Глава LXXVIII

Да здравствует полнота!

Объясним теперь, почему не оказалось на месте трупа, который напрасно искали в парке замка Вири Сальватор и господин Жакаль.

Мы помним о том, что, уходя от последнего, Сальватор повстречался с неким человеком, который, хотя погода не вынуждала принимать подобные предосторожности, был одет в огромный плащ со стоячим воротником, закрывающим его лицо.

И что этот человек, на которого Сальватор не обратил особого внимания, поднялся наверх и попросил объявить господину Жакалю о том, что пришел господин Жерар.

Это и на самом деле был господин Жерар.

По той стремительности, с которой он пересек двор, вошел в здание и поднялся до кабинета начальника тайной полиции, по той тщательности, с которой он прятал ту часть своего лица, которая осталась незакрытой ни полями шляпы, ни высоким стоячим воротником его редингота, всякий, кто бы его увидел, непременно отвернулся бы от него с презрением, признав в нем шпика в полном смысле этого слова.

Итак, как мы уже сказали, господину Жакалю доложили о том, что прибыл господин Жерар.

Дверь кабинета господина Жакаля открылась, и визитер проскользнул в комнату.

– Ах-ах! – сказал господин Жакаль. – Да это же наш достопочтеннейший мсье Жерар! Проходите, дорогой мсье, проходите же!

– Я вам не помешал? – спросил господин Жерар.

– Ну что вы! Как вы можете мне помешать? Никогда в жизни!

– Вы очень любезны, мсье, – произнес господин Жерар.

– Более того, я уже собрался было посылать за вами… Вы мне помешали! Скажете же такое! Вы, мой преданный друг, мой герой, мой любимец! Ну же, мсье Жерар, вы ведь пошутили, признайтесь честно!

– Мне показалось, что вы только что были заняты.

– Да, действительно, я только что распрощался с одним из ваших друзей.

– С одним из моих друзей… С кем же это?

– С господином Сальватором.

– Не знаю такого, – с удивлением ответил господин Жерар.

– Возможно. Зато он вас прекрасно знает. Так мне по крайней мере показалось.

– Я подумал, что вы собирались куда-то пойти.

– И вы надеялись тем самым уйти от предстоящего разговора, неблагодарный!

– Мсье Жакаль…

– Слушайте, положите вашу шляпу. У вас такой вид, будто вы готовы в любой момент убежать… Вот так… А теперь присядьте. Где вы сможете найти, черт возьми, дорогой мсье Жерар, найти более веселого и приятного собеседника, чем я? Неблагодарный! Не говоря уже о том, что в то время, как вы заботитесь о благе короля, я забочусь о вашем благе.

Да, я действительно собирался было уйти. Но вот вы здесь, и я остаюсь… Уйти! Да что вы! Я лучше пожертвую самыми интересными личными своими делами, чтобы иметь радость беседы с вами. Так что новенького вы можете мне рассказать, честнейший мсье Жерар?

– Ничего особенного, мсье.

– Тем хуже, тем хуже.

Господин Жерар покачал головой, словно желая сказать: «Никак не могу раскрыть заговор».

– Что еще? – спросил господин Жакаль.

– Вчера к вам должны были доставить человека, которого я велел арестовать перед кафе «Фуа».

– Что же он натворил?

– Вел недопустимую пронаполеоновскую пропаганду.

– Расскажите-ка поподробнее, дорогой мсье Жерар.

– Представьте себе…

– Сначала скажите, как его имя?

– Этого я не знаю, мсье… Вы понимаете, что было бы неосторожно с моей стороны подходить к нему и спрашивать его имя.

– Как он выглядел?

– Высокого роста, сильный, смелый. Был одет в длинный синий редингот, застегнутый на все пуговицы. В петличке у него была красная ленточка.

– Какой-то отставной офицер.

– Мне тоже так показалось. Особенно если принять во внимание его широкополую шляпу, решительно сдвинутую на один бок.

– Неплохо, мсье Жерар, для новичка совсем неплохо, – пробормотал господин Жакаль. – Увидите, что мы из вас сможем кое-что сделать. Продолжайте.

– Он вошел в кафе. Его облик показался мне подозрительным, и я пошел вслед за ним.

– Хорошо, мсье Жерар, хорошо!

– Он сел за столик и потребовал подать ему полчашки кофе и графинчик водки. При этом он громко произнес: «Не могу пить другого кофе, кроме сорта «Глория». Я очень люблю «Глорию»!» И стал осматриваться вокруг в надежде, что кто-нибудь ему ответит.

