Настольный календарь

В конце каждого года я меняю настольный календарь, вставляю новый. А старый, исписанный вдоль и поперёк, выбрасываю в корзину. Но не сразу. Сперва перелистываю его, вспоминаю дела и заботы минувшего года.

Н-да… Много замыслов – мало свершений. С первых же чисел января повторяется запись: «В понедельник сесть за диссертацию». И каждый раз откладываю до следующего понедельника… Много юбилеев, банкетов, дней рождений – три-четыре в неделю. А вот «Зайти к маме» – не так уж часто, раз в месяц, не больше. Нехорошо!.. А записывать маму в календарь – хорошо?..

О, сколько женских имён… Часы свиданий… Одно имя не повторяется более двух-трёх раз. А что это в скобках?.. «Поля – касс», «Таня – инж.»?.. Вспомнил: «Поля – кассирша», «Таня – инженер». Чтобы не перепутать…

Часто заказываю такси, почти каждый день. Скоро совсем разучусь ходить. Не случайно – названия лекарств, телефоны врачей… Записи, которых раньше никогда не было в моих календарях: «Аптека», «Поликлиника», «Медсестра». Двигаться надо больше, двигаться!.. О, наконец: «Пойти в бассейн». И снова перенесено на понедельник… Опять: «Сесть за английский». Это уже в апреле. Там же: «Позаниматься спортом». А вот зачастила фамилия Градов. «Выступить против Градова», «Выдать Градову», «Раздолбать Градова»… Что-то раньше я не был таким кровожадным. А ведь когда-то мы с ним даже дружили!

С мая ворвалась запись «Автоинспекция». Это я машину купил. Теперь часто повторяются: гараж, тест, страховка… И слов таких раньше не знал!.. Как много заседаний, обсуждений, просмотров. Вот где время гробится!.. «Пойти с Машей в театр на детский спектакль». Это любимая племянница. Так и не пошёл. «Договориться с преподавателем английского». Это уже опять в октябре.

А может, взять и круто всё повернуть?! Продать машину, не ходить на вечеринки и совещания, по вечерам у мамы пить чай со сладким клубничным вареньем, встретить девушку, одну, единственную, жениться, вместе ходить в бассейн, помириться с Градовым, заняться спортом, сесть за диссертацию…

Обязательно. Немедленно! Не откладывая!!!

С понедельника.

Исповедь

Вы спрашиваете, почему я от жены ухожу? А вы бы не ушли?.. А вы бы не ушли, если бы ваша жена всю жизнь в офисах, в самолётах, в «Мерседесах» – так что мне и уходить не от кого!.. Она у меня крупный бизнесмен, можно сказать, олигарх. Она – олигарх, а я – домохозяйка. Я – мать-одиночка. Я – муж-вдова при живой жене!.. У нас трое детей. Она их рожала между симпозиумами. Ей даже некогда было пойти в декретный отпуск – она его переводила на меня.

Недавно у неё родился четвёртый, но она об этом не знала: она в это время была на совете директоров.

Я всё надеялся, что её посадят, тогда бы я ей передачи носил, виделись бы. Но все заняты Гусинским, Березовским, Ходорковским – на других олигархов уже прокуроров не хватает.

Последние месяцы мы уже и не спим вместе: то у неё инфляция, то она кому-то делает дефолт. Я подозреваю, что это что-то интимное, но проверить не могу: с ней всегда рядом два амбала, наверное, родственники: они себя называют «братаны». Правда, два раза всё-таки приходила ночевать: в мой день рождения и в нашу годовщину.

Первый раз мы лежали на кровати, а с двух сторон, на раскладушках – братаны с автоматами. А второй раз я умолил её, чтоб мы были одни. Она согласилась.

Михаил Светин вошел в образ

Велела раздеться догола, лечь на спину, а на грудь мне поставила телефон, на живот – факс и чуть пониже – компьютер. Всю ночь посылала секретные распоряжения и просила не дёргаться, чтобы компьютер не падал.

