У порога власти

Москва. Кремль. Администрация Президента Российской Федерации. Ноябрь 2010 года

Артур шел по бесконечной кремлевской ковровой дорожке, размышляя, останутся ли на ней его следы. Абсолютная тишина, мягкий, приглушенный свет, массивные, уходящие под потолок двери, хранительницы государственных тайн…

Офицеры ФСО, со стандартными лицами и сканирующими взглядами, несколько раз проверили выданный ему спецпропуск.

– Суслов Артур Юрьевич? Проходите…

Артур дошел до конца коридора, повернул налево – здесь находились кабинеты руководителя Администрации Президента, советников и помощников президента.

И вот, наконец, 411-й кабинет.

Артур вошел в приемную. Вежливый секретарь осведомился о его личности, сверил по списку. Потом стали появляться другие приглашенные. Одних он знал лично, других видел вблизи, издалека или по телевизору – известные стране лица великосветских и политических тусовок. Все чинно здоровались друг с другом.

Наконец секретарь объявил:

– Господа, Владислав Юрьевич приглашает вас!

Кабинет первого заместителя руководителя Администрации Президента своим масштабом соответствовал планам, перспективам и сфере деятельности своего хозяина. Присутствующие, проявляя кремлевскую сдержанность, расселись за столом переговоров. Среди приглашенных – сухощавый, аскетичный представитель толстосумов-олигархов, президент Российского союза промышленников и предпринимателей Шохин, адвокат, политик, общественный деятель, шоумен, «знаток» Барщевский, три «заклятых друга», вечные соперники, боссы отечественного телевидения – загадочный Эрнст, вальяжный Добродеев и проницательный Кулистиков, Явлинский, с будто приклеенной насмешкой на лице; государственно-озабоченный глава общероссийской общественной организации «Деловая Россия» Титов, главный «счетовод», особа, приближенная к Кремлю, директор ВЦИОМа Федоров. Были приглашены и представители разных партий и общественных объединений.

Первый заместитель руководителя Администрации стремительно вошел в кабинет из противоположной двери. Поздоровался со всеми, в течение нескольких мгновений встречаясь взглядом с каждым приглашенным. Выждал паузу. Гости, теряясь в догадках, тоже ждали. Владислав Юрьевич был человеком непредсказуемым для окружения, и именно поэтому его ценили за нестандартный подход к важным государственным вопросам.

– Решение принято, – наконец сказал хозяин кабинета. – Президент остается на второй срок. – Перед тем, как продолжить, Владислав Юрьевич успел быстро оценить реакцию каждого из сидящих в зале. Здесь были и надежные партнеры, и услужливые сторонники, специалисты по громким публичным заявлениям и скрытые «оппортунисты». – Начинается этап развития суверенной демократии, – снова заговорил первый заместитель. – Наша страна пойдет по своему пути развития.

Ночь черной мести

Свердловск. Учебно-спортивная база «Динамо». Май 1988 года

Мокрая майка прилипла к телу. Зеленая трава вокруг брусьев звала и манила к отдыху. Тренер требовал насиловать мышцы до изнеможения и когда он стоит над душой, и когда его нет рядом. «Второго места не бывает, бывает только победитель и побежденный», – так всегда говорит и учит дядя Вася, он же Василий Анатольевич Чемезов, их тренер по биатлону. Только победа, только первым.

«Теперь вдох и еще пять отжимов»! – подумал Артур, чувствуя, как мускулы буквально лопаются от напряжения.

Старшекурсник Коростылев вырос как из-под земли. Темные глаза его не выражали ничего. Кроме презрения к молодняку – что и говорить, высшая каста. Удар был неожиданным, молниеносным, на вдохе, прямо в солнечное сплетение. Артур рухнул мешком между брусьев, от сильной боли помутнело в глазах и померкло солнце (недаром так назвали это уязвимое сплетение), только сердце продолжало бешено колотиться. Он катался по земле не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Ты чего делаешь, Коростылев? – послышалось над головой Артура. Это был Влад Родин.

