Как и большинство подобных историй, эта началась потому, что дело было вечером, и делать было нечего. Этим вечером делать было нечего Алле Анатольевне Марченко. Ну, не то чтобы совсем нечего, по дому всегда найдётся хоть какая-нибудь работа, всех домашних дел не переделаешь, но одна только мимолётная мысль о том, чтобы сейчас заняться чем-нибудь по хозяйству, вызывала у женщины стойкое отвращение, граничащее с аллергией. Нет, не вынужденное безделье её угнетало, а одиночество. Это могло показаться странным, ведь в квартире, кроме неё, находилось ещё три человека. Однако поговорить с ними было весьма затруднительно.

Её девятнадцатилетняя дочь Татьяна, студентка-третьекурсница, очень плохо разбиралась в высшей математике. В то же время Вадим, её так называемый бойфренд, разбирался в математике хорошо. Этим вечером он пришёл позаниматься со своей подругой решением каких-то задачек, и молодые люди заперлись в Таниной комнате. Или девушке от математики стало плохо, или занимались они там не только математикой, но доносящиеся оттуда женские (явно не девичьи) стоны наводили на мысль об отнюдь не учебных занятиях. Так что этих двоих можно было не считать, сейчас они интересуются исключительно друг другом. Хоть бы женился уже на ней поскорее, подумала Алла, может, тогда мы его будем реже видеть. К потенциальному зятю женщина относилась с крайней степенью неприязни, свои эмоции она пыталась скрывать, но эти попытки оставались безуспешными.

Третьим человеком, находившимся этим вечером в квартире, был её муж Игорь Николаевич, тоже, естественно, Марченко. И его тоже можно было не считать. Телесно он действительно пребывал здесь, но душа его отправилась на испанский (наверно, правильнее его называть каталонским) стадион «Камп Ноу», где именно в это время футбольный клуб «Барселона» выносил в одну калитку футбольный клуб «Шахтёр» из славного города Донецка. Игорь не молчал, наоборот, он ужасно матерился (дома, где тело, а не на стадионе, где душа), но слышал только телекомментатора. Алла попыталась с ним заговорить, но супруг, вперивший взгляд в экран телевизора, этого знаменательного события даже не заметил. На столике перед ним стояло огромное количество пивных бутылок (чуть меньше половины – пустые, одна начатая) и полная до краёв пепельница. Часть пепла и несколько раздавленных окурков лежали прямо на столе.

Свинья, беззлобно подумала женщина (мужа она любила, по крайней мере, испытывала к нему привязанность). Если он после матча всё это не уберёт, убью его к чёртовой матери. Но сейчас Игоря трогать нельзя, а то не я его, а он меня убьёт, и ещё неизвестно, насколько буквальными станут эти слова.

Было уже достаточно поздно, ведь матчи Лиги Чемпионов начинаются без четверти десять по местному времени, а тут почти закончился первый тайм, значит, уже около пол-одиннадцатого. Она отнюдь не была футбольной болельщицей, скорее, наоборот, но в футболе благодаря мужу разбиралась отлично, гораздо лучше среднего фаната (или фанатика?). В общем-то, время вполне позволяло лечь спать, но, что самое обидное, спать ей совершенно не хотелось. Алла взяла со столика бутылку пива (муж ничего не заметил), ловко открыла её об край того же столика, зажгла сигарету и принялась поглощать напиток, который ей нравился, хотя и считался мужским. На экран она совсем не смотрела, ни малейшей искорки интереса к матчу у неё не промелькнуло.

Её сигарета догорела до половины, а пива оставалось чуть больше, когда арбитр дал свисток на перерыв. Игорь сразу же вскочил, как будто этот свисток был стартовым в спринтерском забеге, и помчался в туалет (огромный объём выпитого за первый тайм пива настоятельно требовал выхода наружу). По телевизору шла реклама, и Алла переключила на новости. Не то, чтобы она любила смотреть новости, но рекламу ненавидела гораздо сильнее.

