Глава первая

От ультиматума 3 сентября 1939 года до Атлантической хартии, или Кто превратил германо-польскую войну во Вторую мировую

Гитлер отдал приказ о начале войны с Польшей, но до последней минуты надеялся, что территорией Польши эта война и ограничится – ведь никаких претензий к западным державам Германия не выдвигала; в своей речи в рейхстаге, произнесенной 1 сентября 1939 года, рейхсканцлер подтвердил незаинтересованность своего правительства в каких-либо территориальных приобретениях на Западе: «Я торжественно заверяю… что мы ничего не требуем и никогда не потребуем от западных держав. Я заверяю, что граница между Францией и Германией – окончательна. Я снова предлагаю Англии дружбу и, если необходимо, тесное сотрудничество… У Германии нет никаких интересов на западе».

Фюрер и после того, как Англия предъявила Германии ультиматум о прекращении огня, невыполнение которого означало начало войны на Западе, продолжал надеяться на благополучный исход затеянного им «наказания» Польши, и для таких надежд у него было немало оснований! Он был солдатом Западного фронта Первой мировой и знал, какие чудовищные потери за четыре года той бойни понесли англичане и французы, сколько лучших сыновей Франции и Англии полегло на Сомме и у Пашанделя, у стен Вердена и на полях Фландрии. Каждый восьмой французский мужчина, способный носить оружие, был убит на той войне, 2 800 000 французов были ранены и искалечены; у англичан был убит каждый шестнадцатый мужчина призывного возраста, ранено на полях сражений было 1 663 000 солдат и офицеров. Посему общественное мнение бывших союзников по Антанте решительно и категорически было против того, чтобы вновь отправлять своих сыновей на войну с Германией, тем более для того, чтобы Польша продолжала управлять Данцигом и взимать с немцев грабительские сборы за их восточнопрусский транзит. И как ни старались средства массовой информации Франции и Великобритании в летние дни 1939 года поднять боевой дух населения, идея новой войны с Германией во имя «защиты Польши» имела крайне низкую поддержку у тамошнего населения. Французы и англичане в отличие от поляков на войну не рвались и брать Берлин штурмом решительно не хотели!

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Германия не предприняла практически никаких мер в предвидении грядущей ОБЩЕЕВРОПЕЙСКОЙ (и уж тем более – мировой!) войны по той простой причине, что ее руководители были уверены в том, что никакой ТАКОЙ войны не будет и что максимум, на что пойдут Лондон и Париж – это на ноты протеста, отзывы послов, разрыв дипломатических отношений и в крайнем случае на формальное объявление войны, которое после победы Германии можно будет по-тихому аннулировать.

Безусловно, Гитлер понимал, что польская воинственность постоянно подпитывается из Лондона, и что инициатором грядущей войны являются англосаксонско-еврейские международные финансовые круги, но полагал, что в политических элитах Англии и Франции найдется достаточно здравомыслящих и ответственных людей, у которых достанет ума не ввергать свои народы и Европейский континент в целом в ужасы тотальной войны.

Как выяснилось уже 3 сентября 1939 года, Гитлер был слишком высокого мнения о европейских политиках…

3 сентября Великобритания и Франция объявили войну Германии, и с этого момента локальный польско-германский вооруженный конфликт начал постепенно превращаться во Вторую мировую войну, которой немцы отнюдь не хотели и к которой даже и не думали готовиться.

Подтверждений этому – с избытком. Для примера возьмем немецкий флот – военный и гражданский.

 Немецкая подводная лодка

О том, что по состоянию на 3 сентября 1939 года германский военно-морской флот имел в строю лишь двадцать две подводные лодки, способные вести операции к западу от Гринвича, известно сегодня практически любому человеку, который интересуется историей войны на море. Опять же всем знающим людям понятно, что из этих двадцати двух субмарин оперировать в Атлантике против франко-британского (и союзных им держав) судоходства единовременно могли лишь семь-восемь подлодок, то есть не более трети наличных сил (еще треть находится в пути – на позиции или возвращаясь с них, остальные ремонтируются, их экипажи отдыхают). Таким образом, ясно, что никакой войны с Великобританией и Францией Гитлер и его коллеги не планировали, иначе в 1937–1939-м Германия живенько настроила бы штук двести или триста u-boot-ов седьмой серии, обучила бы для них экипажи и в первые же месяцы Второй мировой устроила бы Англии хорошенькую ресурсную катастрофу, отправив на дно процентов десять ее торгового флота.