Я понимаю, что я ей уже не пара, она теперь любого богача может иметь: недавно, сам слышал, двух банкиров заказала. А сейчас только и слышу от неё: «Чёрный Пиар, Чёрный Пиар!» – это, наверное, у неё какой-то негр появился.

И в гости к нам никто не приходит: забор такой высоты, что об него птицы разбиваются, плюс сигнализация, которая сначала стреляет, а потом воет: оплакивает. А во дворе – Гоги, пёс-людоед, кавказская овчарка, он человека проглатывает, как хачапури. А у ворот – охрана с автоматами. Кто к нам может прийти? Даже я, хотя они меня в лицо знают, обязан сказать пароль. А пароль каждый час меняют. Однажды я его забыл – пришлось под забором ночевать.

Честно говоря, я в дом не очень и стремлюсь: её нет, дети в Швейцарии учатся, мне там одному страшно. Брожу, как по телестудии: у нас во всех комнатах телекамеры наблюдают. Даже в туалетах. Но туалетами я не пользуюсь: там унитазы из Арабских Эмиратов, фарфоровые, золотом отделаны… Как на такое сядешь?.. Я их, как вазы использую, для фруктов. А для нужды я в глубине сада, нормальный сортир выкопал, на два очка, для себя и для Гоги.

И ночую я – у Гоги в будке. Вы не смейтесь: его будка при Советской власти считалась бы нормальной однокомнатной квартирой. Гоги меня пускает: во-первых, ему тоже одиноко, а во-вторых – кавказское гостеприимство. Я ему колбасу приношу а он мне у охранников выпивку ворует.

Питаться дома я не могу в холодильнике только заморские твари-деликатесы: крабы, кальмары, лобстеры… Не по мне это. Я лучше у Гоги сухой корм погрызу. Если горячего хочется, иду в кафе-самообслуживания. В этом кафе никто больше двух обедов не выдерживает. При кафе открыт медпункт и страховая компания. Если вы застрахованы, вас сразу после обеда забирает «скорая помощь». А я питаюсь там уже пять лет, меня даже по телевизору показывали, в передаче «Наши долгожители».

Вы думаете, я так просто плюнул и ушёл?.. Нет! Я жене, через референта, заявление передал: мол, прошу освободить от занимаемой должности. И две недели, как положено, ждал: может, она замену найдёт.

А потом, как стоял, так и ушёл.

Единственное, что я взял – вот этот медальон. В нём я храню котлету, которую жена сама изжарила мне в день нашей свадьбы.

Вы спрашиваете, почему я от жены ушёл? А вы бы не ушли?!

Дождался!

– Не хочу?.. Не могу!.. Не имею права!.. – трижды отрубил директор, и трое огорчённых сотрудников покинули кабинет.

Вошла секретарша, вручила ему запечатанный конверт. Он вскрыл его, прочитал письмо и издал торжествующий возглас.

– Фу-у!.. Наконец-то!.. – Радостно выдохнул воздух. Потом спохватился, кивнул на дверь. – Верните их!

Секретарша выскочила в приёмную, заполненную посетителями, и выудила оттуда тех же трёх сотрудников.

– Значит, вам квартиры нужны? – спросил директор у первого.

– Хотя бы одну, Вадим Петрович! Я их всех там поселю.

– Зачем одну? Я вам четыре дам. Молодых специалистов надо беречь – каждому по квартире!

– Разрешите хоть в лабораторных условиях проверить мою схему, – взмолился второй.

– Это затянет внедрение: мы её сразу во всех цехах запустим. Да, да, да! Если не рисковать – значит, топтаться на месте!.. Что у вас? – обратился шеф к третьему.

– Поговорите с мастером – пусть людей не травмирует.

– Разговоры здесь не помогут – я его снимаю с должности. А вместо него ставлю вас. Нам нужны люди, болеющие за производство.

