Питер Альбано
      Атака седьмого авианосца
      (Седьмой авианосец - 5)
      Пер. - А.Друнцал
      1
      На высоте девяти тысяч футов утренний воздух обжигал, как прикосновение к ледяной глыбе, студил легкие и облачком пара вырывался из посиневших губ скорчившегося в хвостовой кабине Брента Росса. Если хотя бы можно было задвинуть фонарь допотопного бомбардировщика "Накадзима B5N". Но, по сведениям разведки, в небе над южной частью Тихого океана барражировали истребители капитана Кеннета Розенкранца, и малейшая невнимательность могла стоить жизни, а заминка даже на тысячную долю секунды - оказаться роковой. Приходилось мерзнуть, и, чтобы не превратиться в ледяшку, белокурый американец почти двух метров ростом старался больше шевелиться и двигаться - без этого не спасали ни коричневый подбитый мехом летный комбинезон, ни толстый, с высоким воротником свитер, входивший в комплект обмундирования офицеров американского флота, ни огромный, на два размера больше, бушлат. Ледяные пальцы ветра бесцеремонно шарили под всей этой многослойной одеждой, залезали даже под клапан туго застегнутого шлема, проникали в узкое пространство, остававшееся между перчатками и рукавами, щипали за щеки и нос, словно песком, терли глаза, ставшие совершенно сухими, отчего Брент беспрерывно моргал. Можно было бы опустить очки-консервы, но они затрудняли боковой обзор, а потому Брент оставил их на лбу.
      Он выругался про себя, заерзал, обхватил себя руками, растирая широкими ладонями одеревеневшие бицепсы, вытянул вперед ноги, уперев их в специальную подставку, и от этого незначительного движения вращающееся кресло бесшумно и легко повернулось вокруг своей оси на двенадцати подшипниках стального вертлюга. Брент наблюдал за воздухом как опытный летчик, коротко и резко дергая головой, стараясь, чтобы в глаза не ударили лучи утреннего солнца, чтобы внимание ни на миг не отвлекалось на четкий строй чаек или на живописно клубящиеся тучи. За эти годы он выработал в себе навык, позволявший боковым зрением различать на огромном расстоянии даже крохотную искорку или слабый отблеск, не заметные прямому и пристальному взгляду. Он сам не понимал, в чем тут секрет, но действовал этот прием безотказно, и все опытные летчики смотрели только так.
      Покачиваясь всем телом из стороны в сторону, Брент посматривал и на самолет, всякий раз поражаясь тому, что этот монстр, собранный на авиазаводе Накадзимы не меньше шестидесяти пяти лет назад, еще ползает по небу. "Для своего времени - венец конструкторской мысли", - как-то раз горделиво сказал о нем на ангарной палубе его старый пилот, маленький лейтенант Йосиро Такии, а потом, водя Брента вокруг огромной машины, добавил: "А вот мотор "Сакаэ-11" мощностью девятьсот восемьдесят пять лошадиных сил и трехлопастный пропеллер "Сумитомо" с изменяемым шагом винта - вообще на все времена. А убирающееся шасси, специально сконструированное для посадки на стальную палубу авианосца, а цельнометаллический бензобак, а особо прочная обшивка! Что там говорить! Ни ваш "Дуглас-TBD", ни допотопный английский "Фэйри Суордфиш" в подметки ему не годятся". Он стал на цыпочки и любовно похлопал по оскаленной морде тигра, изображенного на обтекателе. "Эта зверюга дважды атаковала Перл-Харбор и пустила на дно "Лексингтон", "Йорктаун" "Хорнет", "Рипалс", "Принца Уэльского", "Гермес" и еще десяток других. Извини, Брент, тебе, наверно, неприятно это слушать..." Брент принялся уверять удрученного своей бестактностью старика в обратном, хотя под ложечкой у него возникла отвратительная пустота.