Патентованные «антифашисты» из числа «историков» мне ответят, что немцы планировали против всех своих врагов учинить зверский и безжалостный блицкриг и поэтому решительно плюнули на идею блокады Великобритании путем организации неограниченной подводной войны. Блокада – дело долгое, Гитлеру без надобности, ведь он, как известно, за три недели планировал разгромить Польшу, а затем недель за пять – Францию, попутно удавив всех ее реальных и потенциальных союзников на Европейском континенте. В этом случае, дескать, никакой нужды в подлодках нету – Англия без континентальных союзников и без всякой блокады живенько скиснет и запросит пардону. Немцам же для блицкрига нужны танки, которые и строились массово, главари вермахта алкали намотать на их гусеницы внутренности польской, французской, бельгийской и голландской армий и британского экспедиционного корпуса. После какового наматывания Англия естественным образом поднимет лапки кверху, убоявшись вновь проявившейся в немцах furor teutonicus.

И ведь самое смешное – в эту несусветную чепуху верит БОЛЬШИНСТВО НАСЕЛЕНИЯ ЕВРОПЫ! И никто – НИКТО! – не пытается осмыслить всем известные факты…

А они таковы: в августе 1939 года британский торговый флот был безусловным лидером по тоннажу своих судов среди всех остальных морских держав мира, дедвейт судов, ходивших под «юнион джеком», превышал двадцать миллионов тонн, а количество вымпелов приближалось к пяти тысячам (считая и океанские, и каботажные пароходы); французы могли похвастаться двумя миллионами семьюстами пятьюдесятью тысячами тонн грузоподъемности своего торгового флота. Плюс к этому – после нападения Германии на Норвегию и Голландию под британскую руку уходили колоссальные торговые флоты этих государств: норвежский (более тысячи вымпелов общим дедвейтом в четыре миллиона тонн) и голландский (более пятисот судов общим водоизмещением 2 760 000 тонн). Антинемецкая коалиция, таким образом, могла опереться на более чем шесть тысяч судов торгового флота общим дедвейтом под тридцать миллионов тонн. Что сие означало?

Это означало, что данный колоссальный флот легко и свободно обеспечивал создание и функционирование единого антигерманского военно-экономического пространства по всему миру, давая возможность врагам Рейха использовать для войны с ним ресурсы практически всей Ойкумены, которые в сотни раз превосходили возможности как собственно НС-Германии, так и всех ее союзников и симпатизантов, вместе взятых…

Не понимать этого Гитлер и его адмиралы не могли – они ведь не законченные олигофрены, но НИЧЕГО для противодействия подобному катастрофическому для Германии (в случае втягивания ее в тотальное противостояние с англо-французским блоком) развитию событий накануне сентября тридцать девятого НЕ ДЕЛАЛИ. Не строили подводных лодок, не готовили для них базы, не планировали маневр силами по внутренним водным путям, не минировали заблаговременно вражеские территориальные воды (что они, кстати, накануне 22 июня 1941 года делали на Балтике), не создавали в портах вероятного противника диверсионные группы. И когда 3 сентября 1939 года Великобритания и Франция объявили войну Германии, единственным ответом Гитлера на это были жалкие семь подводных лодок и парочка «карманных линкоров», направленных на судоходные пути врага. Не шибко серьезная угроза для трехтысячной армады, находившейся в это время в море, вы не находите?

Но и это еще не самое интересное!

Немецкий торговый флот занимал в мировой табели о рангах отнюдь не последнее место – под германским флагом ходило семь процентов мирового тоннажа (4 492 708 брутто-регистровых тонн имели немецкую «прописку»). Логично и разумно было бы со стороны немецкого командования накануне начала войны с «владычицей морей» – разумеется, при условии, что эту войну оно запланировало, – отозвать свои торговые суда из иностранных портов, во-первых, эти корабли могут быть интернированы, во-вторых, дома они нужнее.

