Показал он ей и дерево, что в саду росло. На нём все яблочки золотые, а листики серебряные. Так Алёнушка, дурочка такая вроде меня, тоже спросила: а зачем? Как ни странно, Кащей Бессмертный, не нашелся, что ответить. Как он не знал, зачем ему золото, так и вы не ведаете, зачем вы всё строите и в обязательном глобальном размере, чтоб всех переплюнуть. А зачем? Зачем вам история земли? Зачем знать про ангельские и какие-то инфернальные силы? Зачем нашли чудом уцелевший до наших дней Аркаим? Ты думаешь, в нашей стране всегда и все слушались только кнута, но, к счастью, немного ошибаешься.

– И ты туда же! Вся в отца! – опять заклокотал дед. – Замуж бы лучше вышла, чем философствовать по пустякам. Европейские социологи давно уже вычислили активный возраст женщины существует примерно до тридцати пяти. А ты, по-моему, давно уже эту планку переступила. Кажется, в прадедушки попасть мне так и не светит.

– Дед, я просила тебя эту тему не затрагивать?! – дрожащим голосом произнесла Ксения.

Вовремя поняв, что несколько перегнул палку, дед попытался вернуться в покинутую колею и двигаться на той же скорости по острию меча:

– Вот, даже телевизор на твоей стороне с ним что-то случилось. Ну-ка посмотри, может, я что-то не так делаю.

Девушка взяла «лентяйку», пощёлкала программами и подошла к телефону.

– Дедуль, я в нашу редакцию позвоню. Там куча телевизоров. Если что-то случилось, то наверняка уже знают. Потерпи малость.

Пока внучка набирала номер, дед снова принялся мучить телевизор, но толку не добился. Вдруг на экране возникла какая-то спортивная программа. Только это было совсем не то, что надо.

– Что? – послышался встревоженный голос Ксюши. – В Останкино?! Пожар? Не может быть, я рядом живу, и ничего… постой-ка, – она бросила трубку и подбежала к окну.

– Что такое? – тоже встревожился дед. – Что случилось?

– В Останкино пожар. На телебашне.

– Не может быть! – дед тоже поспешил к окну и даже открыл створку. – Нет. Что-то всё-таки случилось. Гляди, там куча вертолётов и жуткий дым в сторону Марьиной Рощи.

– Вот это номер! – Ксюша прижала ладошки к вискам. – Если там пожар, то это шум на весь мир, как минимум.

– А максимум? – поддел дед.

– Ну тебя, – взорвалась девушка. – Переполошился из-за подводной лодки и безразличен к своему детищу. Вспомни, сколько лет ты на постройку этой башни угрохал? И я с тобой, как дура, на работу таскалась. У остальных детство как детство, а я в твою башню влюбилась. У меня там даже свои потаённые уголки были. Для кукол.

– Знаю, – кивнул дед. – Но там пожар исключён. Поэтому и не беспокоюсь. Ведь любое воспламенение на этом объекте практически невозможно. Думаю, что вся неразбериха из-за какого-то новомодного ГКЧП или ЧПГК. В общем, как ни назови, а дерьмо дерьмом останется.

– Почему ты думаешь, что ГКЧП? – поинтересовалась девушка.

– У политических перевёртышей мозгов больше ни на что не хватает, как на «Лебединое озеро». А в этот раз, видимо, вообще решили телевизоры поотключать.

– А радио?

– Попробуй, – согласился дед.

Ксюша принялась рыскать по каналам. Потом, для верности, надела даже наушники. Много времени на поиск не потребовалось, поскольку по всем ещё работающим программам сообщалось о возникшем в воскресенье на Останкинской телебашне пожаре.

– Дедушка! Пожар начался ещё вчера, двадцать седьмого! – глаза у Ксении и так огромные, заняли, казалось, пол-лица, ноги подкосились. – Вчера было воскресенье, но возгорание зарегистрировано только сегодня. Представляешь?

Ксюша присела на краешек стула. Дед тоже пока не мог вникнуть в происходящее, поскольку относился к ведущим проектировщикам и конструкторам Останкинской телебашни и считал, что объект спроектированным и выстроенным на века.