– Но ему никто не ответил?

– Никто… Потом, решив, что того, что он сказал, недостаточно, он снова произнес: «Да здравствует «Глория»!»

– Черт! Черт! Черт! – сказал господин Жакаль. – Тут же все ясно. Говоря «Да здравствует „Глория”», он хотел сказать: «Да здравствует слава!»

 – Именно так я и подумал. А поскольку нами правит наше родное правительство и нет никакого повода кричать «Да здравствует слава!», этот человек показался мне еще более подозрительным.

– Отлично!.. Бандит с Луары…

– Я уселся за столик напротив него, чтобы все видеть и все слышать.

– Браво, мсье Жерар!

– Он попросил принести ему газету…

– Какую?

– Ах, вот этого я не знаю.

– И в этом ваша ошибка, мсье Жерар.

– Полагаю, что это была «Конститюсьонель».

 – Это была именно «Конститюсьонель».

 – Вы так считаете?

– Я уверен в этом.

– Если вы в этом уверены, мсье Жакаль…

– Итак, он попросил «Конститюсьонель»… Продолжайте.

– Значит, он попросил «Конститюсьонель». Но это было с его стороны чистое бахвальство, поскольку то ли по случайности, то ли специально, но он постоянно держал газету вверх ногами. До тех пор, пока в кафе не вошел один из его приятелей.

– Как вы узнали, что это был один из его приятелей, мсье Жерар?

– Этот человек был с ног до головы одет точно так же, как и тот, который показался мне подозрительным. Но он был более морщинист.

– Продолжайте, мсье Жерар. Итак, это был, несомненно, его приятель.

– Это было тем более понятно, что вновь вошедший направился прямо к тому, кто сидел за столиком, и протянул ему руку.

«Здравствуй», – сказал первый грубым голосом.

«Здравствуй, – ответил второй точно таким же голосом. – Ты получил наследство?» «Я?»

«Да, ты»

«С чего это ты взял?»

«Черт возьми! Ты во всем новом!»

«Да это меня жена так разодела по случаю праздника».

«А я-то думал, что ты получил деньги».

«Нет. И мне кажется, что нам еще придется некоторое время брать кредит у нашего корреспондента в Вене».

– Герцог Рейхштадский, – произнес господин Жакаль.

– И я тоже так подумал, – сказал господин Жерар.

«Знаешь, – снова произнес первый военный, – что оный корреспондент в Вене чуть было не вернулся в Париж?»

«Знаю, – ответил второй, – но ему помешали».

«То, что отложено, не потеряно».

– Гм-гм! Мсье Жерар, и это, по-вашему, «ничего особенного»? Но мне то, о чем вы только что рассказали, уже кажется много. А если вы добавите еще что-то…

– Сейчас добавлю, мсье.

– Ах, так? Продолжайте же, мсье Жерар!

И, показывая свое удовлетворение, господин Жакаль достал табакерку и втянул носом табак.

Господин Жерар продолжал:

– Первый офицер сказал: «Честное слово, отличный редингот!»

И провел ладонью по материи.

«Отличный», – с гордостью ответил второй.

«Какой прекрасный ворс».

«А ведь обыкновенное, казалось бы, сукно».

«Кажется, немного широковат».

«Что? Широковат?»

«Я говорю: твой редингот кажется мне несколько широковатым для солдата…»

– Это доказывает, – заметил господин Жакаль, – что он был военным и что вы не ошиблись в своих предположениях, мсье Жерар.

«Почему же это – широковат? – ответил офицер. – Одежда никогда не бывает слишком просторной. Мне нравится все большое. Я люблю все широкое. Да здравствует император!»

– Да здравствует император? Как это – да здравствует император? Какая тут связь с рединготом?

– Я знаю, что связи тут никакой не прослеживается, – ответил, слегка замявшись, господин Жерар, – но я собственными ушами слышал, как он произнес: «Да здравствует император!»

Господин Жакаль с шумом втянул ноздрей вторую понюшку табака.

– Допустим, что он и впрямь крикнул «Да здравствует император!».

– Да, допустим, – сказал господин Жерар, поставленный в крайне затруднительное положение. – Сами понимаете, услышав этот крамольный призыв, на который обернулись несколько человек, я вышел из кафе.

– Понимаю.