Счастливые посетители покинули кабинет.

– Я вас, Вадим Петрович, сегодня просто не узнаю, – удивлённо произнесла секретарша. – Что с вами происходит?

Директор поднялся над столом, как над трибуной, и произнёс:

– Двадцать лет сидел я в этом кресле и ни одного решения сам не принял. Ответственности боялся. Всё ждал своего часа. И дождался: на пенсию меня отпускают, с завтрашнего числа. Значит, за всё, что я сделаю сегодня, завтра будет отвечать другой. Зовите ко мне сейчас каждого, всех, подряд!.. Всё подпишу, разрешу, санкционирую… Полжизни руки были связаны – хоть полдня поработаю по-настоящему. Дождался!..

Не губите меня!

Я с детства рос очень послушным и исполнительным. «Ешь кашку!» – и я набивал рот размазней. «Без спросу не ходи!» – и я вымаливал разрешение даже на то, чтобы пойти пописать. «С этим не дружи – он плохой!» – и я отбирал у плохого мальчика свой мячик. «Учись хорошо!» – и я зубрил ненавистную анатомию. «Занимайся спортом!» – и, не имея сил поднять штангу я перекатывал ее по залу. «Запишись в самодеятельность!» – и я гадким голосом орал в хоре.

Потом я вырос, окончил школу, окончил институт, стал взрослым, самостоятельным, даже руководящим. Но, приученный выполнять указания, я продолжал жить только так, как велят и советуют.

«Храните свои деньги в сберкассе!» – прочитал я на светящемся транспаранте и сразу положил на книжку все свои сбережения. Увидев плакат на стене сберкассы: «Летайте самолётами Аэрофлота!» – немедленно снял деньги с книжки и помчался в аэропорт. Прилетев на Кавказ и сойдя с трапа самолёта, прочитал: «Туризм – лучший отдых!» Тут же купил рюкзак и затопал по горным тропам. Где-то на перевале наткнулся на предупреждение: «Не забыли ли вы застраховать своё имущество?» В ужасе хлопнул себя по лбу: конечно, забыл! Сбросил рюкзак, скатился вниз, вскочил в самолёт, вернулся обратно и немедленно всё застраховал: квартиру, мебель, одежду и даже кошку.

Заметив призыв: «Посетите наш ресторан!», вошёл вовнутрь и, хотя есть категорически не хотелось, насильно затолкал в себя два комплексных обеда. Недоеденный кусочек хлеба хотел оставить на тарелке, но, прочитав над столом, что «Хлеб – наше богатство!», бережно спрятал недоеденное богатство в кошелёк. Взглянув на табличку «Посетитель и официант, будьте взаимно вежливы!», пожал руку официанту, потом обнял его и оставил ему рубль «сверху». Покидая зал, увидел другую табличку: «Не унижайте официантов чаевыми!», ринулся назад и прервал унижение официанта, отобрав у него свой рубль.

Услышав по радио «Уничтожайте мух – источник заразы!», помчался за первой же встреченной мухой, полдня гонялся за ней и прихлопнул её уже за городом, на лесной опушке. К дереву был прибит щит, который призывал: «Берегите муравьев – санитаров леса!». Откликнувшись на этот призыв, я погладил по спине пробегающего муравья и угостил его убитой мухой.

Как видите, я был очень послушным. «Не курить!» – бросал недокуренную сигарету. «Не сорить!» – тут же подбирал ее обратно и прятал в карман. Если пиджак начинал дымиться, я не пугался – я с детства помнил спасительный завет: «В случае пожара звоните по телефону 01». «Даёшь!» – и я отдавал последнюю рубашку. «Только вперёд!» – и я бежал впереди всех. «Догоним и перегоним!» – и я мчался, обгоняя импортные машины. «Выполним и перевыполним!» – и я перевыполнял любое выполнение. «Все как один!» – и я собирал группу таких же, как я, и мы наперебой копировали друг друга.