Игорь вернулся и уселся рядом, даже соизволил уделить внимание супруге настолько, что обнял её за плечи. В ответ на эту любезность она сочла уместным проявить интерес к матчу.

– Ну, что, Игорёк, кто тут кого?

– Они нас. Два – ноль, – мрачно ответил её супруг.

– Снова попался судья три-два-раз?

– Да нет, судейство нормальное, и играют неплохо, но реализация моментов – на нуле! Эта бразильская обезьяна три выхода один на один запорола! Моменты создают, а забивать некому! Ну почему во всех командах нормальные бразильцы, а у нас – дерево какое-то?

– Пальма, наверно, – предположила Алла. – Или у них там не растут пальмы?

– Не знаю, – Игорь искренне не понимал, какое отношение имеют пальмы к мастерству бразильского нападающего «Шахтёра» (точнее, к его отсутствию).

Бутылка опустела, и она открыла ещё одну. Новости были совершенно неинтересными, дикторша в основном рассказывала о заявлениях политиков по какому-то высосанному из пальца (или не из пальца) поводу, но Алла всё равно посматривала на экран. Наконец, её терпение было вознаграждено. Хоть один интересный сюжет! Именно в этот момент Игорь переключил на футбол. Впрочем, футбола ещё не было. Продолжалась реклама.

– Верни немедленно! – Алла разве что не топала ногами. – Там интересно!

Муж послушно переключил каналы обратно. Дикторша, захлёбываясь от восторга, рассказывала, что в элитной швейцарской клинике величайшая актриса России родила мальчика какого-то совсем уж неправдоподобного веса. И мать, и новорожденный чувствуют себя прекрасно.

– Кто она такая? – удивился Игорь. – Величайшая, а я её не знаю. Видимо, я отстал от жизни, причём навсегда.

– Она снималась в нескольких сериалах. Названия говорить не буду, ты их всё равно не смотрел.

– Ты права, не смотрел и не собираюсь. Только это фигня, а не новость. Да у нас, собственно, все новости или фигня, или брехня. А обычно и то, и другое в одном флаконе. Вот смотри. Они сказали, что и эта величайшая мать современности, и её, судя по названному весу, тоже величайший младенец прекрасно себя чувствуют. Откуда журналисты могут знать, как себя чувствует ребёнок? Он им лично сказал?

– Ну, мало ли. Может, они у доктора спросили.

– А доктор так им всю правду и выложил. Это при условии, что он сам знает, как себя чувствуют его крошечные пациенты. Не орут – вот тебе и прекрасное их самочувствие. Обрати внимание: под видом факта тебе впарили мнение, да ещё и неизвестно чьё. Источников же они не указывают, не царское это дело.

– Не обобщай, Игорёк! Были и нормальные новости! Например, наш корабль плывёт из Ливии в Севастополь с сотней беженцев на борту.

– Не плывёт, а идёт. Или держит курс. Плавает только то, чем ты считаешь Вадима.

– Хорошо, пусть идёт по воде, аки Иисус. Сама новость – разве не факт?

– Нет, конечно. Как они узнали, куда идёт корабль?

– Ну, им сказал пресс-секретарь нашего военного флота. Его тоже показывали.

– Вот! То есть, факт состоит в том, что пресс-секретарь ВМС Украины заявил, что некий корабль с беженцами держит курс на город-герой Севастополь. И всё. Какой-то болван в военной форме что-то сказал. Вот в чём заключается новость. А куда корабль следует на самом деле, остаётся неизвестным.

– Ты просто придираешься! А что ты скажешь насчёт Фукусимы? Вот как раз новости об аварии, смотри, жуткие вещи говорят.

– Это всё тоже брехня, – отмахнулся Игорь и вновь переключился на футбол.

– Так что скажешь о Фукусиме?

– К чертям Фукусиму! Я смотрю «Барселону»!