Как вы думаете, уважаемые читатели, был ли отдан соответствующий приказ?

НЕТ! Сто девяносто восемь торговых судов Германии общим водоизмещением 829 568 тонн (то есть около 20 процентов общего дедвейта германского флота) весть о начале войны застала в иностранных портах. Из них лишь считаным единицам удалось после 3 сентября 1939 года удрать в Фатерланд, все же остальные суда были сначала интернированы, а затем (с течением времени) и реквизированы, чтобы сражаться против Германии. Как вам такая вопиющая непредусмотрительность обычно крайне предусмотрительных немцев? Если бы они знали, что грядущая война будет войной с Великобританией (надежно контролировавшей мировые торговые пути полутора сотнями своих крейсеров), совершили бы они подобную роковую ошибку? Которая очень дорого потом стоила Германии!

Например, в голландских колониях нашло убежище 31 германское судно; в Европу они уйти не могли, море контролировали британцы. Но голландцы, объявив о своем нейтралитете, согласились на пребывание немецких «торговцев» в портах Ост– и Вест-Индии без спуска германского флага. И тут в мае 1940 года немцы начинают вторжение в Голландию! Естественно, все немецкие торговые корабли (22 парохода общим водоизмещением 135 533 тонны в Ост-Индии, 7 кораблей общим водоизмещением 25 994 тонны – в Вест-Индии) тут же были реквизированы голландским правительством в изгнании (то бишь – в Лондоне; лишь два немецких «торговца» не достались врагу и были затоплены своими экипажами).

С итальянским торговым флотом, кстати, произошла та же петрушка, к тому же в гораздо большем масштабе: почти треть итальянского торгового флота (256 судов) в день объявления англичанами войны немцам оказалась за пределами Средиземного моря. Все эти корабли с течением времени были англичанами и американцами реквизированы, чтобы послужить врагам своей родины…

А вот все английские, французские и подавляющее большинство польских торговых судов накануне войны покинули немецкие и итальянские порты. Да, за годы войны немцам удалось захватить несколько торговых судов и военных кораблей Норвегии, Голландии, Франции и некоторых других государств, но это были жалкие крохи, и количество захваченных судов и на треть не компенсировало число оставшихся 3 сентября 1939 года в иностранных портах немецких кораблей, затем захваченных врагом.

Но и это еще не все!

Единственное чувство, которое охватывает меня всякий раз, когда я перечитываю мемуары Карла Деница, это НЕДОУМЕНИЕ. Особенно, когда вновь и вновь я открываю главу четвертую, каковая носит наименование «Политика в области строительства подводных лодок в 1935–1939 годах». Полноте, да о кригсмарине ли эта книга? Где зловещие планы учинения вселенской катастрофы? Где замыслы по организации неограниченной подводной войны? Где кровожадные мечтания о реванше за ноябрь восемнадцатого? Где все это?

Нету.

Германский лайнер «Бремен» – один из немногих пассажирских судов, сумевших вернуться в Германию с началом войны

Безжалостные нацистские монстры начали строить свой флот отнюдь не самовольно – в 1935 году они совершенно официально получили право на строительство военно-морского флота. А именно Великобритания подписала морское соглашение с Германией, по которому общий тоннаж немецкого надводного военного флота мог составлять 35 % от такового английского. Каковой цифры, кстати, немцы так никогда и не достигли, даже в самые лучшие времена общее водоизмещение их надводных боевых кораблей не превышало 17 % от тоннажа Royal Navy. По этому же соглашению немцам теоретически разрешалось строить подводные лодки общим водоизмещением, равным тоннажу британских подводных сил (вообще соотношение тоннажа планировалось как 100:45, но немцы выбили себе лазейку в договоре, позволявшую в случае нужды довести это соотношение до 1:1); воспользовались ли этой возможностью кровожадные тевтоны?

