Но ведь я искренне хотел свободы для родной Фратии, когда отправился сюда... Отправился, чтобы потерять облик человека - навсегда.
      - Я уже сказала: мне очень жаль.
      - Думаешь, я и впрямь поверю в твое сочувствие, ты, спрятавшаяся за черными тряпками, кровожадная нелюдь?!
      Моей мечте низвергнуть Вазафия сбыться не суждено. Но избавить людей от другой гадины мне все еще по силам!
      Сатар делает шаг к Чезаре. Хорафер тут же вскакивает на ноги.
      - Оставайся, где был, Хорафер! - Резко приказывает альбия.
      - Но, госпожа, он явно собирается...
      - Сядь, Хорафер, и не смей вмешиваться, чтобы ни произошло! Ты хорошо меня понял?!
      - Да, госпожа. - Хорафер отходит назад.
      - Считаешь, я заслуживаю смерть, Сатар?
      - Да!!! - вырывается из его горла полукрик-полувизг. - И не надейся сбить меня болтовней, или оттянуть время! Я все равно разорву тебя!!!
      - Нисколько не собираюсь тебе мешать. - Она тоже делает шаг навстречу Сатару. - Только тебе стоит взглянуть - кого собираешься убить.
      И руки альбии приподнимают темную вуаль...
      12
      Ошеломленный Сатар пятится назад.
      Сетка с вуалью сброшена на пол. Альбия расстегивает платье, еще несколько мгновений - и она полностью обнажена.
      Высокая, прекрасная, в ореоле рассыпавшихся золотых волос...
      Белизна ее кожи... Никогда прежде Сатару не нравилась белая кожа. Золотистый солнечный загар - вот, что действительно впечатляло его.
      Но это мягкое волшебное сияние мрамора, серебра и снега... Так, наверное должен был выглядеть лунный загар, если бы он существовал...
      Утонченные линии лица, небесная голубизна глаз.
      Ее пластичное, стройное тело, ее движения - все это превращало Сатара в жалкое никчемное существо! Так появившийся на птичьем дворе среди уток и куриц белоснежный лебедь делает уродами всех прочих птиц вокруг себя.
      Уже не важно было кто же он сейчас - курица, кабан, человек - рядом с этим великолепным существом все они были одинаково неуместны.
      Видеть свое уродство в ослепительном свете ее красоты - это причиняло ему невыносимую боль. Глаза Сатара наполнились слезами.
      - Я никогда бы не смог жить рядом с такой, как ты. Но ни один человек, увидевший такую красоту, не вынесет уже и расставания с ней! Одним видом своим, альбия, ты навсегда разрушаешь человеческую жизнь! Почему, ну почему ты не покинула этот мир с другими Старшими?!
      Он падает на пол, рыдания сотрясают его. Все окончательно спуталось в его лихорадочно воспалившихся мозгах. Но ясно одно: надо как можно быстрее выбираться из этого невыносимого места!
      Он пытается встать на ноги, но выясняет вскоре, что двигаться на четвереньках удобнее всего. Похрюкивая и энергично перебирая короткими кабаньими ножками, он в ужасе выбирается из проклятого колдовского подвала и стремительно удирает вниз к подножию холма...
      Это превращение в здоровенного вепря - в нем были и свои плюсы. Сатар-вепрь быстро и безошибочно нашел дорогу назад - через невидимый мост, сквозь иллюзию скалы, прочь от кольца гор, хранящих Урзегетузу...
      Но подлое зелье Старших, лишив его прежнего тела, сохранило нетронутыми отчаяние и боль человека, которому больше не для чего жить...
      В этих краях полно крутых обрывов... Прервать бессмысленное существование, разбившись о камни далеко внизу - это желание овладевает им все больше.
      Но что-то удерживает от прыжка... Не страх за себя, и не надежда. Не сразу удается ему понять этими отупевающими мозгами - что.
      Его друзья. Они где-то неподалеку. И они не понимают - какой огромной опасности подвергаются, оставаясь в этих колдовских лесах.
      Его юная сестра. Гирзан. Остальные. Если кого-то из них вдруг заманит в Урзегетузу коварный арп Хорафер - возможно ли что-то более ужасное, чем это?
