– Хороший пятачок, – сказал Михаил, обозревая заваленную снегом поляну.

– Здесь падаем, командир? – подал голос запыхавшийся Вадик, тяжело опираясь на лыжные палки.

– Здеся, здеся! – вместо Михаила ответил Гриневич. – Я тут рядом классную сушину видел. Чур, я валить буду!

– Не пыли, Гриня! Эту сушину без тебя завалим, – при этих словах руководителя Николай заметно сник и скис, – твоя забота сейчас Юрика на нас вывести. А становимся мы здесь… – Михаил ткнул палкой в снег и еще раз огляделся. – Не, вон там!

Михаил выдернул лыжную палку из снега, показал ею направление на приглянувшееся местечко и бодро зашагал туда.

– И вид тут красивый! – заметила Юля, успев пройти по снегу на середину полянки.

Поляна находилась на вершине небольшого холма, откуда в прогалине между соснами открывался весьма впечатляющий вид на юг.

– Командир! А что там за поле, огороженное бетонной стеной? Полигон, что ли? – спросила Юля.

– Он самый! – слегка замешкавшись, ответил Михаил, сбросив в снег рюкзак. – Ну у тебя и зрение! Это же километров тридцать пять отсюда будет…

– Так воздух чистый в том направлении. У-у, здоровенный какой! А что там такое испытывают?

– А это ты у Юры спроси, он там работает… Вот и узнаешь, если ответит, – хохотнул Михаил.

Юля, казалось, не услышала его, продолжая смотреть вдаль, на Полигон.

– Опять снег пошел. Вид испортил, – вздохнула она и развернулась в сторону будущего бивака.

Там уже сбросившие рюкзаки и лыжи участники похода разгребали снег и трамбовали место под палатку. Делали это слаженно и привычно, поэтому уже вскоре на окраине поляны красовалась палатка, и туристы приступили к дальнейшему обустройству бивака.

Тем временем Коля, вытащив из рюкзака погонялу, крутился по снегу, выискивая место, где «прислониться», не мешать товарищам. Наконец, отойдя на несколько метров в сторону, он смахнул снег со старого трухлявого пня и уселся на него.

Поклацав кнопками погонялы и сверившись с ее показаниями, он взялся за мобилу.

– Юра? Юра! Привет! Мы только что приземлились, где ты там? Я не вижу твоей отметки.

– А я погонялу еще не включил. Привет! – раздался голос из динамика мобилы.

– Ну, ты герой! Давай включай, а то начальник беспокоится.

– Не волнуйтесь, у меня все в порядке. Вот тебе мой сигнал.

Через секунду на экране Колиной погонялы зажглась отметка.

– Ого! А че так далеко?!

– Да наши умники из пятой группы решили эксперимент ночью проводить. Чтобы электросети района не перегружать. Пришлось с выходом задержаться, пока им все настроил.

– Ну, это святое, понимаю…

– Ага! Вот вы где, – Юрий, видно, пригляделся к карте на экране погонялы и определил местонахождение группы. – Знаю я вашу поляну. Бывал я там недавно. Там, кстати, сушина на краю стоит очень хорошая.

– Уже валим! За два часа добежать успеешь? А то стемнеет скоро.

– Постараюсь. Все, конец связи. Побежал.

– Ждем! – Николай выключил мобилу.

Еще раз сверившись с показаниями погонялы, он развернулся к лагерю и крикнул:

– Командир! Юра будет часа через два. Опоздал с выходом – работа задержала.

Михаил, только что натянувший тент возле предполагаемого места костра, посмотрел на затянутое тяжелыми облаками небо.

– Плоховато… Погода может в любой момент испортиться… Он там, случаем, не напрямки ломанулся?

– Не, не дурак. По лесной дороге выгребает. Скоро на наши следы выйдет. – Коля еще раз посмотрел на экран погонялы и добавил: – Если их там свежим снежком не завалило.

Руководитель пятой группы подошел к кофейнику и налил полную чашку.

В голове слегка звенело от недосыпу, и в глазах ощущалось слабое, но жжение. Говорят, что в таких случаях пить кофе вредно… Ага… но иногда просто надо. Досадно, когда на самой последней серии весьма перспективного направления случается срыв. Да еще такой, что выбивает из графика всех. И тебя, и соседей.

Они ждут результата от последнего эксперимента. Им нужно это дозарезу. Последние параметры забивать в свои выкладки, а тут такой облом – мелкая авария… и все результаты коту под хвост. Пришлось повторять. Причем в выходные.

Отсыпаться придется уже завтра, когда на Полигоне хозяином будет шестая группа. А сейчас – повтор злосчастного эксперимента.

Эксперимент с координатором проекта согласован, и «добро» получено. Теперь главное, чтобы все прошло тип-топ. И без тех досадных срывов, что их постигли на предыдущем этапе, когда охвостье импульса (ГЛАВНОГО ИМПУЛЬСА!) не смогли записать, так как сгорели сразу все предохранители входного каскада.

Добавили, перестраховались еще раз, и на этот раз все должно записаться как надо.

Вообще дикая у нас система: результат влияет на входные, а входные на результат.

Записывать приходится с особым тщанием и то, и другое. Впрочем, как утверждает последняя парадигма в науке, – так и должно быть.

Это в благостном девятнадцатом или там двадцатом веке можно было ставить эксперименты без таких бешеных обратных связей. Даже если они и были, то легко просчитывались.

А тут совершенно иная ситуация. Чтобы просчитать, нужно сам этот откат изучить и составить отдельную теорию.

Вот и приходится по нескольку раз одно и то же проходить. «Господин Великий Случай» правит бал по полной.

Он осторожно взял чашечку, поднес ее к губам и полной грудью втянул приятный аромат. Сделал глоток и сосредоточился на ощущениях. Волна тепла пошла от желудка, приятно освежая.