Нечего и вспоминать – это строение отняло у него большую часть жизни. Когда-то, в далёком незабываемом, Виктор Васильевич принимал деятельное участие в проектных разработках будущего фантастического монстра. Но самую активную долю в создание телебашни внесла Ксения. Виктор Васильевич очень долго не мог нащупать принцип конструкции башни. Знал, какой она должна быть, как выглядеть, но именно практических решений ему и не хватало.

Для создания макета он насобирал множество пустых катушек из-под ниток, но как ни ставил их одна на другую, как ни прилаживал, конструкция каждый разрушилась. Занятием дедушки как-то раз заинтересовалась Ксюша. Она долго наблюдала за его напрасными попытками, а когда дед, плюнув в сердцах на очередную рухнувшую модель, отправился на балкон покурить, девочка сама принялась за деликатную работу.

Вернувшись в комнату, Виктор Васильевич остолбенел. Прямо посреди стола возвышалась башня, сложенная из множества пустых катушек. И – не падала! Ксюха, примостившись в уголочке, внимательно следила за реакцией деда. А тот сначала и двух слов не мог произнести от удивления, возбуждения и проснувшейся надежды.

– Ксюха! – наконец воскликнул он. – Ксюха! Как это? На чём она держится?! Как тебе удалось?

– Всё очень просто, – Ксюша попыталась изобразить скромность. – Я привязала к спичке крепкую шёлковую нитку, пропустила её внутри катушек и сверху прикрепила ко второй спичке. Катушки, хоть их и много, уже не падают. А с боков я ещё пристроила несколько пустых катушек – вот и получилась башня.

– Ксюха! – радостно вскричал Виктор Васильевич. – Ксюха, ты гений! Надо же! И действительно просто!

– Но со вкусом, – с гордостью добавила внучка.

– Конечно! Конечно! – подтвердил дед. Потом на радостях кинулся целовать девочку, что в обычных условиях он себе не позволял.

Дедушка всегда был для Ксении примером подражания и любви.

Только жизнь постоянно бывает похожа на зебру, и чёрной полоской стал шестьдесят первый год двадцатого столетия. Все радовались полёту Гагарина, а Знатнов локти готов был кусать от злости и ненависти к лысому плясуну Никитке Хрущёву. Люди говорили за глаза, что будущий вождь заработал своё продвижение, развлекая товарища Сталина гопаком в присядку. Ну и выплясал себе должность Генерального секретаря ЦК КПСС.

Выплясал то он выплясал, а распоряжался государством, прямо скажем, по-хамски. Недаром в его царствование началась очередная волна эмиграции. Только Знатнову, как ни странно, всё же удалось добиться подписания договора по созданию телебашни.

Два года вокруг утверждённого уже проекта велись дебаты и учинялись оппозиционные споры. Но не спорится дело лишь у того, кто ничего не делает. Свалился, откуда ни возьмись, могучий покровитель. Сам министр обороны товарищ Устинов оказал, так сказать доверие, помог в разработке и утверждению строительства.

Семижды семьдесят семь раз просчитывались сопроматные сдвиги. Потом конечные расчёты показали, что металлические канаты, стягивающие внутри огромную коническую трубу, могут разрешить игле башни раскачиваться в разные стороны на десять метров без каких бы то ни было последствий. А таких сказочных ураганов, способных свалить башню, в нашей стране не предвиделось на ближайший миллион лет.

Башня постепенно приживалась, приучала людей к своему существованию и неуязвимости также, как и великолепный «Титаник» во время постройки. В середине семидесятых наши «ударники социалистического труда» принялись за реконструкцию шпиля, поскольку Страна Советов должна, более того, обязана всех «догнать и обогнать».

Реконструировали, казалось, только с одной целью, чтобы русская телебашня превышала пятьсот пятидесятиметровый шпиль в Торонто. И здесь русские оказались на высоте. Победа!

…И вот теперь внучка сообщает, что в Останкинской башне пожар! Это просто не укладывалось в голове. Виктор Васильевич снова посмотрел в окно. Отсюда, с Новомосковской улицы, башня проглядывалась отлично. Суета вокруг неё была очень даже натуральная. Может, диверсия?

