Глава 2

Антон остановил машину рядом с так называемой «разливайкой» под названием «Тополек», посмотрел на часы и стал ждать. Наступившие по-летнему теплые дни заставили женщин снять верхнюю одежду. Как-то быстро и незаметно зазеленели росшие вдоль улиц деревья. Город празднично улыбался утру окнами домов, верещали птицы, и деловито урчали автомобили. Общий фон немного портили небольшие компании алкашей, то и дело выходившие из рюмочной покурить. Лица большинства из них были отекшие или украшенные синяками.

Накануне Антон получил разрешение на работу с Селединым. Генерал Родимов быстро утвердил план, с которым Антон пришел к нему на доклад. Уже через час его согласовали со смежниками. Работавший с группой по линии ФСБ капитан Гусев, в свою очередь, решил организационные вопросы. Дело оставалось за малым – подготовить и проинструктировать людей. Антон был уверен: стоит им только прижать Селедина, как он замолчит. Все усугублялось тем, что у ГРУ не было ни полномочий, ни возможности держать его под арестом. А если он окажется в следственном изоляторе, то его дальнейшее использование станет невозможным. Он откажется сотрудничать со следствием. И правильно, любой бы на его месте переживал за свою шкуру. Таких свидетелей, как правило, не оставляют. Но Филиппов придумал, как убить двух зайцев. Они вынудят этого негодяя и говорить, и сотрудничать простым способом – разыграют сцену с его арестом, допросами и содержанием под стражей. Там организуют Константину встречу с людьми Мухи, роль которых будут играть офицеры-чеченцы. Для этого Гусев сейчас подключает все возможные ресурсы. Не так-то просто, пусть и ненадолго, «арендовать» камеру в следственном изоляторе. Пока он этим занимается, Антон взялся через ФСИН набрать на роли сидельцев пару опытных рецидивистов. Они должны были создавать общий фон – вести себя так, как это делают в ожидании суда отпетые уголовники.

Шурупа Антон увидел боковым зрением. Достаточно было взглянуть в управлении на его фотографию, чтобы запомнить. Антон знал: бывшему зэку сказали номер машины, которая будет его здесь поджидать.

Рецидивист заглянул в салон, открыл дверцу и бесцеремонно уселся на переднее сиденье.

– Приветствую!

– Здорово, – сказал Филиппов.

– Это ты и есть от Соловьева?

Антон кивнул.

– Понятно. – Шуруп потер ладони, словно они у него замерзли. – Говори, чего надо?

Он был невысокий и щуплый. Передние зубы были черными от чифиря и кариеса. Некоторое время Антон молча и бесцеремонно разглядывал уголовника, как скульптор рассматривает перед началом работы кусок глины, из которого собирается что-то вылепить.

– Ну, чего пялишься, начальник? – не выдержал Шуруп. – Я тебе не девка.

– Ты башку побрить можешь? – спросил Антон.

– Зачем? – оторопел Шуруп. – И вообще, я еще ни подо что не подписался. Может, не соглашусь? Мне ведь Соловьев ничего не объяснил. Так, в общих чертах.

– Он сказал, кто я?

– Говорит, будто в ФСБ работаешь.

– Правильно говорит, – кивнул Антон. – Сразу скажу, чтобы ты не волновался…

– А ты говори, – произнес, глядя перед собой, Шуруп. – Я сам разберусь, что мне делать.

– В общем, есть человек…

– Терпила, – уточнил Шуруп и улыбнулся.

– Пусть будет так, – согласился Филиппов, подавив в себе желание вытащить его из машины и отдубасить. – Он занимался перевозкой грузов с Кавказа.

– У него бизнес? – нахмурился рецидивист.

– Да, – подтвердил Антон. – Несколько машин.

– И он перевозил вместе с грузом оружие, – закончил за него Шуруп.

– Угадал.

– Я в такие игры не играю, – с этими словами блатной взялся за ручку.

– Погоди, – остановил его Антон.

– Это обычный криминал. Мы так не договаривались, – покачал головой рецидивист.

– Мы с тобой вообще не договаривались, – начал злиться Антон.

– Мне Соловьев сказал, что дело касается терроризма. Здесь, ты знаешь, мы и менты едины. А оружие… Так кто им сейчас не торгует?

