Хороший друг не обязательно тот, кто всегда рядом. Иногда он может надолго исчезать из твоей жизни. Но если понадобится, ты знаешь – он обязательно выручит: даст денег взаймы, поможет перевезти старый диван на дачу или просто, молча, побудет рядом, когда тебе плохо.

Таким другом был для Артура Виктор Паромов. Они вместе учились в школе, занимались боксом, ездили на соревнования. Потом Виктор поступил в университет, на факультет журналистики, успешно закончил его и, получив диплом, стал работать корреспондентом в городской газете.

Артур позвонил ему.

– Слушай, пошли сегодня в кабак.

– Что за повод? – удивился Виктор. – Выиграл в «Спортлото»? Или заслуженного присвоили?

– Ты идешь или не идешь?

– Вообще-то мы с женой сегодня в гости собирались… Ладно, приезжай, обсудим эту тему…

Паромов встретил Артура радостной улыбкой. Он только что закончил писать статью и пребывал в прекрасном настроении.

– Чайку сообразить?.. Или кофе?

– Не хочу ничего.

Сибирцев прошел в комнату. На письменном столе стояла печатная машинка, а вокруг нее и на полу валялись смятые, скомканные листы.

– Что за бардак? – строго спросил Артур.

– Это не бардак, а творческий беспорядок, – парировал Виктор, сгребая мусор в корзину.

На диване Сибирцев увидел раскрытую книгу. Поднял ее, машинально пролистнул несколько страниц.

– Все классику штудируешь?

Потом глянул на обложку и рассмеялся… На твердом черном глянце золотом было тиснуто: «Чиполлино».

– Я и не знал, что у тебя такой изысканный вкус.

– Это сын, Колька… Разбрасывает, где попало…

– Ладно, не оправдывайся. С тобой все ясно… Скажи лучше, в ресторан идешь?

– Придется жене соврать, что получил срочное задание…

Ресторан «Полярная звезда» призывно сиял разноцветными огнями. Друзья вошли в полутемный холл, сдали в гардероб верхнюю одежду и поднялись по широкой лестнице на второй этаж.

Вечер еще только начался, поэтому народу в зале было немного. Они сели за свободный столик.

Рядом в одиночестве скучал полный мужчина средних лет. На нем были строгий черный костюм, белая рубашка и яркий галстук в красно-синюю полоску. Судя по всему, он чувствовал себя неуютно: то и дело вытирал белоснежным платком пот со лба, поправлял без нужды очки, беспокойно оглядывался по сторонам.

Чуть дальше сидели две молодые женщины. Непритязательные «химические» прически и избыток грима на лицах делали их похожими друг на друга.

Еще дальше расположилась шумная компания. Пятеро коротко стриженых парней отмечали какое-то событие. Их раскатистый смех и громкие выкрики разносились по всему залу.

Артур открыл меню, равнодушно пробежал глазами по строчкам. Цены совершенно не тревожили его. Даже, наоборот – чем дороже, тем лучше. Ведь он затем и пришел, чтобы оставить здесь все, что имел.

За успешное выступление команды на последних соревнованиях Сибирцев получил от областного спорткомитета премию. Призовое место оценили по достоинству. Артур был рад. Он давно хотел сделать жене какой-нибудь подарок, но все не получалось – не хватало денег. А тут, на тебе, прямо с неба свалились! Он уже высмотрел ей замечательную золотую цепочку с маленьким изящным кулончиком. Но купить так и не успел… А теперь, после того, что произошло, об этом не могло, быть и речи… Часть денег он потратил на дочь, остальные решил прогулять. Все, до последнего рубля.

Виктор видел, что с другом происходит что-то неладное, но ни о чем его не спрашивал. И Артур был ему благодарен. Невыносимо, когда к тебе лезут в душу. Даже из лучших побуждений.

Подошел официант, одетый, как судья в ринге. Внимательно выслушал Сибирцева, почиркал карандашом в блокноте – и через несколько минут на столике появились холодные закуски и водка в запотевшем графинчике.

– Горячее, когда подавать?..

– Мы не торопимся, – ответил Артур, разливая водку по рюмкам.

Они выпили.

– Знаешь, кого я видел на днях? – спросил Виктор.

– Кого?

– Быкова… Он сейчас в областной администрации работает, курирует торговлю. С импортом что-то связано… Он говорил, как должность называется, но я не запомнил. Местечко, надо полагать, тепленькое… Деловой такой стал, ты что! Шикарная иномарка, кожаное пальто, пальцы веером…

– Взятки, наверное, берет.

– Кто его знает?.. Не пойман – не вор. Умеют люди жить, не то, что мы… Что мы можем? Морду кому-нибудь набить или статью написать?