– У дверей кафе я увидел двух полицейских. Описав им внешность смутьяна, я отошел в сторону и увидел, как они схватили его за шиворот.

– Браво, мсье Жерар! Но все же удивительно, что я не видел этого человека и никто мне об этом не доложил.

– И все же я уверяю вас, мсье Жакаль, что этот человек был арестован.

Господин Жакаль позвонил.

На пороге появился дежурный пристав.

– Попросите ко мне Жибасье, – сказал ему господин Жакаль.

Пристав ушел.

Прошло пять минут, в течение которых господин Жакаль рылся в лежавших на столе бумагах.

В комнату вошел пристав.

– В чем дело? – спросил его господин Жакаль.

– Мсье Жибасье ждет у дверей.

– Пусть войдет.

– Он говорит, что вы не один.

– Правильно… Господин Жибасье, как и вы, мсье Жерар, человек очень застенчивый и не любит, чтобы его выдели у меня. Не поверите, но он – словно фиалка: узнать ее можно только по запаху… Пройдите вот в эту комнату, мсье Жерар.

Господин Жерар, не меньше господина Жибасье желавший, чтобы никто не увидел его в кабинете господина Жакаля, быстро прошел в соседнюю комнату и плотно закрыл за собой дверь.

– Входите, Жибасье! – крикнул господин Жакаль. – Я один!

Жибасье вошел. Лицо его, как всегда, сияло.

– Как такое может быть, Жибасье? – спросил его господин Жакаль. – Вчера был задержан опасный преступник, а мне ничего про это не известно!

Жибасье вытянул шею и широко раскрыл глаза, словно спрашивая: «Объяснитесь».

– Вчера, – продолжал господин Жакаль, – был арестован некий человек, который кричал: «Да здравствует император!»

– Где же это, мсье Жакаль?

– В кафе «Фуа», мсье Жибасье.

– В кафе «Фуа»! Но тот человек не кричал «Да здравствует император!».

– А что же он кричал?

– Он кричал «Да здравствует полнота!»[3]

– Вы ошибаетесь, мсье Жибасье.

– Позвольте вам сказать, я знаю, что говорю.

– Но откуда вы можете это знать?

– Да ведь этим человеком был я, – сказал Жибасье.

Господин Жакаль поднял очки и посмотрел на Жибасье одной из только ему свойственных улыбок.

– Вот что значит, – произнес наконец господин Жакаль, – организовать двойной надзор! Подобной мистификации больше не должно повториться!

И он подошел к двери комнаты, в которой скрылся господин Жерар.

– Эй, мсье Жерар, – сказал он. – Вы можете выйти!

– Так вы один? – спросил господин Жерар из-за двери.

– Один, или почти один, – ответил господин Жакаль.

Господин Жакаль вышел. Как всегда скромно, бочком.

Но едва увидев Жибасье, он сделал шаг назад.

– О! – произнес он. – А это кто?

– Этот мсье?

– Да.

– Вы узнаете его?

– Конечно!

И, наклонившись к господину Жакалю, прошептал ему на ухо:

– Это тот самый офицер из кафе «Фуа».

Господин Жакаль взял господина Жерара за руку.

– Дорогой мсье Жерар, – сказал он. – Представляю вам мсье Жибасье, заместителя командира бригады.

Затем, обращаясь к Жибасье.

– Дорогой мой Жибасье, – продолжил он, – представляю вам мсье Жерара, одного из моих самых преданных агентов.

– Жерар? – произнес Жибасье.

– Да. Это тот самый, известный вам достопочтеннейший мсье Жерар из Ванвра.

Жибасье поклонился с некоторым почтением и, пятясь, вышел из кабинета.

– Что значит, «известный вам»? – спросил, побледнев, господин Жерар. – Значит, Жибасье все известно?..

– Абсолютно все, дорогой мсье Жерар!

Лицо убийцы стало смертельно бледным.

– Но пусть это вас не волнует, – сказал господин Жакаль. – Жибасье – это мое второе я.

– О, мсье, – пробормотал шпион. – Но почему вы представили меня этому человеку?

– Прежде всего потому, что однополчане должны знать друг друга.

И добавил таким тоном, что каждый слог пронзал сердце господина Жерара:

– А кроме того, он ведь должен знать вас в лицо, чтобы освободить вас, если кто-нибудь из недотяп арестует и вас!

При мысли о том, что его могли арестовать, господин Жерар рухнул в вольтеровское кресло господина Жакаля.

