Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Глава первая

Вересковый мед, мост тролля и странные новости

– Угощайся. – Вошедший в номер обшарпанной сельской гостиницы худой и жилистый брюнет лет двадцати пяти на вид, с костистым и некрасивым лицом, одетый в походный, изрядно замызганный камуфляж и с гитарой за спиной, устало опустил на побитый жизнью и временем гостиничный стол небольшой бочонок, издававший приятный и какой-то завораживающий аромат.

– А где же «Привет, Сергей, как я рад тебя видеть» и все такое прочее, что обычно говорят друг другу при встрече вежливые люди? – немного брюзгливо отозвался, не поднимаясь с кровати, находившийся в номере немолодой мужчина лет тридцати пяти – сорока, в дорогом, но сейчас сильно помятом деловом костюме, с ранней сединой на висках и болезненно красноватым лицом.

– Устал, – коротко ответил вошедший, бережно снимая гитару и опускаясь в продавленное кресло. – Поход был тяжелым. К тому же ты здесь где-то видишь вежливых людей? – Он скептически осмотрел комнату, затем перевел взгляд на стоящие на столе пару граненых стаканов и, ловким движением откупорив принесенный с собой бочонок, принялся разливать напиток. Комнату заполнило нежное благоухание.

– Ну, допустим, одного вежливого человека я вижу довольно-таки регулярно, каждый раз, когда смотрюсь в зеркало, – отозвался его собеседник, наконец-то вставая с продавленной кровати. – Однако ты прав… – Не окончив свою фразу, он осторожно принюхался к разлившемуся по комнатушке благоуханию и буквально подскочил к столу. – Это… Артур, это то, что я думаю, так? – с ужасом и восхищением вглядываясь в золотистый напиток в протянутом ему стакане, спросил он.

– Ну… Откуда же мне знать, что ты думаешь? Я пока мыслей читать не научился, да и учиться не намерен, – лениво протянул Артур, закатывая рукава камуфляжа и делая осторожный глоток из своего стакана. – Оно мне надо, знать, что и кто думает? Мысли-то, они бывают разные… Однако если ты сейчас думаешь о том, что это самый настоящий вересковый мед, изготовленный лучшими умельцами Туата де Данаан, то ты прав. Пей давай. Подарками фейри пренебрегать не стоит, – дружелюбно посоветовал он нерешительно смотрящему на напиток другу.

– Артур, ты знаешь, сколько он стоит? – Сергей все так же несмело поглядывал то на бочонок, то на стакан в своей руке. – Тут ведь литров пять будет, никак не меньше, – с одного взгляда оценил он объем принесенной емкости. – Я, конечно, понимаю, что вы, барды, все не от мира сего и цену деньгам представляете себе весьма плохо, но все же… Если продать этот бочонок…

– Мы не будем его продавать! – недовольным тоном отозвался парень, сердито поглядывая на своего друга и агента, не решающегося выпить зажатый в руке стакан. – Какая разница, сколько он стоит? Я же говорю, что это подарок!

– Да, но, может… – Судя по интонациям, звучащим в голосе Сергея, и взгляду, которым он уставился на небольшой бочонок, жаба, которая его сейчас душила, достигла просто невероятных размеров.

«Хороший он парень и за меня всей душой болеет, но вот правил не чует… – мелькнула в голове у Артура раздраженная мысль. – В Феерии шансов у него бы не было. Жалко. Неплохой же человек. Вот только жадноват… Нельзя ему туда. Никак нельзя. Впрочем, это он понимает и сам и только завистливо смотрит мне вслед, когда я ухожу в сторону сида, никогда не пытаясь навязаться в спутники. За что и ценю».

