Следствием этого является феномен, квалифицированный П. Рикером как конфликт интерпретаций; воскрешение или появление и развитие ряда новых отраслей науки о языке, в том числе теории общения, лингвопрагматики, филологической герменевтики, дискурсивной лингвистики и др. Центральной смыслообразующей категорией гуманитарного знания становится единство «человек и его язык» в философском осмыслении этого феномена. Философская рефлексия по поводу человека движется от признания отражательной сущности его сознания к признанию его коммуникативной природы, а философское осмысление языка – от тезиса «язык есть непосредственная действительность мысли» (К. Маркс) к тезису «язык есть дом бытия» (М. Хайдеггер). Все эти факторы так или иначе «вторгаются» в область исследования текста и во многом определяют ее постоянно меняющийся облик.

Текст остается предметом рассмотрения на все еще многочисленных научных конференциях, география которых расширяется (например: Коммуникативные единицы языка: Тез. докл. М., 1984; Теория текста: лингвистический и стилистический аспекты: Тез. докл. Екатеринбург, 1992; Человек – Коммуникация – Текст. Барнаул, 1995; Человек – Коммуникация – Текст: Тез. докл. Барнаул, 1998; Актуальные проблемы текста: лингвистическая теория и практика обучения: Матер, конф. Улан-Удэ, 2004), в сборниках статей, научных обзорах (например: [Трошина, 1987]). Широко издаются монографии о тексте, учебные пособия, учебники.

Развитие теории текста приводит к фактическому «уравниванию в правах» языка и текста как двух важнейших лингвистических объектов (Ср.: [Колшанский 1984, с. 90]). Важнейшие направления исследования языка распространяются и на область текста. Активно идет процесс концептуализации предмета исследования, во многих случаях на стыке направлений, разделов лингвистики, в комплексных и междисциплинарных исследованиях. Текст исследуется как

• знак (сложный знак или знаковая последовательность) – в аспектах его устроеиности: структурной, содержательной, функциональной (коммуникативной, прагматической); парадигматики и синтагматики (А.Г. Баранов, В.Г. Гак, Л.М. Лосева, О.И. Москальская, А.И. Новиков, Е.А. Реферовская, З.Я. Тураева, Е.В. Сидоров, Р. Барт, У. Эко и др.);

• система, тип и феномен (Е.А. Баженова, В.А. Бухбиндер, М.Н. Кожина, М.П. Котюрова, H.A. Купина, В.В. Одинцов, М.Ю. Сидорова, О.Б. Сиротинина и др.);

• единица динамическая – в плане текстопорожения, текстообразования и текстопонимания (Г.И. Богин, М.Я. Дымарский, Е.С. Кубрякова, H.A. Мельчук, Л.Н. Мурзин, Н.П. Перфильева, A.A. Чувакин и др.); как текстовая деятельность (А.И. Варшавская, Т.М. Дридзе, Н.Л. Мышкина и др.); как предмет теории интерпретации (С.А. Васильев, В.В. Васильева, К.А. Долинин, А.И. Домашнев, В.А. Кухаренко и др.);

• компонент культуры, средство межкультурной коммуникации; как предмет типологических построений (Н.Л. Галеева, И.В. Гюббенет, Ю.А. Сорокин и др.);

• психо– и социолингвистический феномен, явление культуры (В.П. Белянин, Т.А. ван Дейк, A.A. Залевская, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, A.A. Леоньев, Л.Н. Мурзин, А.И. Новиков, В.А. Пищальникова, Ю.А. Сорокин, В.Я. Шабес и др.);

• как комплексный, междисциплинарный объект (У. Эко и др.). Из междисциплинарных, пограничных концепций текста укажем, например, концепции, выросшие на основе семиотики (Ю.М. Лотмана, В.А. Руднева) и герменевтики (И.В. Арнольд, A.A. Брудного).

Так, Ю.М. Лотман [Лотман 1996], опираясь преимущественно на художественные тексты и отталкиваясь от трех основных функций текста (средство упаковки сообщения, генератор новых смыслов, конденсатор культурной памяти), рассматривает текст как смыслопорождающее устройство. Здесь отводится большая роль риторике как механизму смыслопорождения. Механизм этот функционирует в бесконечном процессе движения текста. Для концепции Лотмана существенно, что устройство, состоящее из адресанта, адресата и связывающего их канала, «погружено в семиотическое пространство», представляющее собой «условие… существования и работы» языков. Вне этого пространства нет ни коммуникации, ни языка [Лотман 1996, с. 163–164]. Методология Ю.М. Лотмана свидетельствует о том, что его исследовательский подход может быть распространен и на анализ нехудожественных текстов.

Приведем определение текста, разработанное В.П. Рудневым на основе комплексного подхода к исследованию (на материале текстов художественных): «Текст – это системное единство, проявляющее себя посредством повторяющихся мотивов, выявляемых посредством метода свободных ассоциаций, обнаруживающих скрытые глубинные мифологические значения, определяемые контекстом, с которым текст вступает в сложные взаимоотношения, носящие характер межмировых отношений между языком текста и языком реальности, строящихся как диалог текста с читателем и исследователем» [Руднев 2000, с. 16].

