Глава 1
Экономическая экспансия Третьего рейха в Иран: триумф германского капитала
После революции 1905–1911 гг. и Первой мировой войны унылую картину представлял собой Иран. Экономика находилась в упадке, практически отсутствовала фабрично-заводская промышленность. 90 % иранцев были неграмотны, нищета и слабое развитие медицинской помощи способствовали высокой смертности. Иранское крестьянство, жившее в постоянной нужде, было задавлено многочисленными поборами со стороны феодалов. Правящая верхушка, утопавшая в сказочной роскоши, мало думала о жизни простых иранцев.
По переписи 1933 г. население Ирана составляло довольно скромную цифру – 15 055 000 человек, причем каждый четвертый его житель занимался кочевым скотоводством. Сепаратистки настроенные вожди бахтиаров, кашкайцев, луров, шахсеванов и других племен, не признавая над собой власти правительства, рвали страну на части, а добродушный Ахмед-шах, последний монарх из династии Каджаров, не чувствовал себя хозяином в иранском государстве. Его реальная власть распространялась только на столицу и несколько крупных городов. Эта картина дополнялась безудержным взяточничеством, которое пронизывало государственный аппарат снизу доверху.
Доминирующие позиции занимали англичане, которым принадлежала иранская нефть – главное достояние и национальное богатство Ирана. Созданная в 1909 г. Англо-иранская нефтяная компания (АИНК) – символ британского империализма и иностранного господства в Иране – имела право экстерриториальности и в виде концессионных платежей отчисляла иранскому правительству незначительные суммы от своих доходов[5]. Огромное количество британских консульств, укомплектованных кадровыми разведчиками, вседозволенность полиции, созданной администрацией АИНК, должны были убедить иранцев, что их страна – это родовая вотчина англичан.
Ситуация стала меняться в начале 1920-х гг. В феврале 1921 г. в Иране произошел государственный переворот, в результате которого к власти пришло национально ориентированное правительство. Главную роль в нем играл глава персидских казачьих частей Реза-хан.
Справка:
Родившись в 1878 г. в семье мазендеранского мелкого землевладельца, основатель династии Пехлеви с раннего детства впитал в себя премудрости армейской жизни. Рядом с поместьем его отца была расквартирована одна из частей Персидской казачьей бригады – самой дисциплинированной и боеспособной части шахской армии. У мальчика был прекрасный пример для подражания. Персидские казаки отлично джигитовали, стреляли на скаку, а рубились так, что искры сыпались с клинков. Поступив в персидскую казачью бригаду, он сделал блестящую для людей из своего круга карьеру – за двадцать лет безупречной службы продвинулся от рядового до полковника. «Казак на троне» – метко охарактеризовали Реза-хана в одной из последних публикаций.
Получив должность военного министра, Реза-хан первым делом нанес поражения ханам-сепаратистам, воссоздав тем самым централизованное государство[6]. Неслучайно уже к 1930 г. большинство кочевых племен в Иране перешло на оседлый образ жизни.
В декабре 1925 г., когда Реза-хана провозгласили шахом Ирана, он приступил к широкой модернизации иранского общества. Замыслив ряд важных реформ, новый правитель Ирана начал проводить политику государственного капитализма: были введены автономный таможенный тариф, монополия внешней торговли, установлены высокие пошлины на ввозимые из-за рубежа товары. Был учрежден Национальный банк, активно кредитовавший экономические проекты правительства. Новоиспеченный шах поставил вопрос о ликвидации некоторых привилегий для англичан в Иране и стал настаивать на пересмотре условий договора с АИНК.
Историки любят описывать коронацию Реза-шаха. И, по-видимому, не зря. Эпизод достоин внимания: во время коронационной церемонии Реза-шах повторил то же, что в свое время сделал император Франции Наполеон Бонапарт: энергичным движением выхватил корону из рук представителя высшего духовенства и сам возложил ее на свою голову!
В приветственной речи, обращенной к шаху, премьер-министр М. Форуги сравнил монарха с теми шахами Ирана, которые привели государство к процветанию после периодов упадка: «Ваше Величество, иранский народ понимает, что сегодня на престол взошел шах, принадлежащей к чистой иранской расе… и под его руководством Иран вновь станет прочным и сильным государством»[7].