Мужа здесь уже не было, он вновь мысленно переместился в Барселону. Алла опять заскучала. Курить больше не хотелось, три сигареты почти подряд – это, наверно, всё-таки перебор. Пить пиво без сигареты она считала вообще немыслимым. А больше делать было нечего. Неожиданно для себя Алла зевнула и весьма этому обрадовалась. Раз так, можно спокойно ложиться спать, что она и проделала. Повернувшись спиной к мужу и телевизору, женщина мгновенно погрузилась в сон.

Во сне она стала двадцатилетней студенткой, к которой навязчиво приставал однокурсник Игорь. Она сначала сопротивлялась (осторожно, чтобы ни в коем случае не отпугнуть), потом он отнёс её на кровать и нежно провёл по её животику кончиками пальцев. Она завлекающе облизнула губы, а он внезапно сплюнул на пол и заорал:

– Вот же, сука, три – ноль! Как так можно?

– Не отвлекайся, – попросила студентка. – До того футбола ещё больше двадцати лет!

– Точно, – согласился студент и с удвоенным старанием продолжил ласкать подругу.

– Игорёк, скажи, ты меня любишь?

– Ага.

– Не «ага», а так и скажи – «я тебя люблю»!

– Сейчас. Соберусь с силами и скажу, – он сделал небольшую паузу, после которой громоподобно заорал: – Гол! Три – один! Молодцы! Ракицкий, я тебя люблю!

От возмущения Алла проснулась. Игорь на радостях исполнял нечто похожее на танго, используя в роли партнёрши по танцу бутылку с пивом. Его лицо светилось таким счастьем, что супруга не стала устраивать скандал немедленно. Пусть человек немного порадуется.

Радость продлилась около минуты.

– Ну нельзя же так играть в защите! Четыре – один! Позор!

– Как мне хорошо, Господи, как же хорошо! – выкрикнула в своей комнате Таня, видимо, решив очень сложное дифференциальное уравнение.

– Не квартира, а бордель! – прокомментировал Игорь. – Вот сейчас пойду и убью на фиг их обоих! Тут трагедия, а ей, понимаешь ли, хорошо!

– Не нужно, – попросила Алла. – Плюнь ты на этот матч, в нём уже всё ясно. Раз ты считаешь наше жилище борделем, давай займёмся тем, чем в борделе, собственно, и положено заниматься.

– И действительно, тошно смотреть на этих обезьян! Ну их к четям собачьим!

Он занялся ласками, причём отнюдь не хуже юного себя из сна супруги. Женщина от удовольствия зажмурилась и приготовилась к наслаждению. Приготовления пропали втуне.

– Нет, ну это уже просто на голову не налазит! Пять – один! Снова пять – один, точь-в-точь как с «Арсеналом»!

Глаза Аллы источали холод, вполне способный дать начало очередному ледниковому периоду. Но Игорь этого не видел. Он вновь был на стадионе. А может, там была его астральная проекция, какая разница? Разъярённая женщина вскочила с ложа несостоявшейся любви и направилась в туалет – теперь, когда основной инстинкт умолк, выпитое пиво властно диктовало необходимые поступки. Когда она вернулась обратно, матч уже закончился, а Игорь был здесь целиком.

– Прости меня, пожалуйста, – смиренно попросил он.

– Ага! Разогналась! – фыркнула Алла. – Сначала докажи, что ты мужчина!

– Не вопрос, – Игорь обнял супругу, нежно поцеловал и в очередной раз начал ласки, часто именуемые предварительными.

– Нет! – отмахнулась женщина. – Это будет доказательством, что ты самец, а требуется совсем другое! Мужчины отвечают за свои слова, понятно? Ты сказал, что новости о Фукусиме – ложь. Или доказываешь своё утверждение, или ты – не мужчина!

– При чём тут авария на какой-то японской АЭС? Какое тебе до неё дело?

– До неё – никакого. Речь не о ней, а о тебе. Ты пытался трахать меня, одновременно глядя футбол. Это по-мужски?

– Я же извинился!

– Игорёк, мне нужны не извинения, а доказательства. Итак, ты мне их предоставишь до… Впрочем, в сроках я тебя не ограничиваю, – когда Алла демонстрировала упрямство, спорить с ней смысла не имело.

