, думая: «Если бы эти плаксивые кретины и танцевали также синхронно, нам, может быть, удалось бы закончить съемки в срок, а так придется платить техническому персоналу за сверхурочные, бюджет затрещит по швам, и мой гонорар урежут».

Крис и Хелли уже ревели во весь голос.

– Вы их только послушайте! – закричала Констанс Энн. – Развопились так, как будто я отняла у них пустышки. Может, дать им по бутылочке с соской и уложить в кроватки?

Крис обычно трусливо убегал, но сегодня, хотя из его глаз текло, как из неисправного крана, стоял на своем:

– Я пою, как меня учил репетитор!

Констанс Энн вперила взгляд в пухлое детское лицо.

– Ты так считаешь? Крис с вызовом кивнул.

– Интересно, с каким идиотом ты занимаешься?

– С мистером Бесселом!

– Ну так вот, можешь передать от меня своему мистеру Бесселу, что он не распознает правильную ноту, даже если она воткнется в его волосатые яйца!

Мальчик густо покраснел:

– Какая вы злая!

Констанс Энн улыбнулась ему самой злобной улыбкой из своего арсенала.

– Знаю. И сейчас ты увидишь, какой я могу быть злой. Ты уволен! Так что тащи отсюда свою жирную задницу! Мне надоело, что ты путаешь слова и врешь мелодию!

Для пущего устрашения она сделала такое движение, как будто собирается на него прыгнуть. Крис бросился наутек. Констанс Энн захихикала:

– Пусть это послужит вам уроком, детки. Зарубите себе на носу – никто не смеет препираться со звездой этого шоу! – Сверкая глазами, она посмотрела на потрясенные детские лица. – Есть еще желающие со мной поспорить?

– Объявляю перерыв на ленч! – крикнул Уилл. Он поспешил к Констанс Энн, решительно взял ее за локоть, вывел в коридор и подтолкнул в сторону ее гримерной. Она возмущенно высвободилась:

– Не смей распускать руки, мерзавец! Побереги свои приемчики для дешевых проституток!

Уилл посмотрел на нее умоляющим взглядом:

– Констанс Энн, я высоко ценю твое стремление к совершенству и внимание к деталям, именно благодаря этому шоу...

– Мое шоу, заметь!

– Ну хорошо, твое шоу имеет успех. Но нам надо найти какой-то способ исправлять промахи так, чтобы не терроризировать при этом других актеров. Такие инциденты, как сегодняшний, портят весь съемочный день.

Констанс Энн улыбнулась дьявольской улыбкой:

– Это что же, Уилл, твой новый подход? Ты отрабатывал его перед зеркалом? Никуда не годится. Покровительственное отношение со мной не срабатывает.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Я, случайно, не упоминал, что Крис – племянник Сэма Тэйлора?

Теперь в голосе Уилла появились угрожающие нотки. Констанс Энн застыла как вкопанная.

– Да, и не один раз. С каждым разом мне все менее интересно это слышать.

– Сэм не тот человек, с которым стоит ссориться. «Тайкон продакшн» – его собственность. И ты тоже.

Констанс Энн рассмеялась ему в лицо:

– Я не принадлежу никому. Сэм – владелец шоу, и оно приносит ему кучу денег. – Она усмехнулась фирменной усмешкой Констанс Энн – сплошное очарование и безупречно белые зубы. – Благодаря этому шоу он в прошлом году купил новый дом в Аспене. Так что вряд ли он сильно расстроится, если я немножко поворчу на маленьких артистов. Ему на это просто плевать.