Минные постановки морской авиации в 1941–1945 гг.

Постановки на Черноморском театре военных действий начались почти сразу же после начала войны. 30 июня 1941 года четыре ДБ-3 2-го МТАП выставили мины АМГ-1 у Тульчи. Затем мины ставились в Георгиевском гирле Дуная, у мысов Мидия и Тузла. Всего было израсходовано 15 мин АМГ, и вряд ли можно было ожидать существенного результата от этих постановок. Правда, в июле в Тульчинском рукаве погиб румынский буксир «Helidon», но, вероятнее всего, эта потеря на счету бронекатеров Дунайской флотилии.

В следующем году постановки с воздуха возобновились в конце мая, когда за две ночи у северного побережья Азовского моря самолеты 5-го МТАП выставили 25 мин АМГ. Затем мины ставились у Севастополя, Мариуполя, Геническа, Камыш-Буруна, Феодосии и Керчи. Всего в 1942 году было поставлено 46 мин, в том числе английские неконтактные. В июне – августе в районе Мариуполя отмечено несколько подрывов на неконтактных минах, но с большей вероятностью эти плавсредства погибли на постановках надводных кораблей Азовской флотилии. Скорее всего, на счет авиации нужно отнести гибель 6 сентября у Геническа двух катеров Хорватского морского легиона, хотя сами немцы утверждают, что они стали жертвой собственного заграждения. Не исключено также, что поврежденный 28 марта 1943 года у приемного буя Севастополя буксир «Forsch» подорвался на мине A.МкIV, выставленной группой самолетов 36-го МТАП 5 июля предыдущего года.

Теперь перейдем к событиям 1943 года. До этого минно-заградительные операции ВВС Черноморского флота были похожи на действия других флотов: незначительные масштабы с минимальными успехами. 1943-й принес разительные перемены, и черноморцы превзошли по эффективности все усилия, предпринятые советским ВМФ в этой области за два предыдущих года войны.

Первый удар по коммуникациям врага был нанесен в феврале – марте. К этому моменту 17-я немецкая армия была отрезана на Таманском полуострове – и 380-тысячная группировка требовала ежесуточно 1000 тонн различных грузов. Основной линией снабжения стал Керченский пролив. Именно здесь весной 1943 года были сконцентрированы усилия миноносной авиации ЧФ. За февраль – май в проливе было поставлено 78 мин (примерно поровну якорных АМГ-1 и донных A.МкIV). Основные потери противник понес до середины марта (на это время приходится и пик постановок), когда подорвались три быстроходные десантные баржи, два парома типа «Ziebel» и саперный десантный катер (именно на судах такого типа осуществлялся основной объем перевозок). Немцы были вынуждены отказаться от свободного плавания в проливе, перейти к движению конвоев из 2–4 БДБ под охраной электромагнитных тральщиков. В проливе были задействованы самолеты-тральщики Ju-52MS из 3-й эскадрильи 1-й группы самолетов-тральщиков (3 Staffel, Minensuchgruppe 1), базировавшейся в Варне (на 28 февраля три машины). Часть БДБ использовалась в качестве подвижных постов противоминной обороны. Однако, несмотря на это, корабли гибли даже на тщательно контролируемых фарватерах (например, БДБ F136).

Всего можно с уверенностью говорить о семи кораблях и судах, подорвавшихся на авиационных минах в Керченском проливе. Еще один лихтер предположительно также стал жертвой постановок с воздуха.

В мае советская авиация перенесла свои усилия в другой район, приступив к минированию Дуная. Постепенно минная опасность распространилась на почти 500-километровый участок важнейшей коммуникации противника. Хотя на борьбе с минами были сосредоточены усилия румынской речной флотилии, германских прорывателей минных заграждений и самолетов Ju-52MS, ликвидировать угрозу до конца года так и не удалось – движение по реке несколько раз прерывалось на срок до двух недель. К декабрю на Дунае погибло семь и было повреждено два судна.

Кроме Дуная объектами постановок стали Днепр (в ноябре в Днепровском лимане впервые применили донные АМД-500) и устье Днестра. На этих заграждениях противник понес остальные потери в этом году – четыре единицы в Днепро-Бугском лимане и танкер MT-II в Днестровском.

Всего на 282 минах постановки 1943 года подорвалось 22 боевых корабля и транспортных судна (см. таблицу ниже), что составляет, без учета буксира «Forsch», лишь 12,8 мины на подрыв.

Столь высокую эффективность нельзя объяснить слабостью военно-морского флота противника на Черном море. Технические средства борьбы с минами были те же, что, например, и на Балтике. Здесь, вероятно, сыграл свою роль правильный выбор мест постановок: на реках и в узкостях. Это, с одной стороны, облегчало определение места при постановках, с другой – искусственно увеличивало плотность заграждения, повышая вероятность подрыва.

Интересный факт: авиационные мины нанесли урон не только кригсмарине, но и люфтваффе. 13 мая, проводя траление севернее Керчи, при подрыве вытраленной донной мины погиб самолет-тральщик Ju-52MS (зав. номер 3399), а 3 июля на взлете или рулежке в Севастополе подорвался на мине гидросамолет BV-138C-1 (зав. номер 310069, DM+DI) из 3./SAGr 125. Так что, наверное, справедливо будет считать эффективность постановок 1943 года еще выше.

^{Сокращения: БДБ – быстроходная десантная баржа, б/п – буксирный пароход, п/х – пароход, тн – танкер.}

В 1944 году самолеты ЧФ поставили еще больше мин – 357, преимущественно АМД-500. Большинство мин было выставлено у Констанцы (172), например, в ночь на 15 марта полным составом мины ставил 5-й ГМТАП, и в дельте Дуная. В апреле 28 мин было сброшено в районе Севастополя. Однако потери были существенно ниже, чем в предыдущем году. Нам известны только четыре достоверных случая подрыва на авиационных минах: 17 апреля – лихтер «Dordogne» (1485 брт) и 18 июня – противолодочный корабль UJ316, оба в районе Сулины, 21 июня – буксир в Килийском гирле и 30 августа баржа на Нижнем Дунае. Надо отметить, что в этом году советская авиация ставила мины только в районе дельты Дуная, не распространяя постановки на остальную часть реки.

Таким образом, за 1941–1944 годы ВВС ЧФ выставили на коммуникациях противника 700 мин, на которых подорвались 25–29 судов и кораблей. Эффективность применения минного оружия была довольно высока и составила примерно 26 мин на подрыв, против 111 мин на Севере и около 80 на Балтике.

Лучший ас Балтийского флота. Железнодорожная артиллерия КБФ против люфтваффе

Несмотря на название, речь пойдет вовсе не о героических летчиках-истребителях Балтики. Более того, перефразируя Твардовского, – это «не зенитчики и не летчики, хоть герои не хуже их». Но не будем дальше интриговать читателей: мы расскажем о малоизвестной странице боевой деятельности морской железнодорожной артиллерии Краснознаменного Балтийского флота в период битвы за Ленинград.

В начале тридцатых годов прошлого столетия на вооружение береговой обороны возрождающегося Красного флота стали поступать железнодорожные артиллерийские установки. Первоначально для их создания использовался задел еще царских времен. В частности, на железнодорожные транспортеры были установлены 356-мм орудия, заказанные для линейных крейсеров типа «Измаил». Затем стали использоваться пушки уже советского производства, в том числе 180-мм орудия Б-1-П. Транспортеры с такими артиллерийскими системами получили название ТМ-1-180. Применение в береговой обороне подвижных железнодорожных установок давало ощутимые преимущества по сравнению со стационарными батареями. В полной мере достоинства железнодорожных транспортеров проявились в период обороны Ленинграда. Развитая сеть ленинградского железнодорожного узла позволяла успешно маневрировать не только огнем (как, например, артиллерия Кронштадской крепости), но и колесами. В отличие от стационарных батарей транспортеры могли менять огневые позиции, которые зачастую выбирались в непосредственной близости от переднего края, иногда на расстоянии до 2,5 километров, их было легче маскировать. При необходимости можно было сосредоточить массированный огонь крупнокалиберной артиллерии на нужном направлении. Подвижность транспортеров повышала их живучесть, не позволяя вражеской артиллерии пристреляться по обнаруженному орудию.

В начале 1942 года вся железнодорожная артиллерия КБФ была сведена в 101-ю морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду под командованием генерал-майора И.Н. Дмитриева. Самыми мощными и дальнобойными в ее составе были три батареи 180-мм (№ 12, 18 и 19) и одна 356-мм калибра (№ 11). Если последняя использовалась относительно редко, то 180-миллиметровки играли роль «длинной руки» ленинградской артиллерии. Основной задачей 101-й бригады была контрбатарейная борьба с группировкой осадной артиллерии, сосредоточенной противником под Ленинградом. Однако большая дальность стрельбы артиллерийских транспортеров ТМ-1-180, достигавшая 37 километров, позволяла наносить удары и по объектам в сравнительно глубоком немецком тылу. Среди таких целей наибольшее внимание уделялось городу Гатчина (Красногвардейск). Здесь кроме крупной железнодорожной станции находился передовой немецкий аэродром, на который в течение всей блокады базировались части 1-го воздушного флота люфтваффе. В основном гатчинский аэродром использовали истребители из JG54 «Grunherz», которые первыми испытали на себе удары артиллеристов 101-й бригады.

Для обстрелов Гатчины чаще всего привлекались 18-я и 19-я железнодорожные батареи, причем роль «первой скрипки» обычно играла 19-я батарея под командованием капитана В.Н. Мяснянкина. Для уменьшения противодействия противника одновременно со стрельбой 180-мм транспортера несколько батарей меньшего калибра вели огонь по ближайшим позициям немецкой артиллерии. Именно так был организован удар по гатчинскому аэродрому 10 июня 1942 года. В 2 час. 05 мин. один транспортер 19-й батареи открыл огонь по цели. Еще три железнодорожные батареи навязали огневую дуэль вражеским орудиям, пытавшимся противодействовать стрельбе. По данным воздушной разведки результаты огневого налета были отличными. Все снаряды упали в районе цели, а три из них попали непосредственно в ангары. Действительно, по немецким данным, в этот день 1-я эскадрилья 54-й истребительной эскадры потеряла три машины. Были уничтожены связной Klemm 35 (заводской номер 3060) и Bf-109F-4 (заводской номер 7631). Еще один «мессершмитт» с «зеленым сердцем» (заводской номер 13182) был тяжело поврежден и уже не подлежал восстановлению.

