Однако когда подруги добрались до отделения милиции, строгая женщина в круглых очках сказала им, что рабочий день уже окончен и никого, кроме оперативных дежурных, на месте нет, и вообще, гражданам не полагается проявлять инициативу в вопросах следствия, а нужно сидеть у себя дома, неукоснительно соблюдать законы и ждать, когда следователь сам вызовет их повесткой и задаст все необходимые вопросы.

Катя снова впала в истерику, и Ирине пришлось, махнув рукой на собственные дела, остаться у неё ночевать, чтобы помочь подруге справиться со свалившимися на неё несчастьями. Единственное, что она сделала прежде — позвонила домой и попросила дочь погулять с кокером Яшей и накормить его.

Ночью ей приснился профессор Кряквин. Валентин Петрович переплывал Неву верхом на небольшом розовом слоне. Выбравшись на берег неподалёку от Эрмитажа, профессор развёл на набережной костёр и принялся танцевать вокруг него ритуальные африканские танцы. Мокрый слон стоял рядом, поворачиваясь к костру то одним боком, то другим. В это время к профессору подошла высокая худая старуха, похожая на хозяйственную бабушку с упаковки молока «Хуторок в степи». Старуха была облачена в парадный мундир маршала бронетанковых войск. Она строго взглянула на танцующего профессора и сурово заявила:

— Вы протекаете на мою воинскую часть и залили уже четыре танка и два тяжёлых бронетранспортёра! Моя бронетехника застрахована, но это не избавляет вас от ответственности! Немедленно высушите своего слона, или последствия будут катастрофическими!

Профессор пытался оправдываться, но старуха не хотела его слушать и грозила немедленно передать дело в международный суд в Гааге.

Ирина проснулась в холодном поту, взглянула на будильник и увидела, что уже десятый час. Она поднялась, приняла душ и сварила кофе. Однако попытки разбудить подругу не привели ни к чему, кроме донёсшихся из-под одеяла возмущённых Катькиных воплей:

— Отстаньте все от меня, я уже сдала выпускной экзамен!

— Какой экзамен? — рявкнула Ирина. — Ты что — забыла? Нам нужно вызволять из заключения твоего мужа!

Катя отбросила одеяло и села в кровати, тараща в пространство сонные круглые глаза.

— Валик! — воскликнула она с глубоким чувством. — Бедный Валик, он сегодня ночевал на нарах! Нужно немедленно его выручать! А мне, понимаешь, приснилось, что я сдала в школе выпускной экзамен по литературе, а меня заставляют сдавать его ещё раз! И такой ужасный билет попался — роль галош и полотенца в романе Островского «Как закалялась сталь»…

— Катька, если так будет продолжаться, тебе скоро придётся идти к психиатру, — заявила Ирина, покачав головой, — или хотя бы к психоаналитику! Вставай немедленно, нужно ехать в милицию!

Несмотря на все перенесённые невзгоды, Катерина сохранила свой неизменный аппетит и уплела на завтрак яичницу из трех яиц, пару аппетитных розовых сосисок, огромный бутерброд с сыром и ветчиной, слоёную булочку с шоколадом и полпачки песочного печенья. Оглядев стол и убедившись, что есть больше нечего, она вздохнула и принялась собираться в — дорогу.

Однако подруги не успели выйти из дома.

Когда они уже стояли в прихожей, требовательно зазвонил дверной звонок.

— Ой! — вскрикнула Катя, схватившись за сердце. — Не открывай! У меня какое-то нехорошее предчувствие!

— Не дури, — отмахнулась Ирина, направляясь к двери, — все самое плохое, что могло случиться, уже случилось!

— Не открывай! Я чувствую, что это она! Прошу тебя, не открывай! — И она схватила подругу за руку.

— Кто — она? — раздражённо осведомилась Ирина.

— Она… моя соседка… твоя тёзка, Ирина Сергеевна!

— Катька, ну ты действительно чокнулась! Ведь её вчера увезли в морг! Ты собственными глазами видела её труп! — Ирина выглянула в глазок и громко спросила:

— Кто здесь?