      Брент проникся к нему уважением, еще когда они летели над Средиземным морем в Тель-Авив. Такии - один из ветеранов "Йонаги", испытавший вместе с кораблем все превратности сорокадвухлетнего ледового плена на Чукотке был, без сомнения, лучшим в мире пилотом одномоторного бомбардировщика. После выхода из заточения он, как и вся команда, буквально рвался в бой, и его эскадрилья первой сбросила бомбы на Перл-Харбор. Потом над Средиземным морем и южной частью Тихого океана начались кровопролитные сражения с головорезами полковника Каддафи, унесшие жизни многих пилотов "Йонаги". Среди отважных самураев, чьи души, без сомнения, вошли в храм Ясукуни, был и его штурман Морисада Мотицура, с которым Такии летал и дружил на протяжении полувека. Брент находился от штурмана всего в трех футах, когда очередь из крупнокалиберного пулемета смертельно ранила японца, и он истек кровью.
      Он плавно развернул кресло и стал вглядываться в заднюю полусферу над хвостовым оперением. Они находились в сотне миль от Сайпана и шли курсом на юг. Если новый штурман, сидевший в средней кабине, не ошибся в расчетах, через сорок минут появятся Сайпан и его сосед Тиниан. Младший лейтенант Такасиро Хаюса - рослый, плечистый парень из крестьянской семьи - перевелся на авианосец из Сил самообороны, влачивших жалкое существование, и, привыкнув к суперсовременному компьютеризованному навигационному оборудованию, поначалу растерялся, получив в свое распоряжение лишь самые примитивные инструменты - секстан, секундомер, таблицы высот и азимутов, карандаш и бумагу для определения широты и долготы. Успехи его в счислении места были более чем сомнительны, и Брент вскоре убедился, что Такасиро не умеет делать поправку на переменчивые ветры Тихого океана, отклоняющие самолет с заданного курса. Вздохнув, он подумал: "В общем, если невредимыми вернемся и сядем, скажу спасибо и Господу нашему Иисусу Христу, и Аллаху, и Аматэрасу, и всем прочим обитателям небес".
      В эту минуту из-за ватных шариков утренних облаков выплыло солнце: длинные пальцы его пронизали весь небосвод, и он вспыхнул, точно под лучами софитов, объясняя, отчего Японию называют "Страной Восходящего Солнца". Природа приготовила немало захватывающих дух диковин для тех немногих смельчаков, которые решались заглянуть в ее святая святых, и потому Брент любил летать - любил, несмотря на смертельную опасность воздушных боев, несмотря на холод и вечный недосып. Сегодняшний день не был исключением, и открывшаяся его глазам картина, как всегда, поразила его. Опрокинутый над головой небесный купол был чистого голубого цвета, а далеко на юге и на западе клубились тучи, свиваясь в исполинские грибы, внутри которых посверкивало адское пламя, словно там кипела схватка потусторонних сил. Попади самолет туда, в этот грозовой фронт, - он останется без крыльев. Внизу, насколько хватало глаз, простиралась, плавно закругляясь к горизонту, сияющая синева моря и пронизанные солнечными лучами кружевные оборки пены вспыхивали и искрились, как бриллианты.
      В каких-нибудь тридцати футах от себя Брент видел кончики крыльев. Он снова, в который уж раз, поразился чуду полета. На высоте двух миль, закоченевший под слоями шерсти, меха, кожи, сукна, висел он, подобно какой-то мошке, в гигантском пространстве воздушного океана, и от растворения в нем его отделяли только тонкие крылья, хрупкий корпус да мотор, собранный пятьдесят лет назад. Он видел, как трепетали в воздушном потоке крылья, попадая в завихрения, чувствовал, как содрогается от вибрации тело самолета, и понимал, что это больше, чем триумф человеческого разума, - это чудо. "Как ничтожен человек в этом безмерном космосе, где он парит, не шевеля ни рукой, ни ногой, где и время, и пространство теряют свое значение. Он - пылинка, живущая только один кратчайший миг", - думал лейтенант.
      Прозвучавший в наушниках царапающий жестяной голос пилота заставил его вздрогнуть и очнуться.
      - Стрелок, внимание! Входим в зону патрулирования. Зарядить и проверить оружие.
      - Есть зарядить и проверить, - отозвался Брент.