Архивные материалы противника отмечают в 1942 году еще два случая успешного обстрела аэродрома Гатчины советской артиллерией. 24 февраля был поврежден Bf-109F-2 из 1-й и 7 сентября – Bf-109G-2 из 3-й эскадрильи JG54. В первом случае имеющиеся в нашем распоряжении материалы не подтверждают факта обстрела аэродрома железнодорожной артиллерией КБФ. Впрочем, возможно, это связано с качеством используемого источника[1]. Не обстреливался аэродром и 7 сентября. Однако в этот день 19-я батарея вела огонь по станции Гатчина-Балтийская, которая находится рядом с аэродромом. В данном случае, вероятно, помог известный закон рассеивания. Видимо, отклонившийся снаряд упал в районе аэродрома и повредил истребитель.

Естественно, что при обстрелах страдала не только техника, но и личный состав подразделений люфтваффе. Так, 5 сентября 1942 года при артобстреле был убит один зенитчик 766-го легкого резервного зенитного дивизиона, а через десять дней, 14 сентября, при аналогичных обстоятельствах понес потери 361-й резервный зенитный дивизион. На этот раз снова один человек погиб, а еще четверо были ранены.

Но свою лучшую «противосамолетную» стрельбу 19-я батарея провела в апреле 1943 года. Незадолго до этого из отдельных «беспокоящих» эскадрилий, созданных по образцу и подобию советских ночных легкобомбардировочных авиаполков, оснащенных самолетами У-2, в составе 1-го воздушного флота под командованием майора Boris von Maubeuge была образована легкобомбардировочная группа (Stoerkampfgruppe Luftflotte 1)[2]. Матчасть «беспокоящих» эскадрилий, а теперь и новой группы, состояла из устаревших легких бомбардировщиков и учебных самолетов, взятых из различных летных школ люфтваффе. «Ночники» Stoerkampfgruppe летали на весьма разношерстной «коллекции», состоявшей из разнообразных бипланов, таких как Ar-66, Go-145, He-45, He-46 и W.34. Чтобы с большим эффектом использовать эти легкие машины, имевшие незначительный радиус действия, их надо было расположить как можно ближе к линии фронта. Поэтому вполне естественно, что группу разместили на передовом аэродроме в Гатчине.

Нам неизвестно, успели или нет немецкие «швейные машинки» начать свою боевую работу до ночи 9 апреля, когда на летном поле Гатчины опять стали рваться советские снаряды. Состояние Stoerkampfgruppe после окончания огневого налета лучше всего описывать только одним словом – погром. В одночасье группа лишилась двенадцати легких бомбардировщиков. Погибли восемь Не-46 (заводские номера 261, 323, 327, 404, 706, 755, 1154, 1227) и четыре «арадо» (заводские номера 279, 1005, 1223, 1227).

История воздушной войны на советско-германском фронте знает и более успешные удары по немецким аэродромам. Однако и на их фоне события 9 апреля – явление неординарное. Например, в известном по многим историческим очеркам ударе авиации КБФ по аэродрому Котлы 20 марта 1943 года немцы потеряли два бомбардировщика Ju-88А-4 безвозвратно. Еще три «юнкерса» были повреждены (по немецкой классификации потерь – 30, 15 и 10 %). 21 марта тяжело поврежден еще один бомбардировщик. Даже с учетом несравнимо большей боевой ценности уничтоженных в Котлах машин результаты этой операции и апрельского огневого налета на Гатчину по меньшей мере сравнимы.

То, что уничтожение дюжины вражеских машин – заслуга все той же батареи № 19, не вызывает особых сомнений. Правда, согласно уже упомянутой «Хронике» удар по немецкому аэродрому наносился с 4 час. 10 мин. до 4 час. 16 мин. 10 апреля 1943 года. Операция производилась по типовой схеме: один 180-мм транспортер вел огонь по аэродрому, второй наносил отвлекающий удар по городу Красное Село. Четыре 130-мм батареи вели предупредительный огонь по огневым позициям немецкой артиллерии. Расхождения в датах на один день, как показывает изучение документов Бундесархива, дело достаточно обычное. Впрочем, не исключено, что опять помог все тот же закон рассеивания. Дело в том, что и 9 апреля 19-я батарея стреляла по Гатчине. Однако целью в этот день была станция Гатчина-Товарная. Все-таки мы склоняемся к версии ошибки в немецких документах.

Таким образом, 13–14 немецких самолетов можно с полным правом занести на боевой счет железнодорожной артиллерийской батареи № 19. Учитывая, как нелегко давался советским летчикам и зенитчикам каждый сбитый самолет люфтваффе, это очень большая цифра. Кроме того, действия 19-й батареи – яркий пример грамотного использования всех возможностей своего оружия. Мы надеемся, что эта статья станет маленьким кирпичиком в огромном здании Истории Великой Отечественной войны. Истории, где будет место как честному признанию собственных ошибок, так и спокойному описанию своих побед.

Цель – Киркенес. От «булавочных уколов» к «воздушному наступлению»

Как можно понять из названия, речь пойдет о действиях советской авиации (прежде всего ВВС Северного флота) по Киркенесу, столице норвежской провинции Финнмарк[3], с первых дней войны вплоть до начала «воздушного наступления» 1944 года. Выбор именно этого периода объясняется просто. Массированные налеты 1944 года стали объектом тщательного изучения сразу же после войны, а результаты проведенного исследования неоднократно в той или иной форме пересказывались в послевоенной отечественной литературе. Напротив, боевые действия морской авиации в 1941–1943 годах куда менее известны (впрочем, это касается не только Северного флота). Хотя удары ВВС СФ в этот период и не достигли таких масштабов, как налеты апреля – октября 1944 года, все-таки и тогда советским летчикам удавалось наносить противнику чувствительный урон.

Итак, что же представляла собой цель советской авиации – норвежский город Киркенес? Его значение не исчерпывалось только статусом административного центра. Во-первых, в городе находился железорудный обогатительный комбинат, продукция которого (железная руда – стратегическое сырье!) шла на нужды промышленности Германии. Во-вторых, Киркенес – крупный порт, через причалы которого шло снабжение группировки вермахта, развернутой на Крайнем Севере. При этом Киркенес имел существенное преимущество перед лежащим восточнее (и, соответственно, ближе к линии фронта) финским портом Петсамо. Для того чтобы разгрузиться в последнем, немецким конвоям приходилось входить в Петсамо-фьорд под огнем береговых батарей СФ на полуострове Средний. Аванпорт Петсамо – Лиинахамари – и вовсе находился в пределах досягаемости советских дальнобойных орудий, с 1943 года подвергался сильным обстрелам. В-третьих, в восьми километрах от города находился аэродром Хебуктен, на котором до ввода в строй аэродрома Луостари базировалась большая часть заполярной группировки люфтваффе. Поэтому не удивительно, что Киркенес с первых дней войны стал одной из постоянных целей ударной авиации СФ.

Первая воздушная тревога прозвучала в Киркенесе в 12:35 24 июня 1941 года, когда одиночный бомбардировщик СБ из 72-го смешанного авиаполка ВВС СФ сбросил бомбы на летное поле Хебуктена. Чуть позднее еще один СБ в порту атаковал финский транспорт, груженный боеприпасами. Однако обе атаки не увенчались успехом. Впрочем, так продолжалось недолго. 27 июня четверка СБ 72-го полка опять бомбила Хебуктен, а один бомбардировщик сбросил свои бомбы на город. В результате последней атаки три немецких воинских казармы были разрушены и еще три – повреждены. В одной из разбомбленных казарм, располагавшихся на городском стадионе, в момент налета размещалась немецкая танковая рота. Несколько иная информация содержится в «Дневнике начальника морской обороны Киркенеса»: прямое попадание бомбы в рабочий барак войск СС (один человек убит, два ранены тяжело и пять легко), разрушен офицерский клуб батальона СС.

Таким образом, за пять дней советская авиация нанесла удары по всем целям, имевшим более-менее серьезное значение для противника: морскому порту, авиабазе и военным объектам в городе.

Важнейшей целью для советской авиации в Киркенесе на протяжении всей войны был порт и стоявшие там под разгрузочно-погрузочными операциями транспорты. Эта приоритетность вытекала из того факта, что пути снабжения немецкой группировки на Крайнем Севере в основном проходили по морю. Хотя удары по порту начали наноситься с самого начала войны, но первого крупного успеха летчики Северного флота добились почти через месяц – 21 июля 1941 года. В этот день пять бомбардировщиков СБ вылетели для удара по судам в гавани. Около 20:00 они атаковали транспорт «Wandsbeck» (2183 брт), стоявший у Рудной пристани. В судно попали целых три бомбы, правда, одна из них не сработала. Первая взорвалась в кочегарке и вызвала сильный пожар, в результате которого выгорели надстройки и мостик. Еще две попали в район второго и четвертого трюмов. При этом неразорвавшаяся авиабомба пробила борт судна ниже ватерлинии. Попытки немцев спасти транспорт не увенчались успехом. «Wandsbeck» сел кормой на грунт рядом с причалом. Три человека из его экипажа получили ранения. Груз – продовольствие – был потерян (за исключением консервов). В спасении судна и груза деятельное участие приняли и норвежцы, но, как выяснилось, только для того, чтобы «под шумок» экспроприировать содержимое трюмов «Wandsbecka» для собственных нужд. Так, запасы французского вина, предназначенные для поддержания боевого духа горных егерей, в итоге стали добычей предприимчивых киркенесцев. Само судно было впоследствии поднято, но в строй вошло только 29 марта 1943 года.

Еще одного успеха, на этот раз в борьбе с плавсредствами противника, в 1941 году добились «пешки». Случилось это при налете 16 октября. По советским данным, в этот день три Пе-2 атаковали суда в Ланг-фьорде. Потери противника остались для советских летчиков неизвестными, но согласно современным зарубежным источникам, в результате бомбардировки затонули два мотобота из службы капитана порта.

Промышленные объекты города (прежде всего обогатительный комбинат) в 1941 году лишь дважды оказывались в числе плановых целей. Тем не менее при ударах по городу и порту страдали как военные объекты, так и городская инфраструктура. В зарубежных источниках можно найти ряд упоминаний о последствиях этих налетов. Особенно отмечается налет 17 октября, когда был разрушен ряд жилых домов. А в предновогоднюю ночь 1941 года немцы получили хороший «подарок» от советских летчиков, положивших бомбу точно в здание городской комендатуры. В результате этого попадания погибло 11 немецких военнослужащих.

Всего, на основании подсчетов по имеющимся в нашем распоряжении источникам, в 1941 году отмечено 19 налетов на порт и город Киркенес (не менее 68 самолето-вылетов). Типовой наряд сил при ударах: три-шесть СБ, а с 20 июля – один-три Пе-2 (лишь один раз удар наносили четыре, и еще один – пять «петляковых»)[4].

Как уже отмечено выше, рядом с городом находилась крупная немецкая авиабаза, рассмотрение действий советской авиации по которой мы выделим из общей хронологии событий. Как ни покажется парадоксальным (особенно в свете устоявшихся стереотипов), но самые эффективные удары приходятся на первый месяц войны. С начала боевых действий командование ВВС СФ настойчиво проводило воздушную разведку Хебуктена и подходов к нему (совмещая ее с бомбардировкой аэродрома) одиночными машинами или небольшими группами самолетов[5].