– Салага никогда не должен терять бдительности и остроты реакции. Тебя это тоже касается, щенок, – рассмеялся в ответ Руслан и ушел вразвалочку, поигрывая литыми мускулами.

Родин вылил на Артура ведро ледяной воды, и только после этого, превозмогая тянущую жилы боль внутри, Артур смог сделать несколько глубоких вдохов. Его стало выворачивать желчью наизнанку, до хрипоты и кашля.

Потом прибежал братишка Борис, которого «старшаки» заставили с другими «штрафниками» бежать пятикилометровый кросс – весь красный, мокрый, как конь после наступления. При виде Артура охать не стал, не принято среди пацанов слабость показывать, а разразился далеко не мальчишечьим грубым матом.

– Руслан? Ну и гнида! Он же трус, не мужик…

Весь день Артур пролежал на кровати, не в силах подняться ни на тренировку, ни на завтрак ни на обед. Отпаивался водой, которую принесли Борис и Влад. Тянущая боль понемногу утихала, но обида все горше жгла душу. Ни за что ни про что подошел и ударил, как своего раба, как бессловесную тварь. Да кто дал право этому уроду распоряжаться его жизнью, здоровьем, свободой?!

…Артур и Борис в биатлон пришли неслучайно. В Свердловской области, где снега лежат по полгода, любой мальчишка – лыжник. Хороший, средний или слабый – только сама лыжня проверяет выносливость, волю и характер. На лыжи братья стали в шесть лет. И сразу пошли. Что может лучше проверить пацана, чем, например, десятикилометровый кросс, когда на финиш приходишь с радужными кругами перед глазами, а снег кажется неестественно желтым? В средней общеобразовательной школе братьям на лыжне не было равных. Они далеко отрывались от толпы, и тут уже между ними начиналась борьба, в которой никто не хотел уступать. Так и получалось – то Борис придет первым к финишу, то Артур.

Когда близнецам стукнуло по двенадцать лет, кто-то из них первым предложил стать биатлонистами. Скорость, натиск, стрельба на поражение – круче любого киношного боевика, где все не настоящее, а только придумано. Им повезло. Оценив подготовку братьев, их приняли в школу биатлона города Каменска-Уральского, считавшуюся одной из лучших в России. Еще больше повезло, что попали они в крепкие руки дяди Васи. И все законы, правила, премудрости биатлона были вшиты в мозги именно им.

Когда смотришь по ТВ состязания биатлонистов, восхищаешься, с какой стремительностью худые, поджарые, как паучки, ребята взлетают коньковым ходом на склоны, несутся по горным виражам, разметая снежную пыль, замирают, чтобы отработать по мишеням стоя или из положения лежа.

И всю эту мужественную красоту, можно сказать античную эстетику биатлона дядя Вася вбивал будущим чемпионам с утра и до отбоя. Они стали говорить только терминами и сленгом биатлона. «Лежка» для них была не «дрых» на койке, а стрельба из положения лежа. И под «стойкой» подразумевалось не сооружение в баре, а, соответственно, стрельба из положения стоя. Здесь все было наоборот, чем в обычных видах спорта. Очки насчитывались не за достижение результатов, а за штрафы, промахи и прочие неудачи на дистанции. А вот нули, когда всюду попал, – это как раз супер, ты – герой, молодец! То есть, к примеру, надо выбить установку, где пять мишеней, и ты должен попасть в «восьмерку» с «лежки», или со «стойки» в черную мишень. Если все закрыл – это ноль, ноль штрафа. А если, скажем, из пяти закрыл четыре мишени – тебе один штраф. Все стрельнул по нулям, значит, вернулся с победой.

И еще надо научиться «делать кучку». Это не то, что сразу приходит на ум, это – кучная стрельба. Всех стрелков в первую очередь учат попадать, пусть даже в «молоко», но лишь бы кучно было. Потому что все остальное – винтовку, прицел – можно потом отрегулировать. Главное, стрелять как бы в одну точку – кучно, то есть «сделать кучку». Возможен рикошет пули в кружок при попадании в край пластины установки, тогда тоже засчитывается попадание. На биатлонном жаргоне в таком случае говорят «прошел габарит». Есть еще «физика» – не школьный предмет, а общефизическая подготовка.