Выполняя указания Реза-шаха, иранское правительство начало реализовывать планы промышленного развития, в первую очередь создания на базе местного сырья импортозамещающих отраслей экономики. Начали проектироваться и строиться текстильные фабрики, сахарные, цементные, хлопкоочистительные заводы, шерстомойки, электростанции. Осуществлялось строительство дорог, проводились ирригационные работы, принимались меры по расширению посевов хлопка. Планы промышленного развития также включали в себя реорганизацию армии и снабжение ее современным вооружением[8]. Поистине это была оригинальная программа социально-экономического развития, возникшая на самобытной национальной почве. Ведущий российский иранист, заведующая сектором Ирана Института востоковедения РАН Н.М. Мамедова, совершенно справедливо указывает в одном из своих трудов: «Отличительной особенностью государственного вмешательства в экономическую жизнь страны стало непосредственное участие государства в предпринимательской деятельности. Именно государство взяло на себя роль главного фактора в модернизации страны, реализуя эту роль через участие в создании кредитно-банковской структуры, экономической и социальной инфраструктуры, фабрично-заводской промышленности»[9].
Активное участие правительства в промышленном строительстве объяснялось слабостью национальной буржуазии. Иранским купцам, испытывавшим нехватку капиталов, было не под силу строительство крупных предприятий. К тому же Реза-шах стремился освободить рынок от импорта английских товаров, за которые государству приходилось расплачиваться иностранной валютой, так необходимой для нужд страны. Это можно было сделать, только создав национальную промышленность. Также существовала необходимость использовать сельскохозяйственное сырье, дать стимул для развития сельскохозяйственного производства, обеспечить работой растущую армию безработных. Одно государство могло решить эти проблемы.
Важным элементом модернизации иранского общества стали реформы в области образования и культуры. В Иране были учреждены светские школы, принят закон об обязательном начальном образовании, открыты многочисленные средние учебные заведения и вузы[10]. Женщины стали допускаться в высшие учебные заведения и на государственную службу. В 1935 г. в обязательном порядке им было предписано снять чадру, что взбудоражило общество и вызвало бурные протесты религиозных деятелей.
Вполне естественно, что такие широкомасштабные планы не могли быть выполнены за короткий срок без иностранной помощи. Поэтому иранское правительство начало активно налаживать контакты со странами, готовыми направить в Иран инженеров, механиков, техников, преподавателей и других высококвалифицированных специалистов. Сразу же заметим – речь шла не о банальном привлечении иностранного капитала, на примере АИНК иранцы видели пагубность этого пути, а о желании воспользоваться технической помощью государств, не скомпрометировавших себя колониальными захватами.
Такой страной Реза-шаху представлялась Германия. Стремясь добиться в кратчайшие сроки экономической независимости от могущественных соседей, в первую очередь от Британской империи, Реза-шах в лице Гитлера увидел союзника, с помощью которого можно было ослабить позиции традиционных противников Ирана. В Тегеране полагали, что только гитлеровская Германия могла играть роль противовеса Великобритании и СССР, своеобразной «третьей силы» на Среднем Востоке, противодействующей другим европейским державам. Таким образом, вынашиваемые иранским шахом планы превращения своей страны в мощную региональную державу стали предпосылкой для экспансии агрессивной иностранной державы, какой стала Германия после прихода к власти Гитлера.
Привлекательность Германии для иранцев усиливал тот факт, что она не была колониальной державой и прикрывала свои истинные намерения антиимпериалистическими лозунгами[11]. Поэтому техническая помощь со стороны третьих стран казалась для иранского правительства более предпочтительной, чем со стороны Великобритании и СССР.
Еще одной предпосылкой, которую большинство историков традиционно ставили на первый план, являлась неприязнь Реза-шаха к идеалам социализма и различным формам буржуазной демократии. «Нацистская Германия показалась Реза-шаху подарком, посланным небом, чтобы уменьшить его страх перед большевизмом», – оценивал сложившуюся ситуацию американский исследователь В. Хаас[12]. Эту точку зрения разделял временный поверенный в делах США в Иране Энгерт. «Страх перед коммунизмом привел шаха к надежде, что только Гитлер может сейчас защитить Иран от большевистского вторжения», – докладывал он в Вашингтон[13].