– Ладно, – смирившийся Игорь убрал руки с её груди.

– Не поняла! – возмутилась женщина. – Немедленно верни руки обратно!

– Так Фукусима же…

– Одно другому совершенно не мешает!

Так уж само собой сложилось, что если у Вадима с Таней занятия «математикой» затягивались до утра, то он подвозил родителей своей девушки на работу, и только потом ехал с ней в университет. Слово «подвозил», впрочем, не очень точно характеризует этот процесс, потому что фирмы, где работали Игорь и Алла, и университет находились в трёх разных концах города. Бензин нынче изрядно подорожал (а он и до этого не был особо дешёвым), и Вадим старался организовывать свои занятия с подругой в пятницу или субботу, чтобы наутро не становиться таксистом-благотворителем. Однако молодой организм требовал более частых встреч с любимой, чем раз в неделю, и вот теперь, в четверг, он пробирался на своём «Ланосе» через пробки на центральном проспекте, подсчитывая в уме стоимость сожжённого бензина и матеря себя за то, что не захотел ждать два дня и приехал к любимой ещё и в среду.

Алла, выходя из машины, Вадима поблагодарила, а на Игоря многозначительно посмотрела и сообщила, что о Фукусиме она отлично помнит. Игорь кивнул, и всю оставшуюся дорогу напряжённо размышлял, как же ему с наименьшими потерями выйти из этой идиотской ситуации. Беда усугублялась тем, что он понятия не имел, какие именно «новости» передавало украинское телевидение об аварии на японской АЭС, потому что эти новости не смотрел. Скорее всего, в эфир гнали заверения ответственных лиц, что авария – мелочь, её вот-вот устранят, и не нужно ни о чём беспокоиться, ситуация под контролем. По крайней мере, четверть века назад их советские коллеги именно так и врали о Чернобыльской катастрофе, а чем японцы лучше?

Если он прав, то опровергнуть подобные «новости» не просто легко, а очень легко. Достаточно только дождаться момента, когда они сами скажут, что всё далеко не так радужно, как они вещали вплоть до вчерашнего дня. А что ему делать, если новости, независимо от их правдивости, опровергнуть не удастся? Игорь решил для начала ознакомиться с этими новостями, а там уже определяться, как именно доказывать, что они лживые. От этого пострадает работа, но он владельцем фирмы не был и потому частенько в рабочее время беззастенчиво занимался собственными делами. Возможно, как раз по этой причине на служебной лестнице он занимал самую нижнюю ступеньку без малейших шансов на шажок вверх.

Рабочий день Игоря, как всегда, начался с традиционной выволочки шефа. Нерадивый работник был многократно обруган (эту часть лекции Игорь привычно пропустил мимо ушей), затем начальник сообщил, что в стране безработица и на рабочее место Марченко претендует не менее ста гораздо лучших специалистов (это, возможно, и было правдой, но все они почему-то, узнав размер предлагаемой зарплаты, сразу куда-то исчезали, даже не попытавшись поторговаться), и только благодаря избыточной доброте и гуманизму шефа Марченко до сих пор не уволен. Игорь принимал нахлобучку молча, преданно глядя на шефа и старательно кивая головой.

Кое в чём шеф был всё-таки прав. Схему очередного изделия, за которое уже уплачен аванс, нужно было закончить ещё в понедельник, а Игорь точно знал, что из-за Фукусимы схема так и останется незавершённой и в четверг. Наконец, услышав привычное «Ну, смотри, Марченко, если сегодня схема не будет передана конструкторам, уволю тебя к чёртовой матери!», он ответил «Да сделаю, не волнуйтесь, шеф!», что было наглой ложью, и направился к своему компьютеру.

Вызвав на экран монитора редактор электронных схем, Игорь несколько минут задумчиво туда смотрел. Со стороны могло показаться, что работник напряжённо обдумывает некое схемное решение, возможно, новаторское, но на самом деле он сначала вспоминал вчерашний позор «Шахтёра», а затем прикидывал сегодняшние шансы киевского «Динамо» в матче с португальской «Брагой». Так и не придя к устойчивому мнению о том, кто из них выиграет (а ничья тоже не исключалась), Игорь переключился на Фукусиму.