– Палыч! Атомщики нам готовы выделить дополнительную мощность уже через полчаса. Диспетчера также гарантируют переброску дополнительной мощности. Можем начать раньше срока.

– Согласовано?

– Да!

Адреналин хлынул в кровь. Руки от переизбытка кофеина в организме стали подрагивать. Пришлось поставить чашку с кофе на столик.

– Запускай генераторы первого каскада, – сказал он и решительно зашагал к своему креслу.

Вокруг на пультах управления забегали огоньки, на мониторах поползли вверх кривые мощностей.

– Серьезно валит! – сказал Юрий, баюкая в ладонях большую кружку чая. – Если так до утра валить будет – завалит на фиг.

– Ниче, не впервой, откопаемся, – оптимистично откликнулась Юля.

– Я последние два километра чисто по погоняле шел. В трех метрах ни хрена не видно.

– Да, мы заметили, как ты там бродил, – вставил Николай, – даже орать пробовали, но весь наш ор в этом белом болоте тонет.

– Это так. Я вас услышал уже совсем рядом. Ну и марш-бросок вышел… давно так не выкладывался.

– А ты откуда идти-то начал? – сочувственно спросила Эля.

– От восемнадцатого километра. Попросил, чтобы меня туда подбросили. Там от трассы лесотехническая дорога идет и пересекается с вашей в пяти километрах отсюда.

– А! О! Выходит, ты за неполных четыре часа двадцать километров по снегу отмахал, – прокомментировал Николай, вертевший карту погонялы.

– В соревнованиях не участвовал до этого? – спросил Владимир.

Юрий глотнул чаю, помотал головой и ответил:

– Не! Мне эти соревнования неинтересны. Я больше гулять люблю, чем бегать.

– А чего так припоздал? – поинтересовался Михаил. – Чего там начальство на выходные надумало делать?

– Да у них на прошлом эксперименте с записью результата великий облом случился. Почти половину упустили, вот и решили переделать срочно, чтобы из графика не выбиваться. На общем собрании постановили. Решили сегодня ночью повторить. Вот я и тормознулся, пока все свое не настроил и не сдал группе. Моего присутствия при эксперименте совершенно не требуется – наоборот, даже гонят подальше, чтобы под ногами не путался, – вот я и здесь.

– Сегодня, говоришь, будут эксперимент делать?

– Ага!

– А нам тут от этого вашего эксперимента не перепадет? – полушутя-полусерьезно спросил Вадик.

– Не. Слишком далеко, чтобы перепало. Там весь внешний эффект – в акустической волне при выключении главной мощности. Даже на самом поле Полигона в эпицентре если стоять будешь – оглохнешь часа на два, да и только. Был прецедент с одним олухом из рабочих, потому и знаю, – вполголоса добавил Юрий. – А из излучений – что-то типа легкой радуги и никакого жесткого. Кстати, красивая радуга очень. Но сейчас не увидите. За такой пеленой – нереально.

Он решительно допил остатки чая и протянул кружку за добавкой.

Костер весело гудел пламенем, поднимая в снежное небо тучу искр. От него веяло теплом и уютом. Тепло не только растопило окружавший его снег, но и успело подсушить приличный пятачок грязи вокруг. Тонкий тент, повешенный над бревном, где сидели люди, служил не только защитой от сыпавшегося с неба снега. Задняя часть тента, загнутая книзу, отражала тепло костра на сидящих, добавляя комфорта.

Николай вновь вынул из внутреннего кармана куртки погонялу и посмотрел на экран. Оказалось, что он ее за суетой встречи Юры Чернова забыл выключить, и теперь две отметки – зеленая и красная – наложились одна на другую и весело перемигивались, отчего казалось, что метка сама собой меняет цвет: зеленая – красная, зеленая – красная. Николай щелкнул выключателем, и экран погас.

И в этот же момент земля под ногами вздрогнула.

– Есть пробой!

– Отлично! – руководитель пятой группы пребывал в приподнятом настроении.

Все шло просто замечательно. Нигде ни одного сбоя, никаких сторонних помех, что иногда, к досаде исследователей, случались. Ничего, что могло бы помешать довести эксперимент до конца.

Он осторожно убрал пальцы с пульта управления и бросил взгляд на монитор внешнего обзора. Там, так же как и всегда, переливаясь всеми цветами радуги, сверкал «хрустальный шар».

Так его назвали наблюдатели, когда впервые увидели над Полигоном.

Когда теоретики только-только вывели возможность существования таких «шаров», от них ожидали всего самого худшего. И жесткого излучения, и мощных ударных волн при закрытии канала. А оказалось, легкая радуга и хлопок мощностью до полукилограмма в тротиловом эквиваленте. Только и хватает, что снег на Полигоне слегка взвихрить да напугать ворон в округе.

Даже удивительно, что он оказался таким безобидным.

Впрочем, окна хозпостроек, смотревшие в сторону эпицентра, старались делать покрепче и на время пусков установки закрывать специальными ставнями. На всякий случай.

Палыч бросил взгляд на указатель выходной мощности – указатель показывал медленный и незначительный рост. Он слегка удивился, но так как рост был на грани погрешности измерения, особого значения этому не придал.

«Наверное, датчик барахлит», – подумал он и переключился на более важное дело. Как правило, этот датчик был вспомогательным и особой роли в оценке результата эксперимента не играл.

Сейчас надо было вводить дополнительную мощность на каскады усиления поля, а после этого цель эксперимента – замер точности фокусировки.

– Шестой и пятый каскады – полная мощность! – доложил оператор.

На мониторе руководителя кривые, отвечающие за мощность, которая поступала на эти каскады, взлетели на новый уровень.

– Четвертый и третий – полная мощность! – сказал оператор и тут же добавил: – Зафиксирован рост выходной мощности.

– Что за черт! – обозлился Палыч, но тут его взгляд упал на монитор внешнего обзора. Там Шар неожиданно стал наливаться светом. Этого никогда не было.

