Глава XXXV

Ночь комиссионера

А где же были Мина и Жюстен? В этом-то и состоял весь вопрос.

В те дни, когда Мина ждала Жюстена, она была поблизости от скамейки, где Сальватор ее увидел в первый раз. Но еще не было случая, чтобы Жюстен приходил в тот день, когда его не ждали. Ведь расставаясь, молодые люди назначали место их следующей встречи.

Сальватор побежал к замку. Жан Торо и Туссен Лувертюр последовали за ним.

Говоря, что Сальватор побежал, мы делаем ошибку: в парке, заросшем колючим кустарником, крапивой и высокой травой, бежать было невозможно. К парку, казалось, уже многие годы не прикасалась рука человека, и он в прямом смысле напоминал девственный лес на улице Ада.

Роланд со сдавленным повизгиванием тянул в сторону зарослей, где была обнаружена могилка ребенка, но Сальватор, ломясь сквозь чащу, удерживал собаку рядом с собой.

Они достигли берега пруда.

Там Жан Торо и Туссен Лувертюр на секунду остановились.

Сальватор стал глазами искать причину их замешательства.

– Это статуи! – сказал Туссен Лувертюр.

Двоих помощников Сальватора остановили изображения мифологических персонажей, которые благодаря игре луны словно ожили и, казалось, покинули свои постаменты для того, чтобы наброситься на людей, вторгшихся в их владения.

Что же касается Роланда, то он, узнав пруд, вознамерился было снова в него броситься. Но тут Сальватор остановил пса.

– Потом! Потом, Роланд! – прошептал он. – Сегодня у нас другая задача.

С того места, где они находились, видны были все окна фасада старинного здания. Ни в одном окне не было света.

Сальватор прислушался. Ему показалось, что в стороне, противоположной той, откуда он прибежал, раздался голос Жюстена, зовущий Мину.

– О, неосторожный! – сказал он. – Хотя он ведь не знает…

И устремился на голос, сказав своим помощникам:

– Возвращайтесь туда, откуда мы пришли. И что бы ни случилось, не делайте ничего, пока я вас не позову.

И все побежали назад.

Сальватор и Роланд обогнули пруд, выбрав для этого самые темные места парка, то есть берег, к которому деревья подступили ближе всего.

Роланд побежал вперед. Казалось, он догадался, кого ищет его хозяин.

Пес и человек выскочили на одну из поперечных аллей парка как раз в тот самый момент, когда Жюстен и Мина бросились в объятия друг друга.

Первым человеком, которого увидела Мина, обведя глазами вокруг, был генерал де Премон. Девушка испуганно вскрикнула.

– Не бойся, милое дитя, – сказал Жюстен. – Это друг!

В это время с другой стороны аллеи показались Сальватор и Роланд.

– Тревога! Тревога! – сказал Сальватор. – Нельзя терять ни минуты!

– Что происходит? – спросила слегка испуганная Мина.

– Происходит то, дорогая Мина, что мы вас похищаем.

– Мина?.. – прошептал генерал. – Так звали мою дочь!

И он, вытянув руки, направился к Мине.

Но Сальватор не дал ему времени сказать ни слова девушке.

– Действуем тихо и быстро! – сказал он. – В коляске вы расскажете друг другу все, что хотели бы рассказать. У вас для этого будут два дня и две ночи!

И с помощью Жюстена потащил девушку к тому месту стены, где им надо было перелезать.

– Лезьте, Жюстен! – сказал Сальватор.

– А моя бедная Мина?.. – спросил тот.

– Лезьте наверх! – повторил Сальватор. – Я ведь вам сказал, что нельзя терять ни минуты!

Жюстен подчинился.

– Прощайте, мсье Сальватор! Прощайте, мой милый друг! – прошептала девушка, подставляя молодому человеку для поцелуя свой белый лоб.

– Прощайте, сестра, прощайте! – сказал Сальватор.

И поцеловал ее в лоб.

– О, и я тоже, – сказал генерал. – Я хочу поцеловать это дитя!

