Именно Хан-Су пришла идея вложить вырученные деньги в покупку небольшого грузового судна. Кораблик совершал рейсы по Средиземному морю, везя на Запад специи, шелка, ковры, изделия из серебра и меди и возвращаясь с необходимыми для национальной промышленности машинами, станками, а порой и оружием… Вскоре суденышко окупилось, но Хан-Су убедила мужа не спешить тратить деньги. Долгое время семья Казанов ютилась в жалкой хибарке на вершине одного из холмов неподалеку от перекинутого через Босфор Гадатского моста.
      Через некоторое время судоходная компания Казана, состоявшая из одного-единственного корабля, стала процветать. Было наконец куплено второе грузовое судно – новее и мощнее, чем первое, и позволившее совершать более длительные рейсы. И турецкие, и иностранные предприниматели вскоре поняли, что на Тарика Казана можно положиться – ни разу их груз не пропадал в пути. Маленькая судоходная компания стала за несколько лет символом честности и надежности. Тарик покупал новые корабли, открывал новые рейсы, а рачительная Хан-Су следила за тем, чтобы вырученные деньги не тратились впустую. Уже через пять лет у Казана была целая торговая флотилия. Так были заложены основы судоходной империи Тарика Казана.
      Через десять лет после переселения из Крыма Казаны стали одной из богатейших семей Турции. Они купили прекрасный летний дворец – яли – в Еникёе, на европейском берегу Босфора. Роскошный сад был наполнен ароматом жасмина и лимонов, в фонтанах журчала прозрачная вода, с утра до вечера слух хозяев яли услаждали чудные птицы.
      Когда корабли Тарика проходили по Босфору мимо дворца хозяина, капитаны приказывали поднять все флаги и включали сирены… Тарик выходил на балкон—став владельцем флотилии, он стал одеваться как настоящий морской волк: в белоснежный китель с золотыми пуговками – и салютовал своему кораблю. Правой рукой он отдавал честь, левой сжимал эфес своей старинной сабли. Его голову украшала фуражка с золотым позументом, казалось, это не владелец судоходной компании, а бравый адмирал военно-морского флота…
      Но, сделавшись богатейшим и известнейшим человеком в Турции, Тарик Казан никогда не забывал, кому он обязан своим процветанием.
      – Если бы не семья князя Иванова, – часто повторял Тарик своим домочадцам, – Казаны до сих пор влачили бы нищенское существование. Основа нашего благосостояния – их бриллиантовое колье. Где сейчас Ивановы? Одни умерли своей смертью, другие погибли от рук убийц, третьи рассеялись по лицу Земли… Встретимся ли мы еще? Это никому не известно, но, как бы то ни было, каждый из рода Казанов обязан до конца жизни помнить, что верность Ивановым – наш священный долг. Когда я умру, я завещаю вам, дети мои, помнить об этом. А вы завещаете это своим детям. Запомните: пока существует на земле род Казанов, должна сохраняться и память о роде Ивановых…
      В жизни Тарика было одно большое огорчение: в возрасте одиннадцати лет его любимый сын Михаил упал и повредил себе правую ногу. Тарик обращался к лучшим врачам Стамбула, посылал за специалистами в Европу – увы, Михаил на всю жизнь остался хромым. Желая как-то компенсировать этот недостаток, мальчик с утра до вечера занимался физическими упражнениями… К двадцати годам у него было атлетическое телосложение, и, когда он проезжал на своем любимом коне по улицам Стамбула, жители невольно прижимались к стенам – казалось, в город с триумфом въезжает воин из свиты Чингисхана. Михаил был отличным стрелком. Он очень любил охоту. Дочери Тарика вышли замуж и родили детей. Семья Казанов стала еще больше. Когда все домочадцы собирались за столом в яли Тарика, душой компании неизменно был Михаил.
      Все больше и больше времени утекало со времен бегства из России, но Тарик по-прежнему напоминал детям и внукам об их долге перед Ивановыми.
      Михаилу исполнилось двадцать два года. Характером он вышел в отца – гордый, вспыльчивый. Хан-Су поняла, что настала пора женить сына. Она даже выбрала невесту.
      Рефике было восемнадцать лет. Ее родителями были богатый турецкий банкир и парижанка. От отца девушке достались красивые карие глаза, а от матери – белокурые волосы. Она успела получить хорошее образование, да и вообще от рождения была очень неглупа. Родственники говорили, что у Рефики сильный характер, и именно это в первую очередь привлекало Хан-Су: она знала, что мужчинам из рода Казанов нужны именно такие жены.