Только один лозунг однажды поставил меня в тупик: «Экономика должна быть экономной». Сперва я растерялся, я не знал, как надо на него откликаться. А потом понял, что это образец для импровизации, и стал сам штамповать подобное: «Наука должна быть научной», «Искусство должно быть искусственным», «Ограниченность должно быть ограниченной»…

Вот так я шагал по жизни спокойно и беззаботно, ни о чём не задумываясь, выполняя готовые указания, которые были на каждом шагу. И вдруг они стали исчезать, с каждым днём их всё меньше и меньше. И я остановился. Я растерялся. А вдруг их совсем не останется, что тогда? Мне говорят: решай сам. А как? Я же не привык, меня этому не учили. Я ведь теперь до конца жизни простою на месте в паническом неведении: как быть? Что делать? Куда идти?..

Пожалуйста, не губите меня! Пощадите! Дайте хоть одно спасительное указание, как жить без указаний!..

Мое мнение

Вы спрашиваете, понравился ли мне спектакль?.. И да и нет. Туманно? А я своего мнения об искусстве никогда прямо не высказываю. После одного случая.

Было мне тогда лет двадцать. Я выступал в самодеятельных концертах и мечтал стать артистом. Мой приятель, известный эстрадный фельетонист, помог мне устроиться в местную филармонию. Он убедил директора в том, что я прекрасно чувствую и понимаю искусство, и директор меня принял.

В тот же вечер, просмотрев концерт с участием моего приятеля, я отправился к нему за кулисы. Он сидел, окружённый незнакомыми мне людьми.

– Ну, как? Тебе понравилось мое выступление? – спросил приятель.

Откровенно говоря, мне его выступление не понравилось, но не мог же я ему об этом сказать прямо.

– Выступал ты неплохо, но какой дурак написал тебе этот монолог?..

В этот момент приятель слегка толкнул меня в бок и прошептал:

– Тише! Здесь стоит автор.

Я растерялся, но тут же вышел из положения:

– Нет, сам монолог ничего, но вот музыка к нему… Это же бред!

Приятель снова толкнул меня и прошипел:

– Идиот! Рядом с тобой композитор!

– Нет, музыка бы еще прошла, но режиссёр…

Сильный удар в бок дал мне понять, что здесь же находится и режиссёр. Я почувствовал, что запутываюсь окончательно, и, стараясь как-то выкарабкаться из этого положения, пролепетал:

– Вообще-то всё, наверное, хорошо. Просто я сам ничего не понимаю в искусстве!

В это мгновение на мое плечо легла чья-то рука. Я обернулся и обомлел: сзади стоял директор филармонии.

– Молодой человек, – произнёс он сурово, – артистам, ничего не понимающим в искусстве, не место в моей филармонии!

Вот с тех пор я своего мнения об искусстве никогда прямо не высказываю. Как живу? Прекрасно живу. Тридцать лет работаю театральным критиком.

«И за учителей своих!..»

^{Новогодний тост}

Друзья мои! Позвольте сегодня, за этим праздничным столом произнести свой первый тост за моих настоящих, истинных врагов, которые помогали мне двигаться по жизни и научили всему самому нужному самому мудрому и самому полезному.

Начну с тебя, Вилька Козырев, наш классный хулиган и приставала, который всегда издевался над моим хилым телосложением и позорил меня перед девчонками. Я долго терпел. Но когда в наш седьмой «Б» перешла Линочка Яралова, в которую мы все немедленно влюбились, твои издевательства стали мне невмоготу. Тайком я стал посещать секцию бокса, и уже через полгода изметелил тебя на переменке под одобрительные аплодисменты Линочки. И хотя ты стал обходить меня третьей дорогой, спорт я уже не бросил и с тех пор регулярно занимался боксом. Как часто потом это выручало меня в жизни. Спасибо тебе, мой заботливый, мой дальновидный хулиган!..