– Нет. – Артур вздохнул и отхлебнул горьковатый напиток. Волна бодрости прошла по телу, смывая усталость и раздражение. Вересковый мед. Дар Туата де Данаан, полученный во время последнего похода в Феерию. Учитывая цену этого эликсира, пить жидкое золото было бы намного дешевле. – Это подарок. – Он вновь налил себе благословенной жидкости. – Именно подарок. Не плата. А подарки не передаривают и не продают. Ими разве что можно поделиться с хорошим другом. Что, собственно, я и делаю. Так что пей, не стесняйся.

Печально вздохнув, Сергей решительно поднял свой стакан и сделал большой глоток. Глаза его зажмурились, и по лицу разлилось выражение невероятного блаженства.

– Ну как? – Артур улыбнулся, приблизительно представляя, что чувствует сейчас его друг. Вересковый мед – непростой напиток, недаром его цена столь высока. Вот только людям, даже самым богатым, попробовать его доводится нечасто. Очень нечасто…

– Мм… Божественно! – выдохнул тот, подставляя опустевший стакан за новой порцией. Редкие морщины разглаживались прямо на глазах, ранняя седина на висках исчезла…

Слегка прищурившись, Артур взглянул на него особым взглядом. Да… Пожалуй, еще один-два стакана, и от начинающегося скоротечного рака легких, о котором Серж пока даже и не подозревает, но который к концу года мог бы свести его в могилу, не останется и следа. Так что… Вздохнув, бард налил ему очередную порцию напитка, не обделив и себя, и довольно откинулся в кресле.

– М-да… – Мягко покачиваясь на своей табуретке, Сергей разглядывал стакан на просвет.

– Ну что еще? – Заметив его нерешительность, Артур счел нужным немного поторопить друга. А то он так весь вечер стакан в руках крутить будет, а медом не любоваться, его пить надо! И побыстрее, чтоб не выдохся.

– Да так… Ничего. – Сергей сделал небольшой глоток. – Просто немного непривычно вот так, в задрипанной, провонявшей клопами гостинице, в какой-то разнесчастной Шале, которая и не поймешь, то ли город, а то ли разъевшаяся деревня, словно какой-то паленый самогон хлебать напиток ценой по сорок тысяч баксов за десять грамм. А мы – стаканами… Ты уверен, что его нельзя продать?

Артур печально вздохнул. Иногда эта людская манера все и вся мерить на деньги ужасно его раздражала. Но это нормально… Это естественно. Недаром же любого из бардов среди людей всегда сопровождает агент. Ради возможности бывать в Феерии они слишком далеко отошли от своих сородичей – настолько далеко, что для нормального взаимодействия уже требовался посредник.

Еще раз вздохнув, Арт перевел взгляд на сидящего перед ним мужчину. «Ну что за идиот, – недовольно подумал парень, слегка касаясь стоящей рядом с его креслом гитары. – Точнее, даже не идиот. Любому глупцу было бы понятно, что мед следует пить, а не тратить свое и мое время, рассуждая на тему его гипотетической стоимости. Но все же… Это, пожалуй, единственный человек, которого я пусть с некоторой натяжкой, но могу назвать своим другом, а потому…»

– Уверен. Пей давай. И не вздумай пытаться «немножко сохранить на будущее», как ты это любишь, – предупредил он. Вообще-то этого не требовалось. Некоторые элементарные правила обращения с фейри и изготовленными ими предметами посредник знал, не мог не знать – должность у него такая, – но на всякий случай стоило подстраховаться.

– Эх… – Серж отчаянно махнул рукой и сделал небольшой глоток. – Спорткар последней модели, – прокомментировал он. Глоток побольше. – Квартира в центре Москвы. – Решительно допив остаток, он отчаянно выдохнул: – Особняк на Канарах! – и подставил стакан под новую порцию. – Слушай, вот как ты так? – Как всегда, подвыпившего Сержа потянуло на разговоры «за жизнь».

Впрочем, Артур был не против. Поход, из которого он только что вернулся, потребовал от него предельного напряжения, и сейчас он был рад возможности расслабиться за легкой болтовней.