      Хан-Су решила познакомить молодых людей. Смотрины невесты были назначены на теплый летний вечер. С Босфора дул легкий ветерок, в саду пели птицы, журчали фонтаны. Рефика – на ней было платье из легкого зеленого шифона и усыпанный драгоценными камнями пояс, подчеркивавший стройность ее девичьего стана, – сидела на диване между своими родителями, застенчиво поджав ноги. Тарик пристально смотрел на девушку. Все ждали, когда же наконец придет Михаил. Дочери Тарика предлагали гостям сладости, их мужья вели светский разговор с отцом Рефики… Хан-Су вежливо улыбалась, извиняясь за опоздание Михаила. С огромным трудом удавалось ей сохранить спокойствие – она-то прекрасно знала, что сыну была глубоко противна сама мысль о сватовстве. Наверняка он засиделся сейчас у своей любовницы, для которой снимал квартиру в старом городе. Знала Хан-Су еще одно: Михаил хотел явиться с опозданием, чтобы Рефика увидела, как он входит в дом, чтобы она сразу заметила, что потенциальный жених – калека.
      Взгляды Рефики и Тарика встретились. Рефика обезоруживающе улыбнулась. Подойдя к Тарику, она опустилась у его ног на низкую оттоманку, покрытую тонким шелковым ковром.
      – Казан-паша, – произнесла она своим мягким, музыкальным голосом. – Я много слышала о вас. Говорят, вы незаурядный человек. Вы мужественны и умны. Вы доблестный воин и удачливый купец. Я слышала, что все обожают вас. Даже называют «Султан Казан». Кроме того, вы очень красивы. Но почему же вы смотрите на меня с таким гневом? Чем заслужила я такую немилость, Казан-паша? Вы ведь почти не знаете меня…
      Тарик с недоумением посмотрел на девушку:
      – С гневом? – переспросил он. – Нет, нет… Я испытываю гнев только к врагам и… мошенникам.
      – Вы считаете меня своим врагом? – спросила Рефика.
      – Конечно, нет! – Тарик был поражен прямотой этой девушки.
      – Может быть, вы думаете, что я мошенница, что я обману вас? Или вы боитесь, что я нечестно обойдусь с вашим сыном?
      – Обманешь? Нет, я не думаю, что ты нас обманешь… Рефика поправила юбку и проговорила:
      – Хорошо, Казан-паша. Хорошо, что мы поговорили с вами начистоту. Теперь между нами нет никаких секретов. Я очень надеюсь, что и в дальнейшем мы найдем с вами общий язык.
      Рефика подняла голову и устремила взор на Михаила – он только что вошел в дом и сейчас прихрамывал к креслу отца. Его синие глаза горели тем же огнем, что и глаза Тарика.
      – Как похож сын на отца, – заметила Рефика, и Тарик понял, что эта девушка будет идеальной женой для Михаила.
      То, что Михаил был хром, не имело для Рефики никакого значения. Высокий, мускулистый, красивый молодой человек сразу же понравился ей. Он смотрел на нее исподлобья, с каким-то недоверием, но Рефика ни капельки не испугалась этого взгляда – сумела же она выдержать взгляд отца… Она прекрасно понимала, какая жена нужна этому молодому человеку, и не смутилась – мать-француженка успела научить ее кое-чему… Она умела очаровывать мужчин.
      Уже к концу вечера Михаилу не хотелось расставаться с этой девушкой. В свои двадцать два года он познал многих женщин, но эта стройная полутурчанка-полуфранцуженка была просто необыкновенная девушка… В ней сочетались страсть и рассудок, застенчивость и соблазнительность, смелость и скромность… Михаил понял, что он влюбился в Рефику. Вскоре, дождливым сентябрьским днем, состоялась их свадьба.
      Ровно через девять месяцев после свадьбы появился на свет их сын – Ахмет. Потом Рефика принесла мужу еще троих девочек.
      Ахмет рос тихим, скромным мальчиком. Казалось, он являл собой полную противоположность отцу и деду. От Хан-Су ему достались черные гладкие волосы и чуть раскосые глаза, от матери – белая кожа. Рефика и Хан-Су настояли на том, чтобы Ахмет получил хорошее образование. Тарик с неохотой согласился отправить мальчика в Гарвард. Главе рода Казанов не нравилось, что внука не привлекают ни охота, ни скачки, ни женщины, ни вино – ведь и сам он, и его сын Михаил так любили все это… Впрочем, когда Ахмет окончил Гарвард с отличием, радости деда не было предела.