Следующий взгляд – на индикатор выходной мощности. Рост был уже явный и мощный. Шар неожиданно для экспериментаторов стал выдавать все больше и больше энергии в довольно широком спектре излучений. К тому же форма у графика через несколько секунд уже явно напоминала экспоненту.

– Черт!!! – у Палыча сразу вылетело все из головы.

Осталась только эта мощность и ее совершенно дикий рост. И не зря. Выходная мощность напрямую была связана с «хлопком», что завершал эксперимент. Решение надо было принимать немедленно.

– Всем стоп! – Его пальцы еле успели включить блокировку первого и второго каскадов. – Шестой, пятый, четвертый и третий – понизить мощность до точки прокола!

На мониторе кривые мощностей медленно вернулись на уровень четверти от полной.

Руководитель бросил взгляд на монитор внешнего обзора – тот был черен. Датчики же на поле показывали море излучения.

Палыч на секунду представил, как это все должно выглядеть со стороны: ослепительно сияющий, как солнце, Шар в центре полигона, а вокруг стремительно тающий снег и пар, вздымающийся к небесам. По мере роста излучения сфера, где даже пар выжигается жаром, стремительно растет. Вместе с ней растет и сфера света, пробивающаяся сквозь мглу непогоды.

«Эдакий атомный взрыв в миниатюре», – подумал Палыч.

– Продолжается рост выходной мощности!

Палыч глянул на датчик – рост действительно был, но уже не такой быстрый.

Он в уме поспешно пересчитал наличную мощность и понял, что рост зашел слишком далеко. Если прямо сейчас выключить все каскады, то шарахнет так… короче, сдует весь научный городок.

«Вот тебе и «ядерный взрыв в миниатюре»! – подумал Палыч. – И это ж надо, за пару секунд такая мощность!»

С ней было нужно что-то делать… Единственный выход – увести эпицентр взрыва подальше от населенных пунктов и от Полигона. Это значит – переместить Дыру на север. Желательно километров на двадцать – тридцать.

«Вот и понадобился результат той давней аварии…» – подумал он, вспоминая ее обстоятельства и параметры.

Палыч снова быстро произвел пересчет – на этот раз пересчет не был таким тривиальным, как ранее, но для Палыча даже пару интегралов взять в уме не представляло особого труда – и переключил в нужном порядке генераторы. Палыч этим славился среди прочих руководителей и ведущих теоретиков – быстрым пересчетом в уме довольно сложных уравнений.

Пол под ногами задрожал. Низкий гул покатился по коридорам.

Звякнула, разбившись, чашка с кофе, из-за внезапной вибрации сползшая со столика.

– Дыра увеличивается в размере!.. Десять… Сто… ТЫСЯЧА РАЗ!!!

Осмысливать сообщение уже не было времени. Палыч, недолго думая, вырубил питание сразу всех каскадов.

«Ох, и материть же меня будут за такой резкий отруб», – подумал он напоследок.

И словно в ответ на его самые худшие опасения, мигнул и погас свет, погрузив центр управления в кромешную тьму.

Через секунду включилось аварийное освещение, а еще через несколько на Полигон налетел ураган.

Николай растерянно озирался. Гул, казалось, шел со всех сторон. Он переполошил не только Николая. Многие повскакивали с бревна, на котором сидели возле костра, и сейчас тоже озирались, пытаясь выискать источник угрозы.

Леночка, взвизгнув, сиганула с перепугу от костра, попутно уронив котелок с чаем. Но прыгнула неудачно – зацепилась ногами за бревно и рухнула плашмя в сугроб.

– Что за хрень! – злобно рявкнул Михаил в окружающую костер тьму, будто именно там находился виновник этой «неумной шутки».

– Я ничего не делал! – послышался из палатки испуганно-обиженный голос Вадика.

И в этот момент, вдобавок к шумовым эффектам, все залил яркий, режущий глаза жемчужный свет.

На мгновение все вокруг вспыхнуло и засверкало всеми цветами радуги – заснеженные лапы елей, сосны, снег под ногами и каждая снежинка, спускавшаяся с черного пасмурного безлунного ночного неба.

Но люди просто не успели оценить всей этой красоты. Свет померк, и тут же на лес обрушился титанический удар.

Тучи снежной пыли, поднятые ударной волной, смешались с искрами костра, целым ворохом мусора и сломанных веток, сорванных с окружающих деревьев. Все это густо посыпалось сверху.

По лесу гулял грохот, смешавшийся с треском падающих деревьев.

Молоденькая густая сосна, росшая неподалеку, величаво рухнула кроной прямо в костер, заставив людей шарахнуться врассыпную. Несколько секунд спустя огонь костра взвился до небес.

– Лена! Лена где?!! – заорал Михаил, поднимаясь на ноги. Ударная волна была достаточно сильной, чтобы сбить человека с ног. Он видел, как она упала по ту сторону костра до падения сосны, но не видел, успела ли подняться и отпрыгнуть.

– Все в порядке! Она здесь! Со мной! – послышался с той стороны пламени зычный голос Владимира.

– Все остальные здесь? Все целы? – Михаил окинул взглядом оглушенных участников похода, медленно пятившихся от стремительно набиравшего жар большого костра.

Сверху все еще продолжал сыпаться разнообразный лесной мусор: сосновые иголки, сухие и не только, веточки и целые ветви, сорванные с окружающих деревьев. И тут до них донесся сдавленный мат и проклятия. Михаил резко обернулся.

Поперек заваленной палатки лежала отломанная верхушка другой сосны, падения которой за грохотом и шумом, да еще эффектным падением той, что сейчас горела в костре, не заметили. Под пологом палатки, придавленной ветвями, кто-то копошился, пытаясь выбраться.

– Все сюда! – рявкнул Михаил.

Медленно отходящие от шока после происшедшего участники похода встряхнулись и резво кинулись помогать командиру стаскивать обломок сосны с палатки.