Еще одна иллюстрация. И.В. Арнольд, отталкиваясь от идеи диалогизма М.М. Бахтина, выстраивает концепцию интерпретации художественного текста на «перекрестье» трех теоретических сфер: учения о диалогизме, теории интертекстуальности и герменевтики. Существенно, что, по мнению упомянутого автора, читательское восприятие избавляется от предвзятости, но сочетает объективные и субъективные пути [Арнольд 1999, с. 350]. В позиции A.A. Брудного исследователя текста привлекает исходное представление о тексте, который рассматривается как «смыкающий компонент акта коммуникации. В тексте реальность представлена и сконцентрирована в доступной пониманию форме». Такова фундаментальная психологическая особенность текста [Брудный 1998, с. 12].

На основе сопряжения идей философии, коммуникативистики, семиотики, герменевтики и ряда других наук сформулирована оригинальная концепция текста У. Эко – одна из самых влиятельных в наше время.

Важнейшим достижением периода является складывание и развитие направлений, подходов, методов исследования текста. «Самоопределение» теории текста чаще всего происходит как ее «самопознание» на основе метода бинарных оппозиций. Текст рассматривается как структурно-семантическое или коммуникативное образование (ср.: П. Гартман, Б.М. Гаспаров, Г.А. Болотова, O.A. Каменская, Г.В. Колшанский, A.A. Леонтьев, М.Л. Макаров, В. Шмид и др.), как система или деятельность (ср: X. Изенберг, Д. Фивегер, Т.М. Дридзе, Н.Л. Мышкина, Ю.В. Попов и др.), как системно-структурная или информационно-функциональная сущность (ср: И.Р. Гальперин, С.Г. Ильенко, М.И. Откупщикова, H.A. Слюсарева и др.), как коммуникативная или когнитивная модель (ср.: П.В. Белянин, Г.И. Богин, Л.О. Бутакова, Т.А. ван Дейк, Г.А. Золотова, В. Кинч, В.В. Красных, C.B. Ракитина, Е.В. Сидоров и др.), как объект изучения стилистики и риторики (Н.С. Болотнова, A.A. Ворожбитова, М.Н. Кожина, В.Ю. Липатова, Т.В. Матвеева, С.А. Минеева, В.В. Одинцов, Г.Я. Солганик, и др.). Приведенные характеристики в своей основе укладываются в сформулированные Г.П. ГЦедровицким программы исследования текста. Однако влияние идей антропоцентризма, неориторики и общей филологии во многих случаях приводит к взаимодействию направлений и программ исследования текста и образованию на этой основе интересных и перспективных сопряжений.

В число доминирующих направлений исследования текста выдвигается функционализм, опирающийся в первую очередь на деятельностные, коммуникативные, информационно-функциональные и когнитивные результаты исследования текста. В характеристиках подхода (см., например: [Бабенко 2000, с. 41–50]; [Валгина 2003, с. 17]; [Николаева 1990, с. 508]) подчеркивается, что он «учитывает предварительную обусловленность свободы авторского выбора тех или иных средств выражения смысловой структуры» [Николаева 1990, с. 508].

Двумя важнейшими «ветвями» (A.A. Кибрик) функционализма в сфере теории текста являются коммуникативный и когнитивный подходы. Если первый ставит акцент на рассмотрении текста как ядра коммуникативного акта, что обеспечивает возможность анализа текста в процессе коммуникации (как предметно-процессного единства), то для второго существенно, что в тексте выражено знание говорящего и реципиента о действительности (картина мира), что и обеспечивает реконструкцию (когнитивных) механизмов порождения и понимания текста. При сопряжении коммуникативного и когнитивного подходов создается возможность увидеть текст как единство когнитивной, предметной и коммуникативной деятельностей, текст в его «жизни» [Чувакин 2007, с. 333–334].

Изменения, происходящие в коммуникативных процессах в конце XX – нач. XXI вв. (повышение коммуникативной активности россиян, усложнение коммуникативного пространства и его соотношений с социальной реальностью, мощное и влиятельное функционирование масс-медиа, проникновение на отечественную почву некоторых течений в культуре – постмодернизма и др., развитие межкультурных коммуникаций и др.), влекут изменения в самих объектах – текстах и их совокупностях. В сферу внимания современной лингвистики входят не только письменные тексты и прежде всего образцовые художественные, но все многообразие устных, письменных, печатных, «компьютерных» текстов. Ср. замечание Г.О. Винокура: «Все написанное, напечатанное, сказанное есть предмет филологического комментария» [Винокур 1925, с. 215]. Только весь массив текстов, функционирующих в социуме (текстов на родном, «природненных» и чужих языках), позволит осмыслить духовную культуру этноса, обнаружить уровень коммуникативной компетенции говорящих на данном языке. Само понятие образцового текста и понятие мастера слова исторически изменчиво (см., например, современные оценки многих признанных в 30 – 70-е годы XX в. классиков художественного слова, публицистов и ораторов партийных трибун). В сущности, в России создается новая текстовая реальность.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.