— Дронова Екатерина Михайловна здесь проживает? — донёсся из-за двери незнакомый, но крайне неприятный скрипучий голос.

Ирина вгляделась в глазок и различила на лестничной площадке сердитую старуху с узлом туго стянутых седоватых волос.

— Почему это вы не открываете? — проскрипела старуха. — Я знаю, что вы дома! Мне срочно нужно с вами поговорить! Мне что — вернуться с участковым?

— Это она! — вскрикнула Катя, и за спиной Ирины раздался звук падения чего-то тяжёлого и мягкого.

Ирина обернулась и увидела, что подруга без чувств лежит на холодном полу прихожей. Забыв про странную женщину за дверью, Ирина бросилась на помощь. Она принесла ковшик холодной воды, плеснула Кате в лицо, затем похлопала её по щекам. Катя приоткрыла один глаз и простонала:

— Мне это показалось… скажи мне, что это мне только показалось! Ну пожалуйста, скажи, иначе я… не знаю, что со мной будет!

Ирина хотела успокоить подругу, но то, что она видела в глазок, вызывало у неё самой не слишком приятное чувство. Дверной звонок снова залился требовательной трелью.

— Не открывай! — повторила Катерина.

— Откройте, милиция! — раздался на этот раз хорошо поставленный мужской голос.

Ирина выпрямилась и неуверенно шагнула к двери.

— Откройте, — настойчиво повторил тот же самый мужской голос, — я знаю, что вы дома!

Ирина подошла к двери, с трудом преодолев мистический страх. Она уверила себя, что на дворе — двадцать первый век, а не тёмное средневековье, и никаких призраков в природе не существует. Не без опаски заглянув в глазок, она увидела полного усатого мужчину средних лет, протягивающего перед собой открытую книжечку удостоверения. Прочесть через глазок, что написано в этом удостоверении, не удалось, но Ирина справилась со своим страхом и открыла дверь.

На пороге стоял плотный человек лет пятидесяти в помятом светлом плаще. Лицо мужчины украшали аккуратно расчёсанные усы, на концах загибающиеся кверху. День был жаркий, плащ явно не соответствовал погоде, и на лбу визитёра выступили мелкие капельки пота. Ирина отметила про себя, что странный человек кого-то ей смутно напоминает.

— Екатерина Михайловна? — осведомился мужчина, слегка отступив назад и склонив голову к одному плечу.

Ирина тут же поняла, кого он ей напомнил: комиссар Коломбо из американского сериала! Этот мятый светлый плащ, этот прищур проницательных глаз… только усы не вписывались в образ, казались лишними и неуместными на его широком одутловатом лице.

— Екатерина Михайловна? — повторил «Коломбо», снова раскрывая своё удостоверение. — Позвольте представиться, следователь Килькин Василий Иванович. Веду, понимаете ли, следствие по делу вашего мужа…

— Вообще-то я — не Екатерина Михайловна, — возразила Ирина, — я её подруга, моя фамилия Снегирёва. А Екатерина Михайловна — вот… — и она широким жестом указала на Катю, которая пыталась встать, опираясь на одного из многочисленных африканских божков.

— Ах вот как! — с лёгким смущением проговорил следователь и привычным жестом подкрутил кончики усов.

Ирина сообразила, откуда эти усы: они явно позаимствованы у Эркюля Пуаро, знаменитого сыщика из романов Агаты Кристи…

— Ах вот как! А почему она лежит в таком неудобном месте? — И сыщик приблизился к Кате.

Тут же с ним произошло что-то непонятное: на лице выступили малиновые пятна, руки задрожали, Василий Иванович попятился и неожиданно изменившимся голосом проговорил:

— Здра… здравствуйте, Екатерина Михайловна! Что с вами?

Он снова козликом подскочил к ней и наклонился, чтобы помочь подняться, но вместо этого задел африканский щит из кожи гиппопотама. Огромный щит с грохотом свалился на пол. Василий Иванович ещё больше покраснел. Катя тем временем поднялась на ноги без посторонней помощи и смотрела на странного посетителя, широко открыв глаза.