Вадик, все это время бывший в палатке, нашел наконец выход и встал во весь рост.

Обалдело оглядев окружающий погром, догорающую сосну, лежавшую поперек костра, он уставился ошалелыми глазами на товарищей и не нашел ничего лучшего, как спросить:

– И… и что это было?!

Наступила разрядка.

Сначала один, потом другой, а после и остальные участники похода покатились со смеху. Только Владимир стоял как вкопанный, автоматически поддерживая валившуюся со смеху Леночку, и, растерянно улыбаясь, смотрел по сторонам.

Спустя полтора часа бивак привели в относительный порядок. Обгорелую верхушку упавшей в костер сосны оттащили в сторону. Поваленную палатку наскоро починили и залатали. Проблема вышла только с оброненной в суматохе Николаем погонялой. Пришлось перерыть снег на приличной площади, прежде чем ее нашли. Только после этого собрались снова возле костра обсудить сложившуюся ситуацию.

Михаил, обнаруживший, что никто из его группы не пострадал, а из снаряжения ничего особо ценного, за исключением обгоревшего от рухнувшей сосны тента, не сломано и в суматохе, как его окрестили, «бурана» не потеряно, пребывал в приподнятом настроении. Лица у всех были расслабленными и больше сонными – сказывалась вдобавок усталость от физической нагрузки днем. Только Чернов был напряжен, и его вечная озабоченность явно приобрела мрачный окрас.

В своем черном пуховике сейчас он был похож на ворона. Красные отблески костра в его темных глазах только усиливали это впечатление.

– Ну что, приступим, пожалуй, к разбору полетов, – по-деловому вступил Михаил. – Или общее ведение Юленьке доверим? – лукаво предложил он.

– Вот-вот! Она еще один диссер на нас напишет! – тут же не удержался Николай.

– Не диссер я написала, а статью! – поправила Юля. – А диссер я, пожалуй, на нашем космонавте напишу.

Владимир вопросительно уставился сначала на Юлю, а потом на Михаила.

– Да ладно! Тебя раскололи… – махнул рукой Михаил.

Владимир обвел взглядом ухмылявшийся круг.

– И когда? – сдался он.

– Вчера вечером, когда вы пытались допрыгнуть до ветки в трех метрах от земли. С места, – подала свой голос сверхвежливая Эля.

– У, черт! И почему такое всегда происходит без меня?! – хлопнув себя по колену, досадливо воскликнула Юля.

– Но ведь ты тоже догадалась… – то ли спросила, то ли констатировала Эля.

– Еще на станции, – подтвердила Юля и улыбнулась. – И Юрик сегодня его сдал, с потрохами. Как только увидел. Ведь они ранее были знакомы. Юра однажды упоминал, и я это запомнила. И Михаил тоже заикался на этот счет… Да-да, было дело! – опередила Юля открывшего было рот Михаила. – Я помню. У меня память хорошая. А Юра как увидел, разве что из башмаков не выпрыгнул.

– М-да! – Владимир сконфуженно полез скрести в затылке пятерней. – А я думал, никто этого не заметил…

– Ладно, замяли, – сказал Михаил. – Проехали. Сейчас на повестке дня…

– Точнее, ночи, – поправил его Николай.

– Ночи, – кивнул Михаил. – Что нам делать дальше?

– У меня вопрос, – неожиданно подал голос Вадим, – к Чернову.

Михаил поджал губы. Видно, тон Вадима ему не понравился.

– Хорошо, будешь первым выступающим.

Тот кивнул и посмотрел в глаза мрачному Юре.

– Ты говорил, что нас эксперимент вашего… – тут голос Вадима стал особенно ядовитым, – не достанет. Однако достал.

– Что ты хочешь этим сказать? – мрачно и жестко спросил Чернов.

– А вот я говорю, не получили мы по вашей вине дозу?

– Я же говорил, что никакого жесткого… – начал было Юрий, но его прервали.

– Остыньте! – В голосе Юли звучал металл. – У меня в аптеке экспресс-анализатор крови.

– И что?! – Вадим явно был на взводе.

– А то! Ничего, кроме адреналина, не обнаружил.

– Но ведь первые изменения в крови при облучении появляются не сразу, – задумчиво сказала Эля.

– Вот именно! – насупился Вадик.

– Эля! То, что я вижу на анализаторе, говорит о том, что если бы мы что-то и получили, то это «что-то» меньше пятидесяти!

– Ты уверена? – рыкнул Вадим.

– Ты меня совсем за дуру держишь?! – окрысилась Юля. – Не веришь, у Грини в «Библиотеке» справься!

Вадим сконфузился, буркнул что-то под нос и плюхнулся на свое место. Когда его взгляд случайно упал на Колю, тот расплылся в ернической улыбке, развел руками и сказал:

– Хоть сейчас!

Вадим отвернулся.

– Та-ак… Один серьезный вопрос прояснили. Остался главный, – напомнил Михаил. – Напоминаю: этот «буран» повалил лес на сотни гектар вокруг. Назад дороги нет. Физически нет – завалило. Впереди, там, – Михаил указал во тьму рукой, – большая просека. Ее завалить не должно. Она слишком широкая. Получается так: формально, в сложившейся ситуации, мы немедленно должны сойти с маршрута, так как в районе может быть объявлена чрезвычайная ситуация. И либо наша помощь может понадобиться, либо на нас отвлекут не лишние силы, чтобы отыскать и «спасти».

– А что, разве… – удивленно начала было Лена.

– Связи нет! – вдруг в непривычной для окружающих жесткой манере заявил Николай.

– Когда проверял? – тихо спросил Владимир.

– Проверяю каждые пять минут – мобила показывает отсутствие сети.

– Скверно.

– Не то слово! Это значит, что либо повалило ЛЭП на большой протяженности, либо еще и вышки связи.