Полученные разведданные были реализованы в очень удачным налете девяти североморских СБ на Хебуктен 7 июля 1941 года. Следует отметить в целом грамотную организацию этого удара. Бомбардировщики выходили в атаку звеньями с интервалами 1–2 минуты на высоте 4000 метров, прикрываясь облачностью. Маршрут был проложен над безлюдной местностью с таким расчетом, чтобы подойти к аэродрому со стороны солнца. Как результат, была достигнута полная внезапность. Зенитчики противника открыли огонь по самолетам только сброса бомб. Совершенно безнаказанно первые два звена сбросили 36 фугасных ФАБ-100 и ФАБ-50, а последнее – мелкие осколочные бомбы в кассетах и РРАБ.

Данные разведки (аэрофотосъемка, визуальное наблюдение и донесения агентуры) сообщали о 15 уничтоженных самолетах и о больших потерях немцев в личном составе. Фактически нанесенный противнику урон в авиационной технике был не столь велик, но удар все равно следует признать эффективным. На земле был уничтожен Bf-110C-4 (заводской номер 3271) из звена тяжелых истребителей JG77. Были повреждены еще один «сто десятый» (Bf-110E-2, зав. 3769) из штабного отряда той же эскадры и Ju-88А-5 (зав. 0607) из второй группы KG30. В людях же потери действительно были значительными, что прямо свидетельствует о внезапности налета. Всего в результате бомбежки погибло 19 и было ранено 16 человек. В их числе один зенитчик, один солдат службы ВНОС, четверо военнослужащих из состава аэродромной комендатуры. Остальные были техниками различных летных подразделений. Особенно пострадал технический персонал отряда дальних разведчиков 1.(F) /124.

Несколько менее удачным оказался налет 27 июля 1941 года. В этот день шесть СБ 72-го полка вылетели для удара по Хебуктену. Над целью советские самолеты были атакованы «мессершмиттами». Впрочем, данное обстоятельство не помешало им отбомбиться, и весьма неплохо. Сводки потерь люфтваффе зафиксировали потерю на земле двух самолетов: Не-111 (зав. 2101) из состава Flugbereitschaft Luftflotte 5 и Bf-109E-7 (зав. 5925) из I./JG77. «Хенкель» был уничтожен, а «сто девятый» сильно поврежден (по немецкой классификации – 60 %) и уже не подлежал восстановлению. В завязавшемся воздушном бою был потерян один бомбардировщик, а воздушные стрелки по возвращении в свою очередь доложили о сбитом истребителе противника. Действительно, по немецким сводкам, еще один Bf-109E из I./JG77 разбился при вынужденной посадке. Так или иначе, этот бой закончился в нашу пользу, так как на аэродроме кроме уничтоженных и поврежденных самолетов противник понес потери в личном составе. Погиб один и ранено четыре техника из I./JG77 и ранения получили два зенитчика из 352-го резервного дивизиона.

К сожалению, доступные нам материалы позволяют утверждать, что налет 27 июля стал последним эффективным ударом советской авиации по Хебуктену. Вообще, надо отметить, что действия ВВС Северного флота против авиации противника на земле в 1941 году были весьма удачны. Совершив за полгода всего 27 самолето-вылетов (из них большинство именно по этой авиабазе), североморцы вывели из строя как минимум пять машин[6]. Увы, в последующем повторить этот успех не удалось, и в целом ситуация изменилась в худшую сторону. Это, во-первых, связано с усилением как ПВО аэродрома, так и с увеличением общего состава сил люфтваффе на Севере. Во-вторых, на результативность действий по Хебуктену повлияло то, что основное внимание командование ВВС СФ стало уделять передовому немецкому аэродрому Луостари. Ну и, в-третьих, следует признать, что иногда нашим летчикам просто не хватало военного счастья. Как следствие резко выросли потери. Очень показателен случай 26 апреля 1942 года, когда, перехватив ударную группу из семи Пе-3 95-го полка, немецкие истребители сбили пять машин.

Итак, перейдем к действиям по Хебуктену нашей авиации во втором году войны. Следует особо оговорить, что в ряде случаев мы будем говорить и о действиях авиации 14-й армии и АДД. Дело в том, что эти части оперативно подчинялись ВВС СФ на период проводки союзных конвоев. Всего, по нашим подсчетам, за 1942 год советская авиация совершила на аэродром Хебуктен 24 налета, выполнив в общей сложности 140 самолето-вылетов.

За весь 1942 год достоверно установлено всего четыре случая, когда в результате налета на Хебуктене был нанесен реальный урон самолетам люфтваффе. Первый случай зафиксирован 25 апреля. В этот день на земле был поврежден «Юнкерс-87» из I./StG5. Кроме техники пострадали и люди: трое убитых и один раненый из личного состава штаба «Авиакомандования Норд (Ост)» плюс раненый зенитчик[7]. Разрушено здание мастерской.

29 мая окрестности Киркенеса интенсивно «обрабатывались» как авиацией СФ, так и силами приданных флоту авиационных частей. Около семнадцати часов в результате бомбежки Хебуктена было убито три человека. Кто нанес этот удар, нам установить не удалось. В полночь по Хебуктену действовали оперативно подчиненные СФ самолеты ВВС 14-й армии. Пять Пе-2 под прикрытием 14 «томагавков» сбросили с высоты 3800 метров двенадцать ФАБ-100 и столько же ФАБ-50. По данным противника, на аэродроме был незначительно поврежден транспортный самолет «Кодрон» С445 (зав. 363) из состава I./StG5. Три техника из этой группы получили ранения. Сгорел жилой барак. Наши потери составил один Р-40, сбитый в воздушном бою.

11 июля три Пе-2 под прикрытием четырех ЛаГГ-3 сбросили с высоты 5800 метров 36 ФАБ-100. Немецкие источники сообщают, что был поврежден «Юнкерс-88» и сгорело тридцать емкостей с горючим.

Последним в сводках потерь числится Bf-110F-2 (зав. 5030) из отряда тяжелых истребителей 13./JG5, поврежденный 19 сентября 1942 года.

В немецких документах упоминается еще ряд налетов на Хебуктен, когда самолеты на аэродроме не пострадали, но потери, тем не менее, были. Так, «Дневник руководства войной на море» сообщает о разрушениях на авиабазе в результате налета 11 октября 1942 года (повреждено служебное здание). В этот день шесть ДБ-3ф сбросили на взлетное поле и аэродромные постройки в общей сложности 36 фугасных ФАБ-100, 34 осколочных АО-15, 13 зажигательных ЗАБ-50 и 240 ЗАБ-2,5. Экипажи наблюдали три пожара и взрыв. Еще один эпизод отражен в сводках потерь люфтваффе от 29 декабря, когда отмечена гибель трех солдат аэродромной службы. Скорее всего, они не успели укрыться от веера мелких осколочных бомб из раскрывшихся в воздухе двух ротативно-рассеивающих РРАБ-3. Оба «чемодана» на летное поле сбросил одиночный Ил-4.

Интенсивность налетов советской авиации на собственно Киркенес уступала мощности ударов по близлежащему аэродрому, особенно во второй половине года. Неудивительно, что и успехи были, особенно по морскому порту, довольно скромные. Впрочем, были и исключения, о чем ниже.

19 января 1942 года от удара североморцев впервые пострадали боевые корабли кригсмарине. Ночью гавань бомбили три СБ, сбросившие 12 ФАБ-100 и десять ЗАБ-50. Бомбы легли недалеко от сторожевых кораблей «Franke» и «Bussard». Осколками легко повредило надстройки на обоих мобилизованных траулерах. На «Franke» один матрос был убит и еще один ранен, а на втором сторожевике отделались только двумя (по другим данным, одним) ранеными.

Крупным успехом увенчался налет 13 июля 1942 года. В этот день для удара по целям в порту вылетели три ДБ-3ф и пять Пе-2. «Петляковы» с высоты 4500 метров сбросили серию ФАБ-100 и доложили о двух удачных попаданиях во вражеские транспорты. И действительно, немецкие источники сообщают о повреждении двух крупных судов: «Colmar» (3992 брт), на котором возник пожар, и «Klaus Howald» (5956 брт). Но этим последствия налета (надо сказать, весьма разнообразные) не ограничились. От бомб сильно пострадал грузовой причал, к которому были ошвартованы суда. Одна фугаска попала в трехэтажное здание конторы фирмы «Chr. Toennerstoels», другая угодила в расположенный поблизости склад пиломатериалов. На складе возник сильный пожар, в результате которого от хранившихся там досок мало что осталось. Была выведена из строя электроподстанция, и, как следствие, без энергии остался обогатительный комбинат. Но и это еще не все. Взрывы бомб повредили воинскую казарму и гараж, в котором сгорели 22 машины автомобильного взвода ВМС. Не обошли потери и люфтваффе. При налете погибли два солдата, один из них зенитчик 332-го дивизиона, а второй служил в роте снабжения ВВС. Еще один артиллерист был ранен, но принадлежал он ко II дивизиону 46-го зенитного полка. Всего при налете было убито шесть и ранено не менее 25 человек.

Вылет группы «ильюшиных», напротив, оказался неудачным. Хотя обе группы взлетели почти одновременно, но менее скоростные ДБ-3ф появились над портом, когда цель уже закрыли облака. К сожалению, только невыполнением боевого задания дело не ограничилось. Немецкие истребители, прозевавшие налет «пешек», атаковали ДБ-3ф и подбили одну машину. Самолет разбился на вынужденной посадке.

Значительно чаще, чем корабли и суда в порту, под бомбы попадали различные объекты в городе. Вот только некоторые эпизоды. В ночь с 24 на 25 января в порту сгорела емкость с бензином. В налете участвовали три СБ и один ДБ-3ф, которые сбросили одну «пятисотку» и семь ФАБ-250. 28 января в результате бомбежки частично сгорел склад продовольствия и здание, в котором размещалась служба приема грузов люфтваффе, а 4 февраля – склад санитарного имущества. В обоих случаях среди личного состава тыловых служб имелись потери: в первом случае двое раненых, а при налете 4 февраля восемь человек погибло.

В конце года ВВС Северного флота нанесли ряд ударов с участием поступивших из Великобритании бомбардировщиков «хэмпден». 27 декабря шесть английских машин, а также два СБ и один ДБ-3ф, сбросили на город 24 ФАБ-100, 37 ЗАБ-50 и 60 зажигательных ампул КС. В результате сгорело служебное помещение (вероятно, склад или гараж), прямыми попаданиями были разрушены убежище и один частный дом. Погибло трое немцев, в том числе офицер, и два норвежца, ранены четверо немцев и столько же норвежцев. В ночь на 29 декабря в налете на Киркенес принимали участие только «хэмпдены». Тринадцать самолетов сбросили 70 ФАБ-100 и 15 ЗАБ-50. Результаты удара хорошо иллюстрирует сводка ХIХ немецкого горного корпуса, переданная наутро в штаб 20-й горной армии: «В результате бомбардировки Киркенеса понесены следующие потери:

– убиты десять и ранены трое военнослужащих, возможно, часть погибших еще находится под развалинами;

– погиб один и ранен один норвежец;

– полностью сгорели одно служебное и два жилых здания, три служебных здания сильно повреждены.