      Ловкими спорыми движениями он отстегнул верхние лямки парашюта, поднялся и вытянул на себя из гнезда пулемет "Намбу" калибром 7,7 миллиметра. Взялся за двойную деревянную рукоять и поводил идеально отцентрованным двадцатичетырехфунтовым стволом из стороны в сторону и вверх-вниз. Удовлетворенно кивнул: пулемет ходил легко, как флюгер. Бренту невольно припомнились слова из рескрипта императора Мэйдзи: "Смерть легка, как флюгер". Он поднял ствольную коробку, обнажив подающий механизм. Как всегда, оружейники продернули ленту в приемник, но на всякий случай не дослали патрон в камору. Брент залюбовался ровным рядом: синие головки бронебойных патронов чередовались с красными - осколочных. Каждый пятый патрон был трассирующим, и его скругленная головка была помечена желтым цветом. Он оттянул и отпустил рукоятку затвора, со звонким металлическим щелчком вставшую на место. Но зудящее беспокойство, столь свойственное всем, чья жизнь зависит от исправности оружия, томило Брента до тех пор, пока он не заглянул под ствольную коробку и не убедился в том, что патрон дослан в камору. Прикосновения к пулемету вселяли в него уверенность.
      - Командир! Стрелок просит разрешения опробовать оружие.
      В ответ раздалось традиционное:
      - Разрешаю. Только не отстрели мне хвост.
      Брент с улыбкой выставил ствол вбок и нажал на спуск, дав короткую, всего в четыре патрона, очередь. Самолет вздрогнул, единственный трассер по крутой дуге ушел вверх и сверкающей каплей полетел к морю.
      - Хвост цел, - доложил он.
      - Отлично. Хвала богине Аматэрасу.
      Брент почувствовал, как снова затрясло машину, когда пилот опробовал свой установленный на обтекателе "Намбу".
      Блеснувшая высоко в поднебесье искорка привлекла его внимание. Птица? Самолетное крыло? Нет, всего лишь облачко, на миг вспыхнувшее под лучами солнца. Неизвестно, по какой ассоциации Брент вспомнил о китайской орбитальной станции. Ничтожная ошибка в расчетах - и мировой оборонный потенциал оказался отброшенным на сорок лет назад. А в самом ли деле китайцы допустили ошибку, как они уверяют всех, или это был тонкий расчет - ведь теперь, благодаря своим неисчислимым людским ресурсам, Китай сразу выдвинулся в число лидеров. Три командных станции, вращающихся вокруг Земли на высоте 22300 миль, и двадцать боевых модулей, расположенных на высоте 930 миль и оснащенных самонаводящимся лазерным оружием, которое реагирует на световое или инфракрасное излучение, или на сочетание того и другого, мгновенно уничтожили все спутники связи. Затем пришел черед всех видов ракетных и реактивных двигателей - лазер поражал их в самый момент воспламенения горючего, словно разгневанные боги метали с небес разящую молнию. Когда ракетные крейсера и реактивные самолеты стали никчемными железками, мир лихорадочно ухватился за оснащенные поршневыми двигателями самолеты времен Второй мировой войны и построенные тогда же или даже раньше корабли с их могучей ствольной артиллерией. Вернулся в строй линкор "Микаса" - ветеран русско-японской войны, давно ставший плавучим музеем: его четыре двенадцатидюймовых орудия нашли себе дело в войне израильтян с арабами.
      Когда гегемония двух сверхдержав рухнула, ничем не сдерживаемое теперь безумие полковника Каддафи стало грозить миру, как новая чума. Он объявил Израилю священную войну - джихад - и заставил страны - члены ОПЕК (за исключением Индонезии) присоединиться к нефтяному эмбарго против стран Запада. Америка, с трудом удовлетворявшая собственные потребности, смогла поставлять Японии лишь такое количество нефти, которого еле-еле хватало на то, чтобы продолжала действовать промышленность и оставался в строю "Йонага" с его палубной авиацией. Каддафи сделал попытку уничтожить индонезийские нефтепромыслы и потопить авианосец, но был разбит в Южно-Китайском море. Тоненький ручеек нефти из Индонезии продолжал поступать в Японию, однако в западной части Тихого океана уже готовилась к боевым действиям новая ударная группа - два авианосца, два крейсера и не меньше двенадцати эсминцев сопровождения и прикрытия. Покуда "Йонага" совершал рейд на северокорейские авиабазы, арабам удалось почти полностью пустить на дно флот Сил самообороны. И теперь авианосец и его доблестные самураи были единственной силой, которая препятствовала террористам поработить Японию, а за ней - и остальной свободный мир. Япония стала первой мишенью для полоумного ливийского лидера.