– Вот ты… я ладно, у меня-то никакого дара нет… Но ты? Ходишь в каких-то отрепьях – когда ты свой камуфляж последний раз менял, а? Года два ему уже или три? Даешь концерты по малейшей просьбе, за копейки или вовсе бесплатно, как в той больнице…

– Стоп! – прервал его собеседник. – Можешь не продолжать. Смысла все равно нет. Я эти твои излияния и так знаю. Ответ все тот же.

– Почему?!! – в неподдельном отчаянии взвыл Сергей. – Я еще как-то могу понять эти твои бардовские заморочки насчет песен для бедных и тому подобной ерунды… Но что тебе мешает просто согласиться на предложение какой-нибудь из фирм звукозаписи о выпуске твоих альбомов? От этого ведь никто не пострадает! Только добро, как ты и требуешь. Тебе и мне – гонорар, фирме – заработки, твоим поклонникам – возможность слушать тебя в нормальной записи, а не пиратское аудио, втихаря записанное на концерте… Сплошные плюсы!

– Серж… – тихо прервал его излияния Артур, прикрыв глаза и мысленно приказывая себе успокоиться. На всякий случай он даже осторожно отвел левую руку, касавшуюся прислоненной к креслу потрепанной гитары, чтобы возникшие в его голове звуки «Черного марша» не вырвались в реальный мир.

Усталость и раздражение непонятливостью своего лучшего, да что там лучшего – единственного друга играли с ним дурную шутку. Легкой беседы не получалось, а потому ее следовало прервать, прежде чем гуляющая в нем злость и усталость могли бы вырваться наружу.

– Не надо. Пожалуйста, не надо, особенно сейчас. И прими добрый совет: никогда… никогда!!! кто бы и как бы тебя ни звал, какие бы гарантии безопасности тебе ни предлагали, не суйся в Феерию. Ты слишком лакомая добыча для любого фейри… Даже мне, хоть у меня и человеческое происхождение и душа имеется, что бы там ни говорили по этому поводу церковники, все равно иногда бывает трудно удержаться. И давай сменим тему. Пожалуйста. – Он устало зевнул и откинулся на спинку кресла.

– Может, тебе стоит поспать? – осторожно поинтересовался Сергей, глядя на усталое лицо Артура. – Что-то ты нынче чересчур нервный. Что там было-то?

– Всего лишь открывшийся сид. Причем на территорию Благого Двора. Можно сказать, повезло, – усмехнулся Артур. – Но выложиться и впрямь пришлось не по-детски. В основном пока добирался до замка. Сам знаешь, новооткрывшиеся территории – довольно неприятное место для людей. А я, к сожалению, слишком во многом еще остаюсь человеком. – Он невесело улыбнулся, залпом допивая оставшийся в стакане напиток. – Кстати, насчет поспать… Пожалуй, ты прав. Хорошая идея. – Встав с кресла, Артур направился в душевую.

Вскоре он уже тихо спал на своей постели, до подбородка натянув тонкое шерстяное одеяло.

Глядя на задремавшего друга, Сергей Семенович Пилипенко, свободный агент с неограниченными правами, как официально именовалась его должность, налил себе еще один стакан меда, закурил сигарету и, присев в освободившееся кресло, стал вспоминать давно минувшее.

Барды. Он помнил еще те благословенные времена, когда это короткое и простое слово означало всего лишь любителей, более или менее хорошо исполнявших под гитару песни собственного сочинения. Сейчас это слово означало надежду. Надежду тихо умирающего человечества – не на возрождение своих позиций «царя природы», нет, но надежду на выживание в безумно изменившемся мире.