Работы по разборке завалов еще продолжаются».

А практически под Новый год в ночь на 31 декабря советские летчики «поздравили» с наступающим праздником службу СД Киркенеса, разрушив дом, в котором та располагалась. При этом погиб шарфюрер СД. Кроме того, сгорели гараж, воинский барак и жилой дом. Незначительно пострадал солдатский клуб. Это результат налета четырех «хэмпденов» из 24-го мтап, сбросивших на город 24 «сотки» и две ФАБ-500. В последний день 1942 года интенсивным налетам кроме Киркенеса подверглись также Петсамо и Лиинахамари. Там противнику были нанесены еще более существенные потери, в том числе поврежден транспорт «Hanau».

Начавшийся 1943 год не внес существенного изменения в тактику воздушных ударов по крупнейшей немецкой авиабазе и порту в Варангер-фьорде. Хотя число налетов на Киркенес (18 за год) было незначительно меньшим, чем в 1942 году, а количество принимавших в них участие самолетов даже выросло (86 – в первой и 131 – во второй половине года), эти цифры практически не отражают реальной ситуации.

Во-первых, большая часть ударов первой половины года производилась гидросамолетами МБР-2, несшими бомбы только малых калибров (до 50 кг включительно). Хотя и эти машины нанесли серьезный урон противнику, справедливости ради следует признать их успех в большой мере случайным. Во-вторых, рост числа самолето-вылетов произошел в том числе и за счет выделения относительно мощного истребительного эскорта. До этого прикрытие бомбардировщиков истребителями даже в дневное время практиковалось редко. В целом же следует признать, что внимание, уделяемое Киркенесу, никак не соответствовало его значению. Во многом это, вероятно, связано с избранной командованием флота тактикой ударов по немецким конвоям на переходе в море. С позиций сегодняшнего дня можно констатировать, что новый метод борьбы с судоходством у берегов Северной Норвегии оказался не слишком эффективным. Впрочем, стоящие несколько особняком налеты на порт 15 и 16 сентября 1943 года, когда в ударах участвовали по 12 «бостонов» из 9-го гвардейского мтап, возможно свидетельствуют в пользу того, что к данной мысли пришли и в штабе Северного флота.

Имеющаяся информация об эффективности ударов по Киркенесу в 1943 году довольно скудная. Самым крупным успехом этого года стал налет МБРов из 118-го орап 24 января. Двенадцать летающих лодок выполнили в течение ночи 22 вылета для ударов по судам в порту. С высоты в 2000–2500 метров экипажи «амбарчиков» сбросили сорок ФАБ-100 и 200 осколочных АО-2,5. Прямых попаданий не было, но одна из бомб разорвалась вблизи борта стоявшего на рейде в ожидании разгрузки парохода «Rotenfels» (7854 брт). Этим бы все и закончилось, но от осколков воспламенилось сено, которое вместе с другими грузами находилось на борту, и огонь начал распространяться по судну. Несмотря на принятые меры – а на «Rotenfels» была срочно переброшена норвежская пожарная команда и двести советских военнопленных, которые должны были выбросить опасный груз в море, – пожар продолжал усиливаться. Немцам скрепя сердце самим пришлось затопить судно. Хотя его вскоре подняли, было потеряно около четырех тысяч тонн грузов, в том чисел 1500 тонн муки, а сам пароход надолго встал в ремонт. «Rotenfels» стал крупнейшей потерей, понесенной противником от действий авиации ВМФ не только на Севере, но и на всех других морских театрах. Добавим, что повреждения от осколков получил также стоявший рядом пароход «Muhelheim-Ruhr». Но, к сожалению, этот самый крупный успех в борьбе с германским флотом в 1941–1943 годах, оказался и последним. Несмотря на ряд проведенных в течение года налетов, известные нам документы не содержат упоминаний о потерях немцев в боевых кораблях и судах.

При ударах по транспортам на рейде и в порту неизбежно страдали портовые сооружения и прилегающие городские кварталы. Однако имеющиеся в нашем распоряжении данные на этот счет не очень подробны. Известно, что при налете 9 января было разрушено два служебных здания, а налет 16 сентября к ним добавил еще три. Кроме того, в ночь на 16 сентября 1943 года взрывом одной крупной авиабомбы разрушило убежище, в котором находилось большое число военнослужащих вермахта. 75 человек погибли, а 35 получили тяжелые ранения[8]. Если это соответствует действительности, то, без сомнения, причиной послужила одна из фугасок ФАБ-500 или ФАБ-250, сброшенных «бостонами» 9-го гв. мтап. Вообще, как уже было отмечено, налеты 15 и 16 сентября отличались от прочих своей «солидностью». В них на порт и город было сброшено около семи и свыше десяти тонн бомб соответственно. Но следует опять подчеркнуть, что и в 1943 году задач по разрушению промышленной инфраструктуры Киркенеса авиации СФ не ставилось.

Налеты на Хебуктен в 1943 году также носили эпизодический характер. За первую половину года североморцы лишь дважды «навещали» авиабазу, сделав в общей сложности 15 вылетов, в том числе 9 раз вылетали МБР-2. Во второй половине активность авиации СФ, правда, с учетом приданной 36-й дивизии АДД, была несколько выше. По аэродрому было выполнено 50 боевых вылетов, в том числе 15 совершили Пе-2, 13 – ДБ-3ф, 22 – истребители. Особенно мощным был налет 24 декабря, когда восемь ДБ-3ф сбросили 52 ФАБ-100.

Но по документам противной стороны полностью успешным можно признать только один налет. 2 декабря самолеты флотской авиации вместе с приданными дальними бомбардировщиками 36-й дивизии наносили удары по аэродромам противника для обеспечения стоянки и разгрузки судов союзного конвоя JW-54В. В первой половине дня Хебуктен бомбили три Пе-2 в сопровождении семи «аэрокобр». Эта группа сбросила по стоянкам самолетов по шесть 50– и 100-кг фугасных бомб, а также пятьдесят осколочных бомб малого калибра. С 17:39 по Хебуктену начали наносить удары одиночные ДБ-3ф дальней авиации. Всего за ночь по авиабазе был выполнен 21 вылет. Кроме того, по аэродрому Луостари отработало шесть, а по аэродрому Сальмиярви – один ДБ-3ф. В этих налетах было сброшено пять 250-кг, двести три 100-кг фугаски, 28 ФАБ-50 и одиннадцать ЗАБ-100цк. Плюс десять кассетных РРАБ-3. В результате на Хебуктене был уничтожен Bf-110G-2 (зав. 6363) из состава 13.(Z) /JG5, а также повреждены еще два «сто десятых». Кроме этого, на аэродроме был взорван склад авиабомб и сгорело несколько бочек с горючим. Так как, по данным норвежских историков, результативные удары были нанесены во второй половине дня, это, несомненно, указывает на «авторство» бомбардировщиков 36-й дивизии.

Впрочем, нельзя сказать, что остальные налеты прошли впустую. Так, в ночь на 9 января 1943 года на аэродроме было повреждено здание ремонтной мастерской. В этом ударе участвовали четыре ДБ-3ф и два «хэмпдена».

Налеты первых трех месяцев 1944 года, предшествовавшие «воздушному наступлению», имели одну особенность. В этот период по Киркенесу и Хебуктену удары наносили только самолеты оперативной группы 8-го корпуса АДД, в основном все той же 36-й дивизии. Всего с 6 января по 2 апреля «ильюшины» 55 раз (пять налетов) появлялись над Киркенесом и 128 раз (14 налетов) – над Хебуктеном. Причем довольно крупный налет на Киркенес в ночь на 11 февраля (12 машин сбросили одну ФАБ-500, шесть ФАБ-250, 74 фугаски-«сотки» и 45 ЗАБ-100, а также две бронебойных БРАБ-220) не был запланирован. «Илы» вылетали для удара по линкору «Тирпиц», но по метеоусловиям пришлось бомбить запасную цель.

О результатах налетов января – марта 1944 года сохранилась достаточно полная информация в приложениях к «Дневнику боевых действий» старшего морского начальника Киркенеса[9]. Так, за период с 1 по 15 февраля 1944 года в районе Киркенеса были зафиксированы 16 ночных налетов (57 самолето-вылетов), в которых сброшено 80 фугасных и зажигательных бомб. На аэродроме Хебуктен разрушено два служебных помещения и сильно повреждены четыре ангара. Незначительные повреждения получили еще одно здание и склад боеприпасов. Ранен один зенитчик. В городе убит один норвежец, ранено два норвежца и два немца. Разрушена городская больница и три частных дома, получили различные повреждения немецкая комендатура и пять домов.

Эти данные дополняют норвежские источники, которые сообщают, что в результате налета в ночь на 11 февраля были разрушены административные здания обогатительного комбината.

В течении второй половины февраля по Киркенесу были выполнены один дневной и восемь ночных налетов (общим числом 18 самолето-вылетов). Особенно сильным ударам подвергся аэродром, на который было сброшено 50 бомб различного калибра. На Хебуктене были повреждены один бомбардировщик Ju-88 и один связной Fi-156 (последний 28 февраля), двое военнослужащих получили ранения. Получил прямое попадание авиабомбы ангар, предназначенный для самолетов Ju-88. Были частично разрушены склад приборов и вспомогательное помещение радиоузла.

За 1—15 марта немецкая ПВО зафиксировала пять дневных и семь ночных налетов с участием в них 91 самолета. О потерях и повреждениях в этот период немецкие документы не сообщают[10]. Зато следующая половина месяца отмечена усиленным вниманием советской авиации к Хебуктену, на который было сброшено 180 авиабомб. Их итогом стало одно прямое попадание в самолетный ангар, а два «Юнкерса-88» и один Bf-109 были тяжело повреждены.

Сведения из «Дневника боевых действий» дополняет информация, почерпнутая из других источников. Так, «Дневник руководства войной на море» сообщает, что при налете на Киркенес в ночь на 23 января неразорвавшейся бомбой была повреждена плавбаза «Weser» (651 брт). Судно получило подводную пробоину. Тот же документ тремя днями ранее содержит упоминание о прямом попадании в бункер с боеприпасами одной из береговых батарей. Норвежские историки приводят данные, что 28 января при налете на аэродром сгорел склад горючего. В пожаре погибло 10 000 литров бензина.