      Сейчас авианосец искал арабскую эскадру: десяток его торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков, под прикрытием легких, акробатически проворных истребителей "Мицубиси А6М2" - знаменитых "Зеро", - рыскали над Тихим океаном, выслеживая арабов или их новые авиабазы. Авианосец дрейфовал в тысяче восьмистах милях к юго-востоку от Хонсю - двадцать градусов тридцать минут северной широты и сто шестьдесят один градус восточной долготы, - занимая идеальную позицию для поиска: в радиус действия его палубной авиации попадали Марианские острова и старые аэродромы на Гуаме, Сайпане и Тиниане. На западе - Бонинские острова, Иводзима и Китадзима. На юге - Каролинские, включая Трук и Понапе. На востоке - Маршалловы: Тарава, Кваджалейн, Бикини - и еще полдесятка других атоллов, пригодных для взлета и посадки. Под прицелом узких внимательных глаз японских пилотов оказались даже Уэйк и Мидуэй. Радиостанции островов Тиниана и Сайпана, как по команде, исчезли из эфира в это утро. Почему? Атмосферные помехи? Или подготовка к авианалету? Вся команда "Йонаги" пребывала в напряжении, ибо люди помнили, что самолет под названием "Энола Гэй" взлетел, взяв курс на Хиросиму, именно с острова Тиниан. Туда, к Марианским островам, и летел сейчас "Тигр II", за хвостовой пулеметной турелью которого сидел лейтенант Брент Росс.
      Он поворачивался из стороны в сторону, ни на секунду не выпуская из поля зрения небо и горизонт. Хвостовая кабина была рассчитана на человека совсем иных габаритов: мышцы плеч и спины уже давно ныли, выражая свой протест, и, как всегда в таких случаях, Брент энергично помассировал себе шею, плечи, бедра, чтобы разогнать кровь, застывшую от холода, неподвижности и неудобной позы. Новая мысль, пришедшая ему в голову, тронула его губы усмешкой: какое фантастическое стечение обстоятельств могло привести двадцатипятилетнего сотрудника разведуправления ВМС США, выпускника академии в Аннаполисе, в эту тесную хвостовую кабину допотопного бомбардировщика, который подрагивает и поскрипывает, совершая свой полет над Тихим океаном? Брент отлично помнил, что это были за обстоятельства - "парниковый эффект" и освобождение "Йонаги" из ледового заточения, длившегося сорок два года, таинственно пропадавшие суда и самолеты, вехами отмечавшие путь авианосца курсом на Перл-Харбор, и атака на него. РУ ВМС командировало в Токио адмирала Марка Аллена, коммандера Крей Белла и его, лейтенанта Брента Росса. В этот самый день китайцы вывели на орбиту свою станцию. Пентагон оставил адмирала Аллена и Росса на "Йонаге" для координации действий. Брент поступил в распоряжение адмирала Фудзиты.
      Вспомнив о нем, он снова усмехнулся. Этому крошечному - не больше пяти футов ростом - старику перевалило за сто лет, но он сохранил бодрость, живость, стремительность решений и был истинным вождем - "харизматическим лидером", как принято стало говорить, - своих моряков. По его слову они готовы были умереть не раздумывая - и часто умирали. Брент плотнее сцепил челюсти, вспомнив, что и он не раз и не два подвергал свою жизнь смертельному риску, выполняя приказы Фудзиты.
      Время оказалось не властно не только над самим командиром "Йонаги", но и над его подчиненными. Да, многих старших офицеров уже не было в живых, но вся команда авианосца просто поражала своей моложавостью. Адмирал Аллен так объяснял этот феномен: "Не сложившие оружия японцы сохранили молодость. Они не пили, не курили, у них столько лет не было женщин. Поверь мне, Брент, я знаю, что говорю. Я допрашивал Сойти Йокои, проведшего двадцать семь лет в джунглях Гуама, и Хиро Оноду, который тридцать лет скрывался на Лубанге. В умственном и физическом отношении они остались юношами". Брент только удивленно и недоверчиво качал головой.