Низкий поклон вам, неуважаемый Константин Иванович! С детства я был вспыльчив и невыдержан, взрывался из-за пустяков, устраивал скандалы. Но когда, после института, я попал к вам в отдел, где вы, пользуясь своим положением, ежедневно орали и оскорбляли подчинённых, в том числе и меня, я на собственном примере понял, как тяжело тому, на кого кричат, и как мерзок тот, кто себе это позволяет. Я стал следить за собой, гасить в себе вспышки ярости, воспитывать сдержанность. Говорят, что мне это удалось, я стал выдержанней и корректней – благодаря вам, мой почтенный хам. Спасибо!..

Благодарю и вас, завистливый гражданин Котенко, мой рецензент, мой оппонент, мой душитель! Я был намного моложе вас, а успел уже сделать больше, чем вы. Вы не могли с этим смириться, не хотели пускать меня вперёд, на корню рубили любую мою идею, своим авторитетом давили каждое моё начинание. Я понял, что вы – невежда и победить вас можно только знанием и мастерством. Я стал серьёзно готовиться к поединку. Где нужно было прочесть один учебник – читал три, где нужно было сделать два варианта – делал пять. Работал по ночам, не знал выходных, не ездил в отпуск. Конечно, вы лишили меня многих радостей жизни, но в результате я пробился сквозь вас: имею признание, премии, учеников. А главное, я теперь умею делать всё то, что не умеете вы – и это благодаря вам, дорогой мой шлагбаум!

Я поднимаю свой бокал не за друзей, а за врагов, и уверен, что вы, мои друзья, поймёте и не обидитесь: ведь и подружились мы, благодаря им, нашим недругам, ища опоры друг в друге против злобы, зависти и лицемерия.

Спасибо вам, мои верные враги! Я пью за то, чтобы у вас хватило сил и дальше тонизировать мою жизнь, не давая мне расслабляться и терять спортивную форму… Я не виню вас за ваши мерзкие качества, а жалею: ведь вам не повезло в жизни, у вас не было таких неутомимо-преданных врагов, которые бы испытывали вас на прочность, закалили бы ваши характеры, отслоили и очистили ваши души от шлака и мусора. Но не теряйте надежды. Быть может, именно этот Новый год будет для вас сложным, трудным, мучительным и поможет многое понять, от многого избавиться и окрепнуть в борьбе с вашими приобретенными врагами.

Друзья мои! Давайте выпьем за наших врагов! Пока они существуют, мы будем сильны, мы будем добры, мы будем нравственны и непримиримы!

С Новым годом!

Визит врача

Нет, нет, спасибо, я постою. Мне ведь некогда, я, как всегда, тороплюсь. Что же с вами случилось, голубушка? Устали? Ещё бы. Ведь вы целые дни вертитесь… И ночи тоже?.. Ничего не поделаешь, такая у вас обязанность. Если вы перестанете вертеться, не будет вообще ни дней, ни ночей.

Что вас беспокоит? Дети?.. Обычная история! Вы отдали им все свои богатства, а им всё мало. Они преграждают ваши реки, взрывают горы, бурят скважины. Вы отдаете им свою кровь, а они наполняют ею двигатели ракет и покидают вас, стремясь на другие планеты. Конечно, обидно… Что? Вы их именно за это и любите? Вы поистине великая мать.

Я должен вас осмотреть. Повернитесь… Еще повернитесь… О-о, сколько рубцов и шрамов… Следы старых войн?.. Сейчас не болит?.. Только в непогоду ноет? Ясно. А тут?.. Больно?.. Да, это свежая рана. Обожжено напалмом. Знаю, знаю, это очень болезненно.

Я вас хочу прослушать. Откройте кратер. Дышите. Так… Так… Глубокие внутренние хрипы. Ах, ядерные?.. Учтите, это очень опасно, это злокачественно, нельзя запускать – надо немедленно принимать меры!