Когда открылся первый сид, никому точно не известно. Явление это было замечено лишь тогда, когда оно приняло массовый характер. По словам нескольких заинтересовавшихся данным вопросом бардов, началось все, скорее всего, в день зимнего солнцестояния две тысячи двенадцатого года. Но точно выяснить было невозможно. Начало заката человеческой эпохи не сопровождалось фейерверками, войнами, восстаниями мертвецов или иными грозными или хотя бы хорошо заметными явлениями, а потому и осталось не зафиксированным никем из представителей человеческого рода. Спрашивать же об этом фейри было бессмысленно. Бессмертные просто не понимали значения времени, не знали, что это такое, и все вопросы, начинавшиеся со слова «когда», оставались для них недоступными. Так или иначе, но к лету две тысячи тринадцатого года масштаб проблем, возникших перед человечеством в связи с постепенным проникновением Феерии в жизнь Земли, стал настолько велик, что власти уже попросту не могли закрывать на него глаза.

Многочисленные исчезновения людей, как детей, так и взрослых, вал необъяснимых смертей, пропажи и затопления судов, призраки в старых домах, чудовища, появляющиеся с закатом солнца… Все это стало слишком частым явлением, не позволяющим далее игнорировать происходящее. Власти решили вмешаться. Вмешаться единственным привычным, доступным и наиболее удобным способом – военной силой.

И вот здесь человечество и ожидал самый страшный удар, вызвавший шок, от которого оно не оправилось до сих пор. Лучшие силы, наиболее умелые и талантливые бойцы, снабженные самым современным оружием, атаковали четыре известных к тому времени открывшихся сида. Атаковали – и исчезли где-то в безумных просторах Феерии, странного, непонятного пространства, населенного столь же странными и непонятными обитателями.

Войны не получилось. Фейри просто не заметили атаки людей. Попытки «войны на своей территории» также оказались безрезультатны. Какой смысл стрелять в высшего вампира, если пули (свинцовые, бронебойно-зажигательные, фосфорные, серебряные, освященные в церкви, и даже осиновые) проходят сквозь него, не причиняя никакого вреда? Какой смысл ловить гнома, если он легко уходит от любого преследования, ныряя в землю? Что может противопоставить капитан самого современного, великолепно вооруженного авианосца паре развеселившихся русалок, если в их присутствии не горит порох, бензин и любые другие жидкости немедленно превращаются в чистейшую воду, а взрывчатка оборачивается морским песком?

Нет, кое-каких успехов добиться все же удавалось. Низшие вампиры, в отличие от своих высших собратьев, были вполне уязвимы к серебру, да и у других порождений Феерии иногда, чаще всего чисто случайно, удавалось обнаружить уязвимые места. Но это было каплей в море и никоим образом не снимало нависшую над человечеством проблему.

В отчаянии, не зная, что противопоставить многочисленным и далеко не дружелюбным пришельцам, люди обратились к старинным мифам, преданиям, легендам и суевериям. Церковь возродила инквизицию. Но ни то ни другое не дало практически никакого толку.

Подавляющему большинству разумных фейри было безразлично и хладное железо, и связки чеснока над дверями. Они равно смеялись над пытающимися изгнать их словом Божьим священниками, над многочисленными вооруженными посеребренными мечами и наборами боевых наркотиков «ведьмаками» и над гвардейским спецназом. Они просто были.

То тут, то там во всем мире открывались все новые и новые сиды – так по аналогии со старинными легендами начали называть проходы в Феерию, обычно располагавшиеся на небольших возвышенностях. И через них, через эти проходы, в мир людей неудержимым потоком вливались странные, большей частью похожие на порождение больной фантазии неизлечимого психопата создания.

Некоторые из них были неизъяснимо красивы – как те же Тилвит Тег или Туата де Данаан, напоминавшие прекрасных эльфов из сказок. Некоторые были невероятно уродливы, как, например, слуа, походившие на банальных полусгнивших зомби из какого-нибудь низкобюджетного фильма ужасов. Большинство же этих созданий были просто иными, непонятными, непривычными, и внешность их не поддавалась какой-либо классификации, а часто и вовсе была чем-то настолько непостоянным, что даже и смотреть на них решались лишь очень и очень немногие люди.