      ...Блеснувшая наверху на юго-востоке точка привлекла его внимание. Он отстегнул и достал бинокль из футляра, укрепленного на переборке между ракетницей и кислородным баллоном, подкрутил большим пальцем колесико наводки на резкость и прижал его к глазам. Три белых "Зеро" шли клином. Головную машину, заметную по красному колпаку и зеленому обтекателю, вел подполковник Йоси Мацухара, командовавший всей палубной авиацией "Йонаги", лучший друг Брента. На задней части фюзеляжа каждого самолета был выведен синий круг - такой же, как и у "Тигра II", - свидетельствовавший, что они входят в состав Первого воздушного флота. Заметив свои истребители, Брент почувствовал прилив уверенности и спокойствия, так нужных всем, кто летит в одиночку в незнакомом небе, самому себе напоминая стрекозу, которую, того и гляди, накроет сачок энтомолога. "Йоси, старина, - сказал он вполголоса. - Смотри в оба. Мы летим не над Америкой, тут нам не рады".
      Но верткие белые истребители резко отвернули и стали набирать высоту, уходя к грозовому фронту.
      - Три "Зеро" на два-шесть-ноль, выше. Ушли с набором высоты к грозовому фронту.
      - Вижу, - услышал он в наушниках ответ командира. - Штурман, стрелок, внимание! Скоро покажется Сайпан. Брент, думай о "Мессершмиттах", а не о какой-нибудь мадам Баттерфляй, что ждет тебя в Токио.
      Брент усмехнулся. Сейчас его как раз никто не ждал в Токио.
      - Есть, ясно! - сказал он и добавил с шутливой торжественностью: - Если твой меч сломан, дерись руками, если руки тебе отрубили...
      - Ладно-ладно, мы читали "Хага-куре". Отставить! Не засорять эфир посторонними разговорами!
      - Есть отставить, - сказал стрелок, смеясь про себя тому, как быстро распознал старый летчик цитату из священной для каждого самурая книги "Хага-куре" ("Под листьями").
      В наушниках он услышал и хихиканье штурмана. Но снова прижав к глазам бинокль, Брент почувствовал, как хорошее настроение исчезло вместе с истребителями, оставив после себя гнетущую пустоту. "Йоси, где ты? Где ты?" - повторял он, вглядываясь в небо, где не было ничего, кроме облаков да красно-белого шара солнца.
      Подполковник Йоси Мацухара двинул рычаг управления закрылками, включил форсаж и, взяв ручку на себя, чуть заметно прикоснулся к левой педали, выравнивая машину. Тахометр показывал три тысячи оборотов, стрелка давления в гидросистеме плясала возле красного сектора, указатель воздушной скорости замер на трехстах сорока узлах: новый двигатель "Накадзима-Сакаэ IV" мощностью в две тысячи лошадиных сил с ревом ввинчивал легкий истребитель в небо, и тот поднимался вверх почти отвесно, как взбесившийся лифт. Рангоут и лонжероны "Мицубиси", рассчитанного только на половину такой мощности, усилили, чтобы они могли выдерживать эту нагрузку, но "Зеро" все равно оставался самым легким истребителем в мире и весил почти на полтонны меньше своего основного противника Me-109, тоже теперь оснащенного новым двигателем "Даймлер-Бенц" мощностью 2200 лошадиных сил.
      Йоси несколько минут назад заметил много ниже, на северо-западе бомбардировщик B5N "Тигр II" и усмехнулся, представив себе скорчившегося в тесной кабине и закоченевшего Брента Росса. Но в эту секунду в том секторе неба, где ничего не должно было быть, глаза его заметили какое-то движение. Двинув ручку влево и дав левую педаль, он заложил вираж и увидел приблизительно километрах в пяти ниже "Мицубиси" одинокий четырехмоторный самолет, идущий курсом на запад. Он знал, что, несмотря на нехватку горючего и постоянные боевые действия между японцами и арабами, американцы еще оставались на Гуаме, своей последней базе в западной части Тихого океана. Очень может быть, что и этот самолет совершает обычный коммерческий рейс, везет какие-нибудь грузы из Эниветока на Гуам. Но хороший летчик-истребитель ничего не принимает на веру, а Йоси, матерый ас, не понаслышке знал, какие арабы мастера на разные штуки и фокусы. Нужно было идти на сближение и разглядеть лайнер как следует.