– Это не так уж и мало.

– Но и не слишком много… Тебе вот твоя работа нравится?

– Не задумывался…

– Когда-нибудь задуматься придется. Или так до старости и будешь с пацанами возиться?.. Учиться тебе надо. Поступай, пока не поздно, в институт или университет. Можно заочно… Ты же в школе на хорошем счету был. Учителя тебя всегда хвалили. Сочинения, помню, вслух перед классом читали…

– Мне уже двадцать семь, я многое успел забыть.

Они налили по второй и снова выпили. Народ между тем прибывал.

– Обрати внимание… – тихо сказал Виктор, указывая глазами на женщину в пестром платье, быстро идущую по проходу между столиками. – Шагает, будто отставной прапорщик… Заметь, ничто так не выдает суть женщины, как походка. Здесь она вся на виду. Достаточно мимолетного взгляда, чтобы определить ее природу… Конечно, я не имею в виду уровень интеллекта или характер. Тут легко ошибиться. Но вот насколько она сексуальна, могу сказать с точностью до девяноста девяти процентов.

– Ну и каков темперамент у этой?

– Холодна, как лед в Антарктиде.

– Неужели?.. Откуда у тебя такие познания?

– Жизненный опыт…

Заиграла музыка. Паромов огляделся по сторонам.

– Да-а… Выбор сегодня небогат. Вот разве что эта парочка. Пойдем, пригласим? Ты черненькую, а я беленькую, или наоборот… Тебе какая больше нравится?

– Все равно, – пожал плечами Артур.

– Тогда я беру блондинку… Как мило они беседуют. Сейчас мы прервем этот затянувшийся диалог.

– Интересно, о чем у них разговор?

– О мужиках, конечно, о чем же еще!

– Хотелось бы хоть раз послушать, что женщины о нас между собой говорят.

– Чего тут слушать? Я и так знаю… Красивые и стройные рассуждают примерно так: «Ах, эти мужчины! Они такие привязчивые, такие ранимые и доверчивые. Ну, прямо как дети…» Некрасивые, но стройные: «Мужики?.. Да у них одно на уме! Кобели несчастные!» Некрасивые и нестройные – «Мужчины… Эти дегенераты и импотенты? Покажите хоть одного настоящего!»

– Смешно… Беда только в том, что все мы когда-нибудь станем некрасивыми и нестройными.

– Ты прав, это неизбежно… Боишься старости?

– Не знаю, – вздохнул Артур. – До нее еще надо дожить.

– А я боюсь. С содроганием думаю: неужели наступит день, когда девушки и молодые женщины будут смотреть на тебя с равнодушием, или того хуже – с презрительной гримасой… У меня есть приятель. Сколько его знаю, он всегда встречался только с женщинами намного старше… Ему легче… По статистике, на одного дееспособного шестидесятилетнего мужчину приходится как минимум три женщины его возраста. Под старость он вполне сможет завести целый гарем… А мне что делать? Ведь я люблю только молодых и красивых.

– Извращенец…

– Тебе все шуточки, а я серьезно… Представь, понравится мне лет в шестьдесят молодая женщина. Как тогда быть? Попробуй, начни открыто ухаживать! В лучшем случае прослывешь чудаком. Общественное мнение такие вещи не приветствует… Но, главное, понравятся ли твои ухаживания самой женщине? «Смешон, охваченный страстью старик», – так, кажется, говаривал классик?

– В шестьдесят лет вряд ли ты будешь считать себя стариком, – сказал Артур. – И потом… Все относительно. Мы меняемся, и мир вокруг нас меняется вместе с нами. Ничего не стоит на месте, все в непрерывном движении… На каком-то временном отрезке мы воспринимаем окружающую действительность так, а на другом – совершенно иначе… Я, например, хорошо помню, что все воспитательницы в детском саду казались мне одинаково толстыми, неуклюжими и совершенно непривлекательными. А сейчас я смотрю на фотографию другими глазами и вижу – это же совсем молодые девчонки, все симпатичные и фигуристые.

– Ты хочешь сказать, что когда я доживу до шестидесяти лет, моим идеалом станет увядающая женщина?

– Я говорю об относительности… А что может быть относительнее женской красоты? Про одну и ту же женщину несколько мужчин могут сказать: «Симпатичная», – «Так себе», – «Что-то в ней есть», – «Ничего хорошего», – «Она божественно прекрасна!» Кто из них прав?

– Тот и прав, у кого больше прав… – усмехнулся Виктор. – Ладно, кончай трепаться. Наливай, и пошли девушек приглашать. Пока их не увели…

Женщины оказались двоюродными сестрами. Артур танцевал с брюнеткой. Она непринужденно болтала, все время улыбалась и кокетничала. Сибирцев узнал, что у нее есть муж и ребенок, но сейчас они уехали к родственникам погостить, и она, загрустив в одиночестве, решила пойти с сестрой куда-нибудь поразвлечься.