      Проучившись еще два года в школе бизнеса, Ахмет вернулся в Стамбул и включился в дела судоходной компании Казанов. Тарику не нравились спокойные, немного прохладные манеры внука, но он был вынужден признать, что у Ахмета хорошая деловая хватка.
      – У этого пацана вся мужская сила в мозгах, – заметил как-то раз с улыбкой Тарик, давая внуку разрешение на постройку первого большого танкера.
      В 1960 году, когда Тарику было семьдесят три года, скончалась Хан-Су. Она умерла во сне. Кончина жены была такой неожиданностью для Тарика, что он долго не мог поверить в случившееся:
      – Как же так?! – восклицал он. – Она ведь ничем не болела… Как же так?!… – Крупные слезы текли по щекам Тарика, но этот мужественный человек, видевший в своей жизни так много горя, не стыдился своих слез… Он не мог и не хотел скрывать свое безутешное горе.
      После смерти Хан-Су управление делами судоходной компании перешло к Рефике и Михаилу. Они смогли добиться еще больших прибылей. Но Тарик продолжал живо интересоваться делами, проводя целые дни в своем кабинете. Рядом с дедом трудился Ахмет… Дед и внук разработали план нового развития судоходной компании Казанов: по замыслу Ахмета основной упор следовало сделать на строительство и покупку танкеров. Через некоторое время танкеры Казанов бороздили почти все моря и океаны, вызывая зависть многих греческих судовладельцев…
      Когда Ахмету было тридцать два года, он женился на очаровательной белокурой шведке – они поселились в большом яли Тарика на Босфоре. В 1966 году у них родилась дочь Лейла. Это была настоящая красавица: синие миндалевидные глаза, длинные черные волосы. Из всех своих внуков и правнуков Тарик больше всех любил Лейлу.
      Несмотря на преклонный возраст, Тарик сохранил силу и крепость. У него оставалось достаточно энергии, чтобы заниматься правнучкой. Когда Лейла немного подросла, он стал брать ее с собой повсюду: водил в огромное здание правления своей компании, стоявшее на самом берегу Мраморного моря, где разрешал девочке играть с моделями кораблей, в свои конюшни, где разводились самые породистые рысаки Турции, брал Лейлу на морские прогулки вдоль берегов Средиземного моря.
      Когда приближался первый юбилей маленькой Лейлы – ей должно было исполниться пять лет – Тарик спросил, где бы она хотела отпраздновать это событие.
      – Я хочу отпраздновать день рождения с тобой, дедушка-паша, – ответила девочка. – Я хочу пойти туда, куда ты ходишь без меня.
      Тарик рассмеялся и взял Лейлу на обед в яхт-клуб, где ее приняли как настоящую взрослую леди. Лейла заказала свой любимый шашлык из ягнятины и мороженое. В этот момент Тарик гордился своей правнучкой гораздо больше, чем всем своим прославленным флотом.
      Когда Лейле было шесть лет, Ахмет и его жена решили повезти девочку в Париж. Узнав об этом, Тарик строгим голосом заявил:
      – Я не выдержу расставания с Лейлой. Если вы увезете ее, я умру.
      Ахмет пожал плечами и посмотрел на жену – та глубоко вздохнула и молча кивнула головой; шведская красавица успела понять, что возражать Тарику Казану бесполезно. В итоге был найден компромисс: сам Тарик отправился в путешествие вместе с внуком и правнучкой.
      Он сидел на скамейке в Люксембургском саду, наблюдая за маленькой Лейлой, гонявшей мячик по газону Вдруг к нему подошла какая-то женщина.
      – Тарик Казан?! – удивленно произнесла она. – Неужели это вы?
      Тарик поднял голову и нахмурился, припоминая. Это лицо из прошлого… только тогда, пятьдесят лет назад, в этих фиалковых глазах застыл ужас… Конечно, это та самая девушка, которая пряталась среди надгробий во время перестрелки на маленьком ялтинском кладбище.
      – Мисси? – его голос дрогнул. Тарик встал со скамейки. – Мисси, неужели это вы? – Он прижал ее к груди и оба расплакались от счастья.
      – Я не забыла вас, Тарик, – сказала Мисси. – Вы ведь спасли нас, рискуя собственной жизнью.