Василий Иванович снова попятился и странно замахал руками. Все эти манипуляции показались Ирине настолько подозрительными, что она протянула руку и попросила:

— Можно взглянуть на ваше удостоверение?

— Да-да, пожалуйста! — невнимательно ответил следователь, не сводя глаз с Кати, и подал Ирине свою служебную книжечку.

«Килькин Василий Иванович, — прочла Ирина, — старший следователь…»

Она пожала плечами, несколько успокоившись.

— Костикова! — вдруг выкрикнул следователь куда-то в сторону лестницы.

В квартиру тотчас вбежала невысокая коренастая девушка в джинсах и кожаной куртке, с двумя крысиными хвостиками волос. Преданно глядя на следователя, девушка спросила:

— Василий Иванович, записывать?

При этом в её руках возник маленький диктофон.

— Нет, Костикова, трубку!

Диктофон тотчас исчез, и вместо него в руках у девушки оказался красивый замшевый кисет. Следователь перевёл дыхание, достал из кисета тёмную короткую трубку и спросил Катю:

— Вы позволите?

— Да-да, конечно, — растерянно разрешила Катя.

«Ага, — подумала Ирина, — трубку курит! Ещё и комиссар Мегре, все знаменитые сыщики в одном флаконе!»

Следователь раскурил трубку и несколько успокоился, однако по-прежнему не сводил глаз с Катерины.

Катя приблизилась к нему и взволнованным голосом спросила:

— А где… она?

— Кто она? — переспросил Василий Иванович заинтересованно.

— Дело в том… — попыталась объяснить Ирина, — что буквально за минуту до вашего звонка в квартиру позвонила… какая-то женщина, и Кате… Екатерине Михайловне показалось, что она… очень напоминает покойную… то есть пострадавшую… или как это у вас называют — потерпевшую… в общем, Ирину Сергеевну из четырнадцатой квартиры!

С трудом выговорив эти невозможные слова, Ирина неожиданно успокоилась. Произнесённые вслух, они показались настолько глупыми и невозможными, что сразу сделалось невозможным и само странное происшествие, Ирина сразу уверилась, что появление таинственной женщины было не больше чем галлюцинацией. Правда, у них с Катей была одна галлюцинация на двоих, а это уже как-то странно… кажется, коллективных галлюцинаций не бывает…

— Я не видел никакой женщины, — недовольно ответил следователь, не поворачиваясь к Ирине и по-прежнему уставившись на Катю. — А ты, Костикова, никого не заметила?

— Никого, Василий Иванович! — мгновенно отрапортовала девушка с хвостиками. — Раз уж даже вы не заметили…

— Конечно, конечно, — удовлетворённо проговорил следователь. — Мимо меня муха не пролетит, таракан не проскочит… это я так спросил, на всякий случай… вот, кстати, запиши!

В руках Костиковой тут же появился диктофон, и следователь хорошо поставленным голосом произнёс:

— Тщательный осмотр места преступления — это основа всякого качественного расследования!

— Как это точно! — едва слышно прошептала Костикова, поднося диктофон поближе к своему шефу.

— Вот именно поэтому, — закончил Василий Иванович, подняв палец, — именно поэтому я всегда лично осматриваюсь на месте, не полагаясь на донесения оперативных работников!

Он вытащил изо рта трубку и, взмахнув ею, как лектор указкой, широким жестом обвёл прихожую, увешанную африканскими редкостями:

— Например, увидев все эти предметы, ежедневно окружавшие нашего главного подозреваемого, я могу гораздо лучше представить себе его внутренний мир, проникнуть, так сказать, под его черепную коробку… исключительно в переносном, разумеется, смысле, а не в том прямом, в каком он проник под черепную коробку потерпевшей…

— Как это тонко! — восторженно воскликнула Костикова и вдруг разочарованно добавила:

— Василий Иванович, вы не могли бы повторить последнюю фразу? Для истории, для потомков… а то у меня кассета кончилась!