Шефы вовсе не являются такими идиотами, какими их считают подчинённые. Данный конкретный шеф прекрасно знал, что его работник в рабочее время регулярно занимается ерундой, но поделать с этим ничего не мог. Для проектирования схем интернет необходим, тут никуда не денешься. Документация на комплектующие есть только там, хранить её всю у себя просто нереально. А уволить этого бездельника невозможно. На его зарплату грамотный специалист не пойдёт, разве что уж совсем будет помирать с голоду, а много ли вы видели голодающих грамотных специалистов? А безграмотный будет ничем не лучше этого Марченко…

Первым делом Игорь просмотрел хронику аварии, а ещё – какие меры предпринимались для её ликвидации. Но увы, в атомной энергетике он совсем не разбирался, и такие термины, как «гермооболочка» или «остаточное тепловыделение» ни о чём ему не говорили. Всё, что ему удалось понять, заключалось всего в нескольких фактах. Подземный толчок вызвал остановку реакторов автоматикой. Цунами уничтожило резервные источники питания, без которых остановленные реакторы пошли вразнос. Восстановить резервное энергоснабжение японцам так и не удалось, и что там происходит дальше, никто толком не знает. Известно только, что в окрестностях радиация значительно превышает норму и идёт постоянный выброс радиоактивных веществ в море и атмосферу.

Вот идиоты, подумал Игорь, это надо же было додуматься – построить АЭС в зоне, где возможны цунами! Да вообще на океанском берегу! А уж если строишь, изволь обеспечить надёжную защиту и от землетрясений, и от цунами, и от ураганов и прочих подобных природных катаклизмов. Кому лучше знать про цунами, как не самим японцам, давшим этим волнам название? У них же там эти землетрясения по несколько раз в год, да и цунами не редкость!

Игорь поискал статистику цунами по Японии. Найти было сложно, Гугл по запросу «цунами Япония статистика» почему-то выдавал статьи только о последнем по времени цунами. Лишь заменив в запросе «статистику» на «перечень», ему удалось найти какую-то монографию на нужную тему. К сожалению, монография была написана научным языком, содержала множество формул и графиков, а сам перечень цунами был составлен так, что понять в нём что-либо для неспециалиста было практически невозможно.

Ещё немного порывшись в списке статей, Игорь, наконец, обнаружил, что в две тысячи четвёртом и пятом годах цунами на Японию обрушивались. Упоминались пострадавшие и эвакуация населения из опасной зоны. Совсем недавно! А когда строили эту чёртову Фукусиму? Историю АЭС изыскать было несложно. Поначалу Игорь узнал, что она расположена в префектуре Фукусима и называется не просто АЭС Фукусима, а АЭС Фукусима-один. Отсюда следовало естественное предположение, что где-то неподалёку должна иметься и Фукусима-два. Так и оказалось. Фукусима-два находилась в десятке километров южнее. Разумеется, и эта АЭС находилась на океанском берегу, в чём Игорь убедился, посмотрев карту Японии. Ни о какой аварии на этой АЭС сообщений не было. Поискав более внимательно, Игорь узнал, что во время землетрясения и цунами какая-то авария там всё-таки была, но с ней легко справились. Интересно, почему такая разница? Неужели столь важную роль сыграли десять или одиннадцать километров?

А когда эти АЭС были построены? Оказалось, первая – в конце шестидесятых, запущена в семидесятом, вторая – через десять лет после неё. Больше сорока лет проработала, и тут вдруг полностью разрушена волной. А ведь были цунами и до этого, в том числе и совсем недавно! Как это может быть?

В комнату вошёл шеф, а Игорь даже не подумал свернуть окно с текстом и поставить на экран редактор схем. Шеф, само собой, разницу заметил.

– Марченко, чем это ты занимаешься в рабочее время? Ты когда схему закончишь?