Господин Жакаль не был человеком обидчивым. И поэтому, позволив господину Жерару занять свой трон, уселся напротив него на простом стуле.

Глава LXXIX

Добрый совет

Господин Жакаль дал господину Жерару несколько секунд на то, чтобы тот пришел в себя.

Вскоре господин Жерар медленно поднял на него глаза.

Господин Жакаль пожал плечами.

– Что тут поделаешь? – сказал он ему с добродушной улыбкой на лице. – Снова сорвалось!

– Что сорвалось? – спросил господин Жерар.

– Проклятье! Да орден Почетного легиона.

Следует признать, что бедный господин Жерар об этом больше и не думал.

– Ну, – сказал господин Жакаль, – вам нечего мне больше сказать, ничего нового и более серьезного?

– Нет, мсье, честное слово, больше нечего.

– Черт! Черт! Черт!.. Тогда я скажу вам нечто, что вас, вероятно, заинтересует.

И господин Жакаль, подняв на лоб очки, взглянул на собеседника своими рысьими глазами. От этого пронизывающего взгляда тот побледнел помимо своей воли.

Господина Жерара полицейский не мог тронуть по приказу сверху. Но господин Жакаль не мог из-за этого отказать себе в удовольствии потерзать его морально. Если он ничего не мог поделать с чистой и стоической душой господина Сарранти, который находился за решеткой и с минуты на минуту ждал приближения смерти, то он мог сделать все, что хотел, с разгуливавшим на свободе и пользующимся всеобщим уважением господином Жераром.

Именно это и чувствовал господин Жерар. И именно поэтому он побледнел под пристальным взглядом господина Жакаля.

Всякий раз он выходил из здания на Иерусалимской улице, как после пыток.

Разница заключалась лишь в том, была ли это обычная пытка или пытка с пристрастием.

Побледнев, господин Жерар стал внимательно слушать, что же именно должно было его заинтересовать.

Но кошка цепко держала мышку в когтях и могла позволить себе немного поиграть с жертвой.

Господин Жакаль достал из кармана табакерку, сунул в нее два пальца и, взяв огромную понюшку табаку, с наслаждением втянул ее ноздрями.

Господин Жерар не посмел попросить полицейского поскорее изложить суть дела и сидел с покорностью, в которой, однако, проглядывало и некоторое нетерпение.

– Известно ли вам, дорогой мсье Жерар, – произнес наконец господин Жакаль, – что ровно через восемь дней заканчивается отсрочка казни, которую король Карл X дал Сарранти?

– Я это знаю, – прошептал господин Жерар, бросив на господина Жакаля взгляд, полный тревоги.

– Вам также должно быть известно и то, что аббат Доминик вернется в Париж послезавтра… завтра, а вполне возможно, и сегодня?

– Да! Да, мне и это известно, – ответил филантроп, дрожа всем телом.

– О! Коль вы начинаете так дрожать уже при первых моих словах, дорогой мсье Жерар, вы, несомненно, потеряете сознание, когда я перейду к сути дела. И, упав в обморок, не сможете услышать того, что я намерен вам сказать и что является, возможно, самым интересным.

– Что поделать? – сказал господин Жерар. – Это сильнее меня!

– Слушайте, ну почему вы так опасаетесь возвращения аббата Доминика? Я ведь вам уже сказал, что папа римский откажет ему в его просьбе!

Господин Жерар вздохнул.

– Вы так полагаете? – спросил он.

– Мы знаем Его Святейшество Григория XVI. Это – железный человек.

Дыхание господина Жерара становилось все более и более свободным.

Господин Жакаль дал ему возможность наполнить легкие воздухом.

– Нет, – сказал он, – с этой стороны никакая опасность вам не грозит.

– Ах, господи! – прошептал господин Жерар. – Значит, мне грозит еще какая-то опасность?

– О! Дорогой мсье Жерар! Вы так слабы в философии, что не знаете того, что человек – существо слабое, что ему приходится постоянно бороться со всем, что его окружает, что у него нет ни минуты покоя, когда он видит непрекращающиеся опасности, через которые ему приходится продираться и от которых он избавляется только чудом!

– Увы! – прошептал господин Жерар. – В ваших словах, мсье Жакаль, заключена великая правда.

– Коль скоро вы это признаете, – снова произнес господин Жакаль, благодарно кивнув, – мне хотелось бы задать вам один вопрос.