      Центробежная сила прижимала его к спинке кресла, а расширенные глаза следили за бешено крутящейся белой стрелкой высотомера. Истребитель лез вверх, набирая высоту - главное свое и самое драгоценное преимущество - со скоростью, которая и не снилась его создателю Дзиро Хорикоси.
      Йоси быстро оглянулся по сторонам и крякнул с досады: оба его ведомых безнадежно отставали. Морской пилот первого класса Масатаке Мацумара далеко оторвался от правого руля высоты, а младший лейтенант Субару Кизамацу плелся у него за кормой. Оба медлили и прозевали то, как он покачивал крыльями и делал знаки рукой. Как тут было не вспомнить его товарищей еще по войне в Китае - Сио Йосиду и Йосана Саканиси! Обоих сбили в жестоких боях над Малаккским проливом. Даже юные летчики Акико Йосана и Юнихиро Танизаки, пришедшие им на смену, были лучше его нынешних ведомых. Но и они нашли свою смерть в небе над токийским заливом: самолет одного разнесли в клочья снаряды оберста Фрисснера, а другой, спускавшийся на парашюте, был расстрелян предателем Кеннетом Розенкранцем. Мацухаре до сих пор снилось, как тело Танизаки, висящее на стропах пробитого пулеметной очередью парашюта, камнем валится вниз на полуостров Урага. Йоси поклялся отомстить мяснику Розенкранцу и предвкушал, что сделает с ним, когда тот попадет к нему в руки, какие изощренные пытки придумает для него, как медленно, наслаждаясь его воплями, будет он его резать и жечь.
      Мацухара провел в кабине своего истребителя столько лет, что "Зеро" стал частью его существа, и ему порой казалось, что машина слушается не рычагов и педалей, а беззвучного приказа, отдаваемого его рассудком и волей самолету, наделенному, как твердо верил летчик, бессмертной душой. Ни слова, ни движения были тут не нужны. Он думал: "Поверни", и "Зеро" поворачивал, он молча приказывал: "Стреляй", и 20-мм "Эрликоны" и 7,7-мм пулеметы оживали, открывали огонь. Ручка, педали, рычаги давно стали продолжением его рук и ног, и сплавленный с ним воедино самолет нес его в поднебесье, преследуя врагов микадо. Он убил многих - очень многих, а начал еще юным младшим лейтенантом в Китае, сразу после окончания летной школы.
      И ори Мацухара, родившийся и выросший в Лос-Анджелесе, был "нисэй", то есть обладал двойным гражданством. Его отец, и на чужбине сохранивший беззаветную преданность императору, каждый вечер садился с юным Йоси на подушки под портретом Хирохито на коне и читал сыну бусидо (кодекс самурая) и мудрую книгу "Хага-куре". В 1938 году Йоси вернулся в Японию и пошел служить в морскую авиацию. Месяц спустя он повстречал очаровательную Сумико Макихара и очень скоро - что противоречило древним традициям женился на ней. В Китае уже шла война, и это позволило нарушить старинный обычай долгого ухаживания. Окончив летную школу в Цутиуре, Йоси в составе первой истребительной эскадрильи, укомплектованной "Зеро", был послан на фронт, где ему пришлось не столько сражаться с тихоходными русскими И-16 и американскими Р-40, сколько расстреливать их в воздухе: противостоять юрким и стремительным "Мицубиси" ни те, ни другие не могли. В это счастливое время их эскадрилья сбила девяносто девять вражеских машин, потеряв при этом только две - да и те попали под зенитный огонь.