      Даже Гирзан, удел которого - погибнуть в Лабиринте Крифии понятия не имеет, что есть судьба во сто крат горше. Ему суждено уйти из жизни прекрасным и юным, отдав себя тирану, чтобы спасти остальных в семье.
      Но каково это - увидеть в самом себе злобного Зверя, а позже, представ пред обнаженной альбией, понять и убогость существа по имени человек!
      "Но я-то уже не человек - и что мне до проблем человека?" - Рождается вдруг в нем неожиданная мысль, и до мозга костей ужасает его самого.
      Это отвратительное кабанье "я" - с каждой минутой оно все сильней! Еще немного, и он потеряет решимость покончить с собой, так и останется хрюкающей свиньей на долгие годы.
      Его человеческое "я" раскалывается напополам. Оно всегда раскалывается напополам ради бесконечных внутренних споров и войн. Сатар-вепрь не вмешивается, и спокойно набирается сил...
      Некоторое время он кружит на одном месте, но вот та половинка, которая желала предупредить друзей берет верх над другой, жаждущей немедленно броситься в пропасть.
      "Очень здравое решение", - удовлетворенно хрюкает вепрь. Вепрь явно рад такому компромиссу, и теперь готов помогать в поисках друзей человека в лесу. Он принюхивается к богатой гамме запахов, приносимых ветром, и быстро определяет нужное направление пути...
      Человек понимает - какую дьявольски жестокую цену придется заплатить за спасение друзей. Когда они доберутся до цели, вепрь окрепнет уже настолько, что ему, Сатару (им, Сатарам) необоримо сильно захочется жить. Но решение принято, и он продолжает путь...
      Лесная опушка, всадники на разгоряченных конях. Хвала богам! Это наконец-то они.
      Изо всех сил устремляется им навстречу Сатар. "Уезжайте отсюда немедленно!" хочет закричать он, но лишь хрипящий рев вырывается из кабаньей утробы...
      13
      Подвал в Урзегетузе. Чезара кутается в плащ, принесенный ей Хорафером.
      - А ведь я согласен почти со всем, что говорил здесь этот человек. Нам давно пора понять - эти испытания бессмысленны и жестоки.
      - Жестоки - да. Но не бессмысленны. - Возражает Чезара. - Мы должны помочь людям свергнуть Коронованного Зверя.
      - Да не способны они на это, и никогда такое не произойдет. Даже если Вазафий когда-то умрет своей смертью - думаешь, это сильно изменит что-нибудь? Любой человек может обратиться в Коронованного Зверя в любой миг, ибо в душе у каждого из них прячется, дожидаясь своего часа, неукрощенный монстр.
      - Нет, - не соглашается Чезара, - когда-нибудь среди них появиться истинный герой, он выдержит встречу со Зверем в себе, и укротит его.
      - Это уже будет не человек. - Усмехается Хорафер.
      - Но это будет рожденный людьми, и он поведет остальных к новой жизни!
      - Или свихнется, поняв - среди каких уродов обречен находиться до конца дней своих.
      - Ты так уверен в своих мрачных прогнозах?
      - А ты так уверена в своих светлых?
      - Не знаю, Хорафер. Возможно, я должна взвесить все еще раз...
      14
      Долгая скачка оказалась бесполезной: они окончательно потеряли след, и оказались на опушке леса.
      - Боюсь, мы потеряли не только оленя, но и Сатара, - говорит Гирзан.
      - Ты-то должен знать моего брата, Гирзан. - Упрекает его Териона. - Я вот уверена, что он, в отличие от нас, по-прежнему идет за оленем. И будет преследовать его, сколько потребуется - хоть несколько дней. А нам лучше вернуться на поляну с шатром - Сатар рано или поздно тоже вернется туда.
      - Но если мы ничего не поймали, - драматически вопрошает Толстый Мук, что же тогда съедим на ужин?!
      - Голодными не останемся! - Успокаивает Териона. - У нас большой запас вяленой рыбы.