– Так. Я – туда. А ты чтоб дома сидела, – скомандовал дед.

Но привести приговор в исполнение так и не удалось, потому что надсадно затрещал телефон, будто дозванивалась нахальная междугородка.

– Знатнов слушает, – рыкнул в трубку дед.

Потом несколько минут он выслушивал что-то важное, о чём Ксения могла только догадываться, наблюдая за выражением дедова лица.

– Да… да…хорошо, – Виктор Васильевич повесил трубку и, тяжело вздохнув, плюхнулся в кресло.

– Дедуля, ты никуда не пойдешь? – как бы невзначай поинтересовалась девушка.

– Нет. Всякие гульбари отменяются, потому как к нам сейчас визитёры нагрянут. Причём нехилые. Так что давай-ка, внученька, в «протокол» переоденемся.

– Очень надо! – фыркнула Ксюха, исчезая в своей комнате.

– Так-то лучше, – согласился дед, избавляясь от любимого халата.

– Товарищ генерал, – деловито начал докладывать Наливайко. – Пожар в Останкинской телебашне начался ещё вчера, в воскресенье. Но датчики не сработали, да и подобных ситуаций вообще не предвиделось.

– Как так не предвиделось? – нахмурился Рубцов. – Чего ты «горбатого» лепишь? Какие гипотезы? Разгильдяйство? Диверсия?

– Исключено, – подполковник взял в руки исписанный лист из стопки документов, лежащей перед ним на столе. – Пожар начался на большой высоте и никакие террористы, либо просто психи туда проникнуть не смогли бы. Это установленный факт. А вот в этом документе говорится: загорелись фидеры на высоте около четырехсот пятидесяти метров.

– Фидеры – это что? – нахмурился Василий Фёдорович.

– Фидеры – это гофрированные медные трубы диаметром до десяти сантиметров, – с готовностью пояснил Наливайко. – Они, согласно проекту, заключены в пластиковую оболочку и связаны в пучки. Вся эта кабельная система тянется до самой верхушки башни. Огонь вспыхнул в шахте диаметром всего в полтора метра, а из-за тлеющих проводов на высоте, где нет уже ни одного пожарного датчика, никто даже не почесался до следующего дня. Потом заметили, но не сразу. Хотя протокольные отговорки уже изобретаются, утверждаются и предоставляются. Никому не хочется под такие молотки попадать.

– Но ведь огонь пополз вниз. Как это никто не заметил?

– Очень просто. В шахтах телебашни как раз предусмотрена прекрасная воздушная сила тяги сверху вниз. И кабели разгорались, можно сказать, весело.

– Придержи язык, – цыкнул Рубцов. – По сути, отсутствие предохранителей – вина нашего Министерства, а в частности Пожарной Авангардно-Спасательной Службы, то есть, отвечаем конкретно мы с тобой. Смекаешь?

– Не совсем так, – возразил подполковник. – Наша конкретная вина – это отсутствие на высоте порошковых огнетушителей. Хотя вряд ли они могли пригодиться, но надавить на останкинское руководство мы, несомненно, были обязаны. Дело в другом. Органами ФСБ и спецами по «Слежению за Полётами» там был установлен Ретранслятор, через который велась основная связь с космическими станциями и спутниками. Монтировали аппаратуру исключительно работники органов, игнорируя нас. Вот и вылезла эта самодеятельность сегодня боком. Может быть, хоть новый президент со своей питерской командой порядок наведёт, – вздохнув, добавил Наливайко. – Хотя доброхоты ему уже выдумали походную кличку – Перепутин.

– Вот в этом-то и беда наша, – поднял указательный палец вверх Василий Фёдорович. – Только в России, когда клюнет жареный петух, начинают воздевать руки, мол, приедет барин, барин всех посадит, то есть рассудит. Но никакие проколы не исчезнут, пока сами не научимся выпутываться. Ладно, докладывай дальше.