      Через год он вернулся в Токио. Сумико к этому времени уже подарила ему чудесного малыша, которого назвали Масакеи. Счастье было полным: Йоси с женой строили радужные планы. Сумико забеременела вновь и в положенный срок родила второго сына - Хисайю. Но спустя месяц младшего лейтенанта отправили к новому месту службы - в Хитокаппу, отдаленную бухту на Курильских островах в тысяче шестистах километрах к северо-востоку от Токио. Йоси, хоть и знал о новых суперлинкорах и авианосцах, был поражен открывшимся ему зрелищем. Когда катер стал приближаться к выраставшему из тумана серому чудовищу, Йоси показалось, что он очутился у подножия исполинской горы. Да это и была стальная плавучая гора: триста метров длины, тридцать шесть - от левого борта до правого, восемьдесят две тысячи тонн водоизмещения. Гигантский корабль, способный нести на борту сто пятьдесят самолетов и развивать скорость до тридцати двух узлов, поражал воображение. "Стальная, рукотворная Фудзияма", - шептал про себя Йоси, поднимаясь по трапу.
      Там, на якорной стоянке в заливе Хитокаппу, Мацухара узнал о существовании авианосной ударной группы, в состав которой входили семь кораблей - "Кага", "Акаги", "Сорю", "Хирю", "Сокаку", "Цзуйкаку" и "Йонага". По непостижимой, граничащей с идиотизмом, логике Главного морского штаба последний и самый крупный авианосец отделили от главных сил и послали далеко на север, в Берингово море, в бухточку Сано-ван на Чукотском полуострове. Первого декабря он должен был выйти оттуда и присоединиться к атаке на Перл-Харбор. Однако выход из бухты оказался перекрыт сдвинувшимся айсбергом: "Йонага" попал в ловушку.
      На сорок два года самураи оказались в ледовом плену, но сумели сохранить и высокий боевой дух, и светлый разум, и силы, и боеспособность своего корабля, терпеливо дожидаясь, когда пробьет час освобождения и они смогут выполнить приказ так, как предписывает бусидо. И летом 1983 года час этот настал - ледник стронулся, открывая выход из ледяной пещеры. Авианосец двинулся курсом на юг, топя по дороге вражеские корабли и сбивая самолеты, и произвел опустошительный налет на Перл-Харбор, застигнув как всегда беспечных американцев врасплох.
      Вернувшись в Токийский залив, экипаж "Йонаги" с ужасом узнал, что все было напрасно. Случилось немыслимое: Япония капитулировала. Йоси Мацухара в довершение несчастий получил известие о том, что его жена и оба сына погибли 9 марта 1945 года во время артобстрела Токио. Летчик замкнулся в плотном панцире одиночества и горя.
      Брент Росс появился на "Йонаге", как только авианосец бросил якорь в Токийском заливе, и Мацухара с первой минуты проникся к нему жгучей ненавистью, видя в нем виновника всех своих бед. Вскоре вышла на орбиту китайская система, разительно переменившая мир и расстановку сил в нем. "Иваны" и "янки" потеряли свое ядерное могущество, и на сцену вышел маньяк Каддафи, чьи безумные планы грозили всей планете. Затем последовали союз с Израилем и кровопролитные сражения в Средиземном море и на юго-западе Тихого океана. Десятки его боевых друзей лежали на дне вместе с обломками своих самолетов или обратились в пепел, хранившийся в одинаковых белых урнах в судовой молельне. Никто из них не нарушил заповедей синтоизма и кодекса бусидо, гласившего, что смерть за императора есть акт очищения и все боги чтут дух самурая, павшего в борьбе за правое дело. Йоси впитал эти понятия с молоком матери и ни на миг не сомневался в том, что они верны.
      Он сражался бок о бок с Брентом Россом, и ненависть, которую он к нему испытывал, угасла, сменившись сперва уважением, а потом и самой искренней симпатией. Американец был отважен и во многом - больше японец, чем остальные офицеры "Йонаги". Потом в жизнь Йоси вошла Кимио Урядзава, и он убедился, что в этом мире, казалось бы до краев заполненном злобой, есть место и любви. Но любовь погибла от автоматной очереди, прогремевшей в парке Уэно, где террористы устроили на них засаду. Со дня смерти Кимио подполковник бросался в бой с неистовым ожесточением и безрассудной отвагой, заслужив прозвище "синигурай", то есть "одержимый смертью". Да, он искал смерти, хоть и видел, как это тревожит его друга Брента. Смерть должна была стать избавлением от мук и очищением, и никто не в силах был убедить его в обратном.