Действительно, приход к власти в Германии нацистов, создавших вокруг себя ореол непримиримых борцов с коммунистами, был на руку иранским правителям, опасавшимся советской угрозы. Немалую роль играли идеологические расхождения. В Иране с большой настороженностью следили за атеистической пропагандой, которую вел среди мусульман Востока СССР. Руководители этого государства верили, что советские лидеры могут вернуться к политике экспорта революции, которую они активно проводили в начале 1920-х гг., когда направили части Красной армии для поддержки революционного движения в Гиляне[14]. Неслучайно любые попытки советского проникновения встречали в Иране сильное сопротивление.
Режим, установленный в 1933 г. в Германии, не мог не вызвать к себе симпатий в иранских правящих кругах. По мнению Реза-шаха, для Ирана как для восточной страны любые авторитарные формы правления были гораздо ближе, чем английская и французская демократии, ибо последние ассоциировались на Востоке с колониализмом. Являясь сторонником модернизации своей страны, Реза-шах, в сущности, был типичным восточным правителем, не приемлющим демократии. В 1930-е гг. даже само слово «демократия» было изъято из употребления[15].
Подобные чувства питал к демократии Гитлер. «…демократическая традиция в наибольшей степени соответствует позорящему явлению наших дней, а именно: отчаянной трусости большого числа наших так называемых „руководителей“. В самом деле, какое счастье для таких людей во всех случаях серьезных решений иметь возможность спрятаться за спину так называемого большинства», – писал фюрер в «Майн кампф»[16]. Руководимая им Германия и ее союзники уже к середине 1930-х гг. пользовались известным престижем на международной арене и поражали ростом своего экономического и военного потенциала. Заметим – это были вполне реальные успехи при отсутствии каких-либо политических свобод.
Но вернемся к Реза-шаху. Успех задуманных реформ он видел в наличии в стране сильной центральной власти, отсутствии оппозиции правительственному курсу и неукоснительном выполнении всех его распоряжений. Являясь убежденным сторонником авторитаризма, он в 1935 г. в одной из личных бесед заявил германскому посланнику в Тегеране В. Блюхеру: «Авторитарная форма правления в настоящее время является единственно возможной. В противном случае народы погрузятся в коммунизм. Прежние германские правительства не удовлетворяли обоснованные персидские желания. Из-за этого страдали наши отношения. Но нынешнее германское правительство понимает интересы Персии. С тех пор как оно находится у власти, началось благоприятное развитие персидско-германских отношений»[17].
Блестящую, удивительно точную характеристику Реза-шаху, как политическому деятелю и как человеку, дал признанный знаток Ирана З.А. Арабаджян: «Реза-шах обладал внушительной внешностью и пронзительным взглядом, от которого становилось не по себе даже очень сильным людям. Он обладал удивительной способностью молниеносно оценивать людей, их сильные и слабые стороны, надежность и ненадежность. Вероятно, это в значительной степени определялось некой магнетической силой, дарованной ему природой. Лишь немногие могли выдержать его взгляд. И не надо думать, что эти черты появились у него после того, как он стал шахом […]. Будучи строгим и требовательным человеком, он не делал скидок никому, вплоть до самого себя. Его рабочий день начинался рано утром и заканчивался поздним вечером. Он почти все свое время проводил в решении государственных дел и требовал от всех государственных чиновников полной отдачи сил и способностей. Хорошо известно, что однажды он приехал с инспекцией в Министерство финансов к самому началу рабочего дня и распорядился закрыть двери и больше никого не впускать. В числе опоздавших оказался и министр. Незадачливый министр сразу же был уволен […]. Он был человеком своего времени, прекрасно знал свой народ, нравы, господствовавшие в обществе, и, стремясь преобразовать Иран, больше полагался на наказания, чем на нравоучения и награды. Он не впадал в восторг, если узнавал, что кто-либо честно и хорошо выполняет порученную ему работу, ибо считал это совершенно естественным, само собой разумеющимся делом. Но если Реза-шах узнавал, что кто-то работает плохо и безответственно, то он заставлял его пожалеть об этом. И такой подход был более понятен народу и, в сущности, не вызывал особых протестов, ибо соответствовал уровню развития общества. Оперируя более широкими категориями, надо сказать, что он создал жесткий авторитарный режим, что диктовалось общей ситуацией в Иране, но не унизил ни себя, ни свой народ до тоталитарной системы, и одно это стоит немало»[18].
* * *
Важнейшим направлением в экспансии гитлеровской Германии на Средний Восток стало экономическое. Стремясь получить доступ к стратегическому сырью и полуфабрикатам, Германия применяла все доступные методы и средства для завоевания прочных позиций в иранской экономике. Начиная с 1934 г. она стала вывозить такие продукты сельского хозяйства Ирана, как семена клещевины, из которых вырабатывалось смазочное масло для самолетных моторов, особый вид горошка, употребляемый при изготовлении маргарина и другую продукцию[19].