– Сегодня башня работать начала как всегда, – продолжил подполковник. – Даже ресторан открылся. Но очень скоро возникли сбои телепрограмм и радиопередач. Вот тогда-то все и переполошились. Началась эвакуация посетителей из ресторана «Седьмое небо» прямо по лестницам, потому как некоторые лифты отключились. Несмотря на тягу, пожар полз также и вверх. Во всяком случае, мне доложили, что кабели выгорели примерно на двадцать пять метров в высоту. Фэ-эС-Бэшники тоже мандражируют. Они уже забомбили меня угрозами, к вам рвутся. Но я пока с возможной тактичностью пытаюсь удерживать эту оголтелую банду. Ведь любой дворник у них сразу – пальцы веером и морду лопатой выставляет. А нам некогда отношения выяснять.

– Это правильно, – кивнул генерал. – Но встречаться с ними всё же придётся хотя бы потому, что по вертушке уже звонил Георгий Хаценков, референт президента, просил срочно доложить. А что мы сможем доложить, ничего не зная про Ретранслятор?

– Верно, – согласился Наливайко. – Я думаю, если встреча неизбежна, но лучше – на нашей территории, чем у них в Управлении или у президента на «ковре». Собственно, некоторые уже по моему приглашению к нам прибыли, ждут в конференц-зале.

– Уже? – генерал пожевал губами. – Что ж, похвально, похвально. Только…

– Что, товарищ генерал?

– …как думаешь, реально справиться с пожаром?

– Об этом я тоже успел поразмыслить, – просиял Наливайко. – Вы капитана Рожнова помните?

– Рожнов… что-то знакомое, – насупился генерал.

Ему явно не хотелось вспоминать несколько раз перебегающего генеральскую дорогу какого-то капитана.

– Рожнов внёс в систему пожаротушения уникальный направленный взрыв, – с готовностью напомнил Наливайко. – Нельзя сказать, что система эта нова, но уникальность её в том, что пламя тушит пламя. Иногда Рожнов для верности ещё применяет жидкий азот, только это в башне не сработает. Там реально его другое уникальное знание: спецэлектроники и конструкторских изобретений Военного Министерства, чтобы вовремя отключить Ретранслятор. Он сумеет, я уверен.

– Слушай, Антон, – генерал попытался придать голосу доверительность. – Ты сможешь этого Рожнова выудить и лично проконтролировать?

Подполковник ответить не успел, – в кабинет ворвался требовательный телефонный звонок. Поскольку из диспетчерской никогда бы просто так не побеспокоили, Василий Фёдорович деловито снял трубку.

– Алё… Алё… Что? Из ФАПСИ? Так… так…так…

– Что-то серьёзное? – полуутвердительно произнёс подполковник.

– Из ФАПСИ поступило сообщение: Ретранслятор стал посылать самостоятельные сигналы.

– В Космос? – ахнул Наливайко. – На спутники слежения?

– Вот именно! Ты словно предвидел, что отключение понадобится! Слушай, Антон, времени совсем не остаётся. Бери эМ-Че-эСовский вертолёт и дуй за Рожновым. Хоть из-под земли его достань! Оба срочно – к башне. Там рядом один из ведущих конструкторов живёт. Поэтажные планы возьмёшь, только пусть старик проинструктирует вас о коридорах, шахтах, служебных и не служебных ходах выше четырёхсот метров. Конструктор поможет лучше любого чертежа. Если он ещё в форме, можете с собой прихватить. Ты понял, что нам сейчас из Управления Президента категорически запретили подпускать к башне всякую там оборонку, безопасность и иже с ними? Вот и отлично. Когда определитесь со Знатновым, позвони. Придётся докладывать либо Хаценкову, либо самому, – генерал кивнул на «вертушку»,[6] где вместо телефонной цифровой тастатуры красовался латунный герб Советского Союза… – Ладно, хватит разговоры разговаривать – пора дело делать.

На прозвеневший звонок дед откликнулся почти сразу. В прихожую вошли двое мужчин в форме… Представившись, гости сразу приступили к делу. С первых фраз стало ясно, что прибывших пожарников интересуют особенности в структуре Останкинской башни.