Все эти тонкости особого вида спорта – биатлона – пацаны младшего «призыва» спортшколы усвоили быстро. Оставалось наполнить их своими навыками и мастерством.

Сначала подбираются лыжи, которые по правилам должны быть не короче, чем рост спортсмена, минус четыре сантиметра. Минимальная ширина лыж – сорок миллиметров, масса – не менее семисот пятидесяти граммов. Длина лыжных палок не должна превышать рост спортсмена, не разрешаются и палки, усиливающие толчок. Движешься свободным коньковым стилем.

Для стрельбы в школе использовались родные ижевские винтовки «Биатлон» с минимально допустимым весом три с половиной килограмма. Говорят, неплохи и немецкие винтовки Anschutz. Но спортшкола была вооружена нашими, отечественными винтовками, а наше оружие, как известно, всегда било немецкое… Прицел у винтовки – кольцевая мушка и диоптрический прицел, при стрельбе их нужно совместить с черным кружком мишени. Калибр патронов – 5,6 миллиметра, расстояние до мишеней – 50 метров. При попадании мишени закрываются белым клапаном, что позволяет биатлонисту сразу видеть результат своей стрельбы. Раньше, как рассказывал дядя Вася, использовались разные мишени: пластинки, раскалывающиеся при попадании, даже надувные шары…

Василий Анатольевич сразу завоевал сердца мальчишек. Внешности самой заурядной, сутуловатый, сухой, на тренировках он был слово натянутая тетива лука, взгляд из-под хмурых бровей, как прицел, пронзал насквозь каждого, он видел, кто из юных спортсменов выкладывался по полной, а кто втихую «давил сачка». Были и такие, что просто не выдерживали колоссальных нагрузок и сами уходили из спортшколы, навсегда завязав со спортом.

Каждый день начинался с физзарядки. Потом – ежедневные, без выходных, тренировки, отработка навыков стрельбы, конькового хода. Физподготовка – от трех до пяти километров кросс, потом упражнения на брусьях, перекладине и плавание в течение сорока минут.

Все ребята от мала до велика, в том числе и братья Сусловы, вели спортдневники, в которых скрупулезно фиксировали, сколько километров пробежали за день. Под конец сборов, подводя черту, высчитывали, сколько же в общей сложности «набегало». И изумлялись и радовались результатам – ни фига себе, выходило аж 443 километра!

Дядя Вася говорил: «Каждый из вас должен стать автоматом для стрельбы». Автоматическое оружие, как известно, в биатлоне запрещено. До автоматизма пацаны отрабатывали каждое действие, каждое свое движение. Подкатываешь к огневому рубежу, отщелкиваешь защитную крышку канала ствола и мушки винтовки, защищающую от попадания снега, кладешь лыжные палки на землю, не снимая лыж. Становишься (или ложишься при стрельбе лежа) на специальный коврик, снимаешь винтовку с плеча, вынимаешь обойму из кассеты, расположенной в прикладе ложи или сбоку от ствола, и вставляешь ее в магазинное окно винтовки. Затем отщелкиваешь защитную крышку диоптрического прицела и прикрепляешь тренчик – стрелковый ремень на винтовке к петле на руке – для устойчивости винтовки при стрельбе, это – только при стрельбе лежа, после чего направляешь винтовку на свои мишени, проверяя по номеру, не чужие ли. Обязательно смотришь на ветровые флажки, в случае сильного ветра корректируешь калибраторы прицела. И, наконец, самый ответственный и решающий момент, ради которого живет биатлонист – стреляешь по мишеням! После каждого выстрела перезаряжаешь винтовку и снова – огонь! Если все по нулям и ты победил, – ради этого стоит жить!