Губы генерала прикоснулись ко лбу девушки. Затем, положив руку на голову Мины, генерал произнес:

– Будь счастлива, дитя! – сказал он голосом, полным слез. – Тебя благословляет отец, который пятнадцать лет не видел дочь… Да хранит тебя Бог!

В последних словах была заключена целая молитва: «Я прошу Господа смилостивиться над тобой, так же, как я просил бы об этом за свою дочь!»

– Быстрее, быстрее! – сказал Сальватор. – Теперь каждая минута стоит часа, а каждый час – целого дня!

– Я жду, – сказал Жюстен, сидя верхом на гребне стены.

– Хорошо! – произнес Сальватор.

И одним броском очутился рядом с ним.

– Теперь, – сказал он генералу, – возьмите девушку на руки, чтобы мы смогли ее поднять.

Генерал взял девушку, словно Милон из Кротона поднимал барашка. Затем, держа ее на ладонях вытянутых рук, приблизился к стене. Молодые люди, обхватив одной рукой ее за талию, стали поднимать Мину на стену, а генерал помогал им, подталкивая ее за ноги.

Когда Мина очутилась на гребне стены, Сальватор приказал:

– Жюстен, спускайтесь вниз!

Жюстен спрыгнул на дорогу.

– Подойдите к стене, – снова сказал Сальватор, – и упритесь в нее головой и обеими руками… Вот так…

– Дитя мое, – добавил он, обращаясь к Мине, поднимая ее и разворачивая, – поставьте ноги на плечи Жюстену.

Девушка сделала так, как ей сказали.

– Сгибайте колени, Жюстен.

Жюстен согнул.

– Присядьте еще пониже.

Жюстен присел.

– Теперь станьте на колени.

Жюстен встал на колени.

– А теперь, – сказал Сальватор, выпуская руки Мины, – вы спасены!

И в этот момент раздался звук пистолетного выстрела.

Пока раздавался голос, произнесший «Пока еще нет!», и гремел пистолетный выстрел, Мина, которой до земли оставалось не более двух футов, легко спрыгнула с плеч Жюстена на траву, росшую вдоль стены.

Услышав выстрел и узнав голос господина де Вальженеза, девушка вскрикнула.

– Бегите! И счастливого путешествия! – крикнул Сальватор, спрыгивая со стены в парк.

Генерал уже бросился было в ту сторону, откуда сверкнуло пламя выстрела.

– Назад, генерал! – сказал Сальватор, резко оттолкнув с дороги господина Лебатара де Премона. – Это мое дело!

Генерал остался на месте.

Сальватор устремился туда, откуда был произведен выстрел, и очутился лицом к лицу с господином де Вальженезом.

– А! Я промахнулся с первого выстрела! – крикнул тот. – Но теперь-то я не промахнусь!

И почти уперся дулом пистолета в грудь Сальватора.

Еще бы секунда, и он бы выстрелил. И наш молодой герой погиб бы. Но в этот момент, взревев, словно тигр, в воздух взвилось какое-то животное. Оно вцепилось графу в горло: это Роланд пришел на помощь своему хозяину.

В полете пес ударил по руке, державшей пистолет, и пуля ушла в небо.

– Ах, честное слово, дорогой мсье Лоредан, – сказал Сальватор, – знаете ли вы, что чуть было случайно не убили своего двоюродного брата?..

Сбитый с ног Роландом, граф де Вальженез опрокинулся на спину и выпустил из руки пистолет.

Роланд продолжал держать его за горло.

– Эй, мсье, – прохрипел граф, стараясь освободиться от собаки, – вы ведь не позволите собаке загрызть меня насмерть?!

– Роланд! – крикнул Сальватор. – Сюда!.. Ко мне!

Пес с большим сожалением отпустил графа и, продолжая рычать, сел у ног хозяина.

Граф поднялся на одно колено. Выпрямившись, он выхватил из кармана стилет. Но тут случилось такое, что не дало графу возможности применить свое оружие: справа от него вырос Жан Торо, а слева – Туссен Лувертюр.

Когда Сальватор, обращаясь к Роланду, крикнул: «Сюда! Ко мне!», – его помощники, решив, что это и был условный сигнал, примчались ему на выручку. Мы помним, что Сальватор велел ничего не предпринимать до тех пор, пока он не крикнет: «Ко мне!»