Ксения уже успела переодеться и решила вместе с дедом принять участие в поэтажной и межсекционной инструкции. Уж кто-кто, а девочка с детства помнила строительную метафизику башни.

– Значит так, – дед, не теряя времени, принялся объяснять детали конструкции. – Телебашня до отметки триста пятьдесят восемь метров выполнена из железобетонных конструкций. Верхняя часть представляет антенную металлическую надстройку.

– Вот-вот, нас это место больше всего интересует, – вставил один из гостей.

– Товарищ подполковник, не мешайте, – строго посмотрел на него дед. – Вот здесь, – он показал на чертёж башни в разрезе. – Здесь, внутри башни, в кабельной шахте по всей высоте проложены антенны и электрокабели, обеспечивающие, так сказать, передачу телевизионных и радиосигналов к передающим устройствам. Свыше четырёхсотметровой отметки смонтировано то же самое, только механиками госбезопасности.

Для подъёма персонала на эту поэтажную отметку предназначены четыре лифта: три пассажирских, один грузовой. Дальше до отметки четыреста восемьдесят семь метров функционирует технический лифт. В его капсуле на случай пожара имеется металлическая лестница, идущая до отметки пятьсот восемнадцать метров.

– Сколько всего лифтов? – спросил второй гость.

– Всего в башне девять лифтов. Четыре из них, как я уже сказал, высокоскоростные. Лифты и вся их обслуживающая техника – немецкие. При монтаже их считали самыми надёжными.

– Это когда было? – опять вклинился подполковник.

– По-моему, – дед на секунду задумался, – шестьдесят седьмой годик, хруще-брежневские времена. Тогда на четырёх лифтах катались только в сопровождении лифтёров. А остальные пять для технарей, обслуги и прочее.

На столе перед Виктором Васильевичем надсадно зазвонил телефон. Он машинально взял трубку.

– Да… Слушаю… Наливайко?!

– Это меня, – отозвался подполковник, протянув руку.

– Наливайко у телефона, – сообщил он в трубку. – Что? Сразу три?! А что вы мне по сотовому не звоните? Не соединяет? Ладно, вы диспетчер, вы и должны отыскать майора Краснова… да, непосредственный исполнитель… да, где-то в башне.

Подполковник положил трубку, и все трое присутствующих напряжённо ждали новостей. Ясно, что случилось опять какое-то ЧП, ясно, что просто так диспетчер не потревожил бы.

– Три лифта вышли из строя, – глухо сообщил подполковник. – Два рухнули с высоты, а третий застрял где-то между этажами. В общем, вероятно, будут человеческие жертвы и, надо полагать, не последние.

– Но ведь лифтами во время пожара пользоваться категорически запрещено! – возмутился дед. – Что у вас там пожарники делают? Анекдоты сочиняют про пожар в Останкино?

– Вот поэтому мы и здесь, Виктор Васильевич, – отрезал подполковник. – Надо ж помочь мужикам! Лифтами будут пользоваться до самого не могу. Я лично распоряжение дал, надеюсь, вы не против?

– Вам виднее, – смутился дед.

– Вот и расскажите о том, в чём вы пока ещё луче многих разбираетесь. Этим вы поможете избежать лишних человеческих жертв.

– Может сварить кофе? – предложила Ксения, пытаясь разрядить обстановку.

Поскольку отказа не последовало, девушка нырнула на кухню и занялась делом. Во всяком случае, иногда даже простенькая чашечка кофе помогает решить множество проблем. На кухне Ксюша управилась быстро и подала мужчинам ароматный напиток, ко всеобщему удовольствию.

Виктор Васильевич, воспользовавшись удобным моментом, тут же включил приёмник в надежде почерпнуть дополнительную информацию о пожаре и погибшей субмарине. Но, увы, «Новости» были стары и скудны.

– Кто-нибудь из вас толком знает, что там с «Курском» творится? Можно спасти тех, кого можно спасти? Не верю, что погиб весь экипаж, – рокотал Знатнов, вытирая многодумный лоб синим клетчатым платком.