– Задавайте, мсье, задавайте.

– Поэты, мсье Жерар… Чертово отродье, не так ли?

– Я с ними не знаком, мсье. Полагаю, что меня можно упрекнуть только в том, что я прочел за всю мою жизнь всего три-четыре стихотворения.

– Так вот, поэты утверждают, что иногда мертвые встают из своих могил. Вы в это верите?

Господин Жерар пробормотал что-то неразборчивое и задрожал еще сильнее.

– Я до сих пор в это не верил, – снова произнес господин Жакаль. – Но не так давно произошла одна история, которая так просветила меня на этот счет, что теперь я готов защитить по этому вопросу диссертацию. Нет, сами они из могил не выходят. Но их вполне можно оттуда извлечь.

Господин Жерар стал еще бледнее.

– Вот эта история. Вы сами сможете ее оценить. Некий человек вашего темперамента, с таким же, как у вас, характером, короче, с таким же складом души, некий филантроп, будучи в плохом расположении духа – увы, никто не совершенен, дорогой мсье Жерар, мне это известно лучше, чем кому бы то ни было, – утопил своего племянника. Не зная, что делать с трупом, – а кто знает, что надо делать с трупами? именно это и губит тех, кто делает людей трупами… – так вот, не зная, что сделать с трупом, он зарыл его в чаще своего парка.

Господин Жерар застонал и поник головой.

– И он полагал, что спрятал труп достаточно хорошо. Так оно и есть, но земля не всегда хранит доверенную ей тайну. И случилось так, что сегодня утром один человек – а он вышел от меня перед тем, как сюда вошли вы! – пришел ко мне и сказал буквально следующее:

«Господин Жакаль, через восемь дней будет казнен невиновный!»

– Вы понимаете, что я все отрицал, дорогой мсье Жерар, что я ответил ему, что человек не может быть невиновным после того, как вынесено решение суда о его виновности. Но он заставил меня замолчать следующими словами:

«Тот, кого собираются казнить, невиновен. И я знаю настоящего преступника».

Господин Жерар уткнулся лицом в ладони.

– Я продолжал все отрицать, – снова произнес господин Жакаль. – Но этот человек снова остановил меня и сказал:

«Вы могли бы поехать со мной кое-куда ночью?»

«Могу, конечно», – ответил ему я.

«Сегодня ночью?»

«Нет, сегодня ночью я занят».

«А завтра?»

«Завтра ночью я свободен… Поедем на экскурсию?» – спросил я на всякий случай.

«Да, на экскурсию».

– Вы понимаете, что я хотел выяснить, куда он меня собрался везти.

«По Парижу или за город?»

«За город».

«Хорошо».

– И мы с ним условились, что не сегодня, а завтра ночью он представит мне доказательство того, что меч правосудия готов обрушиться не на голову преступника, продолжающего разгуливать на свободе, а на голову совершенно ни в чем не повинного человека.

– Значит, – пробормотал господин Жерар, – вы согласились поехать на эту экскурсию?

– А что мне оставалось делать? Я у вас спрашиваю – вы ведь человек рассудительный. Вы же знаете, в чем состоят мои обязанности. Прюдон написал на эту тему картину: «Правосудие, преследующее Преступление». Вам известен мой девиз, он такой же, как и девиз женевского философа: «Vitam impendere vero»[4]. Я был вынужден сказать: «Я поеду».

– И вы поедете?

– Черт возьми! Я должен ехать, меня же вызвали. Но, как я вам уже сказал, поеду не сегодня ночью, а завтра… Завтра ночью, вы меня слышите?

– Да, – ответил господин Жерар, который все слышал, но ничего не понимал, поскольку зубы его стучали, словно кастаньеты.

– Ага! Я так и знал, – сказал господин Жакаль, – что вас мой рассказ заинтересует.

– Но скажите, мсье, зачем вы мне все это рассказали? – пробормотал господин Жерар, делая над собой усилие. – Какую цель преследовали, доверяя мне эту тайну?

– Какую цель? Как?! Вы не понимаете?.. Я просто подумал: «Господин Жерар – филантроп. Когда он узнает о том, что какому-то бедняге угрожает опасность, о которой я ему рассказал, он поставит себя на место этого бедолаги, этого несчастного убийцы, этого незадачливого душегуба. Он почувствует все его муки, словно бы он сам повинен в этом убийстве». И мне кажется, я не ошибся в своих предположениях, не так ли, дорогой мсье Жерар?