Отнюдь. К 1 сентября 1939 года общий тоннаж немецкого подводного флота, U-Bootwaffe, составил менее 23 000 тонн (22 подводные лодки водоизмещением 517–540 тонн, 24 лодки II серии водоизмещением в 250 тонн и 10 временно небоеспособных u-boоt-ов), что составляло 2/3 от тоннажа английских субмарин.

Причем заметьте, подводная лодка – это не линкор, построить ее – при наличии грамотных специалистов – дело плевое. За время Второй мировой войны немцы построили их 1162 штуки – в 1944 году на воду каждые 36 часов спускалась одна субмарина. При том что ситуация с ресурсами в 1944 году у Германии была куда как более скверная, чем в благополучных 1938-м или 1939-м…

Что для постройки подводной лодки нужно? Тонн двести листовой стали разной толщины, полсотни тонн разных труб, двутавра и прочего профиля, парочка мощных и надежных дизельных двигателей, полсотни аккумуляторных батарей, компрессоры, оптические приборы да еще по мелочи – резины, там, строевого леса, пластмасс, чуток цветных металлов – и все. Строить лодки можно где угодно – хоть на речных верфях, доселе специализировавшихся на постройке яхт для преуспевающих биржевых дельцов. Повторюсь, здесь главное – наработанный опыт, знания, а вовсе не тысячи тонн броневой стали, как в случае с постройкой линкоров, линейных крейсеров и прочих бесполезных пожирателей мазута. Подводные лодки в отличие от больших надводных кораблей – оружие бедных.

Опыт в постройке лодок у немцев был, и еще какой! Достаточно сказать, что самый успешный тип субмарины Второй мировой войны – немецкие лодки VII серии – свою родословную вели от кайзеровских u-boоt-ов («семерка» была дальнейшей разработкой подводной лодки UВ-III серии)! Да и в межвоенные годы, несмотря на все строгости Версаля, немецкие адмиралы о подводных лодках не забывали. Под вывеской различных гражданских проектно-исследовательских контор начали работать офицеры флота, не состоящие в штате военного ведомства. В 1922 году через подставную фирму «Дешимаг» германский флот приобрел контрольный пакет акций голландской проектировочной компании. Тут же в ее штат были включены немецкие судостроители, немедленно начавшие проектирование боевых кораблей для немецкого флота. Формально «голландская» фирма проектировала подводные лодки для разных Финляндий и Уругваев, на самом деле это была важная работа по возрождению немецкого подводного флота. Для Испании была спроектирована подводная лодка Е-1 («Эчивариетта») – модификация последней кайзеровской лодки В-III, для СССР в 1933 году на ее базе спроектировали подводную лодку Е-2 (позже ставшую Н-1 и положившую начало серии советских подводных лодок типа С). Главное же в деятельности этого конструкторского бюро было отнюдь не снабжение субмаринами флотов малых стран, хотя лодку для Финляндии тут не только построили, но даже испытали. Главное было находиться в постоянной готовности (немедленно после оглашения «дня Х»), начать строительство боеспособных подводных лодок для Германии.

Карл Дениц в своих мемуарах описывает, как перед войной он неоднократно и безрезультатно пытался донести до фюрера ту простую мысль, что если Германия готовится к войне с Англией, то надо как можно быстрее построить три сотни u-boot-ов VII серии, чтобы, буде случится война, тотальной подводной блокадой быстренько поставить заносчивых островитян на место. Фюрер только отмахивался от предложений энтузиаста подводной войны…

Но разве Дениц предлагал что-то немыслимое?

«Ударный кулак» адмирала Деница

Отнюдь. Триста «семерок» Рейх в 1938–1939 годах мог построить запросто, и даже особо не напрягаясь; за это же время на них можно было бы подготовить и экипажи. Да, этот U-Bootwaffe серьезно страдал бы отсутствием опыта, что стоило бы определенных потерь, но на то и война, чтобы были убитые… Сам Дениц за время войны потерял двух сыновей-подводников – тем не менее недрогнувшей рукой посылал в море все новые и новые лодки; общие потери немецких подводников по сию пору поражают воображение – из 40 000 членов команд u-boot-ов навеки ушло в глубину вместе со своими кораблями 32 000 матросов, старшин и офицеров.