      – А что стало с княгиней Софьей? – спросил Тарик. – Где сейчас Ксения?
      Мисси покачала головой.
      – Княгиня часто вспоминала о вас перед смертью. Она все время повторяла, что не встречала в жизни более храбрых и верных людей, чем вы. – Мисси запнулась. – Что же касается Ксении, то она, как и все мы, сменила имя. Сомневаюсь, что она помнит о своем происхождении. – Мисси обернулась и указала Тарику на стоящую за ее спиной девочку: – Это ее дочь Анна. Ей уже десять лет.
      При виде этой тоненькой светловолосой девочки, последней представительницы династии Ивановых, глаза Тарика наполнились слезами, он взял ее маленькую ручку, поцеловал ее.
      – Ваш покорный слуга, княжна, – проговорил он. Тарик подозвал к себе Лейлу и с гордостью представил ее Мисси:
      – Это моя правнучка Лейла. Поиграйте вместе, девочки, а мы немножко побеседуем.
      Лейла и Анна стали весело прыгать по газону, а Тарик снова посмотрел на Мисси: в ее роскошной каштановой шевелюре не было ни единого седого волоса. Она подстригала их – чтобы не выглядеть старомодной. Ростом она была почти с него, а стройности ее талии могли бы позавидовать многие молодые парижанки.
      – Расскажите мне, как вы жили все это время, – попросил Тарик.
      Он внимательно слушал историю о том, как жили на чужбине эти женщины. Не всегда им удавалось свести концы с концами, хотя, казалось, в самых безнадежных ситуациях само небо приходило им на помощь, не давая эмигранткам умереть с голоду… Но всегда, на протяжении всех этих десятилетий, их преследовал страх…
      – Скажите, вам нужны деньги? – спросил Тарик. Мисси покачала головой:
      – Дело не в деньгах. Я очень волнуюсь за Анну. Ее мать… она пошла в Аннушку…
      Тарик кивнул. Он знал, что имеет в виду Мисси.
      – Анне нужна семья, – продолжала Мисси. – К сожалению, я не могу дать ей это. Увы, из меня не получится подружка для маленькой девочки. Я привезла ее сюда, в Париж, чтобы Анна немного развеялась, она очень одинока. Посмотрите, как хорошо ей с Лейлой. – Она повернулась к Тарику и с улыбкой добавила: – А вы, вы все так же красивы, как в те годы…
      – Мне повезло в жизни, – гордо произнес Казан. – Колье княгини Софьи стало основой моего богатства. Если бы не она, я был бы жалким нищим. Я все время напоминаю своим детям о нашем долге перед Ивановыми. Может быть, сейчас мне удастся хотя бы частично оплатить его? Отныне у Анны Ивановой есть семья: Казаны будут относиться к ней, как к родной внучке. Пусть девочка живет у нас, Мисси, увидите, она ни в чем не будет знать нужды.
      Мисси рассмеялась.
      – Что вы, Тарик?! Она совсем не Иванова. Если вы предложите ей княжеские почести, она просто ничего не поймет. Анна – не русская княжна, а простая американская девочка. Но все равно, спасибо вам огромное за вашу доброту.
      – Моя яхта стоит в порту Монте-Карло. Буду очень рад принять вас на ее борту. Подумайте сами, дети будут в восторге от морской прогулки. – Тарик ждал ответа Мисси, думая, как бы удержать ее подольше возле себя: она ведь была единственным связующим звеном между его прошлым и настоящим, между ним и той семьей, которую он так почитал, верность которой сохранял на протяжении всей своей жизни. Он увидел, что Мисси колеблется, и с улыбкой добавил:
      – Тарик Казан не привык слышать отказов. Мисси рассмеялась:
      – Ну, раз так, я согласна. Анне должна понравиться морская прогулка.
      Мисси и Анна провели на яхте Казана две недели. Для Тарика это были самые счастливые дни в его жизни: он смотрел, как играют вместе его правнучка и внучка князя Михаила, и вспоминал свое детство: ведь точно так же играл он сам с Мишей. Радость омрачалась лишь одним обстоятельством: приближался час расставания. Тарику не хотелось отпускать Анну.
