При развитии мысли жизни Ум и Разум вложили в свое творение частички самих себя: Ум и Разум. Та к и Создатели наши наделили человека частичками самих себя: Небесный Огонь –
родным духом, который в народе еще называют
внутренним огнем, а Небесная Любовь –
душой, или как ее величали наши предки, –
любовью. И наделили они человека для того чтобы и сами Создатели, и мы могли творить и создавать что-то новое, пока нам самим не постижимое, по нашему образу и подобию. Та к же, как творят и создают по сей день Ум и Разум. Это ясно? – спрашивает меня баба Гуля, заглядывая мне в глаза.
– А причем здесь мужик и сотворение мира?
– Как причем!? Батюшка – это человек? – напористо спрашивает меня бабуля.
– Да. Человек.
– Дак он создан по подобию и образу Создателей?
– Да, но причем здесь это? – с недоумением отвечаю я вопросом.
– А при том, что Ум и Разум наделили Создателей, а Создатели точно так же наделили человека знаниями построения своей жизни, правом на развитие мысли, правом на жизнь, правом на выбор и правом на ошибку. Та к что Батюшка имеет право развивать в себе мысль наших Создателей?
– Да.
– Так. А дитя имеет право развивать в себе эту мысль?
– Имеет.
– Уже что-то. А Батюшка имеет право на ошибку?
– Да-а.
– А дитя имеет право на ошибку?
– … да, – немного подумав, отвечаю я, не видя в чем здесь ошибка дитя.
– У Батюшки есть право на выбор? – продолжает баба Гуля.
– Да. Но какой выбор в этой ситуации у мужика?
– Орать или договориться с дитя: рассказать ему, для чего им необходимо идти в село.
– А разве здесь есть выбор?
– Посмотри сам, ведь есть два пути: один – договориться с дитя, и второй путь – орать на дитя и тащить его силком так, как он это делает сейчас. Так?
– Да.
– А раз есть два пути, то здесь есть право на выбор?
– Есть, – с какой-то безысходностью говорю я.
– Так. А у дитя есть право на выбор?
– В этой ситуации – нет.
– Это как так?… Разве у дитя нет двух путей: подчиниться Батюшке и выполнить то, что он его заставляет сделать, или отстоять свое право на жизнь?
– Есть.
– Дак есть право выбора у дитя?
– Получается, что есть, – с какой-то обидой говорю я.
– Уже лучше. А у Батюшки есть право на жизнь?
– Есть.
– А у дитя?
– Тоже есть.
Мы сами выбираем путь жизни и путь смерти
– И как тут тогда быть, бабуля? – не унимаюсь я. – Они оба отстаивают одни и те же права, но у обоих идет полная слепота и глухота друг перед другом.
– Та к вот – для того чтобы в этом разобраться, необходимо увидеть какой путь жизни, а какой путь смерти в выборе каждого из них.
– И какой же у кого здесь путь жизни и путь смерти? – ехидничаю я бабуле.
– Давай посмотрим в начале у Батюшки.
– Давай.
– Когда мы говорим ровно, весело, зажигательно, заинтересованно, живо, то это путь – какой?
– Живой.
– А когда мы орем?
– Это путь смерти.
– Дак какой путь выбрал Батюшка?
– Путь смерти… Но, посмотрев на эту ситуацию с другой стороны, мы увидим, что мужик куда-то торопится, и получается, что этим криком он отстаивает свое право на жизнь. Так?
– Так-то оно так. Но это его не оправдывает. Батюшка может объяснить свою ситуацию дитя и договориться с ним. Так?
– Ну-у… По идее так… А если дитя не поймет мужика и станет выставлять свои капризы?
– Мы сейчас с тобой станем гадать или просматривать, что для нас есть жизнь и что есть смерть в наших действиях?
– Будем рассматривать жизнь и смерть в действиях.
– Тогда ответь: Батюшка может объяснить свою ситуацию дитя и договориться с ним?
– Может.
– Но Батюшка какой сделал выбор?
– Наорать.
– По-другому говоря, сделал выбор в этой ситуации умереть, но сделать так, как необходимо ему, а не обоим. Батюшка посчитал, что с дитя нет смысла говорить о том, что с ним самим происходит, что его беспокоит, куда он торопится и для чего это им обоим необходимо. Так?
– Так. И он выбрал путь – наорать на дитя, да заставить его подчиниться. А это есть путь смерти, выбор без выбора, – рассуждаю я вслух.
– Теперь давай посмотрим выбор дитя.
– Хорошо.