– А? – переспросил Игорь.

– Хрен на! Сколько времени тебе ещё нужно?

– Шеф, представляете, сорок лет! – потрясённо вымолвил Марченко.

– Сколько-сколько?

– Точнее, сорок один год, – уточнил Игорь.

– Ладно, пошутили, и будет. Марченко, прекращай на работе заниматься ерундой! А то уволю! – шеф был настроен миролюбиво, и причины этого выяснились тотчас. – Отложи на время свою схему, смотри сюда.

– Смотрю, – Игорь мог бы возразить, что схему он давно уже отложил, но не стал этого делать.

– Нам тут письмо прислали по электронке. Из Тернополя.

– И что?

– Ну, так там хохлы живут, они нам написали на державной мове. А у нас на фирме хохол всего один, это ты. Остальные по-вашему не понимают.

– Я тут ни при чём, шеф.

– Как это? У тебя же фамилия на «ко»!

– Ну и что с того?

– Как это что? Переведи письмо на человеческий язык! Они явно хотят что-то заказать!

– Шеф, я инженер, а не переводчик. Переводить ни письма, ни бабушек через дорогу в мои должностные обязанности не входит. Наймите переводчика.

– А в рабочее время читать про Фукусиму в твои обязанности входит?

– Нет, шеф. Это я делал добровольно.

– Так переведи добровольно!

– Такой доброй воли у меня нет.

– Марченко, ты обнаглел сверх всякой меры!

– Один из нас – точно. Это что получается? Сейчас я вам переведу это письмо, а кто потом будет на него писать ответ? А согласовывать с ними все вопросы по заказу? А потом они наверняка потребуют документацию на их языке. Нет, шеф, я не переводчик, извините.

– Ну, что, мне на колени перед тобой стать? Ты этого хочешь?

– Нет. Я хочу прибавки к зарплате за знание языков.

– Это нечестно! Ты хохол и только потому знаешь их язык!

– Шеф, а вы сами – честный человек?

– Ох, вымогатель! Сколько ты хочешь? Ста гривен тебе хватит?

– Нет, – Игорь, как и большинство прочих наёмных работников, твёрдо знал, что первое предложение всегда нужно отклонять. – Пятьсот!

– Двести и не копейкой больше, – шеф не обманул его ожиданий.

– Триста.

– Ладно, пусть будет триста, – согласился шеф.

– В месяц.

– Что? Марченко, ты с ума сошёл?

– Не хотите, не надо, – сблефовал Игорь. – Нанимайте переводчика.

– Подожди, если каждый месяц, то триста – это слишком много!

– А моя жена говорит, что это почти ничего. Раз сходить на базар или в супермаркет, причём особо не шикуя.

– Шантажист! Ладно, Марченко, двести пятьдесят.

– Годится, – с деланной печалью вздохнул Игорь, который не рассчитывал и на это.

Игорь быстро перевёл письмо, распечатал перевод на принтере и отдал шефу. Тот, получив то, что хотел, был доволен. Он гораздо лучше Игоря знал, что между обещанием прибавки к зарплате и её выплатой порой лежит дистанция огромного размера.

– А что тебя заинтересовало в той японской аварии?

– Не знаю, странное там что-то есть…

– Ничего странного. Сейчас одиннадцатый год, а что будет в двенадцатом, а?

– Как что? Чемпионат Европы по футболу, у нас и в Польше.

– Я не об этом! По всем предсказаниям, в двенадцатом году наступит конец света. И авария на Фукусиме – его предтеча!

– Мне приятнее думать, что в следующем году будет футбол, а не то, что вы сказали.

– И что тут приятного? Вчера «Барселону» смотрел?

– Конечно.

– И что было приятного в игре этой стаи чёрных обезьян, разбавленной парой-тройкой хохлов? Я весь матч плевался. И «Динамо» сегодня пролетит, можешь даже не сомневаться! Ладно, я пошёл, – шеф оборвал себя, вспомнив, что он тратит рабочее время подчинённого непонятно на что, а оно оплачиваемое, между прочим. – Давай, Марченко, заканчивай схему. И не за сорок один год, а сегодня к вечеру. Вопросы есть?