– Знаешь, дед, – тихо прозвучал голос Ксении. – Не к месту, да и не ко времени ты зациклился на подводной лодке. Останкино горит, твоё детище. Его надо спасать! – Ксения, ты в своём уме? – опешил Виктор Васильевич. – Что ты мелешь? Там – люди гибнут! Или человеческая жизнь для тебя ничего не значит?

Его губы непроизвольно искривились в горькой усмешке.

– Человеческая жизнь? – взорвалась Ксения. – Это – как посчитать!.. Пусть в этом железном гробу погибли несколько десятков моряков – да, трагедия, но они знали, на что шли. А у нас под боком, в Чечне, Афгане, сколько растерзали русских, и совсем безвинных? Будёновск забыл? А взрывы в метро, в домах здесь, в столице! И сколько человеконенавистники ещё смогут за один раз порешить: сто? двести? тысячу человек? Но эти жертвы исчислимы, хотя и чудовищны. А вот какую потенциальную угрозу представляет башня… Может я и ошибаюсь, но тут одним миллионом не обойдётся! И одной страной…

– Ксения Александровна, давайте семейные дебаты на потом отложим? – вмешался Наливайко.

– Нет уж, позвольте закончить! По-моему, дед так и не врубится в ситуацию, – заупрямилась девушка. – Так вот. Здесь и сейчас может разыграться трагедия едва ли не мирового масштаба. Я правильно понимаю?

– Правильно, – подтвердили подполковник с капитаном.

– Я пока ещё не совсем в курсе, – тряхнула головой девушка. – Но задней пяткой чувствую, близится то, дедуля, в чём мы с папой, как мухи в паутине запутались. Ты стал участником создания антенны для передачи команд космическим роботам, не имеющим ни голов, ни соображения. Что скажешь, если на спутники будет послан сигнал общеизвестного «часа Х»?

– Откуда ты об этом знаешь? – удивился дед.

– От верблюда. Сам говорил, мне далеко не семнадцать лет. Дело не в этом, – оборвала его Ксюха. – Дело в том, что каждую минуту, каждую секунду может разразиться Третья Мировая война. Или это не пугает тебя, дед? Погибнут все, – голос девушки погас, но никто не нарушал тишины. – Погибнут все… Это и есть конец времён, как возвещал Нострадамус.

– Ну, знаешь! – пытался отмахнуться Виктор Васильевич.

– Знаете, она права, – подал голос Рожнов. – Вы построили антенну для передачи команд уничтожения, но вы можете помочь спасти человечество.

– Что же я могу? Как? – не понимал Виктор Васильевич.

– Всё очень просто. Вы – один из конструкторов объекта, – продолжил Рожнов. – Вы знаете досконально план башни. Ежели не сможете сопровождать нас, то должны подсказать, на какой высоте, и каким способом легче туда проникнуть. Виктор Васильевич остро глянул на Родиона, потом многозначительно покрутил пустую чашку. Ксюха поняла намёк, тут же помчалась в кухню за очередной порцией кофе, а дед после некоторого колебания, обронил:

– Хорошо.

Через пару минут он, с наслаждением потягивая кофе, высказал вполне конкретные соображения.

– Нечего лишний раз поминать, что вся Останкинская башня представляет самый большой Ретранслятор мира.

– Чего? – думая, что ослышался, переспросил Рожнов.

– Именно так, я не оговорился. Но, – Знатнов сделал паузу, – меня, конструктора, известные службы откровенно не подпускали к монтажу многих узлов управления и слежения. Тем не менее, я имел кое к чему доступ. Более того, имею через свои каналы обновлённую дешифровку спутников. Генерал Рубцов знал к кому вас посылать.

– Вот мы и пришли, – утвердительно кивнул Наливайко. – Нам необходимо знать, где самые контрольные и самые уязвимые узлы. Как отключить, если потребуется, и вообще, как проникнуть в систему, или же в помещение, где находится сам Ретранслятор. Можно ли попасть туда сверху, высадив, скажем, парашютный десант?

– Прыжок возможен, но это всё равно как стрелять из гаубицы по воробьям, – хмыкнул Виктор Васильевич. – Гораздо легче и быстрее пройти по внутренним шахтам, тем более, что ваши боевые расчёты оккупировали башню изнутри и снаружи. Ведь лифты сами по себе никогда не рухнут.