…На построении дядя Вася поинтересовался, где Артур Суслов. Борис ответил, что брат плохо себя чувствует. Тренер спокойно принял ответ, на тренировки никого силой не загоняли, и если все время даешь слабину, сам в конце концов уходишь. Отсев за время обучения в спортшколе был приличным, до половины из набранного состава.

Дядя Вася был прекрасным рассказчиком. Может быть, в какой-то другой компании он был бы неинтересен, балагурами подобного типа людей не назовешь. Но он знал про биатлон все. Историю его возникновения, в том числе в России, всех чемпионов, особенности подготовки сборных команд различных стран. Знал всю изнанку этого великолепного, потрясающего вида спорта, в котором совмещены несовместимые, казалось бы, вещи: движение, бег до разрыва легких и неподвижность, сосредоточение, филигранность при поражении цели на огневом рубеже.

В свои сорок лет дядя Вася казался пацанам уже немолодым человеком, чуть ли не стариком. У него была привычка покручивать секундомером на длинной серебряной цепочке. Секундомер был именной, старинный, но какая надпись выгравирована на крышке, никто не знал. Когда результаты команды были ниже некуда, что выяснялось и без дяди-Васиного хронометра, он называл пацанов «партизанами»: все на лыжах и с ружьем, и айда в лес! «Вы должны быть по подготовке на уровне спецназа, глубинной разведки», – говорил он, и сердца мальчишек замирали от восторга. Это круто – выйти в тыл врага и расколотить штаб каких-нибудь америкосов или уничтожить пусковую установку ядерной баллистической ракеты «Минитмен». Пацаны знали от дяди Васи историю водружения на Эльбрусе фашистского флага спецгруппой дивизии «Эдельвейс», и о том, как спецподразделение наших ребят сорвало этот флаг с вершины…

Сегодня дядя Вася, похоже, был недоволен результатами команды и опять назвал мальчишек «партизанами».

Вечером, перед ужином, он распорядился собрать молодняк в беседке. Все думали, что Василий Анатольевич продолжит «разбор полетов», но Чемезов, прохаживаясь перед воспитанниками, начал совсем о другом.

– Каждый из вас, когда я говорю, что в спорте есть только первое место, а остальные – побежденные, проигравшие, думает, что все первыми быть не могут. И это так. Без победителей нет побежденных. Но если вы будете стремиться, рваться, бороться только за победу, она придет к вам если не сегодня, так завтра, послезавтра. Вот чему я хочу научить вас прежде всего – воле к победе. Как Суворов говорил, «науке побеждать».

…Много позже юные биатлонисты поняли глубинный смысл этой дяди-Васиной «науки побеждать». Не все в дальнейшем связали свою судьбу с биатлоном и спортом вообще, но умению вырывать победу зубами, не сдаваться, когда уже нет никаких сил и надежд, обязаны были именно спортшколе.

После этой преамбулы Чемезов спросил ребят:

– Кто мне может сказать, что такое «стояк», «поймать стояк»?

Никто не ответил, и дядя Вася продолжил:

– У вас еще небольшой опыт участия в соревнованиях, но каждый спортсмен по себе знает, что это весьма неприятная вещь, состояние, которому может быть подвержен каждый. Это как с плодовыми деревьями, с яблонями, которые дают урожай не каждый год, отдыхают, у деревьев тоже есть усталость. Независимо от того, что ты весь предсезон тренировался очень качественно, на роликах занимался и физические данные в норме, на соревновании бежишь весь выкладываешься, но результат не показываешь. Вроде бы в отличной физической форме, все делаешь то же самое, но не дается результат. Бежишь не так быстро, что-то тормозит. Вот это «что-то» и называется «поймать стояк». Такой физиологический синдром испытал на себе каждый профессиональный спортсмен-бегун, можете любого спросить. Что же делать в этом случае, спросите вы? Уже зная своего внутреннего врага, надо любыми способами преодолевать его. И тогда в награду появляется его антипод, ваш внутренний друг – второе дыхание… Я сам сотни стартов пробежал, и у меня два раза это было. Бегу на лыжах в горку коньковым ходом и дохну, будто у меня ноги свинцом налиты… И тут откуда ни возьмись какая-то сила тебя просто толкает, и прямо взлетаешь на эту горку. Открывается второе дыхание, появляется легкость в мышцах, словно и не было этой дикой усталости. Такие моменты будут у каждого из вас, на грани возможного, настолько тяжело, что даже мысли приходят сойти с дистанции. И вот если ты это сможешь в себе перебороть, тогда появляются новые неведомые силы, будто ты только сделал старт и ветер в спину помогает тебе…