      Он поудобнее устроился в кресле, потряс головой, отделываясь от посторонних мыслей, и стал рассматривать таинственный самолет, летевший примерно на тысячу метров ниже со скоростью двести сорок узлов. "Локхид Констеллейшн С-121". Его сразу узнаешь по тройному хвостовому стабилизатору, по удлиненному, вытянутому носу, по четырем могучим турбовинтовым двигателям "Райт" мощностью 3250 лошадиных сил. Дальность 3400 км, идеальная машина для дальних челночных рейсов между островными авиабазами. На фюзеляже - эмблемы компании "Пан Америкен". Его пилоты пока не заметили истребитель.
      Йоси Мацухара был настроен на опасность, как совершенный музыкальный инструмент: порою ему самому казалось, что у него есть шестое чувство, позволяющее распознавать угрозу, которую ничто не предвещает и которой вроде бы неоткуда взяться. Он реагировал на малейшее увеличение или уменьшение скорости, на изменение шага винта, на едва заметный вираж, на мелькнувшую высоко в облаках тень. Чем-то подозрителен был ему этот С-121, и сам собой в глубине его существа сработал сигнал боевой тревоги. Он рассматривал поблескивающий плексигласом фюзеляж и увидел, что дверь в борту переделана: она может мгновенно отойти в сторону, открывая неподвижно закрепленную пулеметную установку "Гатлинг". Ему уже приходилось сталкиваться с такими арабскими хитростями. Покуда подполковник и его ведомые по широкой плавной дуге совершали облет "Локхида", тот как ни в чем не бывало взял северо-западнее - курсом на Японию. Но компания "Пан Америкен" прекратила рейсы в Токио с тех пор, как над Хоккайдо был сбит ее самолет вместе со всем экипажем и пассажирами. Может быть, он летит на Иводзиму? Да нет же, нечего ему там делать: самолеты "Пан Америкен" и эту линию не обслуживают. Надо выяснить, в чем дело.
      Глянув на карту, лежавшую в планшете у него на коленях, Йоси поднес к губам микрофон и вызвал "Йонагу":
      - Сугроб! Сугроб! Я - Эдо Старший. Прием.
      Скрипучий голос в наушниках немедленно ответил ему, и Мацухара продолжил:
      - Вижу "Локхид Констеллейшн" с эмблемами "Пан Америкен". Широта восемнадцать, долгота один-пять-один, скорость два-четыре-ноль, идет на высоте три тысячи курсом на три-ноль-ноль. Прошу разрешить проверку.
      - Разрешаю.
      Йоси метнул быстрый взгляд по сторонам и удовлетворенно хмыкнул: оба ведомых держались там, где им и полагалось быть все это время - у его рулей высоты. Он недолюбливал радио за то, что всему свету становилось известно, о чем он думает и что затевает. Оба летчика слышали его разговор с авианосцем и, когда Йоси отставленным большим пальцем ткнул вниз, а сжатый кулак дважды поднял, поняли, что должны оставаться наверху и продолжать патрулирование, пока лидер облетит подозрительный "Локхид". Очень может быть, что это ловушка. Он еще в Китае познакомился с этими хитростями: червяк пляшет перед самой мордой голодной рыбы. Зазевайся на мгновение, беспечно подберись поближе - и, откуда ни возьмись, сверху на тебя кинутся истребители врага.
      Быстро глянув вверх и убедившись, что со стороны солнца не заходят "Мессершмитты" с их прямоугольными оконечностями крыльев, Мацухара большим пальцем перекинул тумблер на пульте выбора оружия, включил форсаж, дал левую педаль и взял ручку на себя и влево. "Зеро" послушно, как разумное существо, задрал красный обтекатель и сделал двойной переворот через крыло - "бочку". Йоси почувствовал пустоту в животе, горизонт исчез и вновь появился, когда, выполнив фигуру, пилот перевел машину в пике. Теперь все пространство перед ним было заполнено синей гладью моря. Йоси выровнял машину и погнался за "Локхидом", который был в пяти-шести километрах севернее и на километр ниже истребителя.