– Итак, Виктор Васильевич, не будем терять время, – мягко поторопил подполковник. – Нам надо знать, повторяю, конкретные узлы и доступы к ним, потому что ни ГРУ, ни ФСБ информацией никогда не поделятся, а мы имеем право их сейчас не допускать на горящий объект. Согласовывать же с ними на высшем уровне, просто нет времени, да и обычного человеческого хотения.

– Я знаю, примерно, где закреплены интересующие вас приборы, – задумчиво проговорил Виктор Васильевич. – Это на высоте между четыреста двадцатью и четыреста пятьюстами метрами. Но самим вам справиться будет очень сложно. А моё участие в операции сомнительно, поскольку в полости башни сейчас сильное задымление, и мне вряд ли поможет даже кислородная маска. К сожалению, здоровьишко уже оставляет желать лучшего. Но попробовать всё-таки необходимо.

– Я помогу, – неожиданно сказала Ксения.

– Вы?! – разом ахнули подполковник и капитан.

– Да, я. Не удивляйтесь, – голос девушки звучал уверенно и даже несколько нетерпеливо. – Я всё своё детство провела с дедом в этой башне. И ориентируюсь во многих местах даже лучше, чем он. Тем более, я не замужем, и спрашивать разрешения не у кого.

– Она права, – вздохнул Виктор Васильевич.

– Вы действительно сможете помочь нам, Ксения Александровна? – сомневался подполковник. – Вы, кажется, журналист?

– Берёте? – подстегнула его Ксюха.

– Лучше поделитесь своими соображениями с капитаном, – Наливайко явно колебался.

– Товарищ подполковник, – вмешался Рожнов. – Задание с вашей лёгкой руки выполнять мне, значит, и решать мне кого выбирать в помощники. Выбора у нас нет, так?

– Так, – нехотя согласился офицер.

– Я беру её, – хлопнул по столу ладонью Родион, отметая прочь все соображения и возражения. – Мы поднимемся на моторный лифтовой уровень, а там будем действовать по обстановке.

– Класс! – загорелись глаза Ксюши. – Дед, молчи! – скомандовала она, заметив, что тот собирается возразить. – Человечество в опасности! У вашего пожарного расчёта запасная роба найдётся? – обратилась она к Рожнову.

– Даже не одна, – успокоил её капитан. – Такой запас и в техническом отделе телебашни имеется. Но несколько штук более современных комбинезонов в МЧСовском вертолёте лежат, на котором мы сюда прилетели.

Дальнейшие сборы не заняли слишком много времени. Ксюха скрылась в соседней комнате, чтобы переодеться. Офицеры подошли к окну, черный зловещий хвост дыма с проблесками открытого пламени стелился над городом.

– Кстати, Родион, – вспомнил Наливайко. – Вовсе не с моей подачи и не по моему благословению идёшь ты на задание. И не по генеральской воле. Я лишь твой официальный куратор. Чем чёрт не шутит?..

– Вот как? – удивился тот.

– Да, представь себе. А рекомендовал тебя твой непосредственный начальник майор Краснов.

– Краснов? – по лицу капитана пробежала тень. – Он-то здесь что выискивает?

– Наверно, помнит, как генерал Рубцов лично награждал тебя медалью «За отвагу на пожаре», – усмехнулся подполковник. – А при награждении присутствовала, между прочим, и внучка Знатнова. Не помнишь? Она выступала как официальный представитель какого-то нашего издательства. Неужели не помнишь? Жаль. Но это, собственно, неважно.

– Важно, даже очень, – обернулся к ним Виктор Васильевич. – Я помню этот случай, Ксения тогда написала сногсшибательную статью.

– Правильно, – Ксюша появилась из своей комнаты в полной экипировке. – Не медаль красит человека… Я тогда была всего-то так, дежурный репортёр, но вас, товарищ капитан, почему-то запомнила. Во всяком случае, постараюсь быть вам полезной, не пожалеете, – добавила она насмешливо.

– И мы того же мнения, – подхватил подполковник.