А если бы предложение Деница было принято? Да, потери бы были, но не столь колоссальные; но при этом и успех был бы куда более весомым! Одно дело, когда (в реальности) на английские коммуникации вышло 15–17 лодок, и совсем другое (по планам Деница) – когда на них же вырвалась бы армада из сотни u-boot-ов!

Но все это разумно и логично с точки зрения подготовки войны и абсолютно бессмысленно тогда, когда война не предполагается…

Взяться за строительство целого флота подлодок и потратить колоссальные средства на подготовку экипажей для них есть смысл лишь в одном случае, если вами планируется война. Если войны не планируется, этот U-Bootwaffe будет бесполезно ржаветь у причальных стенок, а бесчисленные подводники будут отирать скамьи в пивных Киля, Бремерхафена, Свинемюнде и Асконы. Оно вождям Третьего рейха было надо?

Дениц с возмущением пишет, что темпы строительства субмарин были крайне низкими: в 1935 году было введено в строй 14 подводных лодок; в 1936 году – 21 подводная лодка; в 1937 году – 1 подводная лодка; в 1938 году – 9 подводных лодок; в 1939 году – 18 подводных лодок; при этом главный подводник Рейха горько сетует на слепоту и крайний пацифизм рейхсканцлера, из-за которых кригсмарине вступил в битву с «владычицей морей» практически безоружным. Но он пишет это уже после войны, зная, что она произошла, что Германия потерпела в ней поражение, что его U-Bootwaffe не смог добиться победы.

А ЕСЛИ БЫ ЭТОЙ ВОЙНЫ НЕ БЫЛО?

В этом случае действия германского канцлера были бы вполне логичны и разумны: зачем тратить бесчисленные миллионы на постройку трех сотен подводных лодок и обучение (весьма недешевое) их экипажей, если для этих лодок и этих экипажей в ближайшем будущем не найдется никакого разумного применения?

Впрочем, Гитлер продолжал надеяться на то, что ему удастся сделать англо-французскому руководству предложение о мире, от которого Лондон и Париж не смогут отказаться, и тщательно готовил почву для этого.

Уже через неделю после начала Польской кампании он принял решение немного попридержать рвение своих подводников, за первые семь дней боевых действий потопивших 11 английских судов общим водоизмещением 64 595 тонн. Немало, если учесть, что в самый разгар подводной войны с Англией в Первую мировую (в апреле 1917 года) немцами было потоплено всего вдвое больше торговых судов, а ведь в те дни Великобритания была поставлена на грань продовольственной катастрофы! 7 сентября адмирал Редер был вызван на беседу с Гитлером, который посоветовал флоту «замедлить темпы». Франция, по словам фюрера, проявила «политическую и военную сдержанность», англичане «колебались». Учитывая такую обстановку, фюрер настоятельно рекомендовал Редеру уменьшить накал подводной войны, чтобы подводные лодки, бороздящие воды Атлантики, в дальнейшем «щадили все, без исключения, пассажирские суда и воздерживались от нападения на французские суда». Кроме того, было решено, что карманный линкор «Дойчланд» в Северной Атлантике и «Граф Шпее» в Южной Атлантике вернутся на некоторое время на свои базы. Как отметил Редер в своем дневнике, общая политика в данный момент сводится к проявлению «сдержанности, пока не прояснится политическая ситуация на Западе, на что уйдет около недели».

Океанский рейдер «Адмирал Шеер»

После этого распоряжения Гитлера английские потери пошли на убыль: за вторую неделю войны британский торговый флот потерял б51 561 тонну, за третью – 12 750 тонн, за четвертую – только 4646 тонн.

Немцы старательно демонстрировали западным союзникам Польши свое желание закончить войну, в том числе на самом высоком уровне.