      – Вы же сами говорили, что Ксения совсем не занимается бедной девочкой. Почему бы не оставить ее у нас? – Каждый вечер, когда девочки отправлялись спать, Тарик приставал к Мисси с одной и той же просьбой. – Она мне будет как родная внучка. Вы только посмотрите, как хорошо ей здесь: девочка расцвела, она целыми днями резвится, смеется… Они с Лейлой, как родные сестры. Зачем же разлучать их, Мисси? Вы тоже всегда будете желанной гостьей в моем доме. У меня большой дом – в нем хватит места для всех. Я богат, Анна ни в чем не будет нуждаться. Когда я умру, ей достанется часть наследства. Пожалуйста, отпустите девочку к нам – поверьте, ей будет очень хорошо… Подумайте сами, неужели князь Миша не хотел бы для своей внучки такой жизни?
      Мисси взглянула на Тарика: в свете луны он выглядел сейчас совсем молодым, но она знала, что это не так. Тарик Казан был стар, и никто не знает, долго ли ему еще жить на этом свете. Будут ли его дети и внуки так же горячо любить Анну, как сам Тарик? Мисси допускала, что завещание в пользу Анны может вызвать недовольство домочадцев Казана… Зачем вводить их в такое искушение? За Анну отвечала она, Мисси. Она, и больше никто. Именно она должна заботиться о ее пропитании и ее безопасности. Но что будет после ее смерти? Мисси глубоко вздохнула. Она молила Бога об одном – чтобы он продлил годы ее жизни до тех пор, пока Анна повзрослеет и сможет сама позаботиться о своем будущем.
      Каждый вечер Тарик пытался убедить Мисси оставить ему Анну, используя веские, как ему казалось, аргументы. Мисси молча слушала старого татарина, не возражая, но и не соглашаясь. Она думала. Да, Тарик был прав: матери Анны, в общем-то, не было никакого дела до дочери… Но был еще один важный аргумент против того, чтобы отдать девочку Казанам: хотя Анна не знала этого, но она все же была наследницей Ивановых. Если этот факт станет кому-то известен, девочке угрожает страшная опасность.
      – У девочки будет семья, дом, – настаивал Тарик. – К ней будут относиться с уважением, как к члену рода Казанов.
      Да, Мисси своими глазами видела, как хорошо Анне с Лейлой. Хотя Анна была на четыре года старше, девочки мгновенно нашли общий язык и стали близкими подругами. Казалось, они понимают друг друга с полуслова. После двух недель, проведенных вместе на яхте, они и слышать не хотели о возможной разлуке.
      – Да, Тарик, – сказала наконец Мисси. – Девочкам нравится быть вместе, и нехорошо разлучать их навсегда. Я согласна, чтобы Анна приезжала к вам каждое лето на каникулы. Пускай три месяца в году она живет у вас.
      – Да благословит вас Аллах! – в восторге воскликнул Тарик, широко улыбаясь. Казалось, еще мгновение – и он станет скакать от счастья по палубе своей роскошной яхты.
      На следующее утро, когда настало время расставания, Лейла со слезами бросилась на шею Анне, умоляя ее остаться.
      – Я обязательно приеду к тебе, – пообещала Анна, садясь в большой автомобиль Тарика, который должен был отвезти их с Мисси на вокзал. – Не забывай меня, Лейла!
      С тех пор каждый год в мае Мисси получала по почте билеты первого класса – на океанский лайнер и на поезд – и они отправлялись из Америки в Монте-Карло, где у причала их ждала яхта Тарика. Анна кидалась в объятия Лейлы, и яхта брала курс на Стамбул.
      Тарик был прав: девочки сблизились, как родные сестры, а сам он души не чаял в них обеих. Большое семейство Казанов с радостью приняло Анну в семью – у нее появились многочисленные дяди, тети, двоюродные братья и сестры. У Анны было то, чего никогда не было у самой Мисси – ощущение надежности и благополучия.
      Если раньше у Тарика была одна любимая правнучка, го теперь их стало двое; если раньше он повсюду брал с собой маленькую Лейлу, то теперь он водил с собой двух девочек. Каждое утро, совершая намаз, он благодарил Аллаха за то, что получил наконец возможность хотя бы в незначительной мере отплатить добром за добро…
      Когда Тарику исполнилось девяносто лет, был устроен большой банкет. Просторный яли на берегу Босфора украсили букетами цветов, парадный зал с трудом вмещал огромные столы, заставленные всевозможными яствами. На террасах, усыпанных нежными благоухающими лепестками роз, расположились музыканты, деревья в саду были украшены гирляндами разноцветных лампочек… Всем пятистам приглашенным было предложено явиться на банкет в национальных турецких костюмах, и Мисси показалось, что она перенеслась на три столетия назад, во времена Оттоманской империи, когда и был построен этот яли.