После тренировки Борис и Родин сразу пришли к Артуру. Тот уже немного пришел в себя.

– Ну, как ты?

– Чуть не сдох! – тихо ответил Артур.

– За что он тебя так? – спросил Борис.

– Не знаю…

– А ведь как по-подлому, сука, ударил, – блеснул черными, как уголь, глазами Влад.

– Ну да, подловил момент, когда я не смог бы тут же ответить, – отозвался Артур.

– Куда тебе – ответить, – грустно заметил Влад. – Тебе двенадцать лет, а ему – шестнадцать. Радуйся, что жив остался… От таких ударов бывает, что сердце останавливается… Мне старший брат рассказывал, когда в армии служил. Дембель заставил молодого подтягиваться на турнике, и, когда тот висел, сильно ударил в грудь. У пацана – остановка сердца. И никто ничего не доказал… Типа, слабое здоровье, и вернули его мамке в гробу.

Артур с трудом приподнялся, сел на кровати.

– Спасибо, утешил. Я ему этого не прощу. Это не просто подлянка… Это вообще… Обидно, ребята.

– Два года еще потерпеть, а потом мы сами станем «старшаками», – хмуро заметил Борис.

– Терпеть я не буду, – глухо ответил Артур, с трудом поднялся, и они вышли на улицу.

После ужина у ребят было личное время, когда на спортивных сборах каждый мог заняться, чем душа пожелает. К Артуру тут же подошли его друзья, такие же, как и он, салаги – Леха Плотников и Игорь Мухонин.

– Ну, как ты, Артур? – сочувственно спросили они.

– Да ничего, уже оклемался.

– Может, дяде Васе сказать? – предложил Плотников. – Эти «старшаки» вообще оборзели, беспредел гонят. Завтра голову проломят, скажут, поскользнулся, упал…

– Ну, и чего, даже синяка не покажешь, – скривился от такого предложения Влад.

– Я ничего показывать не собираюсь! – жестко прервал бессмысленный разговор Артур. – Будто сами не знаете, западло жаловаться…

Никто Артуру не возразил, потому что при всем уважении к дяде Васе неписаным правилом в команде было не стучать и все конфликты скрывать от тренеров. И сам дядя Вася, завидев фингал под глазом у юного биатлониста, не имел привычки интересоваться его происхождением, зная наперед ответ: «зашибся». Понимал, что пацаны сами разберутся между собой, и это будет лучше, чем устраивать расследования.

Он воспитывал бойцов: «второго места не бывает, бывает только победитель и побежденный». Его не понимали, ведь на пьедестале есть почетные второе и третье места, серебро и бронза… Но дядя Вася, уматывая на тренировках ребят до исступления, изнеможения, злобы, повторял для непонятливых: «Есть только первое место и не первое, победитель один, а все остальные – побежденные». И позже пацаны понимали, что Василий Анатольевич Чемезов готовил чемпионов, реальных чемпионов, победителей, для которых не существует второго места. До мата, сквернословия у железного дяди Васи никогда не доходило. В спорте матерятся, когда не хватает воли и мастерства.

Что же касается общей дисциплины, дядя Вася не препятствовал воспитательным мероприятиям, которые проводили по отношению к молодым пацанам парни старшего возраста. Да и как обуздать ораву амбициозных самоуверенных мальчишек, как не с помощью «старшаков?..»