19 сентября (еще не завершена Польская кампания!) Гитлер в Гильдхалле в Данциге произносит речь, в которой впервые говорит о мире: «У меня нет никаких военных целей против Англии и Франции, – заявил он. – Мои симпатии на стороне французского солдата. Он не знает, за что сражается»[1]. А затем он призвал Всемогущего, благословившего немецкое оружие, «ниспослать другим народам понимание того, насколько бесполезной будет эта война… и натолкнуть их на размышление о мирном благоденствии».

Что характерно, не только Германия жаждала мира; прекратить войну в Европе хотел и Советский Союз. Молотов и Риббентроп подписали в Москве 28 сентября декларацию о мире. В ней говорилось, что «правительства Германии и России, урегулировав конкретные проблемы, возникшие в результате распада польского государства, и заложив прочную основу для длительного мира в Восточной Европе, выражают уверенность, что это будет служить подлинным интересам всех народов, положит конец состоянию войны между Германией и Англией и Францией. Оба правительства будут направлять совместные усилия на скорейшее достижение этой цели. Если же, однако, усилия договаривающихся правительств окажутся бесплодными, то это должно подтвердить тот факт, что Англия и Франция ответственны за продолжение войны…»

6 октября Гитлер произносит очередную речь, в ней он уже прямым текстом извещает западных союзников о своей готовности ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ добиться мира: «Мои главные усилия были направлены на то, чтобы освободить наши отношения с Францией от всех следов злой воли и сделать их приемлемыми для обоих народов… У Германии нет никаких претензий к Франции… Я даже не буду касаться проблемы Эльзаса и Лотарингии… Я не раз высказывал Франции свои пожелания навсегда похоронить нашу старую вражду и сблизить эти две нации, у каждой из которых столь славное прошлое… Не меньше усилий посвятил я достижению англо-германского взаимопонимания, более того, установлению англо-германской дружбы. Я никогда не действовал вопреки английским интересам… Даже сегодня я верю, что реальный мир в Европе и во всем мире может быть обеспечен только в том случае, если Германия и Англия придут к взаимопониманию… Зачем нужна эта война на Западе? Для восстановления Польши? Польша времен Версальского договора уже никогда не возродится… (Замечу в скобках, что и в этом аспекте германский фюрер оказался удивительно прозорлив!) Вопрос о восстановлении польского государства является проблемой, которая будет решена не посредством войны на Западе, а исключительно Россией и Германией… Бессмысленно губить миллионы людей и уничтожать имущество на миллионы же для того, чтобы воссоздать государство, которое с самого рождения было признано мертворожденным всеми, кто не поляк по происхождению. Какие еще существуют причины? Если эту войну действительно хотят вести лишь для того, чтобы навязать Германии новый режим… тогда миллионы человеческих жизней будут напрасно принесены в жертву… Нет, эта война на Западе не может решить никаких проблем…»[2]

Прошу заметить, что вышеупомянутая речь Гитлера в рейхстаге отнюдь не была набором добрых пожеланий, в ней содержались вполне здравые и разумные предложения о том, как стоило бы завершить эту войну. Немецкий фюрер предложил «после самой тщательной подготовки» созвать конференцию ведущих европейских стран, причем желательно предварительно заключить перемирие и отвести войска от линии огня: «Недопустимо, чтобы такая конференция, призванная определить судьбу континента на многие годы вперед, могла спокойно вести обсуждение назревших проблем в то время, когда грохочут пушки или отмобилизованные армии оказывают давление на ее работу… было бы более разумно урегулировать их до того, как миллионы людей будут посланы на бессмысленную смерть и уничтожено на миллиарды национальных богатств».

Кроме того, Адольф Алоизович выступил еще и как провидец, нарисовав весьма суровую картину будущего в том случае, если мир не будет заключен: «Продолжение нынешнего состояния дел на Западе немыслимо. Скоро каждый день будет требовать новых жертв… Национальное благосостояние Европы будет развеяно снарядами, а силы каждого народа истощены на полях сражений… Одно совершенно ясно. В ходе всемирной истории никогда не было двух победителей, но очень часто только проигравшие. Пусть народы, которые придерживаются того же мнения, и их лидеры дадут сегодня свой ответ. И пусть те, кто считает войну лучшим средством разрешения проблем, оставят без внимания мою протянутую руку»[3].