Танцуя, она тесно прижималась к нему, и Артур телом ощущал, как твердеют под платьем ее маленькие упругие груди. Вторую неделю он спал отдельно от жены, поэтому внезапная близость незнакомой женщины повергла его в трепет. Во всем ее облике виделось что-то таинственное, манящее…

Танец закончился. Сибирцев проводил женщину и вернулся на место. Паромов уже сидел за столиком.

– Кошмар! – сказал он, покачивая головой.

– Что такое? – удивился Артур.

– Представь себе, ее зовут Оля…

– Ну и что? Имя как имя. Не Горгона же!..

– Это наваждение… Уже два года я знакомлюсь с девушками и всякий раз это либо Оля, либо Марина. Ты понимаешь?.. Оля, Марина, Оля, Марина, Оля, Марина… Словно во всем городе нет женщин с другими именами. Причем никогда не бывает так, чтобы подряд две Оли или две Марины. Только строго по очереди! Мистика какая-то… Скоро вместо того, чтобы спрашивать имя, можно будет предлагать пари: «Хотите, угадаю, как вас зовут?..»

– Не отчаивайся, найдем тебе какую-нибудь Клаву.

– Ну, а ты-то как, познакомился?

– Конечно.

– Поинтересовался планами на вечер?

– Еще не успел…

– А чего тянуть? Давай, договаривайся, берем шампанского, ловим такси и едем к моему знакомому на квартиру. Его сейчас дома нет. Вот ключи.

Виктор потряс звенящей связкой.

– Прямо сейчас? Я даже не знаю… – замялся Артур.

– Ты чего? – приподнял брови Виктор. – Ни разу жене, что ли, не изменял?

– Нет.

Они замолчали. Возникла неловкая пауза.

– Подожди, я сейчас, – сказал Виктор. Он подошел к музыкантам, о чем-то с ними поговорил и вернулся за столик.

– Сюрприз для тебя… – многозначительно произнес он.

Зазвучала музыка. Мелодия была Артуру знакома. С этой песней он отмечал свое восемнадцатилетие.

Давно ли вот так же сидел он в ресторане, в окружении близких друзей, и слушал эту песню? Ее заказывали в тот вечер неоднократно. И всякий раз объявлялось, что исполняется она в честь именинника – Артура Сибирцева… «Где-то вы сейчас, друзья-товарищи, – подумал он. – Один убит ножом в горло в пьяной драке, другой – в тюрьме, третий – спился, четвертый после автокатастрофы прикован к постели… Всех разбросало, будто ураган прошел… А ведь, в сущности, – обычная жизнь».

Артур вздохнул… Полузабытая музыка рождала печаль. Но печаль эта совсем не походила на ту безысходную тоску, что терзала его душу в последнее время.

– Спасибо, – сказал он. – Как ты вспомнил?

– Не знаю, – улыбнулся Виктор. – Сентиментальным, наверное, становлюсь.

А в зале той порой продолжалось веселье. Публика выпивала и закусывала. На пятачке, свободном от столиков, медленно кружились пары.

Мужчина в черном костюме уже не страдал от одиночества. Рядом с ним сидели три миловидные женщины. Он ухаживал за всеми одновременно и, судя по всему, теперь уже мучился от того, что не знал, кому отдать предпочтение.

Двоюродные сестры томно поглядывали на Виктора с Артуром, ожидая, когда их снова пригласят на танец.

Пятеро молодых парней вели себя все более раскованно. Всем своим видом хотели показать, что круче их здесь никого быть не может… Сначала они намеренно обрызгали шампанским проходивших мимо девушек, потом нахамили пожилой паре и, наконец, придумали себе увлекательное занятие – попадание огрызком яблока в тарелку! Не свою, естественно… Чем дальше располагался столик, тем оживленней приветствовалось попадание.

Артуру это не понравилось. Меньше всего ему хотелось сейчас ввязываться в какую-нибудь историю. Но не успел он подумать об этом, как в его тарелку шлепнулось надкусанное яблоко. Брызги соуса оросили лицо и рубашку. Послышались восторженные вопли подгулявшей компании.

Не зная, как отреагировать на эту выходку, Сибирцев растерянно посмотрел в их сторону. Увидев его пятнистое лицо, те заржали еще сильнее.

– Чего уставился? – оскалился бритый крепыш.

Артур ощутил, как у него задрожали колени. От ответа зависело дальнейшее развитие событий. Если промолчать, может, все на этом и закончится…

– Вы чего, совсем, что ли?.. – пробормотал он неуверенно.