– О, нет!.. О, нет!.. – вскричал тот.

– Хорошо, это вынуждает меня продолжить свою мысль. Итак, завтра в полночь я уезжаю с этим, другим, филантропом… Ах, как он не похож на вас, мсье Жерар! Ведь и филантропия может быть разной. Как говорил Мольер, вязанка вязанке рознь. Я еду с ним. Не знаю, куда мы с ним направимся, поскольку он мне ничего на этот счет не сказал. Но с той прозорливостью, которая у меня выработалась за долгие годы службы, я полагаю, что куда-то в сторону Кур-де-Франс.

– Кур-де-Франс?

– Да… Прибыв туда, мы повернем направо или налево. Скорее всего направо. И войдем не знаю куда, но вполне вероятно в какой-нибудь парк. И там мы обнаружим в какой-то яме некий скелет. Составим протокол, а потом принесем этот печальный плод наших трудных поисков господину королевскому прокурору, который будет вынужден в силу появления новых обстоятельств и улик попросить у господина министра юстиции отложить исполнение смертного приговора, вынесенного господину Сарранти.

– Господину Сарранти? – воскликнул господин Жерар.

– Разве я сказал господину Сарранти? Это имя вырвалось у меня, сам не знаю почему. Имя этого бедняги постоянно вертится у меня на языке… Итак, казнь будет отложена. Будет вынесено постановление об аресте настоящего преступника, начнется новое расследование… Вы понимаете меня, не так ли?

– Прекрасно понимаю, – ответил господин Жерар.

– И положение станет угрожающим для этого несчастного убийцы, бедолаги-душегуба, – сказал господин Жакаль. – Потому что войдите в его положение: он спокойненько разгуливает себе под солнцем, засунув руки в карманы, свободный, как ветер. И вдруг к нему заявятся презренные жандармы, уведут его из света во тьму камеры. Они вытащат его руки из карманов и наденут на них наручники. Он увидит, как рассыплется его спокойная невиновность, исчезнет привычная безмятежность. И все это произойдет из-за какой-то банальной формальности, из-за ничтожной ошибки. И тогда он раскается в том, что не воспользовался лазейкой к спасению, которую я ему любезно предоставил.

– Но значит, такая лазейка есть?

– Честно говоря, дорогой мсье Жерар, – сказал полицейский, – я начинаю считать, что у вас очень толстый череп, тупой мозг и очень короткая память.

– О, боже мой! – воскликнул достопочтеннейший господин Жерар. – Но я ведь слушал вас очень внимательно.

– И это лишний раз доказывает, – произнес господин Жакаль, – что результат не всегда зависит от способностей. Не говорил ли я вам, что я отказался отправляться на экскурсию сегодняшней ночью?

– Говорили.

– И что я отложил ее на завтрашнюю ночь?

– И это говорили.

– Так что же дальше?

Господин Жерар разинул рот и ждал, что будет дальше.

– Честно говоря, – сказал господин Жакаль, пожимая в недоумении плечами при виде такой глупости, – это азы искусства. И надо быть таким честным человеком, как вы, чтобы это не сообразить сразу же.

Господин Жерар сделал головой и руками какие-то непонятные отчаянные движения, которые в сочетании с вырывавшимися из его глотки звуками должны были, очевидно, означать: «Продолжайте».

– Бог мой, я прекрасно знаю, что вас все это не волнует, – продолжал господин Жакаль. – Что вам нет никакого резона укрывать убийцу. Но представьте на мгновение – как бы невероятно это ни казалось, – что это преступление было совершено не кем-то другим, а вами. Что труп зарывал не кто-то другой, а именно вы. Представьте себе, что вся эта драма произошла в вашем поместье… В замке Вири, например… Представьте, что вы знаете заросли кустарников и то самое дерево, под таинственной сенью которого спрятан труп. Представьте, что вы знаете о том, что завтра или послезавтра ночью в замок Вири нагрянет представитель правосудия и в парке развернутся поиски. Ну, так что бы вы сделали в ночь, которую любезно предоставил в ваше распоряжение ваш друг? К примеру, сегодняшней ночью?

– Что бы я сделал?

– Да.

– Для того, чтобы там ничего не нашли?..

– Да, труп ребенка.

– Мне надо было бы…

Господин Жерар вытер покрывшееся крупными каплями пота лицо.