– Доподлинно известно, что канал курировали террористы. Цель поставок – активизация действий подполья в центральной России, – ответил Антон, еще не до конца уверенный, что это так.

– Не пойму, в чем мой интерес?

– А мой? – вопросом на вопрос ответил Антон.

– Ты за это деньги получаешь, – развел руками Шуруп. – Мне тоже стимул нужен.

– Устрою я тебе стимул, – пообещал Антон. – Когда выйдешь из машины, не успеешь добрести до угла, как он у тебя тут же появится.

– И вернусь? – сделал вид, будто удивился, Шуруп, но тут же нахмурился: – Ты, начальник, штучки свои брось. Не фраера за взлом мохнатого сейфа колоть собираетесь. Здесь потом и голову можно в мусорном баке найти. Поэтому я тоже за свой риск что-то иметь должен. А так, как ты намекаешь… – он фыркнул. – Ну, сунут сейчас мне опера пакет с героином, и что? Думаешь, я после этого сговорчивей буду? Так хоть шанс выжить есть. А с вами свяжись…

– Ты на прошлой неделе вопрос один разрешил, – догадавшись, что наступил момент доставать главный козырь, заговорил Антон. – В результате этого тебе отошел в качестве отступных магазин на Лермонтова… Однако косяки остались.

Лицо Шурупа вытянулось от удивления, но он быстро взял себя в руки.

– Магазин останется за тобой, и никто вмешиваться в эти дела не будет, – закончил Филиппов.

– Конечно, я знал, что менты про это узнают, – усмехнулся рецидивист. – Но на этот раз очень быстро. Ведь могут, когда хотят! – Он ударил ладонями по коленям и вздохнул: – Я вам помогу, расколется ваш фраерок. А вы его через пару дней на свободу – и что тогда?

– Этот точно долго не выйдет, – заверил Антон.

– Только он перед этим кого-то сдать должен, я правильно понял?

– Правильно, – кивнул Филиппов.

– А это что за люди?

– Террористы, – лаконично ответил Антон.

– Хорошо, – сосредоточенно размышляя, пробормотал Шуруп.

– Еще что? – Филиппов торопился.

– Камера где будет?

– Сейчас решают вопрос, чтобы освободить одну в СИЗО, а вас утром заселить.

– Жалко бродяг, – нахмурился Шуруп.

– Кого? – не понял Антон.

– Вы из-за своей операции решили в изоляторе одну камеру высвободить. Значит, всех сидельцев раскидают по соседним. А там и так не рай, – пояснил рецидивист.

– Перетерпят, – отмахнулся Антон.

– Перетерпят? – изумленный ответом, протянул Шуруп. – У тебя ванная комната дома большая?

– Да нет, – не понимая, к чему клонит Шуруп, пожал плечами Филиппов. – Маленькая.

– Вот представь: в этой комнате устанавливается толчок и селятся десять человек…

– Не представляю, – честно признался Антон. – Только ты меня к жалости не взывай. Я их туда не тащил, сами сели.

– Ладно, – согласился Шуруп. – Но дело не в этом. У меня условие.

– Какое? – насторожился Антон.

– Наш «заезд» надо устроить ночью, когда все спать будут. И еще, – он поднял палец вверх, – вертухаи не должны видеть мое лицо.

– Согласен, – обрадовался Филиппов, что рецидивист больше не пытается качать права.

– Заодно с остальными познакомлюсь, – он взялся за ручку дверцы. – Надо хоть немного притереться, да и им пообвыкнуть.

– Понятно, – кивнул Антон.

– Ну, тогда до встречи! – Шуруп толкнул дверцу, однако в последний момент задержался: – А из настоящих зэков я один буду?

– Нет, – Антон покачал головой. – Еще трое.

– Кто остальные?

– Этих ты точно не знаешь, – заверил рецидивиста Антон. – Попали туда за мелочь. Один на машине женщину сбил. Второй подрался. Третий жену по лицу ударил, та упала и разбила голову. В общем, все после этого выходят и едут в свои города и деревни.

– Не местные? – насторожился Шуруп.

– Не местные, – подтвердил Антон.

Чане казалось, что все происходящее – сон. Звуки, даже его собственный голос, казались неестественными. Он, словно мяч, падал, подлетал над тротуаром, врезался в стены проезда, отскакивал, но не чувствовал боли… При этом странным образом постоянно видел Юлю, ее глаза, странный осуждающий взгляд, который будто проник внутрь и парализовал. Она словно была одна в этом тоннеле и походила на изваяние.