— Ну, если для потомков! — снисходительно улыбнулся следователь.

Он снова взмахнул рукой с зажатой в ней трубкой, при этом задел ритуальную маску шамана племени моей. Маска с грохотом свалилась на сигнальный барабан ватусси, тот покачнулся и упал Кате на ногу.

— Екатерина Михайловна! — испуганно воскликнул следователь и бросился к Кате. — Вы не ушиблись? Как ты неловка, Костикова, — попенял он своей ни в чем не повинной помощнице, убедившись, что Катя не пострадала. — Ты могла нанести увечье такой женщине, такой необыкновенной женщине! Екатерина Михайловна, вы точно не пострадали?

Ещё раз удостоверившись, что Катерина в полном порядке, он вернулся на прежнее место и продолжил:

— Итак, увидев все эти опасные, я не побоюсь этого слова — смертоносные предметы, я понял подоплёку вчерашнего преступления.

Следователь сделал паузу, подкрутил кончики усов и продолжил:

— Подозреваемый, — обратите внимание, я не сомневаюсь в его виновности, но в соответствии с буквой закона он для меня все ещё только подозреваемый, — так вот, подозреваемый каждый день видит вокруг себя все эти ужасные вещи, эти орудия и инструменты смерти, и понемногу мысль об убийстве проникает в его сознание… известно ведь, что если в первом действии спектакля на стене висит ружьё, то в последнем оно выстрелит! А если в первом действии этого спектакля на стене висел остро отточенный топор, то в последнем действии он и опустился на голову несчастной, ни в чем не повинной жертвы!

Костикова зааплодировала, при этом едва не выронив диктофон, что вызвало недовольный взгляд шефа.

— Но ведь тот топор не висел на стене, — напомнила следователю Ирина, — Валентин Петрович только вчера привёз его из Африки!

— Это неважно, — отмахнулся следователь, по-прежнему глядя только на Катю, — это образ, метафора…

— Образное выражение, — проговорила Костикова, недовольно поглядев на Ирину, которая посмела прервать речь обожаемого шефа.

— Я не имел в виду этот конкретный топор, — продолжил тот, окинув взглядом экзотическое убранство прихожей, — я имел в виду все эти топоры, копья и прочие орудия убийства…

— Это вовсе не орудия убийства, — робко вставила реплику Катя. — Это африканские народные изделия, образцы прикладного искусства… результаты этнографических экспедиций…

— Я понимаю, Екатерина Михайловна, ваше естественное желание защитить близкого человека, — мягким, воркующим голосом ответил ей Василий Иванович. — Я очень хорошо понимаю и даже преклоняюсь… но я хочу открыть вам глаза! Он недостоин вас, он преступник, правонарушитель! И уверяю вас, очень близко находится другой человек, который способен высоко оценить ваши многочисленные достоинства!

— Он не преступник! — горячо воскликнула Катя. — Он достоин! И он ни в чем не виноват!

— Катька, — удивлённо прошептала Ирина на ухо подруге, — кажется, следователь в тебя влюбился! Влюбился с первого взгляда!

— Да иди ты, — отмахнулась Катерина, но немедленно залилась румянцем.

— А что, — начала Ирина, чтобы заполнить неловкую паузу, — уже установлено, что пострадавшая… то есть потерпевшая убита именно этим топором?

— Результаты экспертизы ещё не готовы, — ответил Василий Иванович с некоторым смущением, — но они будут готовы в самое ближайшее время. И я в них нисколько не сомневаюсь. Конечно, техника, поставленная на службу следствия, очень важна, но ещё важнее маленькие серые клеточки! — И он выразительно постучал себя пальцем по темени.

— Да, вот ещё что, — продолжила Ирина, не собираясь сдаваться, — кажется, время убийства установлено?