– Ну же, заканчивайте свою мысль! Итак, вы бы?..

– Я бы его вы…

– Вы?..

– Вырыл оттуда и спрятал в другое место.

– Слава богу!.. Ах, дорогой мсье Жерар, до чего же вы медленно соображаете! Вам нужно развивать свой ум, больше гулять по полям, дышать ночным воздухом. Посему на сегодня я с вами прощаюсь. Встретимся послезавтра. День сегодня будет прекрасным: это просто находка для любителя природы. Отправляйтесь-ка за город. И если где-нибудь в лесу под Медоном или Ванвром вы случайно повстречаете – в лесу всегда прячутся такие грешники, как он – этого беднягу-душегуба, вы, надеюсь, со свойственным вам милосердием предупредите его о том, что ему угрожает эта маленькая опасность!

– Я вас понял! – вскричал господин Жерар, целуя руку полицейского. – Спасибо!

– Фи! – сказал господин Жакаль и брезгливо отстранил от себя убийцу. – Вы, значит, полагаете, что я все это делаю для того, чтобы спасти вашу презренную голову? Ступайте, ступайте, я вас предупредил. Остальное ваше дело.

Господин Жерар вылетел из кабинета господина Жакаля.

– Пфу! – произнес тот, глядя, как за убийцей закрылась дверь.

Глава LXXX

Кучер, принимающий меры предосторожности

Господин Жерар пулей вылетел из дома на Иерусалимской улице.

Выскочив на набережную, он подскочил к свободной наемной карете и крикнул кучеру:

– Работа почасная. Плачу десять франков за час, если ты будешь ехать со скоростью два лье в час!

– Идет… Куда ехать, хозяин?

– В Ванвр.

Через час они уже были в Ванвре.

– Вас подождать, хозяин? – спросил кучер, которого условия найма очень устраивали.

Господин Жерар на мгновение задумался. Дома у него были и лошади, и карета, но он опасался, что его кучер может оказаться чрезмерно любопытным и болтливым. И поэтому подумал, что лучше было иметь дело с посторонним человеком, с которым никогда больше не увидится после того, как заплатит ему деньги за проезд.

И он решил не отпускать возницу.

Но для того, чтобы не вызывать у него подозрений, он решил договориться о новой цене. Ему показалось, что с его стороны уже было неосторожным гнать карету на большой скорости. И он решил, что второй ошибки он не допустит.

– Спасибо, – сказал он. – Я всего на несколько минут разминулся с человеком, который был мне нужен. Он уехал в Вири-сюр-Орж.

– Тем хуже, хозяин, – сказал кучер, – тем хуже!

– Но мне все-таки хотелось бы сегодня с ним увидеться! – пробормотал господин Жерар, словно рассуждая сам с собой.

– Так я вполне мог бы отвезти вас в Вири-сюр-Орж, хозяин. Всего-то делов на семь лье. Мигом долетим.

– Да, конечно! Но вы понимаете, – сказал господин Жерар, – на маленьких каретах я могу доехать до Вири-сюр-Орж за три франка.

– Дело в том, что я-то вас за три франка туда не повезу. А что касается маленьких карет, смотрите сами: там вам придется сидеть с кем попало, а в моем фиакре вы будете чувствовать себя как дома.

– Я знаю, знаю, – сказал господин Жерар, которому хотелось чувствовать себя как дома. – Это стоит обсудить.

– Ну, так сколько вы дадите, хозяин, бедному Барнабе за то, что он довезет вас до Вири?

– Но меня надо еще будет оттуда привезти назад.

– Привезем.

– И подождать меня там.

– Подождем.

– И сколько за все про все?.. В разумных, конечно, пределах?

– Туда-обратно за тридцать франков.

– А за ожидание?

– Скажем так: час ожидания обойдется вам в сорок су. Надеюсь, возражений не будет?

Возражать действительно не приходилось. На всякий случай господин Жерар поторговался из-за пяти франков, и вскоре они ударили по рукам: дорогу туда и обратно за двадцать пять франков плюс по сорок су за каждый час простоя.

Договорившись о цене, господин Жерар взял дома ключи от замка Вири, дав передохнуть лошадям мэтра Барнабе, снова уселся в карету.

– Едем через Фроменто? – спросил кучер.

– Если хотите, то поедем через Фроменто, – ответил господин Жерар, которого мало интересовало, какой ехать дорогой. Главным для него было приехать на место.