– Есть. Вы не забудете поднять мне зарплату?

– Не забуду. А что?

– А то, что мне с ними вести переписку, и ни вы, ни кто-либо из ваших холуёв не сможете проверить, что я им напишу.

– Марченко, как тебе не стыдно называть своих коллег холуями?

– Вы же меня по всякому называете, разве нет?

– Я начальник, мне можно, – шеф быстренько ретировался прочь.

К собственному удивлению, Игорю удалось закончить схему за час до конца рабочего дня. На всякий случай он проверил свою работу и убедился, что сделал две ошибки. Исправлять их сейчас желания у него не наблюдалось, потому оставшееся рабочее время он посвятил попыткам разложить пасьянс «Солитёр», расклад номер одиннадцать тысяч девятьсот восемьдесят два. Уже пару недель Игорь бился над этим раскладом, и пока что шансов победить у него было не больше, чем вчера у «Шахтёра».

Алла вернулась с работы раньше него, что было неудивительно. Ведь Игорь ещё покупал пиво, предстоял матч «Динамо», а футбол без пива – не футбол. Когда он, наконец, добрался до дома, его уже ждал приготовленный ужин, простенький, но при их доходах глупо было ожидать каких-то деликатесов. Алла уже поужинала (супруги редко практиковали совместный приём пищи), сейчас она пила кофе, курила и смотрела телевизор.

– Ты опять с пивом? – отметила она. – Сегодня что, снова футбол?

– Да, «Динамо» с «Брагой». Лига Европы.

– Проиграют. А дома или на выезде?

– В Киеве.

– Тогда, может, и вничью. Дома и стены помогают.

– Не каркай, пожалуйста.

– Хорошо, не буду. И когда же состоится этот интереснейший матч?

– В десять.

– Детское время. Ладно, посмотрю телек в Танькиной комнате, сегодня этот её урод сюда не припёрся. А вот если бы кое-кто нормально зарабатывал, у нас было бы три телевизора, а не два, и всё проблемы раз и навсегда отпали бы.

– Ты втрое меньше меня получаешь!

– Я – женщина, мне можно. А ты чуть не всю зарплату тратишь на пиво!

– Я – мужчина, мне положено.

– Подожди! Ты пока что не мужчина. Забыл про Фукусиму? Пока за свой базар не ответил – извини.

– Знаешь, Аллочка, я почитал хронику, так вот, с этой Фукусимой явно что-то не в порядке.

– Милый, ты прямо Капитан Очевидность. Конечно, там что-то не в порядке. Там реактор рванул, какой после этого может быть порядок?

– Да я не о том. Мутная какая-то авария. Вот смотри. АЭС строят на берегу океана, отлично зная, что там бывают цунами. Должны они были эту опасность учесть?

– Должны. Но, наверно не учли, раз авария всё-таки произошла. И что с того?

– А вот и нет! Всё они учли, да так хорошо, что эта станция больше сорока лет спокойно простояла на своём месте.

– Подожди! Про это землетрясение говорили, что оно было самым сильным в Японии. А раз так, то проектировщики просто не предусмотрели ни таких толчков, ни такого цунами.

– А вот тебе хрен, Аллочка! Примерно в десятке километров от этой рванувшей Фукусимы, которая на самом деле называется Фукусима-один, расположена Фукусима-два. Построена и эксплуатируется одной и той же фирмой, и реакторы на них стоят одного типа, Бэ-Вэ-Эр, понятия не имею, что это означает. Так вот, на Фукусиме-два всё нормально. Мелкие неприятности, конечно, были, но кто ожидал, что при таких приколах, как цунами, можно обойтись совсем без них? Во как! Одно и то же стихийное бедствие, одно и то же оборудование, а результат совсем разный. Вот это я и называю «что-то не в порядке».

– Игорёк, ты что, в конспирологи подался? Считаешь, там была диверсия?