– Что?

Бритоголовый поднялся и быстрым шагом приблизился к их столику. Артур встал, вытирая салфеткой лицо.

Не церемонясь, крепыш схватил его за отвороты пиджака и, притянув к себе, прошипел:

– Запомни, конь фанерный, если ты произнесешь еще хоть слово…

Договорить он не успел. Артур взорвался, как осколочная граната. Толкнув противника левой ладонью в грудь, он тут же молниеносно ударил справа… Все унижения, боль и отчаяние последних дней вложил он в этот удар. Бритоголовый отлетел к соседнему столику, опрокинув его.

Женский визг резанул по ушам.

– Берегись! – крикнул Виктор.

Артур среагировал мгновенно и вовремя увернулся от летящего кресла.

Возле столика оказался детина огромного роста. Раскинув лопатообразные руки, он бросился на Виктора. Тот встретил его ударом в челюсть… Качнувшись, как «неваляшка», здоровяк все же сгреб Паромова в охапку.

Артур метнулся на выручку. Он пнул верзилу в бедро и, когда тот повернулся к нему, дважды, слева и справа, ударил в голову.

Виктор выскользнул из медвежьих объятий и, изловчившись, что есть силы, саданул недруга кулаком в шею, чуть ниже подбородка… Захрипев, детина рухнул грудью на стол.

– Справа! – крикнул Артур, заметив внезапно возникших парней.

Один из них с ходу атаковал Виктора, двое других навалились на Сибирцева.

Судя по всему, у ребят была неплохая подготовка. Действовали они грамотно и без суеты. Артур пропустил несколько довольно чувствительных ударов… Но моральный перевес был не на их стороне.

В зале царили хаос и паника. Переворачивались столы, звенела разбитая посуда, женщины с визгом разбегались по сторонам.

Полный мужчина в черном костюме, доселе неподвижно наблюдавший за потасовкой, решил, что пора вмешаться. Он встал, неторопливо застегнул на все пуговицы пиджак, поправил полосатый галстук, взял со стола графин, ухватился поудобней за горлышко и уверенно шагнул к дерущимся.

На его пути встала официантка.

– Что вы! – воскликнула она. – У нас графинами не дерутся!

– Да? – удивился мужчина. – Ну ладно…

И вернулся за свой столик. А драка, между тем, закончилась сама собой.

– Кажется, пора уходить, – сказал Виктор, перешагивая через распростертое на полу тело.

– Пора!.. – согласно кивнул Сибирцев.

Поймав за рукав испуганного официанта, Артур сунул ему в карман несколько смятых купюр. Друзья устремились к выходу.

– Ты что, заплатил за весь этот разбой? – спросил Виктор.

– Только за то, что съели и выпили… За остальное, заплатят те, кого соберет с поля боя наша доблестная милиция.

– Ты, я смотрю, не потерял квалификации.

– Ты тоже…

Они спустились по лестнице, взяли в гардеробе верхнюю одежду, торопливо накинули пальто на плечи и вышли на улицу.

Заметив, что у Артура сильно кровоточит рука, Виктор протянул ему носовой платок.

– Посчитал ты лысому зубки… Сейчас ему трудно будет свистеть.

– Зато легко плеваться…

Они свернули за угол. Мимо, с воем сирены, промчалась милицейская машина.

Зимний ветреный вечер. В комнату проникают сумерки. Они искажают пространство, скрадывают очертания предметов, делая их похожими на загадочных живых существ.

Сибирцев не включает свет. Он дома один. Жена и дочь ушли в гости… С Викой он так и не помирился. Хотя с той злополучной свадьбы прошло уже около месяца.

Артур бесцельно бродит по комнате. Как зверь в клетке: восемь шагов вперед, восемь – назад; и снова – вперед, назад…

Наконец, утомившись, он останавливается перед окном, смотрит в темноту. На улице метель. Снежные вихри белыми джиннами носятся над землей.

«Опять снег, – думает Артур. – Эта зима никогда не кончится».

Он достает сигарету, щелкает зажигалкой. Мотыльком пляшет, отражаясь на стекле, яркое пламя. Курить уже не хочется, но Сибирцев машинально затягивается табачным дымом. Горько во рту, еще горше – на душе.

Рушится мир… Все, что казалось незыблемым и прочным, превращается в жалкие обломки.

«Почему? За что?» – безмолвно вопрошает он и не находит ответа.

Горло перехватывает от отчаяния и обиды.

– «Я прощу, но любовь – не простит, птицей вольною улетит…» – шепчет Артур невесть откуда возникшие строки, и уличные фонари желтыми пятнами расплываются у него перед глазами.

Часть 2