Эти данные дополняют выдержки из «Дневника боевых действий» XIX горного корпуса. Согласно им, например, в ночь с 5 на 6 января в Киркенесе было разрушено девять служебных зданий, убито пятеро и ранено 11 военнослужащих (в том числе двое из кригсмарине). В ночь на 11 февраля одна из бомб разрушила здание штаба 664-го крепостного батальона, один военнослужащий убит, трое тяжело ранено.

В целом следует отметить, что эффективность налетов самолетов 36-й дивизии была выше, чем результаты ударов, наносимых ранее[11]. Это и не удивительно, так как дальние бомбардировщики действовали относительно большими группами и сбрасывали на цели в каждом вылете довольно большое число авиабомб. Всего за три месяца на Киркенес было сброшено 352 фугасные и 208 зажигательных авиабомб 100-кг калибра, не считая 17 ФАБ-250, одной «пятисотки» и большого числа более мелких бомб. На Хебуктен упали одна ФАБ-500, 65 ФАБ-250 и не менее 1115 фугасных и зажигательных «соток». То есть в среднем за один налет на противника обрушивалось около сотни бомб калибра свыше 100 килограммов. Несколько снижало эффективность ударов с воздуха использование авиации в основном в ночное время[12]. Однако, с другой стороны, это же уменьшало собственные потери, которые составили всего один Ил-4, пропавший без вести 27 марта.

Обстановка кардинальным образом изменилась 10 апреля 1944 года, когда авиация Северного флота нанесла первый по-настоящему массированный удар по Киркенесу. Время «булавочных уколов» осталось в прошлом, началось «воздушное наступление» апреля – октября 1944 года.

Попробуем подвести некоторые итоги. В целом можно сказать, что с начала войны Киркенес и Хебуктен находились под, в общем-то, непрерывным воздействием советской ударной авиации, временами наносившей объектам противника существенный урон. Однако быстро (менее чем за месяц боевых действий) пройдя путь от «булавочных уколов» одиночными самолетами или парами к действию небольшими группами, ВВС СФ «зависли» в таком состоянии более чем на два года, перейдя к массированным налетам только весной 1944-го. Это, естественно не способствовало повышению эффективности их боевых действий. Еще одной причиной недостаточно высоких результатов ударов послужило то, что долгое время бомбардировщики днем не сопровождались истребителями. Напомним, что рядом с Киркенесом располагалась крупная авиабаза люфтваффе. Впрочем, вышеперечисленные «болячки» в той или иной мере сопутствовали боевым действиям авиации всех наших действовавших флотов. Но были в организации налетов по Киркенесу и недостатки, вызванные исключительно особенностями местного театра военных действий.

Первым, на наш взгляд, серьезным просчетом стал фактический отказ от ударов по промышленным объектам города, прежде всего по горнообогатительному комбинату, имевшему стратегическое военно-экономическое значение. Он был выведен из строя только массированными налетами в июне – июле 1944 года, когда, по большому счету, уход немцев из Финнмарка в ближайшие месяцы был уже предрешен. На повестке дня скорее стояла задача не уничтожать, а захватить промышленные объекты Киркенеса с минимально возможными разрушениями. Совершенно иной эффект для экономики Германии имело бы разрушение горнорудного комбината (и, добавим, находящихся рядом финских никелевых рудников) в 1941, 1942 или в 1943 году. Данный просчет вдвойне досаден, поскольку это был один из редких случаев, когда такой стратегический объект находился в пределах радиуса действия всех родов нашей авиации (включая истребительную и штурмовую).

Как нам представляется, еще одним просчетом было недостаточное внимание, уделенное ВВС СФ, ударам непосредственно по киркенесскому порту. Как мы уже отмечали, ставка штаба флота прежде всего на удары по конвоям противника в море во многом не оправдалась. Причины этого достаточно многочисленны и заслуживают отдельного подробного рассказа. Отметим, что при анализе понесенных немцами потерь просматривается довольно четкая закономерность – наиболее крупные транспорты были потоплены при стоянке на рейде или у причалов порта Киркенес, а при атаках конвоев, как правило, гибли корабли охранения.

Бомбы на Петсамо

Продолжим рассказ о действиях авиации Северного флота против портов и военно-морских баз кригсмарине в Заполярье. Как было упомянуто выше, наряду с Киркенесом для снабжения немецкой группировки на Крайнем Севере активно использовался финский порт Петсамо.

Итак, Петсамо – это, собственно, бывшая и настоящая старинная русская Печенга, которая в результате драматических событий начала ХХ века оказалась под юрисдикцией Финляндии. В 1940 году, в ходе «зимней войны» город был занят частями Красной армии, однако был снова возвращен Суоми.

В отличие от норвежского Киркенеса, вся портовая инфраструктура Петсамо и его аванпорта Лиинахамари практически ограничивалась одними причалами. Вообще вся финская область Петсамо накануне войны насчитывала чуть более трех тысяч жителей, из которых 1200 человек жили в поселке при никелевых рудниках Колосьйки. Порт Лиинахамари имел к лету 1941 года восемь действующих причалов общей протяженностью 570 метров, в том числе один железобетонный, и мог обрабатывать порядка 4000 тонн грузов в сутки.

Естественно, что порту, расположенному в удобном глубоководном фьорде, рядом с советской границей, а следовательно, близко к театру военных действий, придавалось большое значение германским Верховным командованием. Именно германским, потому что финны имели в области Петсамо весьма ограниченные силы и минимально участвовали в боевых действиях, переложив все на плечи своих немецких «камрадов по оружию». Очень скоро рядом с городом был введен в строй аэродром Луостари, впоследствии игравший важную роль как в советских, так и в германских планах.

Со своей стороны, советское командование также всегда считало порт Петсамо важнейшим пунктом снабжения. Даже независимо от прозорливости наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова или командующего Северным флотом вице-адмирала А.Г. Головко, это значение минимум еженедельно подтверждали наши наблюдательные посты на полуострове Рыбачьем, фиксировавшие оживленные морские перевозки.

Трудно сказать, действительно ли советское командование считало, что через Петсамо вывозится стратегическое сырье – никелевый концентрат. На самом же деле львиная доля руды вывозилась из Колосьйки по автомобильной дороге через Рованиеми, меньшая – через Киркенес, так или иначе минуя Петсамо. Тем не менее в любом случае значение порта в Петсамо-фьорде трудно переоценить.

Отметим, что практически до осени 1944 года в этих перевозках немцы активно задействовали крупнотоннажные транспорты. Справедливости ради следует указать, что периодически, после очередного нашего успеха, германское командование запрещало использование на линии Киркенес – Петсамо судов большого водоизмещения. Однако вскоре вновь само и разрешало. Логично было бы предположить, что ВВС СФ уделяли достойное внимание столь «лакомой» цели.

Однако из анализа послевоенного официального отчета вырисовывается весьма любопытная картина. По Киркенесу североморская авиация всего выполнила 1411 боевых вылетов днем и 262 – ночью. По Петсамо – только 473 днем и 70 ночью (в том числе с 15 декабря 1942 года 120 вылетов на Лиинахамари). Здесь в чем-либо упрекнуть командование СФ трудно, поскольку, безусловно, Киркенес был важнейшей целью в пределах Варангер-фьорда. Идем далее. Поселок Варде советские летчики «навестили» за годы войны 324 раза днем и семь раз ночью. Но этот пункт, который назвать крупной военно-морской базой или портом было бы чересчур сильным преувеличением, хотя бы теоретически мог иметь какое-то существенное значение. Но вот соседний Вадсе, куда относительно ценный транспорт или боевой корабль в лучшем случае заходили лишь случайно, хотя и подвергался налетам всего двадцать раз, зато по нему было выполнено 483 самолето-вылета. О том, какое место реально занимал Вадсе в приоритетах немецкого командования, красноречивее всего говорит тот факт, что на 14 марта 1944 г. вся его противовоздушная оборона состояла из одного 20-мм зенитного автомата. Если же обратимся к данным по тоннажу сброшенных на эти порты авиабомб, то результат будет еще удивительнее. На Петсамо было сброшено 119,8 тонн, на Варде – 96,1 тонн, зато на Вадсе – целых 139,1 тонн! Закономерно, что по тому же официальному отчету наша авиация в Петсамо за всю войну потопила только один мотобот, а повредила два крупных транспорта и два каботажных парохода[13].

Первые бомбы упали на Петсамо с началом боевых действий против Финляндии – 25 июня 1941 г. В этот день пара бомбардировщиков СБ атаковала в порту «транспорты и скопление автомашин». До конца года авиаторы-североморцы неоднократно совершали налеты небольшими группами самолетов на суда, стоящие у причалов. Наиболее удачным по нашим данным считается удар 4 июля, когда пять СБ под прикрытием пяти истребителей И-153 предположительно повредили два транспорта. По немецким же документам, безрезультатной атаке подвергся сторожевой корабль «Kiautschau».

Первый же результативный налет советской авиации зафиксирован противником 27 июня. В этот день гидросамолет ГСТ из 118-го орап уничтожил радиостанцию финского маяка на мысе Нурменсетти. Через два дня несколько ударов нашей авиации по Петсамо привели лишь к незначительным разрушениям и ранению одного военнослужащего. Эту же цель бомбил 21 июля в 09:30 одиночный советский самолет. В результате разрыва бомб погиб один и были ранены три человека.

Немецкие документы отметили еще и ряд других атак. К сожалению, все они проходят по данным противника как безрезультатные. Так, неоднократно, но без последствий, бомбились хорошо заметные с воздуха топливные баки. Более удачным оказался удар пятерки Пе-2 по береговой батарее на мысе Нурменсети 23 сентября. Наши летчики наблюдали разрывы своих бомб на огневых позициях, а затем и начавшийся пожар. По данным противника, бомбы легли рядом с одним из орудий, причем был ранен артиллерист.

Все эти весьма скромные успехи носили в известной мере случайный характер и не решали главной задачи: уничтожения транспортных судов и портовой инфраструктуры Петсамо.

С наступлением полярной ночи постоянными «гостями» Петсамо-фьорда стали гидросамолеты МБР-2. Надо сказать, что в первые дни войны делались попытки использовать тихоходные «амбарчики» в качестве дневных бомбардировщиков. Практика быстро показала, что появляться летающим лодкам в пределах радиуса действия немецких истребителей днем более чем рискованно. Так, 29 июня звено МБР попыталось нанести удар по судам в Лиинахамари. Появившийся «мессершмитт» последовательно сбил все три машины[14].

Эффект же от ночных налетов МБР-2 не ограничивался только лишением немцев нормального сна по ночам. Именно на счету летающих лодок единственный удачный удар советских самолетов на суда в Петсамо-фьорде в 1941 году. В ночь с 5 на 6 декабря самолеты МБР-2 совершили 20 боевых вылетов на бомбардировку разных целей, в том числе и судов в Лиинахамари. По данным немцев, 5 декабря в 23:10 бомба попала в борт стоявшего у причала транспорта «Antje Fritzen»(4330 брт). Были разрушены каюты экипажа и повреждено рулевое управление. Два члена экипажа судна погибли, один получил тяжелое и один – легкое ранение. Кроме того, пострадали военнослужащие кригсмарине: один убит и трое ранено.