— Достаточно точно, — гордо сообщил Василий Иванович, — по словам осмотревшего труп медицинского эксперта, смерть наступила не ранее тринадцати часов двадцати минут, а свидетельница застала подозреваемого над трупом в четырнадцать часов шесть минут. Так что все вписывается в эти рамки, ошибка не может превышать сорока шести минут…

— Но тогда все в порядке! — радостно воскликнула Ирина. — Валентин Петрович… подозреваемый невиновен!

— Валик не виноват! — поддержала подругу Катя.

— Почему вы так думаете? — насторожённо спросил следователь, внимательно оглядев подруг.

Да потому, — ответила Ирина, как более уравновешенная и здравомыслящая, — что в это время профессор Кряквин ещё был в самолёте! Его самолёт приземлился только в четырнадцать часов пятьдесят минут! Мы это знаем точно, потому что были вчера в аэропорту! Ваша замечательная свидетельница ошибается, и надо ещё выяснить, в чем причина этой ошибки и не причастна ли она сама или её близкие к вчерашнему убийству!

Ирина замолчала, чрезвычайно довольная своим эффектным выступлением, особенно его концовкой. Она посмотрела на следователя, чтобы оценить, какое впечатление на него произвели её слова.

Его лицо Ирине не понравилось.

Следователь усмехался.

— Вы вчера были в аэропорту? — переспросил он.

— Да, — подтвердила Ирина без прежнего энтузиазма.

— Встречали Валентина Петровича?

— Ну да!

— И как — встретили?

— Нет, — тихо ответила Ирина, чувствуя, как почва уходит у неё из-под ног.

— И не удивительно, — проговорил следователь, — потому что профессора Кряквина на борту этого самолёта не было.

— Как — не было? — едва выговорила Ирина пересохшим от волнения ртом.

— Как — не было? — повторила за ней Катя с совершенно другой интонацией, не предвещающей ничего хорошего.

Простите, Екатерина Михайловна, что вынужден огорчить вас, — следователь снова обращался только к Кате, — но мы, естественно, выяснили, был ли Валентин Петрович Кряквин среди пассажиров вчерашнего рейса Марсель — Петербург. Я знаю, что многие люди без должного уважения относятся к работникам следствия, недооценивают наши способности и профессионализм…

— Недооценивают! — подхватила Костикова, молитвенно сложив руки и глядя на шефа, как на божество.

— Но тем не менее мы стараемся делать все, что в наших силах! — продолжил Василий Иванович и для верности ударил трубкой по африканскому барабану. Барабан ответил ему долгим гулким звуком.

— Так вот, Валентина Петровича не было среди пассажиров вчерашнего рейса! — повторил следователь, как бы забивая ещё один гвоздь в крышку гроба, в котором он хоронил Катину счастливую, хотя и непродолжительную семейную жизнь. — Валентин Петрович прилетел в Санкт-Петербург днём раньше, позавчера! Это достоверно установлено по документам авиакомпании.

— Как — позавчера? — растерянно переспросила Ирина.

— Как — позавчера? — повторила за ней Катя с совершенно другой интонацией. — Где же он был все это время?

— К сожалению, нам это пока неизвестно, — с оттенком лёгкой горечи ответил Василий Иванович. — Ваш муж не отвечает на этот вопрос, замыкается в себе и не идёт на контакт со следствием…

Дайте мне свидание! — воскликнула Катерина не своим голосом. — Мне он на этот вопрос ответит! Пусть только попробует не ответить! — И её глаза загорелись незнакомым, нехарактерным для добродушной Кати огнём.

— К сожалению, пока не могу, — с грустным вздохом ответил следователь. — Для вас, Екатерина Михайловна, я готов сделать все что угодно… кроме нарушения должностной инструкции. На начальном этапе следствия свидания с родными и близкими не разрешаются. В целях сохранения информации.

— Какой информации? — осведомилась разочарованная Катерина.

— Следственной, — лаконично ответил ей Василий Иванович и повернулся к своей ассистентке:

— Пойдём, Костикова! Я осмотрел место, где сформировалась личность подозреваемого, и составил для себя его психологический портрет! Теперь осталось только подключить маленькие серые клеточки!

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.