Практиковались спортивные наказания, кроссы на различные дистанции. Но это еще семечки. Были среди старших ребят изобретатели, придумывавшие каждый раз что-то новое, особо изощренное.

Одно из таких испытаний называлось «параплан» – выбирали двух ребят, и этой паре назначался «план». Один как пропеллер отжимался от пола, а второй бедолага в это время на вытянутых руках держал подушки, и, пока один отжимался, другому подушки подкладывали. Соответственно, кто быстрее сдавался, тому назначалось особое наказание. Приглашали проигравшего состязание на «банки», причем ты должен явиться сам, добровольно и попросить «старшаков», чтобы тебе поставили «банки». Если ты просто приходишь и говоришь, что пришел на «банки», добавляют еще штрафы. Салага должен именно попросить поставить «банки». Пацаны гордые, никто не просил, поэтому порцию «банок» получали в двойном размере. А «банка» – это удар по заднице резиновой тапочкой-сланцем наотмашь. Один удар – одна «банка», покрепче ремня ощущалось. Но, как правило, заканчивалось все избиением обоих напарников состязания. А чтобы не появлялись синяки, били сетками с апельсинами, которых в рационе предостаточно, юным спортсменам витамины необходимы. Измочаленные плоды потом тоже доставались салагам.

И, как в любой системе подавления и унижения, молодняку постоянно, ежеминутно, ежечасно, ежедневно давали прочувствовать низкий статус салаги. Ты – последний на ступеньке, в конце очереди. Все «старшаки» команды уже прошли, испытали на себе эти унижения и издевательства, и каждого самого грела мысль, что в положенный срок он тоже станет «старшаком», вот тогда уж он отыграется на салагах.

Братья Сусловы впервые в своей юной жизни столкнулись с оборотной стороной спортивных сборов. Привыкшие быть дерзкими лидерами среди сверстников в школе, они были вынуждены принимать новые правила игры. Что же делать, если стали салагами?

Знал ли об этой теневой стороне отношений в команде ее тренер дядя Вася? Наверняка знал. Может быть, за исключением некоторых подробностей… Но он так и не узнал, что за недуг свалил Артура Суслова…

Сам же Артур тем же вечером отозвал в сторонку брата Бориса, Влада Родина, Лешу Плотникова и Игоря Мухонина и начал без предисловий:

– Не знаю, как вы, ребята, а такие дела прощать нельзя.

– Ты ведь реально мог… умереть, – поддержал его брат. – Костыль совсем оборзел…

– Надо что-то делать, нас топчут, как дерьмо куриное, – хмуро отозвался Влад.

– Ну, и что ты предлагаешь? – спросил Мухонин.

– Его надо наказать! – ответил Артур. – Я уже все продумал.

– Он сильнее любого из нас, – заметил Плотников. – Только ребра переломает…

– Сами заломаем, если вместе наляжем, – перебил его Влад.

– Верно, Влад. Мы его позовем побазарить на запасное стрельбище, а там свяжем простынями. Возьмем и винтовку. Патроны у каждого из нас заныканы.

– Ты чего задумал? – испугался Плотников. – Убить?

– Нет, убивать не будем. Но хорошо попугаем… Борис, винтовку забираешь ты. Простыню каждый возьмет свою, – продолжал излагать Артур свой план. – Вместе мы его обязательно заломаем.

Пацаны призадумались. Дело предстояло нешуточное, попахивало уголовщиной.

– Но ведь это преступление, – обвел взглядом товарищей Игорь Мухонин.

– А что Артура ударил, не преступление? – зло отреагировал Борис.

– И вообще, нам по двенадцать лет, а уголовная ответственность наступает с четырнадцати, – привел еще один довод Влад.

– Решайтесь, или мы пойдем вдвоем с Борисом.

– Втроем, – тут же отреагировал Влад.