С началом нового года Лиинахамари продолжал оставаться в числе постоянных целей советской морской авиации. Только за первое полугодие 1942 года самолеты ВВС СФ семнадцать раз появлялись над портом. Однако выделяемый наряд сил продолжал оставаться небольшим, ночные налеты производились исключительно одиночными самолетами, поэтому их результаты оказались невысокими. Немцы зафиксировали следующие потери от действий советской авиации.

9 января бомба попала в склад. 4 февраля прямое попадание в один из причалов, осколками авиабомб повредило близлежащий склад. Кроме того, разлетавшиеся от бомбовых разрывов обломки скал продырявили дымовую трубу и люковые закрытия трюмов парохода «Boltenhagen». 28 февраля бомба уничтожила дом в поселке. Среди троих погибших оказался матрос с транспорта «Utlandshorn». Интересно, что вскоре и само судно погибло на советских минах. Судьба!

Отблеск удачи наконец осветил действия нашей авиации только в апреле 1942 года. 3 апреля один Пе-2 и два Пе-3 вылетели на вооруженную разведку в Варангер-фьорд. Плохая видимость не позволила им выполнить основную задачу. Зато повезло при ударе по запасной цели – Лиинахамари. В результате налета был уничтожен рыболовный катер и имелись разрушения на берегу. 15 апреля в 13:15 осколки от бомб повредили нефтяной бак, содержимое которого (180 кубометров горючего) вытекло через пробоины. В этот день Пе-3 из состава 95-го иап трижды вылетали на бомбардировку Лиинахамари, совершив 11 самолето-вылетов. Следующего эффективного налета пришлось ждать очень долго. Да и само число ударов по портам Петсамо-фьорда было невелико. Только, как говорится, «под елочку» летчикам-североморцам удалось добиться очередного успеха.

Днем 31 декабря 1942 года девятка Пе-2 атаковала суда в Лиинахамари (сброшено 18 ФАБ-100). По нашим данным был потоплен транспорт. В донесении немецкого XIX горнострелкового корпуса результаты налета отражены следующим образом: «В 09:00 вторичными каменными осколками поврежден барак. В 12:45 налет шести бомбардировщиков. Разрушен солдатский клуб. Прямое попадание в корму транспорта, стоящего у Главной пристани. Потери среди военнослужащих: двое убитых и 11 раненых. Кроме того, пострадали несколько местных жителей-финнов». Документы кригсмарине уточняют, что бомба упала в двух метрах от кормы парохода «Hanau» (5892 брт). В результате близкого взрыва в корпусе судна появилась течь, впрочем, ликвидированная силами экипажа.

Дважды в 1942 году по судам в Петсамо-фьорде ВВС СФ применялись высотные торпеды. 18 января одиночный ДБ-3ф из 72-го смешанного авиационного полка вылетел для удара по Киркенесу. Так как цель оказалась закрыта облачностью, самолет сбросил торпеду на гавань Лиинахамари. По докладу экипажа, наблюдался взрыв и «большой пожар». Противник же зафиксировал сброс целых трех парашютных торпед, одна из которых взорвалась на берегу. Немцами были найдены элементы парашютной системы, а калибр торпеды был ими определен в 53 см. Вторично высотные торпеды использовались 29 марта. С высоты 3500 метров три ДБ-3ф нанесли удар по транспортам у причалов Лиинахамари. По донесению летчиков, разрывы наблюдались на центральной пристани, одна торпеда попала в транспорт. Немцы отметили падение и взрыв двух торпед в воде. Третья взорвалась на берегу. Каких-либо разрушений не было.

Следующий, 1943 год для авиаторов Северного флота оказался, без преувеличения, самым неудачным за всю войну. Естественно, что не удалось похвастаться успехами и при налетах на Петсамо-фьорд. Немецкие документы сохранили упоминания лишь о нескольких налетах нашей авиации, имевших какие-либо результаты.

15 января 1943 года – Лиинахамари. Дневной налет восьмерки Пе-3 в сопровождении 17 истребителей. Было сброшено 16 ФАБ-250. Незначительно повреждены причал и суда. Вечером эстафету подхватили МБРы. Они «выгрузили» на портовые сооружения восемь ФАБ-100, две ЗАБ-50 и тридцать мелких осколочных авиабомб. Несмотря на незначительность материальных успехов, в немецком «Дневнике коменданта морской обороны Киркенеса» зафиксированы жалобы на помехи работам в порту со стороны советской авиации в течение всего дня.

В ночь на 25 января в Лиинахамари легко поврежден барак. Это работа двух МБР-2, вылетевших на бомбежку Киркенеса, но атаковавших запасную цель.

В ночь на 20 февраля – опять бомбежка Лиинахамари и опять незначительные материальные потери. Скорее всего, это тоже действия «амбарчиков».

В ночь на 5 апреля Лиинахамари бомбил одиночный МБР-2. Тем не менее документы противника сообщают о разрушениях, хотя и незначительных.

Впрочем, такая не очень внушительная результативность налетов вполне закономерна. Например, за первую половину 1943 года. Петсамо и Лиинахамари становились целями налетов девять раз. В большинстве случаев в них участвовали по нескольку МБР-2. Во второй половине года ситуация только ухудшилась. Всего в район Петсамо-фьорда наши самолеты вылетали лишь трижды. При этом 5 августа на причалы Лиинахамари четыре «харрикейна» сбросили восемь осколочных АО-25, на следующий день шесть Пе-2 несколько увеличили объем сброшенной бомбовой нагрузки: 35 ФАБ-100 и 12 ФАБ-50. Почти столько же бомб сбросили 24 декабря «илы» из 36-й дивизии АДД. На порт упало 49 фугасных и десять зажигательных «соток». К сожалению, во всех трех случаях немецкие документы не содержат упоминания о сколь-нибудь существенных потерях противника.

1944 год стал годом долгожданного качественного скачка в боевой деятельности североморской авиации. При этом основной упор стал делаться на проведение комбинированных ударов по конвоям на подступах к Петсамо-фьорду.

Поэтому самые интенсивные налеты на береговые объекты, расположенные в районе Петсамо-фьорда, пришлись на сентябрь 1944 года. Это было связано с тем, что по плану «Вест» Петсамо должен был быть захвачен десантом с моря. Авиационно-артиллерийские удары выполнялись для «размягчения» противодесантной обороны противника.

Немецкие документы отмечают результативные удары 8 и 17 сентября, когда понес потери личный состав батарей «Петсамо» и «Зензенхауер». По 150-мм береговой батарее «Зензенхауер» 16 сентября хорошо отработали шесть Ил-2 из 46-го шап во взаимодействии с «киттихауками» из 78-го иап. Высыпав на позицию батареи около 40 фугасных «соток», летчики наблюдали четыре взрыва, в том числе один – большой силы. По немецким данным, в результате налета был убит один артиллерист на огневой позиции, на командном пункте тяжело ранен другой, уничтожена 37-мм зенитная пушка.

Довольно удачный оказался налет 25 сентября. При этом его успех оказался довольно случайным. Впрочем, на войне часто бывает, что наводят оружие на одну цель, а попадают совсем в другую! Итак, 25 сентября в 18:15 шесть «киттихауков» 78-го иап нанесли удар по батарее противника в районе Лиинахамари, которая обстреливала наш аэродром Пумманки на полуострове Рыбачий. Упала хоть одна бомба на огневые позиции этой батареи или нет, сейчас сказать трудно. Зато в порту 12 ФАБ-100 полностью разрушили одну из пристаней, уничтожили жилой дом и перегрузочный склад кригсмарине.

Как мы уже отметили, целью советской авиации были не только суда и портовые сооружения Петсамо, но и немецкие конвои на подступах к Петсамо-фьорду.

Можно сказать, что Петсамо начал войну ровно в полночь 22 июня 1941 года. В ночь на это трагическое воскресенье (в период с 20:30 до 02:30) в порт прошел транспорт «La France» с минами на борту. Мины предназначались для заграждения фьорда. Этот рейс был еще мирным, а уже вечером первого дня войны советская береговая батарея № 221 (четыре 130-мм орудия) обстреляла финский пароход «Vienna».

Следует отметить, что боевая деятельность и советской и немецкой авиации в районе западнее полуострова Рыбачий так или иначе была связана с судоходством. Только одним нужно было обеспечить бесперебойное движение судов во фьорде, другие же пытались этому воспрепятствовать. Так как основной помехой немецким конвоям были орудия 113-го отдельного артиллерийского дивизиона (включавшего сначала только 221-ю батарею, затем их число постепенно увеличилось), то операции по их проводке неизменно включали в себя удары самолетов люфтваффе по советским береговым батареям.

Первая попытка «вывести из игры» 221-ю батарею на полуострове Среднем силами люфтваффе отмечена в немецких архивных документах 12 июля 1941 года. Правда, сами немцы признают, что хотя конвой в Петсамо в составе транспорта «Donau» в сопровождении четырех малых тральщиков прошел без потерь, «привести к молчанию» 221-ю батарею ударами авиации не удалось.

С нашей стороны, систематических попыток нанести комбинированный, хотя бы авиационно-артиллерийский, удар по судам, прорывающимся в Петсамо, в 1941 году не было. Впрочем, это не избавляло немцев от разного рода неизбежных на войне случайностей. Так, 23 августа налет трех Пе-2 чуть было не привел к первой потере противника в этом районе. Под их удар недалеко от входа в залив попал малый тральщик R-155, буксировавший пустой лихтер. От сброшенных с большой высоты бомб тральщик уклонился резким маневром, оборвав при этом буксирный трос и отдав лихтер на волю волн. Впрочем, примерно через час R-155 «поймал» свою потерю и наконец-то привел ее к причалу.

Следующий военный год принес существенные изменения в борьбу за контроль над Петсамо-фьордом. Численно увеличился состав советской артиллерийской группировки, блокировавшей вход во фьорд. К знаменитой 221-й батарее добавились еще две (со 100– и 130-мм орудиями). Немцы стали нести серьезные потери от огня батарей Среднего. 26 мая попал под обстрел и был потоплен транспорт «Vardoe» (860 брт). В ответ противник стал выделять для обеспечения проводки конвоев в Петсамо весьма солидный наряд сил авиации. Благо, что сосредоточение на Крайнем Севере значительной группировки люфтваффе позволяло это. Вот, например, как происходила 21 июля проводка в Петсамо-фьорд конвоя из транспортов «Millrock», «Kvitingen», «Leonhard III» в сопровождении малых тральщиков R-63 и R-55.