Окончательно Чана пришел в себя и обрел способность думать на заднем сиденье милицейской машины. Дверцы были открыты. Вид у него теперь был далеко не презентабельный. Одежда перепачкана грязью, галстук ослаблен так, что узел находился поверх пиджака почти на животе. На рубашке отсутствовали пуговицы. Запястье левой руки нестерпимо сдавил браслет наручника, которым он был пристегнут к сидящему рядом милиционеру. Чана с трудом отдышался и посмотрел вперед. Взору открылась толпа зевак, полукругом обступившая подворотню. Рядом, развернувшись к нему задом, стояла карета «Скорой помощи».

– Ну что, парень жить будет? – спросил кто-то.

– А что с ним случится? – ответил другой голос.

Чана, замерев дыхание, ловил каждое слово. Неужели все так серьезно? Он ужаснулся. Что будет, если его посадят? Это конец! Он не довезет деньги, и дядя станет должником Доку. Неожиданно он вспомнил Шугаипа Дилеева, которого лично застрелил за растрату. Тот лишь хотел прокрутить деньги, причем значительно меньшую сумму. Парня почти сутки избивали, превратив в куклу, а потом на глазах Доку его убил Чана. Нужно немедленно что-то предпринимать! Именно сейчас!

Он осторожно покосился на милиционера, который сидел слева от него. Грузный, с маленькими глазками на широком лице, блюститель порядка лишь с виду выглядел добродушным. Чана вспомнил, как он мял его своими ручищами так, что трещали кости. Наверняка раньше серьезно борьбой занимался… Нет, бежать бесполезно. Взять его в заложники? Тоже не получится. Тем более никакого оружия. Да и наручники… Оставался один выход. Хатуев слегка наклонился к нему:

– Послушай, братан…

– Какой я тебе брат? – возмутился на украинском милиционер. – Волк тамбовский тебе брат! Москаль ты и есть москаль.

– Не москаль я, – торжественно произнес Чана. – Чеченец.

– Да что ты говоришь? – с иронией переспросил толстяк. – Так я же тогда итальянец…

– Вы нам помогали…

– Вам другие помогали. Те, что на западе живут. Они и не украинцы вовсе. Там вся эта зараза – УНА УНСО, бандеровцы, СС… А мой дед всю войну прошел…

– Тогда почему ты меня «москаль» назвал? – удивился Чана.

– Привычка. Тут так всегда говорят.

– Слушай, ты сколько получаешь? – с опаской покосившись на бродивших по тротуару зевак, спросил Чана.

– Зачем тебе? – насторожился милиционер.

– Мне никак нельзя садиться. У меня бизнес в Москве. Все встанет. Да и не сяду я вовсе. Родственники наймут адвокатов… Сам знаешь.

– Так чего ты хочешь? – Свободной от наручников рукой милиционер сдвинул на затылок фуражку.

– Вернее сказать, не хочу, – уточнил Чана. – Время терять не хочу. Ни мне, ни вам от этого никакой выгоды не будет.

– О чем это вы там судачите? – Неожиданно в машину заглянул второй милиционер.

– А тебе все скажи, – расплылся в улыбке толстяк.

Напарник исчез.

– Тебя как зовут? – Чана поерзал, поудобнее пристраивая стянутую браслетом руку.

– Может, тебе еще адрес дать?

– В общем, я могу заплатить, – быстро заговорил Чана. – Знаю, от тебя многое не зависит. Но ты можешь решить вопрос с теми, кто это легко оформит как надо. Сразу говорю, дам две тысячи…

– Гривен? – прищурился толстяк.

– Евро, – одними губами сказал Чана.

– Такой богатый? – сделал вид, будто удивился, милиционер.

Однако Чана вдруг подумал, что этот увалень затем и сидит сейчас с ним, чтобы выслушать предложения.

– Говорю же, не богатый, но свой бизнес есть…

– А вот я тебя возьму да за взятку привлеку. – Толстяк постарался сделать лицо строгим, но у него ничего не вышло.

В то же время Чана заметил, что милиционер заговорил тише и не хочет, чтобы их услышали снаружи. Значит, все правильно.