Плотников и Мухонин переглянулись. Предстояло решиться на поступок, который еще вчера казался немыслимым для двенадцатилетнего мальчишки: наказать «старшака», отомстить беспощадно и жестоко. Но на одной чаше весов стояли честь, мужество, верность дружбе, а на другой – трусость, малодушие, предательство, унижения и издевательства со стороны «старшаков».

Артур протянул руку ладонью кверху. Сверху свою руку положил брат, затем Влад, и, уже не раздумывая, свои ладони сверху опустили Игорь и Алексей.

– Один за всех… – взволнованно произнес Артур.

– И все за одного! – ответили друзья.

Самым сложным было вынести винтовку. На ночь оружие запиралось в сейфе у бабушки Клавы, «великого охранника», как ее прозвали. Каждый раз после тренировки винтовки сдавались ей под охрану, и, клюя носом, она записывала в журнал их номера. Дело нехитрое – сколько взяли, столько же должно возвратиться.

О том, что пацаны называли ее «великий охранник», бабушка Клава и не подозревала, а саму себя считала «гомеопатом». Когда-то она работала медсестрой, потом еще кем-то, а на каком-то этапе своей жизни поняла, что ее призвание – целительство. В ее тумбочке лежали десятки пакетиков с травами и порошочками, которые она заваривала, подогревая кипяточек в алюминиевом электрочайнике, издававшем жуткое шипение при включении. Иногда бабушка Клава ставила его ночью, и, услышав знакомые звуки, ребята не сомневались: бабка варит колдовское зелье. На другой день она предлагала свои отвары тренерам и мальчишкам как укрепляющее средство. Но все отказывались.

Чтобы стащить винтовку, Артур и придумал использовать это слабое звено. По его плану Борис должен попросить бабушку посмотреть в кубрике приболевшего брата и прописать ему травку. Бабушка с радостью поспешит на помощь. А дальше…

Бабушка Клава сидела на привычном месте, читала книгу «Гомеопатия», что-то отмечала карандашом и по обыкновению пила из стакана какой-то отвар.

– Добрый вечер, бабушка Клава! – Борис постарался придать лицу наиболее скорбное выражение. – У меня брат заболел!

– Артурчик? А что случилось? – заинтересованно взглянула на Бориса бабушка Клава.

– Сильно ударился грудью, когда занимался на брусьях. Целый день уже лежит. Может, посмотрите его?

– А чего смотреть? – Бабушка отложила книгу. – И так все ясно. Шалфей, чабрец, по одной восьмушке, ромашка трехнедельная, крапива… Сейчас заварю, и все как рукой снимет.

Борис в душе ругнулся, блестящий план летел коту под хвост. В подтверждение своих намерений она включила чайник и полезла в тумбочку.

– Бабушка Клава, но ему очень плохо, – взмолился Борис. – Он просил вас срочно подойти.

– Ну ладно, ладно, раз такое дело, пошли, посмотрим твоего братика, – с легкостью поднялась бабушка Клава, глянула на сейф и неторопливо пошла по коридору впереди Бориса.

Артур лежал под одеялом и тихо постанывал. Впрочем, играть особо не приходилось – тупая боль еще давала о себе знать.

– Ну, показывай, соколик, что там у тебя, – зависла над Артуром бабушка-целительница.

– Вот тут вот, прямо солнечным сплетением ударился о брусья, – откинув одеяло, задрал майку Артур.

– Э, как тебя угораздило, – осматривая ушибленное место, проворчала бабушка Клава. – Все ясно… Болит? Болит, можешь не отвечать, сама знаю. Значит так, заварю я тебе лечебный сбор из трав, будешь пить три раза в день перед едой и один раз ночью. И все пройдет. Понял?

– Понял, спасибо, бабушка.

– Не за что… – В сопровождении Бориса бабушка Клава покинула кубрик.

– И что, совпало? – спросил Борис, остановившись, в коридоре чтобы задержать целительницу.

– Что – совпало? – не поняла бабушка Клава.

– Травы, которые вы назвали?