      Праздник затянулся почти до рассвета – последний гость ушел в четыре утра… Тарик отправился немного отдохнуть, но уже через два часа был снова на ногах: совершив намаз, он пошел пить свой любимый крепкий кофе с сахаром. Ровно в шесть тридцать он надел свой военно-морской китель, фуражку с золотым позументом, пристегнул к поясу саблю и вышел на балкон. К своему удивлению, он застал там опершуюся на мраморную балюстраду Анну. Ее взор был устремлен вдаль, на водную гладь Босфора.
      Увидев Тарика, она улыбнулась и сказала:
      – Казан-паша, – она всегда так обращалась к нему, – зачем вы встали так рано? Вам надо выспаться.
      Тарик рассмеялся и ласково погладил девушку по голове. Анна была хороша собой, хотя, конечно, не так красива, как Лейла: она была стройна, изящна, в ее облике было что-то типично ивановское. В ее огромных голубых глазах светилась любовь и признательность, и Тарик знал, что Миша Иванов порадовался бы тому, что он смог присмотреть за его внучкой.
      – По-моему, это я должен спросить, почему ты не спишь в такую рань, – произнес Тарик, облокачиваясь на балюстраду рядом с Анной. – В конце концов, ты правнучка, а я—прадед. Так что позволь мне задать тебе этот вопрос.
      Анна положила свою ладонь на его руку и сказала.
      – Я никак не могла уснуть. Я еще ни разу не видела таких праздников, Тарик-паша. Мне показалось, что я попала в какую-то восточную сказку. Воспоминания о вашем юбилее останутся у меня на всю жизнь.
      – Я тоже навсегда запомню этот день, детка, – спокойно произнес Тарик. – Посмотри туда: вот идет один из моих кораблей – я назвал его «Хан-Су» – в честь моей горячо любимой жены. Жаль, что ты не знала ее. Видишь, капитан и матросы ожидают увидеть здесь, на этом балконе, меня… Им нет дела до того, когда я лег спать накануне. Приветствовать моих людей – мой долг.
      Тарик рассмеялся и вытянул руку в приветствии. Огромный серый корабль величественно проплыл под скалой: сирены громко гудели, а на ветру гордо развевался флаг судоходной компании Казанов.
      И вдруг без единого стона или вздоха он повалился к ногам Анны.
      – Казан-паша! – в ужасе воскликнула Анна и бросилась к распростертому на мраморном полу старику.
      Его синие глаза утратили былой блеск, и она поняла: Тарик Казан умер.
      Похороны состоялись через несколько дней после дня рождения. Еще задолго до смерти Тарик написал подробное завещание, в котором оговаривались все подробности траурной церемонии. Бронзовый гроб, украшенный русским и турецким гербами, везли на катафалке по узким улочкам Стамбула восемь черных коней с белыми плюмажами на головах. Пока тянулась траурная процессия, все движение в старом городе замерло. Многие жители турецкой столицы пришли в этот день проститься с человеком, имя которого было знакомо многим из них с детства. Повсюду слышались стоны и рыдания.
      Процессия медленно приблизилась к расположенному на вершине холма Азиатскому кладбищу. Много лет назад в этом месте Тарик приказал воздвигнуть величественное мраморное надгробие для своей семьи. Вот уже семнадцать лет под этой плитой покоилось тело Хан-Су, и теперь самому Тарику было суждено воссоединиться со своей верной женой.
      Как и обещал Тарик, часть наследства досталась Анне. К огромному изумлению Мисси, никто из родственников не только не возражал, но даже не проявлял никакого недовольства.
      – Отец говорил, что мы всем обязаны семье Ивановых, – сказал ей Михаил, ставший теперь полноправным главой семьи и унаследовавший, кроме поста председателя судоходной компании, величайшую реликвию Казанов – древнюю татарскую саблю. – Поделиться нашим богатством с Анной – честь для Казанов. И кроме того, мы очень любим ее. Она давно уже член нашей семьи.
      Через шестьдесят лет Тарику Казану удалось вернуть свой долг: семнадцатилетняя Анна стала за один день богаче на целый миллион долларов, хотя, конечно, все понимали, что едва ли бриллиантовое колье Ивановых стоило так дорого.
      Но все это было много лет назад, а сейчас, сидя в своей парижской квартире, Лейла Казан раскаивалась в том, что, забыв о предостережениях прадеда, решилась помочь своей сестре.

ГЛАВА 10