В последующие годы основным методом германского проникновения на рынки Среднего Востока стало заключение клиринговых соглашений. 30 октября 1935 г. в Берлине гитлеровским чиновником для особо важных поручений Г. Вольтатом и заместителем министра финансов М. Бадером было подписано первое клиринговое соглашение между Германией и Ираном[20], а 6 сентября 1936 г. оно было ратифицировано меджлисом[21].
Заключению соглашения предшествовала длительная поездка иранской делегации по крупным промышленным центрам Германии. Во время этого «путешествия», устроенного отделом пропаганды нацистской партии, делегация побывала на заводах Круппа в Эссене, химических предприятиях «ИГ Фарбениндустри» в Леверкузене, шелкопрядильнях в Крефельде, портовых предприятиях в Дуйсбурге и Гамбурге. Помимо промышленных предприятий иранцев ознакомили с деятельностью германских финансовых учреждений и научных организаций. Побывала делегация и на съезде НСДАП в Нюрнберге[22]. «В торговле с Ираном Германия прочно встала на ноги после подписания соглашения 1935 г.», – констатировал германский бюллетень «Виртшафтсдинст»[23].
Важность заключенного соглашения подчеркивалась выходящим в Каире на фарси авторитетном журнале «Чехре-Нели», который в конце ноября 1935 г. писал следующее: «Этот договор по многим соображениям представляет большое значение. Товарообмен, установленный в результате этого договора, выражается в 33 млн марок… Иранское правительство будет вывозить в Германию хлопок, шерсть, сухофрукты, прочее сырье и отправлять на самолетах в Германию рыбные продукты из Каспийского моря. Указанные экспортные товары подвергнутся очистке на заводах Баварии, а затем отправятся на германские рынки. Германское правительство станет вывозить в Иран оборудование для текстильной промышленности, электрические товары и т. д.»[24].
Действительно, подписание соглашения дало мощный толчок для развития германо-иранской торговли. Отныне ввозные лицензии стали выдаваться иранцам без предъявления сертификата о вывозе, что помимо формального облегчения ввоза снимало с импортеров немецких товаров 15 % расходов на лицензию и удешевляло тем самым себестоимость немецких товаров[25]. Неподверженность ввоза из Германии валютному ограничению, высокая конкурентоспособность германских товаров и отмена платных лицензий, которые сохранялись относительно других стран (кроме СССР), содействовали переключению иранского купечества на торговлю с Третьим рейхом.
Интерес Гитлера к Ирану стал резко возрастать с 1936 г. В этом году завершается первый «традиционный» этап в иранской политике фюрера на Среднем Востоке, в ходе которого был заложен фундамент для активного экономического и идеологического проникновения Третьего рейха в Иран. Именно в 1936 г. в Германии был принят четырехлетний план развития военной промышленности. Уполномоченным по осуществлению этого плана был назначен старый приятель фюрера Г. Геринг, под руководством которого была создана новая система регулирования экономики. Для этого все предприниматели были объединены в отраслевые картели и подчинены министерству экономики.
В этой обстановке интерес Германии к странам Среднего Востока резко повысился. Поэтому именно с 1936 г. правительство Третьего рейха стало требовать от германских монополий более активного проникновения в экономику Ирана и Афганистана. На одном из заседаний Комитета по экспорту рассматривался вопрос о предоставлении государственных гарантий для фирм, увеличивающих свои поставки на Средний Восток. В итоге правительство Германии приняло решение о предоставлении фирмам, экспортирующим в Иран промышленную продукцию льготных гарантий, предусматривавших в случае ущерба плату компенсаций до 70 % стоимости товаров. Что касается Афганистана, то размер компенсаций был установлен в размере 92,5 % от возможного ущерба, как для страны, имеющей «особое политическое значение для Третьего рейха»[26]. Кроме того, фирмы, направляющие свою продукцию в государства Среднего Востока освобождались от уплаты части налогов, им давалось право льготных перевозок по государственным железным дорогам. Был создан специальный фонд для выдачи экспортных премий германским торговцам. Эти факты говорят о том, что уже в эти годы Гитлер уделял самое пристальное внимание усилению немецких позиций на Среднем Востоке.