– Если повалило и вышки, то это значит, что нам еще слабо досталось, – прокомментировал Юрий. – Однозначно, на Полигоне катастрофа.

– Давайте не будем торопиться с выводами, – снова подал голос Михаил. – Это явление, под которое мы попали, могло быть не связано с Полигоном. Я знаю, что тебе невтерпеж вернуться на работу и выяснить это доподлинно, а если что, принять участие в спасательных работах. Но я, как руководитель группы, не имею права сейчас туда даже приближаться.

– Но я могу и один дойти, у меня погоняла своя…

– Первое правило безопасности в чрезвычайной ситуации: «Не разделяться!» К тому же, напоминаю, лес повалило, и если шандарахнуло на Полигоне, то повалило в радиусе минимум тридцати пяти километров вокруг Полигона.

При этих словах Юра сник и помрачнел еще больше.

– Ты знаешь, что лесотехническая дорога слишком узка, чтобы ее не завалило, – и ее завалило однозначно, – продолжил Михаил. – Внахлест завалило.

– Получается, у нас единственный выход, – подытожил Владимир. – С максимальной скоростью убираться из этого леса в цивилизацию.

– Есть возражения, дополнения? – спросил для проформы Михаил.

Кто промолчал, кто просто помотал головой.

– Ну и ладушки! Айда спать. Всем.

Пятеро участников похода медленно побрели к палатке. Возле костра остались Михаил, Владимир и Николай.

– Что-то случилось? – вполголоса задал вопрос Михаил.

Владимир молча кивнул на Николая. Тот, слегка помявшись, так же вполголоса выдохнул:

– Погонялы вышли из строя. Обе.

– Это как?! – изумился Михаил.

– Нет сигнала со спутников… они их потеряли. Думаю, что с этим «бураном» связан был еще и сильный электромагнитный импульс.

– Но тогда бы у нас ВСЯ электроника накрылась. А тут хоть показывает карту, – возразил Владимир.

– Возможно, и так, – с сомнением отозвался Николай, – но факт: спутники они не слышат.

– Час от часу не легче! Ладно. Утром разберемся. Завтра дежурим я и Коля… ну и ты поднимайся с нами, если хочешь.

Владимир молча кивнул и встал с бревна.

Наутро погода начала откровенно портиться. Поднялся ветер. Заряды снега следовали один за другим.

Приготовить завтрак на костре еле успели, а когда закончили есть, порывы ветра стали настолько сильными, что угрожали вот-вот повалить палатку.

– А прогноз обещал хорошую, ясную, морозную погоду, начиная с сегодняшнего дня, – пробурчал Вадик, аккуратно прилаживая ветрозащитную маску на лицо.

– Вчерашнего «большого бубума» в прогнозе тоже не было, – неудачно пошутила Эля.

– Думаешь, связано? – спросил ее Юрий.

– Что связано?

– Вчерашний «буран» и эта непогода.

– А ты как думаешь, – вернула вопрос Эля, – связаны?

Юрий оставил этот вопрос без ответа и повернулся к Николаю, вертевшему настройку погонялы:

– Ну как там она?

– По-прежнему, – буркнул Николай, гоняя по экрану карту.

Полог палатки откинулся, и в нее ввалился облепленный снегом Михаил.

– Ну как, все готовы?

– Еще минутку, командир, последний макияж, – пошутила Юля, помогая приладить маску Лене.

– Командир! – наконец решился Юрий. – Может, все-таки останемся здесь? Перенесем палатку, стенку ветрозащитную поставим…

– И чего ждать? – удивился Михаил. – Ты же знаешь, эта дрянь и несколько суток полоскать может.

Юрий еще более помрачнел и замкнулся. Говорить о нехороших предчувствиях ему очень не хотелось. Слишком неопределенное ощущение.

– По любому раскладу, из этого района уходить надо. А если у нас нет связи, надо срочно добираться до жилья и сообщать в КСС[3], что с нами все в порядке.

Аргументы более чем весомые, крыть было нечем.

– Короче, сходим с маршрута в Малиновку, а там видно будет.

С этими словами Михаил надвинул лыжные очки на глаза и нырнул в снежную круговерть.

Когда скатились с холма по просеке, ветер стал меньше беспокоить, но снег пошел гуще, и видимость стала совсем плохой. Шли плотной группой вслед за Юрием. Снег был глубокий и пушистый. Свежий. Даже на лыжах стало трудно идти.

Юрия поставили первым и направляющим, так как этот район он знал досконально. Так как тропить – занятие тяжелое, то он периодически менялся с другими участниками. Тогда он просто командами «рулил» направляющим. Через некоторое время он снова пошел впереди и даже несколько снизил скорость, в поиске знакомых примет постоянно останавливаясь и вглядываясь в снежную мглу, закрывавшую все, что дальше десяти метров. Определению примет мешало и то, что они постоянно блуждали между свежих завалов, вызванных ночным «бураном».

Когда, скатившись с небольшого склона, Юрий резко остановился, Владимир чуть не въехал тому лыжами в ботинки.

– Что случилось? Чего встали? – спросил подъехавший Михаил.

– Смотри, – коротко ответил Юрий и указал куда-то вперед лыжной палкой.

Михаил прошагал по целине до Чернова и глянул туда, куда тот указывал. Там, прямо перед ними, возвышалась аккуратная двухметровая снежная стена, уходившая в обе стороны куда-то вдаль, в снежную мглу.

– И что?

– Этого здесь не было.

– Какая странная снежная стенка! – воскликнула подъехавшая Лена.

Стенка была действительно странная. Создавалось такое впечатление, будто кто-то гигантским ножом срезал снег в этом месте. Пикантности ситуации добавлял вид здоровенной щепы, оставшейся от попавшей на линию среза сосны, стоявшей несколько поодаль.

– Что такое? Что, привал? – затараторила, подъехав, неугомонная Юля. – А что так ра… о! Эскарп!