Жан Торо, увидев, как в лунном свете в руке Лоредана блеснуло лезвие кинжала, схватил запястье графа и сжал с такой силой, что все услышали, как хрустнули связки сустава.

– Ну-ка, – сказал Жан Торо, – бросьте эту игрушку. Вы не сможете этим воспользоваться, юноша.

И сдавил руку еще сильнее.

Под напором железных мышц плотника, заставлявших ходить все косточки его запястья, господин де Вальженез вскрикнул, словно пациент, когда доктор неожиданно нажимает ему на что-то. Пальцы его разжались сами собой, и стилет упал к его ногам.

– Подними ножичек, Туссен, – сказал Бартелеми Лелон. – Он послужит нам для прочистки трубок.

Туссен нагнулся и поднял стилет.

– А что мы будем теперь делать с господином графом, шеф? – спросил Жан Торо.

– Заткните ему рот платком, – по-прежнему спокойно сказал Сальватор, – и свяжите руки и ноги веревками, которые лежат у вас в кармане.

Туссен Лувертюр вынул из кармана носовой платок, а Жан Торо полез за веревками.

Доставая веревки, Жан Торо был вынужден отпустить руку графа. Тот, в надежде спастись, воспользовался секундой свободы и прыгнул в сторону, крича:

– На помощь!

Но увидел перед собой генерала, который до этого оставался немым и неподвижным зрителем того, что происходило.

– Мсье, – сказал генерал, приставив дуло пистолета ко лбу Лоредана, – я даю вам честное слово, что, если вы хотя бы раз шевельнетесь, пытаясь бежать, если еще хотя бы один раз позовете на помощь, я разможжу вам голову, словно бешеной собаке.

– Значит, – сказал господин де Вальженез, – на меня напала банда грабителей?

– Вы имеете дело с людьми чести, – ответил Сальватор. – С людьми, которые поклялись вырвать из ваших рук девушку, которую вы так подло похитили.

И, обращаясь к Туссену Лувертюру и Жану Торо, добавил:

– Давайте скорее: платок, веревки! Но только постарайтесь, чтобы от платка наш пленник не задохнулся, а веревки затягивайте так, чтобы он не смог пошевелить ни руками, ни ногами. Я сейчас вернусь.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мсье? – спросил генерал.

– Нет. Останьтесь здесь и руководите операцией.

Генерал кивнул в знак согласия, и Сальватор исчез.

С изумительной ловкостью Туссен Лувертюр завязал графу рот, а в это время Жан Торо обмотал его с ног до головы, привязав конец веревки к узлу на платке.

Господин Лебатар де Премон наблюдал за ним, скрестив руки на груди.

Через десять минут послышался приглушенный высокой травой стук копыт и появился Сальватор. Одной рукой он вел под уздцы коня графа, а в другой нес железный ломик.

– Готово, шеф, – сказал Жан Торо. – Все сделано на совесть, я отвечаю за свои слова!

– Я и не сомневаюсь, Жан, – сказал в ответ Сальватор. – А теперь, поскольку мы повезем мсье на его же лошади, возьми вот этот ломик и пойди открой решетку.

На коне были уздечка и трензель. Сняв трензель и тонкий кожаный ремешок, наши друзья усадили графа де Вальженеза на лошадь.

– Вот так! – сказал Сальватор. – А теперь в путь!

Туссен взял лошадь под уздцы, и все направились к решетке входных ворот.

Жан Торо, держа лом, словно швейцарец на карауле, стоял рядом с уже открытой решеткой.

Сальватор подошел к нему.

– Ты знаешь хижину у реки? – спросил он.

– Ту, где мы собирались пару недель тому назад?

– Точно.

– Как дом моей матери, мсье Сальватор.

– Отлично! Вот туда вы и отвезете аккуратненько графа.

– Там есть кровать: ему понравится.

– Вы с Туссеном останетесь его сторожить.

– Понятно.

– Там в шкафу есть провизия на пару дней: мясо, хлеб и вино.