Как вы наэлектризованы – меридианы натянуты до предела… Почему вас трясет? Боитесь смерти? Чепуха! Температура у вас нормальная -2000° Сколько вам лет? Всего пять миллиардов? Да вы же совсем девчонка!

Что я вам пропишу? Каждый день принимайте по свежему солнцу. Умывайтесь дождем, растирайтесь снегом… И гоните мрачные мысли! Вам ещё жить да жить. Дайте руку, я проверю ваш пульс. (Считает) Раз, два, три… (Музыка).

(Считает удары пульса). Десять, двадцать, тридцать…

(Считает). Сто, двести, триста…

(Считает). Тысяча, две, три…

(Считает). Миллион, два, три…

Новогодний циркуляр

… Неправильно это у нас происходит, непродуманно. Почему Новый Год по всей стране одновременно в январе встречают?.. Это же создает большие производственные трудности: где на всех сразу столько снега взять?.. Я заведую зимним отделом Небесной Канцелярии и только и слышу, как нас ругают: «Опять напутали!.. Опять растаяло!.. Что с климатом творится!..» А ничего не творится – каким был климат таким и остался, просто у нас снега на всех не хватает; лимитировано. У кого есть наряд – тому и отпускаем. А остальных, как обеспечить?.. Нет, на урожай я не жалуюсь – в этом году много снега взяли и града, и крупы. А хранить – негде, все портится, тает. Можно было бы заморозить, так холодильники в срок не подвезли, поэтому и мороза тоже нет – еле-еле иней наскрести удаётся. Вот и приходится туману напускать, чтоб с рук сошло…

А работать с кем? Кто умеет вкалывать – на производство стремится. Вот и остались у меня в канцелярии только дурочки – снегурочки. Недавно погнали стадо буранов в Кара-Кум, всю пустыню заморозили… А в прошлом году над Саратовом циклон с антициклоном столкнули, лоб в лоб – представляете, что там закрутилось!.. А четыре вагона со снегом вообще не дошли до назначения, исчезли. Говорили, что их ветер развеял. Бросились за ним, второй год ищут ветра в поле… Да это и не единственный случай – тащут безбожно! С чёрного хода выносят по сугробу, по снежинке. Даже поземку украли – они её на пол стелят.

А вчера вдруг звонок:

– Давай снег в Ялту!

– Почему? Не запланировано!

– Туда выехала встречать Новый год жена одного большого начальника – так что давай валяй!

Что делать? Даю. Валю снег в Крым. А в Магадане – оттепель. Меня, конечно, опять ругают. А где взять столько снега, чтобы всем досталось?.. Мы его уже и так дождем разбавляем – слякоть получается. А потом удивляетесь, что у меня зимой снега не допросишься!..

Вот поэтому я и решил циркуляр спустить, чтобы Новый год праздновать не всем одновременно, а по очереди, в течение года… Ни к чему эта штурмовщина к концу декабря, вечный аврал. Спокойно распланируем и будем встречать и в феврале, и в мае и в июне. Тогда и снега всем достанется.

Один раз используем, потом в химчистку и санобработку – и дальше отгрузим. Начнём с Севера, где хранить легче – и постепенно будем передвигать праздник к Югу. Например, в январе Новый год встречают в Якутске и Верхоянске, в феврале – в Мурманске и Архангельске и так далее пошли по карте вниз. В августе, в бархатный сезон, двинем снежную лавину в Сочи. Потом в Ташкенте и Ашхабаде отпразднуем. Детки потанцуют вокруг кактуса. На тройках верблюдов промчится дед Мороз, вернее, дед Жара, вместо Снеговика – Суховей…

Честно говоря, можно было бы и без этих нововведений обойтись. И снег у нас есть, самый белый, и град – самый крупный. А крупы – вообще полные облака. И узорные снежинки вырезать умеем, и мохнатые хлопья прясть. При желании можно столько всего изготовить, что всю Землю укроем, как одеялом. И холодильники достать смогли бы, и хранилища вовремя подготовить, и кадры умелые воспитать – но ведь для этого работать надо, думать, мозги напрягать. А мне, ой, как неохота. Вот я лучше всякие циркуляры и спускаю. Мало ли что для вас плохо – мне так удобней!.. Вот и постановил: больше тонны снега в одни руки не отпускать. И Новый год теперь праздновать в утверждённом порядке. Кто там первый на очереди – подходи и расписывайся в получении снега. А вы не толпитесь, вам в июле встречать.