– Захочешь, не сможешь, – Хатуев криво улыбнулся. – Для этого тебе надо меня к банкомату привезти, дождаться, чтобы я деньги снял. Поэтому любой суд поверит, что ты вымогал, а не я предложил. Нашли у меня пластиковые карты, и давай требовать…

– Умный, однако, – хмыкнул милиционер.

– Ну, так как? – спросил Чана.

– Ты пойми, мы еще не знаем, что ты тут наворотил, – едва слышно заговорил толстяк, глядя через спинку сиденья на «Скорую помощь». – Следователь приехал. Он сейчас ждет, пока врачи предварительный осмотр сделают.

– Зачем? – заволновался Хатуев. – Я что, кого-то убил?

– Слава богу, нет, – покачал головой толстяк. – Просто от тяжести телесных повреждений будет зависеть статья.

– А где Юля? – неожиданно вспомнил Чана.

– Дивчина твоя? – уточнил мент. – Так она тоже там, – он показал взглядом на карету «Скорой помощи».

– Что с ней?

– Она со следователем разговаривает.

– Ну, так как? – снова вернулся к начатой теме Чана.

– Ты о чем? – прикинулся, что не понимает, о чем идет речь, толстяк.

– Поможешь? – Чеченец стал терять терпение.

– Этот вопрос, конечно, решаемый, – сдался мент. – Тем более твоя Юля сказала, что они первыми начали…

– Видишь! – оживился Чана.

– Но потерпевшие говорят, что все вышло случайно. К тому же очень сильно ты их…

– Ты скажи мне – «да» или «нет», – перебил милиционера Чана.

– Двумя тысячами, пусть даже евро, здесь не обойтись, – заговорил толстяк вкрадчивым голосом. – Тебе придется столько следователю дать, чтобы хватило и пострадавших подмазать. Сможешь?

– Думаю, да, – кивнул Чана, поблагодарив про себя грузин, что не стали блокировать счет на одной из карточек.

Когда Антон свернул в переулок, который соединял шоссе Энтузиастов и Саянскую, вдоль дороги уже зажглись фонари. Дома наряжались разноцветьем рекламных огней, еще блекло смотревшихся на фоне сумерек.

– Здесь направо, – подскочил на сиденье Селедин и выронил на пол носовой платок, которым всю дорогу убирал с лица и шеи пот. Тут же нагнулся, чтобы поднять его, и ударился лбом в панель.

– Осторожнее, – хмыкнул Антон. – Еще не доехали, а ты уже весь извелся. Чего так?

– Тебя бы на мое место. – Селедин облизал губы.

– Может, поменяемся? – Филиппов хитро прищурился. – А что?

– Ну, может, хватит издеваться? – взмолился Константин, напрочь потеряв весь боевой дух.

– Ты лучше скажи, чем думал, когда в это дерьмо лез? – Антон объехал стоящий у обочины микроавтобус и посмотрел на однокашника. – То-то! У нас ведь только в кино убивают.

– Заканчивай, – выдохнул Селедин.

Антон сбавил скорость, пытаясь увидеть номер дома, вдоль которого они ехали.

– Да правильно едешь, – успокоил его Константин. – Первый проезд направо. Там увидишь дворик…

Филиппов послушно повернул руль. Из-под колес с визгом выскочила какая-то собачонка.

Антон не успел остановить машину, как увидел в зеркало заднего вида вкатившуюся следом машину. Это был черного цвета «БМВ». Подъехав сзади вплотную, он встал и мигнул светом.

– Чего они хотят? – разглядывая сидевших в салоне мужчин, спросил Антон. – Ты должен к ним сесть?

– Не знаю. – Селедин затрясся. – Они не говорили.

– Значит, сиди, – успокоил бывшего однокурсника и спохватился: – Кстати, ты хотя бы знаешь, как зовут человека, который будет с тобой говорить?

– Муха… Мухарбек Хатуев.

Задняя дверца открылась, и на сиденье опустился коротко стриженный чеченец. Нижняя часть его лица была покрыта щетиной.

– Здравствуй, Костя, – поприветствовал чеченец. – Это твой друг?

– Где? – встрепенулся Константин и тут же кивнул: – Сосед. Машина сломалась, попросил подвезти.

– Почему не предупредил?

– О чем? – продолжал тупить Селедин.

– О том, что не один приедешь, – пояснил Муха, бесцеремонно разглядывая Антона в зеркало заднего вида.