– На пару дней… Значит, мы будем сторожить его там два дня?

– Да… Если он захочет есть или пить, вы откроете ему рот, развяжете руки и дадите ему поесть и попить.

– Это правильно. Жить все хотят.

– Это плохая поговорка, Жан Торо. Она защищает жизнь мошенников.

– Ах, да!.. Но если вы не хотите, чтобы он жил, мсье Сальватор, – снова произнес Жан Торо, делая жест, словно он нажимает большим пальцем на горло другому человеку, – вам надо сказать только слово, сами понимаете.

– Несчастный! – произнес Сальватор, будучи не в силах сдержать улыбку при виде этой слепой преданности.

– Вы этого не хотите? Тогда не будем больше об этом, – сказал Жан Торо.

Сальватор уже направился было к Туссену Лувертюру и генералу, стоявшим рядом с лошадью, на которой сидел связанный молодой граф.

Но Жан Торо остановил его.

– Кстати, мсье Сальватор…

– Что еще?

– Когда мы должны будем его отпустить?

– Послезавтра в это же время. И позаботьтесь не только о человеке, но и о лошади.

– Позаботимся, мсье Сальватор, обязательно позаботимся, – сказал Жан Торо. – Будьте уверены, лошадь более человека стоит, чтобы о ней позаботились!

– В полночь вы поставите оседланную лошадь перед дверью хижины. Один из вас развяжет пленника, другой откроет ему дверь. Вы дадите ему уехать и пожелаете счастливого пути.

– А потом мы должны будем вернуться в Париж?

– Да, вы вернетесь домой, и ты, Жан Торо, отправишься на работу, словно ничего и не произошло. И Туссену Лувертюру скажешь, чтобы он сделал то же самое.

– И это всё?

– Всё.

– Работа несложная, мсье Сальватор!

– И, главное, честная, дорогой мой Бартелеми. Твоя совесть должна быть поэтому спокойна.

– Ну, уж коли вы в этом деле приняли участие, мсье Сальватор…

– Спасибо, милый!

– В таком случае, в путь, господин граф! – сказал Жан Торо.

– Ну, трогай! – сказал Туссен Лувертюр, похлопывая одной рукой коня по шее, а другой потянув его за удила.

Жан Торо встал с другой стороны лошади, и оба могиканина, составив эскорт господина де Вальженеза, тронулись в путь в направлении стоявшей у реки хижины.

Издалека при свете луны лежавший поперек седла связанный господин де Вальженез был похож на Мазепу.

– А теперь, генерал, – сказал Сальватор, – давайте закроем решетку и займемся делом мсье Сарранти.

Закрыв с помощью генерала решетку ворот, Сальватор позвал Роланда. Но Роланд исчез: какая-то непреодолимая сила тянула его к скамье.

Сальватор снова позвал, на этот раз более повелительным тоном и назвав пса уже не Роландом, а Брезилем.

Пес, грустно повизгивая, появился из темноты. Было видно, что его оторвали от очень приятного занятия.

– Да, – прошептал Сальватор, – да, я знаю, чего ты хочешь, дорогой мой Брезил. Но успокойся, мы еще к этому вернемся… Рядом, Брезил, рядом!

Генерал, казалось, не обратил никакого внимания на этот разговор Сальватора с Брезилем. Опустив голову, он машинально пошел за молодым человеком, не произнеся ни единого слова.

Когда они прошли мимо столь привлекавших внимание Брезиля скамейки и дуба, Сальватор, шагая беззвучно, вступил на аллею, ведущую к замку.

Когда они прошли несколько шагов, молчание было нарушено генералом.

– Вы не поверите, мсье Сальватор, – сказал он, – какое меня охватило волнение при виде этой девочки.

– Она действительно очаровательное создание, – ответил Сальватор.

– Увы! – произнес генерал. – У меня тоже есть дочь, примерно такого же возраста… Если она еще жива.

– И вы не знаете, что с ней приключилось?

– Когда я покидал Францию, я поручил ее заботам славных людей, у которых потребую отчета сразу же, как смогу сделать это открыто. Когда придет время, мы еще вернемся к этому разговору, мсье Сальватор.