– Да не знаю я! Не понимаю я ничего в этих атомных делах! А вот в последствиях понимаю! Одинаковые объекты, одинаковое воздействие, а результат различается. Почему?

– Должны быть какие-то причины. Эти станции строились одновременно?

– Нет. Та, с которой всё нормально – примерно на десяток лет позже.

– Вот видишь! Возможно, строили по более новым технологиям, которые позволяют лучше держать удар. А может, просто сила удара цунами была примерно на пределе прочности. Станция могла устоять, а могла и развалиться. Может, там разная высота над морем. В общем, куча естественных объяснений. А тебе – пока незачёт. Ты не доказал, что новости про Фукусиму – ложь.

– Алла, ну скажи, как строитель, какие передовые технологии возникли между шестидесятым и восьмидесятым годами? Я никаких не знаю!

– Я тоже никаких не знаю. Но что это меняет? Ты не строитель, и я – тоже, хотя и работаю в этой отрасли, – Алла занимала должность экономиста в дорожно-строительном управлении. – Нам позволительно и не знать. Но это же не значит, что их не было! И вообще, ты должен доказывать, а не я!

– А ты мне не поможешь?

– Помогу. Ведь не чужие же люди, верно? – она улыбнулась и потрепала мужа по месту, которого посторонние женщины касаются только случайно.

– Я тебя правильно понял? – на всякий случай уточнил Игорь.

– Откуда я знаю, как ты меня понял? Ты поужинал? Кофе попил?

– Да, на оба вопроса. Так мы перед футболом того?

– Нет, вы перед футболом этого. Какой-то кретин расстрелял из рогатки стекло в комнате нашей драгоценной доченьки. Камень был завёрнут вот в это, – она протянула ему измятый кусок бумаги в клеточку.

Там шариковой ручкой крупными печатными буквами была написана короткая фраза, состоящая всего из двух слов. В начало этой фразы её автор поставил слово «Танька», а в конец – короткое буквосочетание, обозначающее женщину непристойного поведения.

– Ну, ничего нового я не узнал, – прокомментировал текст Игорь. – Не понимаю, зачем нужно разбивать стекло, сообщая нам общеизвестный факт. Об этом замечательном качестве нашей Танечки, по-моему, не знает только Вадим. А может, и он знает, но его устраивает такое положение вещей.

– Ты мне тут зубы не заговаривай, – попросила Алла. – Сначала вставь стекло, а потом уж будешь руки распускать. Если футбол не начнётся. Ты же футбол любишь больше меня.

– Милая, не преувеличивай, пожалуйста. Это очень зависит от того, кто играет.

Стёкла в их квартире бились довольно часто, поэтому запасные имелись наготове. Сопровождаемый злым взглядом супруги, Игорь направился застеклять комнату своей непутёвой дочери.

В пятницу в начале рабочего дня настроение у Игоря было отвратительным. Во-первых, «Динамо» вчера сыграло ниже всякой критики. Конечно, гораздо лучше, чем позавчера «Шахтёр», ну так и «Браге» бесконечно далеко до «Барселоны». Но это как раз мелочь, от киевского клуба он особых успехов и не ожидал, несмотря на оптимизм фанатов, вызванный возвращением фартового тренера. А вот то, что проезд в маршрутках (официально они назывались маршрутными такси, но ни у кого в здравом уме не поворачивался язык назвать «такси» эти битком набитые микроавтобусы) подорожал с двух гривен до двух с полтиной, это уже было неприятно по-настоящему. Лишняя гривна в день – это больше бутылки пива в неделю, кому такое может понравится? Говорили, что подорожание проезда вызвано ростом цен на бензин, но Игорь в упор не помнил, чтобы падение стоимости бензина (а такое изредка происходило, как ни странно) на цене проезда никак не отражалось. Значит, не так уж эти цены между собой связаны…

Шеф хорошего настроения, естественно, не добавил.

– Марченко, ты закончил схему? – мрачно поинтересовался он, предполагая ответ.