В течение этого дня 221-я батарея и прикрывавшая ее 222-я зенитная батарея трижды подвергались налетам немецкой авиации. По немецким документам, в них участвовали 46 пикирующих бомбардировщиков Ju-87 под прикрытием 25 истребителей Bf-109. По нашим данным, на огневые позиции упало до 80 фугасных бомб калибром 250–500 кг. Все орудия получили повреждения, причем, если три отремонтировали уже на следующий день, то одно требовало замены ствола. На 221-й береговой батарее было убито пять и ранено три человека. Следствием такого мощного воздействия, стало то, что конвой, проходивший в 17:10 через зону огня батареи, обстрелу не подвергался. Этот успех стоил немцам всего двух «штук», поврежденных зенитным огнем.

Вечером 21 июля командующий Северным оборонительным районом доложил в штаб флота, что без усиления прикрытия передовых батарей с воздуха они «не могут мешать намерениям противника».

Надо сказать, что выводы из произошедшего наше командование сделало, и ПВО береговых батарей СОР постепенно усиливалась, как за счет помощи флота, так и за счет маневра собственными силами и средствами. Как результат, 13 августа при проводке очередного конвоя зенитным огнем был сбит «Юнкерс-87» (зав. 6176) из состава 1./StG5. Экипаж пикировщика спасся на парашютах.

Компания 1943 года ознаменовалась существенным уменьшением группировки ударной авиации 5-го воздушного флота люфтваффе в Заполярье. Советские же летчики стали все чаще наносить удары по конвоям на подходах к Петсамо-фьорду, хотя, надо признать, не в таких масштабах, как это было бы желательно.

Тем не менее немецкое командование вынуждено было проводить конвои в Петсамо в рамках т. н. операции «Иоланта». Фактически проводка конвоя через зону артиллерийского огня советских береговых батарей превратилась в комбинированную операцию с участием разнородных сил. Малые тральщики осуществляли противоминную оборону на переходе, истребители охраняли конвой от возможных атак с воздуха, пикировщики и артиллерия наносили удары по огневым позициям советских батарей, а гидросамолеты, в основном He-115, ставили дымовые завесы. Впрочем, с дымзавесами не все сразу вышло гладко. Только 20 мая в «Дневнике коменданта морской обороны Киркенеса» появилась запись: «Впервые, после ряда неудачных попыток, удалось прикрыть дымовой завесой петсамский конвой с самолета». Всего в ходе операции «Иоланта» гидросамолеты летом 1943 года совершили 87 вылетов для постановки дымовых завес на подходах к Петсамо-фьорду.

О том, каких масштабов достигали подобные операции, можно судить, например, по проводке конвоя 19 июня 1943 года. В этот день в 00:40[15] наблюдательные посты СОР обнаружили движение вражеского конвоя в Петсамо-фьорд. Он состоял из четырех транспортов, пяти малых тральщиков типа «R» и одной быстроходной десантной баржи. При подходе к зоне действия орудий 113-го артиллерийского дивизиона четверка Не-115 прикрыла ордер конвоя дымовой завесой. Одновременно восемь Ju-87 и шесть Bf-110 нанесли удар по огневым позициям наших батарей. Материальная часть орудий не пострадала, но было ранено три краснофлотца. В свою очередь, у мыса Нурменсетти конвой был атакован четырьмя штурмовиками Ил-2 под прикрытием 22 истребителей.

Из-за плотной дымовой завесы результаты огня артиллерии и авиационного удара не наблюдались. Согласно немецким документам, хотя корабли и суда конвоя не получили боевых повреждений, но потери у них все-таки были. В дыму один из транспортов таранил тральщик R-53 и отрезал ему нос.

Огнем зенитной артиллерии противника был поврежден Ил-2, который благополучно совершил посадку в Пумманки. В завязавшемся воздушном бою были сбиты также пять «харрикейнов». Двоих пилотов спас торпедный катер № 13. Наши летчики в свою очередь доложили о 16 сбитых немцах, но противник своих потерь в этом воздушном бою не признает.

Впрочем, военное счастье не всегда было на стороне немцев. Снова сражение на подходах к Петсамо разгорелось 16 июля, при проводке очередного конвоя, состоящего из каботажных судов «Bug», «Margareta», «Henry», в охранении из четырех малых тральщиков.

Конвой подвергся обстрелу береговой артиллерией полуострова Средний и удару нашей авиации. В свою очередь, огневые позиции советских батарей бомбили немецкие самолеты, а суда и боевые корабли с воздуха прикрывали самолеты-дымзавесчики и истребители. Наши потери составили два сбитых Як-1 из 20-го иап, один из пилотов был спасен. В воздушном бою один немецкий истребитель Bf-109G-6 (зав. 15590) был поврежден, а известному летчику-асу фельдфебелю Хансу Дебриху (65 побед) из II./JG5, пришлось прыгать с парашютом из своего горящего Bf-109G-6 (зав. 20088). Раненного пилота подобрал с воды тральщик R-64 из состава охранения конвоя. Но в этот момент корабль сам был атакован двумя советскими истребителями. Два члена экипажа тральщика получили ранения.

В последний год войны в Заполярье командование Северного флота наконец-то смогло реализовать на практике идею комбинированного удара по конвоям непосредственно на подходах к Петсамо-фьорду. К сожалению, системой такие удары так и не стали, но тем не менее несколько раз эти операции имели успех. Следует признать, что авиация не смогла сыграть в них главной роли, но ее с успехом дополнили береговая артиллерия и торпедные катера.

Самый результативный бой в устье Петсамо-фьорда состоялся 28 июня 1944 г. Около часу ночи самолет-разведчик обнаружил конвой, идущий из Киркенеса в Петсамо. Он состоял из пяти транспортов с чрезвычайно сильным охранением – восемь малых тральщиков и три сторожевых корабля.

Немцы очень тщательно готовили эту операцию по доставке в Лиинахамари необходимых частям XIX горного корпуса грузов. Достаточно сказать, что, прежде чем выйти в море, конвой четырнадцать суток ждал подходящей погоды. С воздуха суда прикрывали «густавы» III./JG5. Кроме того, пять Не-115 – дымзавесчиков – должны были скрыть конвой в наиболее опасной зоне.

Тем не менее артиллеристы СОР-а смогли потопить из состава этого, т. н. «восточного», конвоя транспорт «Vulkan» (989 брт) и повредить еще более крупный пароход «Transport» (1198 брт). Так как немцы одновременно выводили из залива встречный, «западный», конвой, то досталось и ему. Три наших торпедных катера, воспользовавшись тем, что охранение прозевало их атаку, уничтожили транспорт «Nerissa» (992 брт). Попытка немецких истребителей штурмовать торпедные катера на отходе была сорвана контратакой шести Як-7 из 20-го иап.

В разгар боя над фьордом появились 14 «киттихауков»-топмачтовиков 27-го иап в сопровождении восьми «аэрокобр» из сафоновского 2-го гвардейского иап. Хотя 26 бомб ФАБ-100 и не попали в цель, надо думать, что внимание противника на себя наши летчики как раз перед атакой торпедных катеров отвлекли.

Наши истребители заявили о трех сбитых самолетах противника в разгоревшихся над обоими конвоями воздушных боях. По немецким данным, в этот день было потеряно два Bf-109. Как минимум один из них, Bf-109G-6 (зав. 20509) из 8./ JG5, упал в районе Петсамо-вуоно. Его пилот, унтер-офицер Эмиль Хайн, был взят в плен.

Это явное поражение (а иначе расценивать потерю двух транспортов и повреждение еще одного из семи проводимых в обоих направлениях нельзя), безусловно, испортило немецкому командованию впечатление от успешной проводки предыдущего «восточного» конвоя 15 июня. Причем этот успех немцы отнесли в первую очередь за счет «отличного взаимодействия» кригсмарине и люфтваффе. Впрочем, если непредвзято разобраться, то и для советской стороны итоги боя с этим конвоем были отнюдь не безрезультатными.

Итак, в 00:35 15 июня был обнаружен конвой, идущий из Киркенеса в Петсамо. Наши наблюдатели насчитали два транспорта, восемь боевых кораблей и четыре сторожевых катера. По немецким данным, транспорты «Paloma», «Nerissa» и NW33 сопровождали три малых тральщика и четыре артиллерийские баржи типа AF. С воздуха суда прикрывали истребители, а при подходе к устью залива четыре Не-115 начали ставить дымовые завесы, усиливая уже поставленные кораблями. Пять «Юнкерсов-88» (по нашим данным – только два) пытались нанести удар по батареям 113-го ОАД, но были отогнаны зенитным огнем. Больше неприятностей принес огонь немецкой контрбатарейной артиллерийской группы. На батарее № 221 было повреждено одно орудие, убито четверо и ранено пять краснофлотцев. Впрочем, наши артиллеристы не остались в долгу, добившись попадания в орудие немецкой батареи на мысе Нурменсетти.

Для удара по конвою в этот день вылетали две группы наших самолетов. Первыми в 03:36 над ним появились шесть Ил-2 под прикрытием восьми «яков» 20-го иап. Штурмовики сбросили 18 ФАБ-100, но прямых попаданий не добились. Через две минуты к ним добавились еще 16 «соток» с восьми «киттихауков» 78-го полка, сопровождаемых таким же числом «аэрокобр» из 2-го гвардейского иап. Хотя наши летчики попаданий и на этот раз не зафиксировали, по немецким данным, получил повреждения транспорт «Paloma».

На отходе от конвоя наши истребители отразили атаку «мессершмиттов», доложив о трех сбитых. Наша авиация потерь не понесла. Впрочем, то же самое относительно собственных потерь доложили и немцы.

Войдя в Петсамо-фьорд и встав к причалам Лиинахамари, немецкие моряки не долго наслаждались заслуженным отдыхом. В 20:08 над портом появились 12 «илов» и восемь Р-40, в сопровождении десяти «кобр» и девяти «яков». С пикирования наши самолеты «выгрузили» на транспорты и причалы 18 ФАБ-250 и столько же «соток», а также обстреляли их реактивными снарядами и пушечно-пулеметным огнем. Чуть позже по возникшим очагам пожаров открыла огонь и наша береговая артиллерия.

Военное счастье – дама переменчивая и капризная. Утром она послужила противнику, а вечером переметнулась на нашу сторону. Комбинированный удар летчиков и артиллеристов оказался весьма эффективным. На береговой батарее «Лиинахамари» вышли из строя два орудия. Осколки повредили пароход «Nerissa», буксирный пароход «Lemwerden» и рейдовый катер. Большие разрушения вызвала детонация взрывчатки, складированной на случай оставления порта и подрыва причалов. Сгорели несколько бараков и складов. Потери в людях были относительно невелики: один военнослужащий сухопутных войск был убит и семеро ранено.