Человечество замерло в растерянности и ужасе. Сергей хорошо помнил эти дни – дни отчаяния и хаоса, ожидания всеобщей гибели, когда казалось, что вот-вот настанет конец всему и вся, что безжалостные и неуязвимые завоеватели хлынут потоком, уничтожая людей или в лучшем случае обрекая их на бесконечное рабство, незавидную роль домашних зверушек.

Но этого не случилось. Как выяснилось, люди сильно переоценивали свою собственную важность и значимость своего мира в масштабе Вселенной. Вместо того чтобы быть завоеванным, человечество просто оказалось… ненужным. Фейри проходили через Землю по своим непостижимым делам, разрушая и уничтожая всех и все, что стояло у них на пути, беря себе то, что привлекало их внимание, и уходили дальше, совершенно не заботясь о той разрухе и хаосе, что оставляли после себя. И осознание этого факта было облегчением. Лучше уж быть незаметным, неважным и неинтересным – чем мертвым. Так рассудили многие, успокаиваясь по поводу своего будущего.

Главным правилом жизни в непоправимо изменившейся реальности стало – не стоять на пути у фейри, что бы они ни делали и чем бы ни занимались. Не соваться в Феерию, каким бы завлекательным и драгоценным ни было то, что оттуда можно вынести.

Но даже этого, как оказалось, было недостаточно. Эти законы, оплаченные кровью многих и многих, не могли спасти замершее на краю пропасти человечество, но лишь ненадолго отсрочить неизбежную агонию. Слишком много безжалостных и могущественных пришельцев проходило через человеческие города и поселки, слишком легко и невозбранно рушили они то, что создавалось годами и требовало гигантских усилий для своего восстановления. Скорость, с которой разрушалась инфраструктура человечества, сложная и тонкая вязь коммуникаций, соединяющих отдельных людей в цельное общество, превышала все имеющиеся возможности восстановления.

Распад и, как следствие, медленная и мучительная гибель, откат к феодализму, первобытно-общинному обществу и далее к полной анархии, с утратой всех научных и социальных достижений, казался неизбежным.

Тогда-то и появились барды. Точнее, не появились – большинство людей, которых впоследствии стали так называть, были рождены задолго до самых первых контактов с Феерией. В этот момент они всего лишь были обнаружены. Вначале они были вычислены службой безопасности.

Какой-то неизвестный гений аналитики в недрах спецслужб обратил внимание на то, что поведение фейри в некоторых городах и районах существенно отличается от их обычных действий. Обычно проносящиеся по городам и поселкам людей подобно обезумевшему носорогу, снося и уничтожая все на своем пути, в этих местах колдовские создания вели себя… деликатно. Насколько это, конечно, было возможно для фейри. Надолго задерживаясь, они словно всеми силами старались обуздать свою тягу к уничтожению, одновременно проявляя те качества, которые людьми могли бы быть сочтены положительными.

Вместо охоты на молоденьких девушек и парней – вампиры выпивали исключительно преступников, грабителей и маньяков, иногда даже спасая попавших в неприятности обычных людей. Дети, которых похищали Тилвит Тег, не пропадали бесследно, как это было в других местах, а вскоре, довольные и здоровые, возвращались к своим родителям, нередко принося с собой драгоценные подарки. Злые шутки пикси, в других местах почти всегда заканчивающиеся смертью того, кого эти мелкие человекообразные фейри выбирали своей жертвой, в «благополучных» районах приобретали характер невинных розыгрышей.

Разумеется, как только данные закономерности были обнаружены, как только было определено, что они не случайны, все силы спецслужб были сосредоточены на поиске источников подобного благотворного влияния. И они были обнаружены.

Барды. Люди разного возраста (самому старшему из обнаруженных бардов было около восьмидесяти лет, самому младшему – четыре с половиной года). Разных профессий. Разного пола. (Правда, количество бардов-мужчин непонятно почему почти в три раза превышало количество бардов-женщин.) Общим у них было только одно. