Современная электронная библиотека ModernLib.Net

7-я книга. День Откровения

ModernLib.Net / Алекс Карр / 7-я книга. День Откровения - Чтение (стр. 9)
Автор: Алекс Карр
Жанр:

 

 


      Довод Старика относительно того, что жить в России стало слишком опасно, я вполне разделял. Мне и самому было видно, что с каждым днем положение в стране становится все хуже и хуже. Коррупция достигла невероятных размеров, а народ в стране был полностью закабален. С одной стороны над ним измывались коррумпированными чиновниками, а с другой ему приходилось быть быдлом для всех воротил криминального мира от мала до велика. При этом между бандитскими вожаками еще и шла постоянная борьба, в ходе которой очень часто гибли совершенно посторонние люди.
      Не успевали отстрелять одних криминальных сеньоров, как им на смену приходили другие, молодые, еще более алчные и кровожадные. Те, кто был призван бороться с преступным миром, милиция и прочие спецслужбы, сами стали хищниками и старались урвать в этой вакханалии беспредела кусок пожирнее. Уже не была расслоения на бедных и богатых, как в эпоху хищнического капитализма, речь вполне можно было вести о феодальной дикости, когда охамевшие вконец наркобароны, нефтяные короли, принцы воровского мира и прочая сволочь, безнаказанно истязала безоружных и безропотных горожан и жителей села. Впрочем, в некоторых случаях дело обстояло и того хуже, некоторые новоявленные кавказские князьки вели себя и вовсе, как рабовладельцы времен Древнего Рима.
      После выборов две тысячи четвертого года страна снова, как и во времена "железного занавеса" оказалась в полной изоляции. Западный мир рассматривал Россию уже не только как сырьевой придаток, но и как свалку отходов своей жизнедеятельности. Россия рассматривалась Европой, как неисчерпаемый колодец дешевой рабочей силы и рынок сбыта залежалых товаров. Никто уже не вел разговоров о вхождении России в европейское сообщество и запад, охотно открывая двери российским нуворишам с их миллиардными состояниями, крепко-накрепко закрыл их перед простыми гражданами, если это конечно не были безропотные слуги и чернорабочие, готовые работать за жалкие гроши и не показываться на люди. Даже Белоруссия и та ограничила въезд к себе российских граждан, не говоря уже о том, что попасть в страны Балтийского Союза или в Польшу, стало для жителей этой страны почти невозможным, а скоро, после очередных президентских выборов, могло стать и еще хуже. Допивая кофе, я спросил его:
      – Старик, как ты планируешь сделать это? Ты ведь знаешь, что меня лишили английского гражданства, а получить загранпаспорт я не смогу.
      – Выедешь по моему паспорту, Мальчик. – Строгим голосом сказал он и добавил – Думаю, я смогу сделать для тебя несколько десятков шагов в аэропорту, а загримировать тебя будет совсем не сложно. Вряд ли эти бандиты смогут распознать подмену. Мой паспорт еще действителен для выезда из этой страны.
      О таком варианте бегства из России, я никогда даже и не думал и потому спросил Старика:
      – Мне будет трудно без тебя, Старик. Как по твоему я смогу найти себе женщину?
      На этот вопрос у него тоже был готов ответ:
      – Не волнуйся, женщину я тебе уже нашел, она будет хорошей матерью твоему сыну, а после того как он родится, ты прекрасно сможешь обходиться без меня. К тому же эта женщина англичанка и ей даже не понадобится паспорт и виза.
      Старик сказал это с такой спокойной уверенностью, что я успокоился, но все же спросил его:
      – Ты уже говорил с ней, Старик?
      – Нет, но я знаю номер её телефона и даже знаю где она сейчас живет. – Ответил он – В пятницу я ездил в Шереметьево и почти сразу нашел то, что тебе нужно, Мальчик. Она пробудет в Москве девять дней и нам нужно успеть все сделать до следующего понедельника, а поэтому ты должен закончить за сегодня и завтра все свои дела, чтобы быть полностью свободным. Скажешь на работе, что твоему отцу стало хуже и тебе нужно побыть с ним пару месяцев. На всякий случай я уже все приготовил на запасной площадке. Паспорт, немного наличных денег, кредитные карточки и все необходимое для твоего перевоплощения. Жаль только, что ты не можешь взять с собой оружие, но я думаю, что в Англии оно тебе на первых порах не понадобится.
      Похоже, что Старик действительно все предусмотрел и мне только и оставалось, что пойти по намеченному им пути, хотя от этой мысли мне становилось немного жутковато. До этого дня мы не расставались с ним больше чем на два-три дня, но даже в эти дни всегда он находился неподалеку и я чувствовал его присутствие. Все-таки когда нас было трое, мне жилось гораздо спокойнее, но нашего Патриарха с нами не было уже более двадцати пяти лет и я почти забыл, как это бывает, когда нас было трое, – дед, сын и внук. Ради того, чтобы мы со Стариком смогли покинуть Макумбу, Патриарх отдал свою жизнь, но мы все-таки смогли уйти.
      Джейн налила себе еще виски и спросила Эда Бартона:
      – Эд, почему вы называете своего отца Стариком, деда Патриархом и совершенно не говорите о своей матери?
      Эд Бартон виновато улыбнулся и ответил ей:
      – Джейн, вы самый лучший специалист по задаванию трудных вопросов. Чтобы ответить на ваш вопрос подробно, мне пришлось бы рассказывать свою историю добрых пять суток или даже недель, но я постараюсь сократить её до нескольких фраз. Я родился в семьдесят первом в Африке, мой отец в тридцать восьмом и тоже в Африке, а вот дед в девятьсот пятом в Англии. Угадайте, в каком году родился мой прадед и попробуйте угадать в какой стране?
      Джейн усмехнулась и быстро спросила:
      – Неужто он родился в одна тысяча восемьсот семьдесят втором году, Эд?
      – Да. – Подтвердил Эд и спросил – Ну, а в какой стране, Джейн?
      Девушка широко улыбнулась и сказала:
      – Даже не хочу гадать, Эд.
      – В России, Джейн. – Коротко подытожил Эд и продолжил свой рассказ – Это ведь тоже было нетрудно вычислить. Мои предки были родом из России и прожили там десятки тысяч лет на довольно небольшом пространстве и лишь в тысяча девятьсот третьем году купец первой гильдии Николай Бартеньев выехал со своим дедом и взрослым сыном в Англию. Тот Старик умудрился предугадать надвигающийся на Россию катаклизм за два года. В Англии он довольно быстро освоился и к тому моменту, когда сам стал Патриархом, уже имел хороший бизнес. Матерью моего деда была какая-то портовая шлюха, которая сбежала от моего прадеда, как только её сыну исполнился год. Иначе, как дьявольским отродьем она своего сына и не называла. Прихватив столовое серебро, восемь тысяч фунтов и полдюжины кружевных скатертей, она подалась, кажется в Америку. Из Англии мои предки дернули в Макумбу в тридцать пятом, задолго до Второй мировой войны. Тогда это была английская колония и самое спокойное местечко во всей Африке. Матерью моего отца была тоже портовая шлюха, отцом которой был африканец, а от матери ей досталась гремучая смесь крови невесть скольких рас и народов. Ей было уже сорок два года и она даже не думала о том, что сможет родить ребенка, но, благодаря лечению Патриарха, она стала матерью моего отца и она была нежной и любящей матерью, но, к сожалению, умерла от укуса болотной гадюки, когда ей было пятьдесят четыре года. Мою мать Патриарх купил за две коровы и шесть коз, да, и то, только потому, что она была прижита от белого и в семье от нее просто мечтали избавиться. Восемь лет она жила с тремя мужчинами и не знала мужской ласки прежде, чем моему отцу не настало время обзавестись потомством. Бедняжке видимо было трудно понять, почему мой отец ждал, когда ей исполнится двадцать лет, но поверьте, Джейн, её очень любили и берегли в нашей семье, дали неплохое начальное образование, а после моего рождения отправили учиться в университет, в Америку. Моя мать жива и сейчас, она живет в Соединенных Штатах и у меня есть трое сестричек. В Макумбе мой Старик дал маху, он проморгал начало гражданской войны и нам пришлось удирать оттуда в пожарном порядке и это стоило жизни нашему Патриарху. Бежать нам удалось только благодаря тому, что повстанцы захватили в плен восемь советских дипломатов, которые, на самом деле, были просто шпионами и в какой-то мере именно благодаря их подрывной деятельности и была развязана эта дурацкая и кровопролитная война. Сначала Патриарх изловчился подставить этих дипломатов и их взяли в плен повстанцы, которых они же сами и вооружали. Патриарх же их и вызволил из плена, предварительно выторговав для Старика и для меня проездной билет в Советский Союз. Мне было в то время всего двенадцать лет, но я уже умел метко стрелять из винтовки. Втроем мы штурмом взяли лагерь повстанцев и отбили у них пленных советских дипломатов, а затем удирали по джунглям от целого отряда повстанцев, численностью до двух батальонов. Правда, через восемь дней от этого отряда осталось не более полувзвода, а Патриарх был убит, прикрывая наш отход огнем из пулемета и таким вот образом мы со Стариком в одна тысяча девятьсот восемьдесят третьем году вновь вернулись на свою историческую родину. И вот, спустя почти двадцать шесть лет, в две тысячи девятом году, все повернулось так, что мне нужно было вновь бежать куда глаза глядят, чтобы найти спокойное место, где я мог бы без лишней головной боли растить своего сына и учить его уму разуму, а потом присматривать за внуком, как это происходило в нашем роду из поколения в поколение. Но вернемся к тому памятному мне дню, семнадцатого апреля две тысячи девятого года, когда мы сидели с моим Стариком на кухне нашего загородного дома в подмосковной деревеньке Курсановке и обсуждали, как мне будет сподручнее дернуть из России, которая к тому времени уже совсем дошла до ручки. Помнится, Старик посмотрел тогда на часы и недовольный тем, что я опоздал на электричку сказал мне строгим и требовательным голосом:
      – Мальчик, мне очень жаль. Знаю, ты очень этого не любишь, но, похоже, тебе все-таки придется сегодня ехать в город на машине.
      В те годы об этом действительно стоило пожалеть. Причиной тому было несколько обстоятельств. Сама Курсановка была довольно спокойным местом и если не считать редких выстрелов, раздававшихся по ночам, когда гуляла местная братва, то никакого беспокойства от бандитов в общем-то почти и не было. Разве что проедут иной раз по деревне на джипах, какие-нибудь залетные бандиты, но от них всегда можно было отмазаться несколькими сотнями тысяч рублей. Хуже было на дороге, там любого "мужика", то есть простого работягу, ожидали всяческие сюрпризы.
      Легко и просто можно было нарваться на коммуняк с их летучими отрядами экспроприаторов частной собственности на дело строительства партии или еще на какую-нибудь сволочь, типа фашиков, то есть фашистов или либервольфовичей, – либерал демократов. Эти шакалы были самыми свирепыми, но если им показать ствол, то они, обычно, старались не связываться с вооруженным человеком. Хуже могло быть в том случае, если нарвешься на чеченских отморозков или беспредельшиков из малолеток, эти могли пристрелить просто скуки ради, но от них можно было оторваться, если умеешь хорошо водить машину и у тебя под капотом мощный мотор. Еще одной неприятностью в тот год стали патрули международного военного присутствия и контроля, натовские и ооновские.
      Правда, это все относилось к экстремальным случаям. Обычно все выглядело гораздо прозаичнее, сначала тебя чистили хозяева дороги, которые той весной брали строго по сто тысяч в один конец, ну, а, потом, раза два приходилось платить ментам, а тут уж как повезет. Если мент попадался с похмелья и злой, то можно было попасть и тысяч на пятьсот, а если сытый и ленивый, то ему вполне хватало и полтинника. В общем, чтобы доехать до Москвы на своей машине, могло уйти на взятки и поборы до миллиона, а могло и обойтись. Раз на раз не приходилось и если по дороге ты брал пассажиров, то вполне можно было заработать тысяч триста, пятьсот на бензин. Впрочем, я никогда и ни с кого денег не брал, а подсаживать старался только тех, в ком видел приличных людей. Денег нам со Стариком вполне хватало, я тогда зарабатывал довольно неплохо, да, и свою московскую квартиру мы сдавали весьма состоятельным жильцам и плату получали с них регулярно.
      Ездить в Москву электричкой было ничем не лучше, хотя цены и были намного ниже. Зато по вагонам постоянно шастали мальчишки-карманники и добра от них тоже ждать не приходилось. Но это было намного безопаснее, ведь когда вагон битком набит хмурыми, озлобленными людьми, то в него боялись сунуться даже чеченские отморозки. Тут даже нескольких джигитов, вмиг звереющая толпа, в пять минут могла разорвать в клочья Ничем, кроме своей копченой физиономии и кучерявой шевелюры, я не выделялся среди пассажиров пригородной электрички. Из-за того, что на моей одежде не было наружных карманов, а свой дипломат я носил прикованным к левой руке хорошими наручниками, я был совсем не интересен всяким гопникам и ханыгам. А на автомобиле я не любил ездить именно из-за своего дипломата, а точнее того, что в нем обычно лежало, портативного компьютера и набора очень дорогих инструментов, на которые мог позариться кто угодно.
      Поскольку в тот день был понедельник, то я надеялся, что мне повезет и поездка не доставит лишних хлопот. На всякий случай я спустился в подвал и достал из тайника ящик с нашим оружием. Для поездки мне нужен был ствол пострашнее и поплоше, такой, который не жалко было бы и выбросить при случае. Лучше всего подходил для этого старый, покрытый язвами от ржавчины, пистолет "ТТ", который я нашел однажды прямо на улице нашей деревни. Этот ствол был, скорее всего, грязнее некуда и, наверняка, до того момента, пока Старик не пошаманил над ним, числился не в одной картотеке, как ментовской, так и в бандитской. Зато теперь он был чище свежего и я мог смело брать его с собой в дорогу. Так как пистолет мне был нужен только для того, чтобы отпугнуть каких-нибудь придурков, которых я обычно чуял за версту, то я не стал утруждать себя выбором боеприпасов. Мне вполне хватило бы для этого дня и пары обойм обычных патронов. Старик, внимательно осмотрев тэтэшник, сказал мне:
      – Хорошо, Мальчик, этого вполне хватит, только одень-ка ты, для верности, еще скрытый броник. Знаю, против этих новомодных, импортных бандитских стволов с их бронебойными пулями, он тебе особенно не поможет, но против ментовских пушек будет в самый раз. Лучше не рисковать понапрасну.
      Это были последние слова, которые я услышал от своего Старика, да, и видел я его в то весеннее утро, раскатывающего по дому в инвалидной коляске, в последний раз. Выходя из дому, я тщательно проверил заграждение из колючей проволоки, проложенное по периметру участка и маскировку нескольких телекамер, которые помогали моему Старику следить за тем, что делается снаружи. Для инвалида, прикованного к коляске, это было большим подспорьем. Убедившись, что все в порядке, я пошел к навесу, под которым стоял наш потрепанный "Форд Таурас". Внешне наша машина выглядела, как самая настоящая груда металлолома, но зато двигатель, подвеска и резина были на ней что надо, а противоугонная система давала полную гарантию, что ни одна сволочь не сможет завести двигатель.
      Из Курсановки я выехал без каких-либо помех. Никто из местных быков не стоял возле железнодорожного переезда и не собирал с односельчан дани. Это меня обрадовало. На автобусной остановке, за полтора километра до выезда на трассу, дожидаясь попутного транспорта, сидели две тетки. Они показались мне достаточно безобидными и потому я притормозил и забрал их, тем более, что нам оказалось по пути. Тетки были из местных, но жили на другом конце деревни и я их почти не знал. В Москву они направлялись за покупками и потому побоялись ехать электричкой. Усевшись на заднем сиденье, тетки собрались было затеять со мной долгие торги о стоимости проезда, но я их сразу же прекратил, сказав:
      – Девушки, мне ваших денег не надо, чужих хватит, но если на меня наедут менты, то вы заплатите им половину, а всяких там бандюков я уж и сам как-нибудь разведу, вместе со всеми их быками. Договорились?
      Мои попутчицы чрезвычайно обрадовались такому решению и принялись мирно беседовать. Они тотчас начали перемывать кости своей соседке, чей сын недавно подался в быки и принял постриг. Их злило то, что первым делом новоявленный бандит низшего уровня навел шороху по соседям и собрал с них довольно приличный взнос себе на бензин. Из-за того, что у меня в багажнике лежала посылка для моих лесных друзей, ехать мне приходилось со скоростью шестьдесят километров в час. Поэтому я вдоволь наслушался их причитаний.
      Зато я узнал, что дочь одной из теток, Татьяна, жила в Москве, где то в Бирюлево и сожительствовала с каким-то коммерсантом. Дом, в котором она жила, постоянно переходил из рук в руки от одной группировки к другой и покоя жильцам даже не снилось. То и дело по всему дому шастали сборщики дани и чуть ли не половина жильцов была вынуждена съехать на время, пока дом окончательно не приберет к рукам, какая-нибудь одна группировка. Женщина, рассказывающая об этом, поразила меня одним замечанием:
      – Ох, Зина, до чего же это страну довели! Просто ужас какой-то. Татьяна мне как-то рассказала про то, как была она со своим кобелем в гостях у одного чечена. Жирный такой боров, холеный, весь в золотых цепях и брюликах. Четыре жену у него, тоже все в шелках, да, наших девок с десяток по углам мыкается. Пока кобель её с чеченами лясы тачал, она с его женами в другой комнате сидела. Так вот старшая из жен этого урюка и говорит ей: "Вы, русские свиньи, двести лет нас угнетали и теперь Аллах нам позволил тысячу лет вас в рабстве держать, пока мы весь ваш корень не изведем…". И это, Зина, баба говорит! Неужто так и будет все, Зина? Ну, выселил их Сталин в Казахстан, так и нам же, русским, от него тоже досталось. Потом войны те дурацкие случились, будто мы, простые люди, их устроили, что первую, что вторую, что третью, будь оно всё неладно. Ну, а, уж за третью-то войну, когда эти сволочи стали с осетинами воевать, да, этот их Владикавказ штурмом брать, нас зачем винить? Небось, если бы мы тогда, русские, этих поганцев, натовцев-манатовцев на Кавказ не пустили, то их осетины с казаками всех бы до одного вырезали. Но нет, и тут мы им плохие оказались. Бог мой, за что же нас, русских, за это так ненавидеть, Зина? Эх, просрали мы Россию, начисто просрали… А все дерьмократы эти сраные, не знали, как этим чеченам и жопу лизать, сначала все договорами их умасливали, а потом воевать удумали. С них, проклятых, да, с пьяницы этого, Елкина, все и началось, и с войн их дурацких. Ох, Зина, не там они с чеченами воевали. Их не в горах гонять нужно было, а в Москве, да в Подмосковье, и по всей России тоже. Да, что теперь о том говорить, они теперь короли. Их теперь немцы с датчанами даже здесь, в Москве, охраняют.
      С последним замечанием Валентины, я был полностью согласен. В том, разумеется смысле, что натовцев я тоже терпеть не мог, но уже по другому поводу. Натовские и ооновские патрули, которые стали раскатывать по дорогам Подмосковья, тоже были для меня проблемой, но уже совсем по другому поводу. Особенно меня доставали немцы. До тошноты вежливые со всеми, ко мне они, стоило только им взять в руки мой российский паспорт, сразу же, почему-то, начинали относиться по свински. Наверное, они видели во мне существо низшего сорта, раз я, по их мнению, умудрился родиться негром в России.
      Поначалу я еще дергался, пытался объяснять им, что родился в Макумбе и еще совсем недавно был подданным королевы, но они только презрительно сплевывали мне под ноги не смотря на то, что я разговаривал с ними на языке Гёте. Потом, когда мне все это осточертело, я, как-то раз, вылез к ним из машины с паспортом в одной руке и жезлом колдуна вуду в другой. Порчу я тогда на них навел основательную, даже похуже того, что обычно делал в таких случаях мой Старик. Не знаю, как уж тот патруль лечился потом от жесточайшего поноса, но больше меня натовцы никогда не трогали, ведь не станешь же привлекать какого-то русского негритоса к суду из-за всяческих глупых суеверий.
      Вскоре впереди показался военный патруль на белом бронетранспортере и мои пассажирки затихли и стали истово креститься. Видимо они испугались, что солдаты, вдруг, возьмут и расстреляют нас из пулемета. Бояться им было нечего, так как на повороте стояли не натовцы, а австралопитеки, то есть австралийский ооновский патруль. Тетки успокоились только тогда, когда эти австралийские вояки, остановив мою машину, с веселым хохотом сбросили мне с борта броника две упаковки пива. Таким образом, наверное, они хотели обезопасить себя от порчи, а может быть просто благодарили меня за то, что я так лихо подшутил над немцами под Новый год, заставив их продристаться от всей души.
      Как только мы свернули за поворот, тетки снова повеселели и даже похвалили меня за то, что я навсегда отвадил военные патрули от Курсановки. Правда они снова струхнули, когда из леса к дороге подошли четверо крепких бородачей в зимних камуфляжах и с пулеметами в руках. В лесу еще лежал местами снег и такая одежка была для этих чертей в самый раз. Правда, и на этот раз им нечего было бояться, но уже потому, что это был мой одноклассник со своими корешами. Эти парни воевали год назад на Кавказе и теперь прятались в Подмосковных лесах как от натовцев, так и от чеченцев, которых в последнее время развелось в Москве, как котов на помойке.
      Свернув с дороги на обочину, я быстро выбросил из багажника пять канистр с бензином, большой мешок с харчами и отдал своим друзьям, партизанам-земляночникам, пиво, подаренное мне австралопитеками. Мне было искренне жаль этих парней и потому я помогал им всем, чем только мог. Оружием, боеприпасами, взрывчаткой и продуктами. Что ни говори, а жить в своей собственной стране, как под оккупантами в сорок первом, было не очень сладко. Посмотрев на пиво, Вадик сказал мне:
      – Ну, Эдька, спас ты сегодня австралопитеков, а то мы их уже решили старнировать к чертовой матери.
      Молча показав своему школьному дружку кулак, я сел в машину и рванул с места так, словно за мной гнались бандюки или коммуняки. Мои односельчанки теперь смотрели на меня уже не просто с уважением, а чуть ли не с любовью. Теперь уже ничто не мешало мне ехать быстро, а им беседовать, но это длилось недолго. Через четверть часа мы уже подъезжали к Москве и впереди появилось новое препятствие, пост ГАИ и тетки снова примолкли, достав кошельки и настороженно вглядываясь в ментов, которые о чем то базарили с какими-то бандитами. Один из бандюков сразу же узнал меня, хотя для меня все их холеные рожи с коротко стриженными затылками были на одно лицо.
      По навороченному сотовому телефону, который этот тип держал в своих руках, я понял что он является одним из клиентов нашей фирмы и, возможно, именно я и впарил его братве нашу технику, так хорошо защищенную от прослушивания. Остановив машину я открыл дверцу и наполовину высунулся наружу, показывая, что не тороплюсь и готов при необходимости подойти, но бандюк благосклонно кивнул мне головой и жестом показал, что я могу спокойно ехать дальше. Мент с поста хотел было что-то вякнуть, но увидев то, как мы обменялись дружелюбными жестами, заткнулся на полуслове.
      Выгрузив своих пассажирок в самом начале Кутузовского проспекта, я не спеша покатил сразу на свой объект, внимательно глядя по сторонам, чтобы сдуру не наткнуться на какую-нибудь шикарную, спортивную иномарку, за рулем которой сидит дебильный сынок крутого папаши. Эта публика, выбирающаяся поутру из казино и ночных клубов, была в Москве наиболее опасна. В те годы не было ничего хуже, чем нарваться на юнца с остекленевшими от кокаина глазами, да к тому же с парочкой пистолетов в карманах. Замочить такого урода ничего не стоило, но, как правило, позади "Феррари" или "Ламборгини" всегда ехал джип с тройкой, четверкой телохранителей, а с этими бойцами лучше не связываться, они сначала стреляют, а потом выясняют в кого попали.
      К счастью, мне удалось без каких-либо помех добраться до офиса той кредитно-финансовой компании, которую мои боссы решили осчастливить поставкой нового оборудования. Фирма, в которой я в то время работал, занималась поставкой новейших образцов сложного электронного оборудования защищенной связи и скрытого наблюдения. Её хозяином был один вор в законе, который предпочел холодной России теплые пляжи на Багамах, а в Москве трудились двое его родственничков, которые все время проводили в различных казино и ночных клубах.
      В бизнесе два этих имбицила практически ничего не понимали и всю работу за них вел менеджер-нигериец и несколько его помощников, также иностранцев. С нигерийцем Мишелем у меня сложились довольно сложные и нервные отношения. То, что я был квартероном, оскорбляло его достоинство, а то, что я был еще и внуком великого белого колдуна, да, к тому же и сам отлично разбирался в вудуизме и африканской черной магии, внушало ко мне почтение, смешанное со страхом. Во всяком случае хлопот с этим типом, активно связанным с криминальным миром, у меня никогда не возникало.
      Так как я довольно неплохо разбирался в компьютерах, то мне приходилось заниматься, в основном, настройкой оборудования и созданием компьютеризированного режима безопасности, работа в основном сугубо механическая, нежели творческая. Вольно или невольно из-за этого я олицетворял в глазах клиентов фирмы самого осведомленного, по части секретов, специалиста и меня проверяли на день по несколько раз, но убедившись, что я работаю только на Монгола, от меня отставали и больше не донимали расспросами. Когда же клиенты узнавали, что компьютерная программа, управляющая всеми телекамерами и датчиками, составлена таким образом, что воспользоваться ею может только заказчик, а в мою обязанность входит лишь протестировать оборудование и запустить систему, заказчики хлопали меня по плечу и теряли ко мне всяческий интерес. Но я при этом получал неплохую зарплату и потому меня это вполне устраивало.
      Клиенты у нашей фирмы были солидные, – крупные банки, кредитно-финансовые компании и прочие крутые фирмы. Это обеспечивалось тем, что Монгол, сидя на Багамах, никогда не лез ни в чьи дела и в равной мере обслуживал всех, кто к нему обращался. Наша фирма поставляла клиентам только пассивные системы безопасности с элементами искусственного интеллекта, сотовые телефоны, защищенные от прослушивания и потому не представляла ни для кого никакой реальной угрозы, а потому мы жили спокойно. Без наездов и каких-либо конфликтов. Вообще наша фирма в то неспокойное время была пусть и весьма своеобразным, но островком стабильности и имела постоянный контингент надежных клиентов.
      На этот раз нашим клиентом была крупная торговая, кредитно-финансовая компания, занимающаяся какими-то особо хитроумными экспортно-импортными операций и действующая вполне легально. Разумеется, на деле все было совсем иначе, но её владельцам был нужен имидж серьезных бизнесменов на западе и потому даже внешне все у этих господ выглядело благопристойно. Роскошный офис, стоящий почти в центре Москвы, опрятный и благоустроенный земельный участок за высокой стальной оградой, охраняемая стоянка для автомобилей и вышколенный персонал. Мне в эту идиллию сразу же не поверилось и по нескольким, услышанным лишь краем уха, фразам, я понял что основным бизнесом хозяев фирмы были не торговые операции, а ввоз в страну радиоактивных отходов для их захоронения где-то в тундре.
      Все это меня нисколько не волновало, а в то утро мне и подавно было наплевать, чем занимаются хозяева этой компании и на чем они делают деньги. Больше всего мне хотелось запустить систему наблюдения, взять отпуск и умотать из страны навсегда, а там, гори оно все синим пламенем. В конце концов не мне, негритосу, предстояло разгребать всю ту кучу дерьма, в которой эта страна оказалась без моего малейшего участия. До две тысячи пятого года я даже не был по настоящему гражданином этой страны и пока мне не всучили российский паспорт я вообще был подданным Соединенного Королевства. Прежние заслуги Старика перед Советским Союзом уже не брались в расчет и нам, двум полукровкам, с физиономиями цвета кофе с молоком, приходилось как-то приспосабливаться к обстоятельствам, чтобы выжить.
      В Макумбе Патриарх наводил шорох на территорию, равную небольшому европейскому государству, так как помимо того, что был миссионером англиканской церкви, он был еще и белым колдуном. Старый Бен в совершенстве изучил все колдовские штучки добрых двух десятков племен, умел врачевать любые болячки и запросто мог наслать порчу как на мух, так и на скот, а уж про людей и говорить не приходилось, но он же и мог вылечить любую болезнь вплоть до рака легких и цирроза печени. Мой Старик, перенял у него все его колдовские ухватки и в девяностые годы заработал неплохие бабки на своих шаманских штучках. Разумеется, все, что знали мои дед и отец, знал и я, но опасался применять свои знания на практике из-за многочисленных конкурентов, работающих под бандитской крышей. Меня вполне устраивала репутация сына колдуна и, максимум, что я себе позволял, это заговаривать зубы, да снимать головную и прочую боль у сослуживцев.
 
       Галактика "Млечный Путь", планета Земля, государство Российская Федерация, город Москва, головной офис компании "Интерросстрейд", стоящий неподалеку от Киевского вокзала.
 

Галактические координаты:

 

В описываемое время

 

еще не были установлены.

 

Поясное планетарное время:

 

19 апреля 2009 года, 09 часов 55 минут

 

Продолжение рассказа Эдварда Бартона.

 
      Один из моих сослуживцев, мой напарник Максим, тридцатилетний москвич, уже должен был ждать меня у клиента. Ставить свою ободранную колымагу среди шикарных "Мерседесов" и "Ауди" я постеснялся и потому заехал в ближайший двор и припарковался там. Двор был большой и мрачный, весь заваленный мусором и заставленный старыми автомобилями. Окна дома вплоть до пятого этажа были забраны массивными решетками, а некоторые и вообще закрыты стальными ставнями. Судя по обгоревшим остовам автомобилей, этот двор частенько использовался доморощенными минерами для тренировки и приобретения нужных навыков.
      Чтобы мою машину не сожгли и не раскурочили, я нашел во дворе пару подростков приблатненного вида и договорился с ними за двадцать баксов об охране своего "Тараса". Не смотря на свой попсовый вид, юные бандиты смотрели на меня заискивающе и не стали взвинчивать цену. Получив от меня десять долларов в качестве задатка, пацаны заверили меня в том, что с моей тачкой до вечера ничего не случится, но если я приду после восьми вечера, то мне придется заплатить им уже по двойному тарифу. В другой день я нашел бы куда более надежный и дешевый способ парковки, но в тот день это уже не имело для меня никакого значения.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22