– Совпало – с неба упало! – недовольно отозвалась она. – Сказала тебе, что все тут ясно. Шалфей, чабрец, по одной восьмушке, ромашка трехнедельная, крапива… Ну, можно еще добавить порошок из лопуха. Восьмушку…

– А вот есть такие лечебные, точнее, укрепляющие травы, которые силы дают на соревновании? – продолжал допытывать Борис, удерживая ее за руку. – Но чтобы допинг-контроль ничего не определил?

– Можно подобрать, – строго ответила бабушка Клава как о давно решенном вопросе. – Я предлагала руководству школы провести экспериментальные пробы на спортсменах. Мне было отказано…

Как только Борис и бабушка Клава вышли за дверь, Артур, прихватив одеяло, тут же соскочил с кровати, выпрыгнул из окна, благо здание было одноэтажным, пробежал до окна комнаты, где хранилось оружие, влез на подоконник и спрыгнул на пол. Ключи от сейфа лежали всегда в одном и том же месте – в глубине верхнего ящика тумбочки. Быстро нашел нужный ключ, открыл железную дверку, схватил винтовку, завернул ее в одеяло и, закрыв сейф, бросил ключи на место. Времени не оставалось – голоса Бориса и бабули были слышны совсем рядом, – Артур прыжком пантеры перепрыгнул через подоконник и приземлился как учили, завалившись на бок.

Борис спиной открыл дверь, задом вошел в комнату, за ним – как никогда довольная собой бабушка Клава. Выпроводив Бориса, она тут же стала готовить снадобье.

А он, оглянувшись, поторопился в кубрик, где его уже ждали все заговорщики: Артур, Плотников, Родин, Мухонин.

– Каждый берет свою простыню, – начал Артур. – Борис, прихвати винтовку. Ждите меня на запасном стрельбище. Моя задача – заманить туда Костыля.

– А он пойдет? – усомнился Мухонин.

– Пойдет, – твердо ответил Артур. – Если скажу, что надо поговорить, обязательно пойдет. Он же смелый!

– Ага, на молодых удары отрабатывать, – усмехнулся Борис.

– В общем, я привожу его побазарить к двум березкам и говорю условное слово, типа «захват»…

– Не, «захват» не годится, – заметил Влад. – Догадается, даст деру, потом его догонять всем шалманом.

– Верно, – согласился Артур. – Тогда я просто скажу: «Руслан, ты был не прав!» Валим его и привязываем к двум березам.

Так и порешили. Артур проводил взглядом скрывшиеся в полумраке тощие фигурки товарищей, сплюнул три раза через левое плечо и отправился искать своего врага Руслана.

Костыль сидел на скамейке рядом с домом, покуривал вместе с самым главным «старшаком» Мишей Коноваловым. Дождавшись, когда тот уйдет, Артур выплыл из темноты и, приблизившись, негромко сказал:

– Руслан, поговорить надо.

– Ты еще живой? О чем с тобой говорить, салабон! – презрительно взглянул на него Костыль.

– По делу.

– Говори!

– Ну не здесь же. Отойдем куда-нибудь, хотя бы на запасное стрельбище.

– Ну, пошли, – поколебавшись, согласился Руслан и затоптал недокуренную сигарету.

Если пацан, даже салага, приглашает к разговору, отказываться нельзя – подумает, что боишься. Ну а чтоб не светиться «базаром с салагой», лучше действительно уйти подальше от посторонних глаз.

Они молча прошли по тропинке под сытой желтой луной. Отступать некуда. Тут пан или пропал. Только бы пацаны не подвели… Артур чувствовал нервную дрожь. Лишь бы не сорвалось, иначе, – всем хана!

Возле двух берез он остановился.

– Ну, и чего ты хотел сказать? – насмешливо спросил Руслан. – Может быть…

– Ты был не прав, Руслан, – громко проговорил Артур.

И тут же с земли поднялись тени, молча, как стая волков, набросились на Руслана и свалили его с ног, лицом в землю. Артур с братом заломили ему руки за спину, связали простынями, как мумию, по рукам и ногам и привязали к двум березкам.