– Сброс… – поддакнула Эля, с интересом разглядывавшая фактуру снежной стены. На ней великолепно были видны разные слои ранее выпавшего снега.

– Самое время пополнить реестр гипотез, – сказал Николай и тут же выдал на-гора одну из них: – Ка-а-ароче: на Полигоне проводят эксперимент. Он вызывает сильное землетрясение и небольшой ураган… или сильное землетрясение расстроило эксперимент на Полигоне, и это расстройство породило микроураган, под который попали мы.

– По первому ты хватил, – заметил Юрий. – Такой эффект может породить только подземный ядерный взрыв с выходом на поверхность… Второе более вероятно.

– Ну, тебе виднее, – уважительно ответил Николай. – Ты там работаешь.

– Маленькая неувязочка, – встряла Эля. – То, что мы ощутили, тянет не более чем на пять баллов по силе толчка, а вот это, – Эля махнула лыжной палкой вдоль стены, – образуется при толчках не менее чем в восемь баллов.

– И к тому же откуда землетрясение даже в пять баллов в сейсмически мертвом районе? – добавила Юля.

– Всякая пакость рано или поздно может случиться. И случается, – высказал свое мнение Владимир. Хоть и прозвучало это из его уст как шутка, но шуткой не выглядело.

Юля открыла было рот, но промолчала. Все знали, что у Владимира весьма богатый опыт по борьбе с редкими, но зловредными случайностями. И что-то говорить по этому поводу было бы неуместно и бестактно.

– Кстати, Эля, откуда у тебя такие познания о землетрясениях? – решила-таки спросить Юля.

– Я родилась и выросла на Черном море, там трясет минимум раз в год. Мы уже давно там привыкли на глаз силу толчка определять. Да и любопытство удовлетворяем каждый кто как может. А потом друг друга просвещаем. Вот и знаем.

– Ладно, – сказал Михаил, отстегнул лыжи и сбросил в снег рюкзак. – Привал до тех пор, пока не проложим дорогу наверх.

Через двадцать минут стенка была успешно форсирована. Последним должен был вылезать Николай. Но он вдруг подпрыгнул и на несколько минут исчез со словами: «Подождите, я сейчас!»

– Что, поприжало? – понимающе спросил Михаил, когда Гриневич забрался-таки наверх.

– Не, я к той сосне бегал.

– И зачем? – изумился Михаил.

– А затем, что нет ее там!

– Как так нет?!

– Второй половины нет. Должна лежать прямо под щепой, а даже следов нет. Как будто и не было.

– Может, кто утащил?

– Были бы следы, а их нет. А щепа свежая.

– Чушь какая! – возмутился Михаил.

– Вот и я о том же! – неопределенно сказал Николай, надевая рюкзак.

Владимир и Михаил недоуменно переглянулись.

Видимость все так же была никудышная, и через два часа блужданий по лесу, по неожиданно глубокому и пушистому снегу, Юрий был вынужден признаться, что заблудился.

– Мы еще час назад должны были выйти на лесовозную дорогу, а там до Малиновки километров десять. А здесь я просто не узнаю места, – обескураженно сказал он. – Николай! Достань, пожалуйста, погонялу.

Николай расстегнул пуховик, вытащил из внутреннего кармана аппарат и включил его. Михаил и Юрий долго гоняли карту по экрану погонялы, прикидывая так и эдак.

– Ну вот я и говорю, что должны быть вот здесь! – в очередной раз сказал Николай, наблюдавший за их манипуляциями из-за спины Юрия. Для убедительности он протянул руку и ткнул пальцем в экран.

– Ладно, – сказал Михаил, захлопывая крышку погонялы, – идем по водоразделу, а там посмотрим. Будем искать дорогу. Район достаточно обжитой. Не может быть, чтобы мы не вышли хотя бы на одну из них.

Но и еще через два часа никаких дорог они не нашли. Когда Михаил уже готов был плюнуть на все, выбрать подходящее место, поставить бивак и основательно «окопаться», они услышал отдаленный лай собаки.

Минут через тридцать группа вышла на одинокий двухэтажный домик.

Когда они подошли ближе, то стали заметны и другие дома, но вид у тех был явно нежилой.

– Выселки какие-то, – удивленно заметил Михаил и направился к ограждению дома.

При подходе обнаружил себя и давешний «волкодав». Он обреченно гавкнул из глубины своей конуры на подходивших туристов, но вылезать на холод и снег не пожелал.

Ветер выл волком и кидал в лицо тысячи колких ледяных кристаллов, в изобилии сыпавшихся с потемневшего неба.

Михаил критически осмотрел группу. Практически все опустили маски на лица для защиты от ветра и снега. Вид от этого у всех был суровый и мрачный.

– Юля, ты у нас специалист – поговори с хозяевами.

В этот момент над крыльцом зажегся свет и на порог вышел бородатый мужик в валенках, закутанный в меховой тулуп и надвинувший по самые глаза треух.

Увидев его, Юля одним движением сбила с головы капюшон пуховика и содрала с себя шапочку с лыжными очками.

– Хозяин, – жалобным голосом завела она, – пустил бы нас, пожалуйста! Нам бы бурю перемочь. Мы не стесним. У нас все с собой есть.

– Туристы? – удивился хозяин, разглядев за снежной круговертью фигуры с рюкзаками и на лыжах.

– Туристы.

– Тудыть твою разнехай! И носит же вас нелегкая по такой погоде! Заходите.

Псина из будки жалобно тявкнула на такое решение хозяина, но вылезать все равно не решилась.

– Цыц, халява! – прикрикнул хозяин на собаку и широко раскрыл дверь. – Лыжи внутрь заносите, под лестницей поставите. Там увидите. А после направо в комнату проходите.