– Например: когда бы дитя подчинился Батюшке, то какой бы он сделал выбор: путь жизни или смерти?
– Жизни.
– Это как так? – недоумевает баба Гуля.
– Тогда бы они спокойно дошли до назначенного пункта без всяких скандалов и выполнили то, что необходимо было мужику, – объясняю я бабуле.
– Это с одной стороны, а с другой стороны: посмотри, кому навязывают свою волю?
– Безвольному.
– А кто подчиняется?
– Раб.
– А у раба есть своя воля?
– Нет.
– У раба есть право на жизнь?
– Нет.
– А почто у раба нет прав на жизнь, ведь он, на первый взгляд, тоже живет?
– Но он живет жизнь того, кто ему указывает, – отвечаю я решительно.
– Именно так, сынок, – подтверждает мои слова бабуля. – Наши права на жизнь определяют нашу силу воли. А когда прав на жизнь нет, то и воли своей нет. А когда своей воли нет, то человек умирает. И чтобы как-то дальше продолжать жить, человек-раб сам ищет себе чужую волю. А воля чужая постоянно находится рядом с нами: со стороны спины, по левую руку на расстоянии вытянутой руки. И она всегда ждет свое время, ждет, когда человек-раб к ней обратиться. А человека, который себе чужую волю ищет, чужая воля всегда находит, чтобы уже безвольным повелевать, толкая человека жить жизнь чужую. А безвольному только этого и надобно – жить! Без разницы чью жизнь, главное жить!
Мы творим и живем жизнь, развивая чью-то мысль
– Да, вот мы сейчас и живем, как рабы. Постоянно ждем, чтобы нами кто-то повелевал. Чтобы кто-то нам указал, или подсказал – как нам жить.
– Интересно, интересно, – зажигается баба Гуля. – Покажи-ка что ты сейчас сказал на самих примерах.
– Мы на сегодняшний день опираемся на то, что нам скажут взрослые. Например, что происходит в нашей семье: я и мои сестры сами не видим, что нам необходимо сейчас делать, и постоянно ждем пинка от родителей. Или такое. Мы попали в какую-то тяжелую ситуацию, и мы бежим к нашим родителям, чтобы они нам помогли выйти из этой ситуации.
– Тогда, когда ты не видишь, что тебе необходимо сейчас делать, и ты ждешь, когда тебе укажут родители, – ты безвольный. Но тогда, когда ты попал в тяжелую ситуацию и бежишь к Матушке да Батюшке за помощью, то в этом примере ты – вольный, только тебе не хватает сил самостоятельно выйти из этой ситуации, – поправляет меня баба Гуля и тут осекает сама себя… И, молча поразмышляв, продолжает:
– И здесь есть двоякость… Тогда, когда ты в трудной ситуации сбрасываешь с себя ответственность за свою жизнь на Матушку и Батюшку, то ты становишься безвольным. А когда ты просишь помощи у них и, разобрав с ними сложившуюся ситуацию, сам самостоятельно выправляешь ее, то в этом случае ты – вольный. Это ясно?
– Да. Но вот все-таки непонятно: что толкает мужика сделать выбор орать на ребенка?
– Давай поисследуем и эту сторону ситуации, – соглашается баба Гуля. – Что толкает человека на действия или бездействия?
– … не знаю, – задумавшись, отвечаю я.
– Мысль.
– Это как так?
– Хорошо, чтобы это увидеть, давай вернемся к самому началу… Создатели создали человека по своему образу и подобию. Так?
– Так. Но причем здесь это? – возмущенно спрашиваю я бабулю.
– А притом, что каждый человек создан по МЫСЛИ. И, развивая мысль, человек творит и живет жизнь – свою или чужую, действует или бездействует. Это ясно?
– Да, – отвечаю я, видя сказанное еще в тумане.
– Вот здесь и таится ответ на вопрос: что толкает Батюшку на то, чтобы он орал на дитя.
– И какой же он?
– Раз Батюшка идет по пути смерти, то какую мысль он развивает: жизни или смерти?
– Смерти.
– А откуда в Батюшке появилась мысль смерти, когда он создан по образу и подобию Создателей?
– Значит кто-то ее в нем запускает.
– Так. Этот кто-то чужеродный запускает в Батюшке мысль смерти. Скажи, а кого ты видел в мужике, когда он орал на дитя?
– Козла… Пса… Неумеху… – вспоминаю я свои первые эмоции.
– А когда ты сам стал орать на Батюшку, то кто в этот момент тобой в тебе прикрывался?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.