      - Пробовал я ту рыбу. Ее вялили, наверно, лет пятнадцать назад - во времена последней фрато-крифянской войны. - Толстый Мук так кривится при упоминании рыбы, что все прыскают со смеху.
      Но на лице Мука отвращение вдруг сменяется таким же неописуемым изумлением.
      - Верно, оказывается, говорили, - шепчет он, глядя мимо друзей в сторону дальних кустов, - на ловца и зверь бежит.
      Теперь это видят все: прямо на них несется диковинный огромный вепрь, мгновение спустя он протяжным ревом оглашает лес.
      Это ничего, что мне недоступна теперь человеческая речь, думает Сатар, с Гирзаном мы понимали друг друга и без слов.
      И только приблизившись к Гирзану, и увидев его холодную усмешку, Сатар понимает, что все пошло не так. Слишком уж хорошо ему известно, что означает это выражение на лице его друга - уверенность в удачном броске...
      Окруженный охотниками вепрь вдруг резко замирает. Острая боль пронзает тело - копье Гирзана вонзается в его плоть.
      Он пытается повернуться к одному из друзей, к другому, остановить их криком, произнести их имена. Он вертится, хрюкает и визжит, получая удар за ударом.
      Он уже лежал на боку в луже собственной крови, и тело сотрясалась в конвульсиях, когда Териона склонилась над ним.
      "Она-то, она непременно должна понять", - еще вспыхнула в пульсирующем сознании отчаянная мысль...
      Она опускает руку на мелко дрожащую плоть, она внимательно смотрит на него.
      - Нет, - говорит Териона, и долго качает головой, - нет! Не хилые, вяленые рыбки ждут нас сегодня на ужин, а изумительный, воистину королевский пир!
      Последнее, что он слышит - ликующие возгласы друзей и подруг...
      15
      - Кажется, Хорафер, тебе удалось меня убедить. - Говорит Чезара. - Мы уйдем отсюда к остальным Старшим, и предоставим людей самим себе.
      - Наконец-то! - Взволнованный Хорафер вздымает руки к небу. - Как долго ждал я этих слов!
      - Но оставим все же им дар, прежде чем покинем этот мир. В последний раз, Хорафер, отправься в те деревушки, где еще любят твои баллады. Оставь в их сердцах хотя бы легенду о Коронованном Звере, и о Великом Герое, который когда-нибудь его победит...
      - И они сделают с этой моей легендой то же, что и с предыдущими: разорвут на куски, лишенные связи, и полностью исказят смысл.
      - Все, что можно разорвать, можно и соединить.
      - Кто знает.
      - Просто сделай это, Хорафер. И после мы не задержимся здесь и дня.
      - Что ж, госпожа - столько глупостей делал я ради вас - отчего ж не совершить и еще одной?..
      Костер на поляне у шатра горел в эту ночь долго...
      - Ты бесподобно приготовила это мясо, Териона! - Похвалил Гирзан.
      - Тогда мне положена добавка! - Отозвалась она.
      И протянула руку за еще одним аппетитным, дымящимся куском...
      16
      Чезара покинула свою обитель ранним утром. Едва-едва забрезжил рассвет. В низинах клубился туман.
      Хорафер задумчиво сидел на камне со старой, потрепанной лирой в руках.
      - Ты так и не ложился? - Спросила она.
      - Искал музыку для своей легенды. - Ответил он.
      - Ты не обязан был обрекать себя на бессонную ночь.
      - Возможно, эта мелодия стоила бессонной ночи, - пробормотал он, и начал медленно перебирать струны.
      Мелодия рождалась постепенно, как постепенно рождалось Солнце, наполняя алым золотом тусклый просыпающийся мир...
      Лежащая в шатре Териона вдруг сбросила одеяло и приподнялась.
      - В чем дело? - Спросил ее Гирзан.
      - Как будто где-то играет лира. Далеко-далеко...
      - Нет. - С неожиданной серьезностью говорит Толстый Мук. - Это эолова арфа. Бог ветров перебирает струны на вершине высочайшей из гор.
      - Фантазеры! - Усмехается Гирзан. - Это ветер свистит в расщелинах скал. Всего лишь ветер - и ничего более...