Прихожая в доме была очень просторная. Чуть дальше от двери начиналась довольно широкая лестница наверх, на второй этаж, под которой были аккуратно сложены колотые дрова. В самом углу стояли приличного вида и тоже пластиковые, как и у подошедших туристов, лыжи. Прямо возле входной двери на стенах с обеих сторон висели длинные, грубо сваренные железные вешалки, на которых сиротливо висел немногочисленный меховой гардероб хозяина.

Из прихожей вправо и влево вели две двери, еще сохранившие следы привинченных на них некогда табличек. Вероятно, лет десять назад в этом доме размещалось какое-то учреждение.

Зная порядок, не раз бывав в подобных домах, группа весьма четко и организованно зашла в прихожую, аккуратно выстроила, где было указано, лыжи, а вдоль правой стены поставила рюкзаки.

– Да вы их сразу в комнату заносите, – предложил зашедший после всех хозяин. – Э-э, свет там на стене сразу слева зажигается.

Так же без лишних разговоров каждый забрал свой рюкзак и занес в комнату справа.

– Эк-кие вы «военные», – смеясь, заметил хозяин, входя вслед за ними, – раз-раз и все готово! Ну, давайте знакомиться.

Хозяин без треуха и толстой шубы оказался плотным мужиком лет сорока пяти – пятидесяти, с аккуратной ухоженной бородой и пышной, но также ухоженной шевелюрой с седыми прядями.

Одет он был в толстый коричневый свитер, плотно заправленный за широкий брючный ремень, и серые шерстяные брюки, заправленные в валенки. Производил он впечатление крепкого, бодрого, энергичного и слегка ироничного человека.

– Каменский Борис Ефимович! – торжественно представился он и зачем-то добавил: – Пожалуйста, не путать с Немцовым, ибо тезка, чтоб ему пусто было!

«Видно, сосед какой-то этот Немцов», – подумали туристы и тоже по очереди представились.

Ни имя, ни фамилия Владимира на хозяина никакого впечатления не произвели. Ну совершенно никакого. Что было странно. Обычно как минимум переспрашивали: «Тот самый или нет?»

– Вот здесь располагайтесь, как вам удобно. Печку топите сами. У меня там своя. Ну, а если надо что сготовить – под лестницей видели дверь, рядом с поленницей? Вот там кухня с газовым баллоном. А эту аппаратуру, – хозяин указал на стоявшие в углу микрофоны и прочую технику, – если мешать будет, в шкаф задвиньте, вон в тот, рядом. Ну, вы пока тут располагайтесь, а я на кухню пошел – большой чай ставить.

Когда Эля и Николай, нагруженные котелками и пакетами, зашли на кухню, то обнаружили, что хозяин отмывает большой электросамовар.

– Давненько у меня гостей не было, запылился малясь, – пояснил тот смущенно. – А плита вот тут. Умеете пользоваться?

– Умеем! – с энтузиазмом заявил Гриневич и тут же полез за спичками.

Пока он разжигал плиту и ставил котелки с водой, а Эля прикидывала по своему блокноту, что готовить, хозяин домыл самовар и стал большим черпаком из стоявшей тут же бочки наполнять его водой.

– И откуда это вы так идете, если не секрет? – поинтересовался он.

– От Белкино! – гордо заявила Эля.

– Ого! Из такой дали?! – искренне поразился хозяин.

– Так а че далеко? – удивился Николай. – Это не далеко, это близко. С нашим командиром и гораздо дальше ходили.

Эта реплика сильно развеселила хозяина.

– Ну, вы монстры прям какие-то! – рассмеялся он. – Сто килoметров только по прямой, и это «близко»? Ну, вы даете!

Эля и Николай недоуменно переглянулись.

– И… э… а куда мы, собственно говоря, вышли? – осторожно полюбопытствовал Николай.

– А вы разве не знаете?

– Да у нас еще вчера вечером погонялы вырубились обе. Так что сегодня просто шли по азимуту…

– И слегка заблудились, – призналась Эля.

– Ну, считайте, что «разблудились»! – хохотнул хозяин. – Вон там, в пяти километрах, Большие Хутора. А там, – хозяин махнул в противоположную сторону, – Выселки. Но на Выселках, как и здесь, в Лесхозе, давно никто постоянно не живет. Там только лесопилка осталась, но ее что-то в этом году не часто использовали. Одни сторожа сидят.

– Н-ну ни хрена ж себе! – пораженно выговорил Николай.

– Не может быть! – добавила Эля. – Не могли мы за неполный день больше шестидесяти километров пройти.

– Ну, вы веселые ребята! – видя их искреннее удивление, вновь рассмеялся хозяин. – Чтобы ТАК заблудиться, вы первые, кого я знаю.

– Слушайте, а здесь мобила у вас работает? – спросил Николай.

– Нет… кстати, действительно интересное совпадение – как раз со вчерашнего вечера и нет связи. У вас, говорите, джипиэс загнулся?

– Кто-кто? – не понял Гриневич.

– Ну этот, как его… – смутился хозяин, – который по спутнику координаты определяет.

– Ну да, обе загнулись. И наша, и Юркина – он на нас с ней вчера выходил.

– Так что вот… сам сижу без мобильной связи! Одна электронная почта только и осталась.

– А как вы ею пользуетесь, если мобильник не работает?

– Да как? У меня тут старая телефонная линия, еще медный кабель, в Большие Хутора. С номером. Вот к ней-то свой ноутбук и присоединяю.

«Англоман, что ли? – подумал Николай. – Так планшетку только они называют».

Но то, что у человека здесь есть доступ к Сети, несмотря ни на какие катастрофы с ретрансляторами, и электронная почта, его очень успокоило.

– Давайте помогу, – подхватился Николай тащить полный десятилитровый самовар.

– Ну, давай. Поставишь его в углу на стол, возле розетки, а я сейчас шнур поднесу.

Когда Николай зашел с самоваром, Юрий крутил погонялу.

– Ну как, есть сигнал?

– Не, ничего. Будто все спутники сгинули.