Завершающий эпизод «борьбы на подступах» к Петсамо-фьорду относится к 11 октября 1944 года, т. е. уже после начала Петсамо-Киркенесской операции Красной армии. В 09:10 семнадцать Ил-2, под прикрытием 32 истребителей, нанесли удар по последнему немецкому конвою, покинувшему Петсамо. Атакуя как с полого пикирования, так и топмачтовым бомбометанием, штурмовики достигли нескольких прямых попаданий в транспорт «Olsa» (4016 брт). Пароход остался на плаву, был уведен на буксире в Киркенес и уже там сел на грунт. Судно везло груз обмундирования и продовольствия и впоследствии было обследовано водолазной партией аварийно-спасательной службы Северного флота.

Подведем некоторые итоги. Во-первых, несмотря на всю значимость порта Петсамо, внимания этой цели уделялось явно недостаточно. Ни Петсамо, ни Лиинахамари ни разу не стали объектами мощных массированных ударов, подобно тем, что привели к большим потерям противника в соседнем Киркенесе. При этом сам город и порт были настолько близко к линии фронта, что по ним могли работать даже ночные бомбардировщики По-2!

Во-вторых, несмотря на исключительно благоприятные возможности для организации комбинированных ударов разнородными силами (авиацией, береговой артиллерией, торпедными катерами) на подходах к Петсамо-фьорду, такие операции стали по-настоящему организовываться только в середине 1944 года. Однако ни их масштабы, ни частота не соответствовали важности этой задачи.

Ну и в-третьих, результатом всех этих промахов и недоработок стали весьма небольшие потери противника в Петсамо-фьорде от действий нашей морской авиации. Причем, что довольно интересно, фактические потери почти полностью совпали с данными официальных послевоенных отчетных документов, которые приведены в начале статьи. Согласно нашим же подсчетам (без учета потерь на подходах к заливу), в Петсамо-фьорде погиб только один рыболовный катер, а были повреждены три транспорта, буксирный пароход и рейдовый катер. Правда, следует оговориться, что в документах по боевым действиям октября 1944 года имеются пробелы. Так что вполне возможно, что фактические потери противника даже несколько выше, чем считается до сих пор.

Действия ВВС Северного флота против аэродромов люфтваффе

Уничтожение авиации противника непосредственно на ее аэродромах является одной из важных составляющих борьбы за господство в воздухе на театре военных действий. Однако успех таких действий, как никаких других, требует хорошей подготовки, в частности тщательной и своевременной разведки объекта удара, а также доведения полученных разведданных (вовремя и в полном объеме) до участвующего в атаке летного состава. Кроме того, для эффективного налета на аэродром требовалось так или иначе нейтрализовать его систему ПВО. Если все вышеперечисленные условия не обеспечивались, то это однозначно всегда было чревато большими своими потерями, при минимальных (или полным отсутствием таковых) у противника.

Вопросы уничтожения самолетов люфтваффе на аэродромах уже неоднократно становились объектом исследования отечественных военных историков. Внесем и мы свою лепту в освещение этой темы, рассказав о борьбе ВВС Северного флота с авиацией противника на земле.

Отметим важное обстоятельство: исследуя войну в воздухе на Севере, мы можем пользоваться одним из наиболее хорошо сохранившихся массивов документов противной стороны. К сожалению, степень отражения в архивах событий на иных участках советско-германского фронта не идет ни в какое сравнение с Заполярьем. Однако даже в этом уникальном случае, ни один из документальных источников по воздушной войне в Заполярье не обладает абсолютной полнотой. Поэтому при работе мы опирались как на отчеты люфтваффе, так и на документы XIX горного корпуса и соответствующих штабов кригсмарине. Довольно ценная информация была получена от финского историка Хану Валтонена, передавшего в наше распоряжение выписки из донесений финского офицера связи при 20-й горной армии вермахта.

Начнем с краткой характеристики объекта ударов – аэродромной сети люфтваффе в Северной Норвегии и Финляндии. Основными целями ВВС Северного флота на протяжении почти всей войны являлись аэродромы Хебуктен и Луостари. Аэродром Хебуктен использовался с самого начала войны. Эта авиабаза располагалась недалеко от столицы норвежской провинции Финнмарк, Киркенеса, в 160 км от нашего основного флотского аэродрома Ваенга. Передовой аэродром Луостари, от которого до Ваенги было всего 105 км, был введен в эксплуатацию ранней весной 1942 года.

В 355 км от советских аэродромов Кольского полуострова находился Банак. Этот аэродром сыграл существенную роль в немецких противоконвойных операциях 1942 года. С него преимущественно работали бомбардировщики и торпедоносцы «Львиной» и «Орлиной» бомбардировочных эскадр. Еще дальше, примерно в 550 км, располагались гидроаэродром Тромсе и сухопутная авиабаза Бардуфосс. Вследствие удаленности этих авиабаз ВВС СФ и подчиненные им части ВВС Красной армии действовали только эпизодически.

Летом 1943 года немцами был введен в строй аэродром Свартнес, находящийся в четырех километрах к юго-западу от острова Варде. Кроме того, в Северной Финляндии имелся еще ряд небольших посадочных площадок, изредка «навещавшихся» нашими бомбардировщиками: Маятало, Наутси и Сальмиярви.

Взлетно-посадочные полосы всех аэродромов противника имели твердое покрытие, что гарантировало их эксплуатацию самолетами с максимальной боевой нагрузкой в любое время года.

В первые полгода войны единственным аэродромом, подвергавшимся налетам авиации СФ, был Хебуктен. Хотя в документах того времени упоминается в качестве действующего и аэродром Луостари, вероятнее всего, он стал использоваться только с весны следующего года.

Как ни покажется парадоксальным (особенно в свете устоявшихся стереотипов), но самые эффективные удары пришлись именно на первый месяц войны. С начала боевых действий командование ВВС СФ настойчиво проводило воздушную разведку Хебуктена и подходов к нему (совмещая ее с бомбардировкой аэродрома) как одиночными машинами, так и небольшими группами самолетов.

Полученные разведданные были реализованы 7 июля 1941 года в грамотно организованном, очень удачном налете девятки СБ. Прикрываясь облачностью, звенья бомбардировщиков выходили в атаку с интервалами 1–2 минуты на высоте 4000 метров. Маршрут был проложен над безлюдной местностью с таким расчетом, чтобы подойти к Хебуктену со стороны солнца. В результате налет стал для немцев полностью внезапным. Зенитки открыли огонь по самолетам только после сброса бомб. Первые два звена совершенно безнаказанно сбросили 36 фугасных ФАБ-100 и ФАБ-50, а последними – кассеты и ротативно-рассеивающие авиабомбы (РРАБ) с мелкими осколочными боеприпасами.

По данным нашей разведки, немцы лишились 15 самолетов и понесли большие потери в личном составе. Фактически нанесенный противнику урон был не столь велик, но удар все равно следует признать эффективным. На земле был полностью уничтожен Bf-110C-4 из звена тяжелых истребителей JG77. Были повреждены еще один «сто десятый» из штабного отряда той же эскадры и Ju-88А-5 из второй группы KG30. В людях же потери действительно были значительными, что прямо свидетельствует о внезапности налета – погибли 19 и получили ранения 16 человек. Особенно пострадал технический персонал отряда дальних разведчиков 1.(F) /124.

Несколько менее удачным оказался налет 27 июля 1941 года. Вылетевшая для удара по Хебуктену шестерка СБ из 72-го полка была перехвачена над целью «мессершмиттами». Впрочем, это не помешало им весьма неплохо отбомбиться. люфтваффе потеряли на земле два самолета: Не-111 из состава Flugbereitschaft Luftflotte 5 и Bf-109E-7 из I./JG77. «Хенкель» был уничтожен, а «сто девятый» сильно поврежден (по немецкой классификации – 60 %) и уже не подлежал восстановлению. Погиб один техник из I./JG77, ранения получили еще четыре техника и два зенитчика. В завязавшемся воздушном бою истребители сбили один бомбардировщик, а советские воздушные стрелки по возвращении в свою очередь доложили о сбитом «мессере». Действительно, по немецким сводкам, Bf-109E из JG77 разбился при вынужденной посадке.

К сожалению, доступные нам материалы позволяют утверждать, что налет 27 июля стал последним эффективным ударом советской авиации по Хебуктену. В целом надо отметить, что действия ВВС СФ против авиации противника на земле в 1941 году были весьма удачны. Совершив за полгода всего 27 самолето-вылетов (из них большинство именно по этой авиабазе), североморцы вывели из строя как минимум пять вражеских машин[16].

Если в первые полгода войны удары по аэродромам наносились исключительно в рамках повседневной боевой деятельности, то в 1942 году ситуация коренным образом поменялась. Теперь вражеские авиабазы подвергались наиболее интенсивным налетам в период проводки союзных конвоев. Причем к этим операциям помимо авиации флота стали привлекаться самолеты ВВС Карельского фронта, а также периодически появлявшаяся в Заполярье 36-я дивизия дальних бомбардировщиков Авиации дальнего действия. Кроме того, расширился список целей, в котором стали фигурировать и достаточно удаленные объекты.

1 июня 1942 года была предпринята единственная и в целом удачная попытка бомбить объекты в районе Тромсе. В ночь на первое число шесть ДБ-3ф вылетели для удара по этой базе, но возвратились из-за плохих метеоусловий на маршруте. Командование проявило настойчивость, и в 19:55 1 июня из Ваенги снова взлетел «ильюшин». Он произвел разведку базы и произвел бомбометание по гидроаэродрому Скаторра вблизи Тромсе. Бомбардировщик сбросил свои бомбы с большой высоты, поэтому факт налета был обнаружен немцами уже после их разрывов. Противник даже не смог определить, сколько машин участвовало в налете: одна или две-три. Напротив, сброшенные бомбы легли исключительно удачно. На гидроаэродроме сгорело около ста бочек с горючим. Были ранены четыре человека: один из строительного батальона люфтваффе, остальные техники из авиагрупп берегового базирования 1./706 и 1./906. К сожалению, развить этот успех не удалось. Вылетевшей утром 2 июня для повторного удара четверке ДБ-3ф из-за облачности над Тромсе пришлось бомбить запасную цель – Гаммерфест.

В 1942 году «штатной» целью ВВС СФ и находящихся в их оперативном подчинении дальних бомбардировщиков стал аэродром Банак и базировавшаяся на нем ударная авиация немцев. Удары по этой удаленной авиабазе противника выполнялись в ходе операций по обеспечению проводки союзных конвоев «PQ» в Мурманск и Архангельск. Всего послевоенные отчеты зафиксировали 21 налет на Банак.

Впервые советские бомбардировщики – это была шестерка Пе-3 из 95-го полка – появились над Банаком 23 апреля. Однако из-за низкой облачности над целью выполнить поставленную задачу удалось только одному «петлякову». В 06:55 он сбросил бомбы на летное поле и обстрелял из бортового оружия летно-технический персонал. В дальнейшем «по Банаку» работали, за редким исключением, только бомбардировщики ДБ-3ф.