С Новым годом!

Ставь подпись!

Вот сейчас только и слышишь: плюрализм, реализм, оптимизм… А про тюризм забыли. А лично я – за широкое развитие тюризма: и в большом городе, и в райцентре, и в деревне – всюду своя тюрьма… Тихо, тихо, не надо ойкать и делать руками так!.. Ты сперва выслушай, а потом ладонями махай.

Почему наша экономика периодически пробуксовывает?.. Потому что специалистов мало, профессионалов дефицит – народу не с кем советоваться. А те, кто сохранились, разбросаны по всей стране или по загранице шастают – пойди найди. А раньше, когда мы уже почти процветали, как было? Сидели они все у нас в одном месте, только в разных камерах. Кому нужно проконсультироваться, берёт командировку приезжает и спрашивает:

– Тюрем-тюремок, кто в тюреме живёт?

А там, как в сказке: и Мышкины, и Зайцевы, и Медведевы…

Один – театру незапланированную прибыль добывал, другой – колхозные помидоры, которые на поле догнивали, самовольно горожанам распродал, третий – прежде чем завод возводить, детские сады построил. Их инструкциями, как волков, обложили, а они всякие ходы придумывали, как запреты обойти. Головастые, черти!.. Ну, их за это из нашего планового хозяйства повыдёргивали и – отдыхать, на тюрбазы. Собрали всех в дружные коллективы: и биологи, и кибернетики, и экономисты. Я там при них служил, так, могу тебе, как наш великий писатель Максим Горький, со всею искренностью заявить: это – мои университеты!.. Там и про продажную девку империализма генетику можно было поразузнать, и в военной стратегии разобраться, и язык иностранный выучить… А ежели развлечься, то тоже есть где: у писателей свой отдельный барак был – любых стихов наслушаешься!..

Ты спросишь: к чему я эти воспоминания ворошу?.. А к тому, что опыт прошлого смахивает со счетов негоже. Поэтому предлагаю их всех туда собрать, хотя бы на месяц, чтобы курсы по усовершенствованию провести. Вся страна, наконец, узнает, где у нас мозговой центр расположен, и к ним потянется… Кто это не позволит?… Ну, и что, что демократия? Демократии приходят и уходят, а традиции остаются – с детства ведь хором просим: «Дайте только срок!»… Ясное дело, время свою поправку внесёт, условия будут другие: камеры – однокомнатные, изолированные, нары – с пружинами, решётки – разноцветные, пижамы – не полосатые, а в цветочках… И организовать надо всё чётко и продуманно: групповые занятия и камерные чтения, и телевидение подключить, чтобы сериал отсняли под общим названием «Хорошо сидим!»… Ну что ты опять руками размахался?.. Если ещё до истины не допёр, тогда прямым текстом скажу: в любом случае их туда собрать надо! Либо чтобы такими курсами народ до ихнего уровня приподнять, либо чтоб их уровня вообще не было – тогда даже на карачках можно спокойно процветать и над Западом посмеиваться за ихнюю отсталость… Так что давай подписывай это предложение и пошлём, куда надо… Почему стыдно? Кто засмеёт? Ох, и тёмный ты пень! Думаешь, это моё личное мнение? Да только свистни – тысячи подпишутся, старая гвардия давно авторучки точит. Так что давай смелей, будем зачинателями тюризма. Тогда и нам работа найдётся, при камерах: я буду камер-юнкером, а ты – камер-динером. Ставь, ставь подпись!