Чернов решительно сложил погонялу и сунул в верхний карман рюкзака.

– А я только что узнал, куда нас занесло.

– И куда? – заинтересовались все присутствующие.

– Мы в пяти километрах от Больших Хуторов.

– Не может быть!

– А вот так!

– Мистика! Семьдесят кэмэ за один день мы не могли пройти в принципе!

– А чего вы так переполошились? – спросил хозяин, заходя в комнату. – Ну, вышли. И хорошо, что вышли. Не заблудились, не потерялись, не сгинули в каком-нибудь Бермудском треугольнике.

– И то верно! – Михаил полез пятерней скрести в затылке. – Но все равно… Бред какой-то!.. А, ладно. Разберемся в рабочем порядке.

– Вот это правильный подход! – прокомментировал хозяин, присоединив шнур к самовару и втыкая его в сеть. – Щас чайку сварганим, вот только вареньев у меня маловато.

– Зато у нас много! – сказала Эля, входя в комнату. – Миша, доставай банку.

– О! – Михаил хлопнул в ладоши и, потирая руки, направился к своему рюкзаку. – Повеселимся!

– Так вы и есть командир? – спросил хозяин у Эли.

– Не, Борис Ефимыч, – ответил за нее Николай, – она завхоз. Продуктами командует. А командир у нас Михаил.

– У, как у вас все запутанно.

– А вы как здесь, постоянно живете? Или работаете? – спросил Владимир. – Или то и другое вместе?

– Ни то и ни другое. Это, типа, моя дача. А здесь я потому, что от цивилизации удрал. Временно.

– На лоно природы… Дайте я угадаю, кто вы.

– Попробуйте! – На лице Бориса Ефимовича появилось озорное выражение.

– Вы поэт или писатель-прозаик.

– Вы это знали! – махнул рукой хозяин, весело улыбаясь.

– Извините, но никогда не читал ваших произведений.

– Если не читали, то наверняка слышали. По радио часто песни мои гоняют.

– Значит, поэт-песенник?

– Ну да!

– Об этом можно было бы догадаться по аппаратуре, – как бы между прочим заметил Юрий.

– И верно! – Леночка Гареева аж подпрыгнула от восторга.

– Оба-на! – вскинулся Николай. – Детки и конфетки, Леночка и поэзия!

– Почему только она? Тут все хорошую поэзию уважают, – заметила Юля.

Леночка меж тем уже завела оживленный разговор с хозяином, из которого он быстро понял две вещи: первое – перед ним весьма фанатичная поэтесса, и второе, бoльшая часть имен и произведений, упоминаемых Леной, ему неизвестна.

Последнее его заинтересовало, и он попросил привести примеры творчества из них, как он выразился: «те, которые больше нравятся». Он это сделал и по той причине, что не хотел показывать перед потенциальной почитательницей свое неожиданное невежество.

Процитированные стихи оказались исключительно хороши. Он еще больше удивился тому, что таких не знает, и пригласил ее в комнату напротив, где у него «библиотека». За ними увязался любопытствующий Вадик. Через двадцать минут, когда ужин был готов, а самовар закипел, Николай зашел за ними звать за стол. И обнаружил, что все трое сидят за хозяйской планшеткой и что-то там увлеченно читают.

Повторив приглашение, Николай подошел ближе, посмотреть на аппарат. Как программисту, ему всегда было интересно знать, кто на чем работает.

Когда он увидел, его удивлению не было предела.

Во-первых, планшетка оказалась американского производства, во-вторых, дизайн клавиатуры для русского был изумительно скверный, так как был, естественно, ориентирован на количество букв латинского алфавита, на котором англичане и американцы пишут. Из-за чего, например, буква «Е» оказалась вынесенной в отдельный ряд и труднодоступной. Вместе с тем множество знаков, потребных для печати, было вообще погребено под переключениями на латиницу. Также присутствовали кнопки явно излишние, причем там, где они могут для печатающего текст принести максимум неудобств и неприятностей.

Также поразил факт, что поэт работает в РУСИФИЦИРОВАННОЙ американской программе и, что очевидно, в американской же операционной системе. Николай даже и не подозревал, что в США есть разработки по русификации англоязычных программ.

С точки зрения Николая, работать на русском языке да в англоязычной программе, когда есть родные, и гораздо лучше и удобнее, специально сделанные под русского, это все равно что пытаться правой ногой чесать за левым ухом.

Когда же он спросил о параметрах этого технического чуда-юда, то удивился еще больше – параметры машины соответствовали параметрам изделий десятилетней давности.

«Антиквариат какой-то!» – подумал Николай, но вслух ничего не сказал.

Меж тем Лена выдала несколько ценных советов по улучшению какого-то стиха, видно, совсем недавно написанного хозяином. Тот, недолго думая, внес изменения в текст. Как отметил Николай, сделал он это очень быстро и ловко. Чувствовался весьма длительный опыт использования этой англоязычной клавиатуры. Наконец всей троице надоело испытывать терпение остальных, они прервались, закрыли американскую планшетку и, подхватив обалдевающего Николая, отправились-таки на коллективный ужин.

Когда Владимир начал рассказ, то тут же все поняли, что это будет не тот рассказ – сухой и строгий, что ранее они слышали по телевидению от него и от разных «шишек», руководивших проектом.

Из тех, прежних рассказов, все присутствующие, за исключением Бориса Ефимовича, очень хорошо представляли технические детали проекта и того, что произошло. Но живые переживания и то, как реально воспринималась та экспедиция одним из ее участников – тут был изрядный пробел.

Поэтому то, что они услышали в этом затерянном среди снегов и лесов двухэтажном деревянном доме, для них было откровением.

Тихо потрескивали догорающие в печи дрова, пахло чаем, крепко заваренным, по старым туристским традициям, снаружи шумел ветер в верхушках деревьев, бросая пригоршни снега в покрытые толстым слоем инея стекла.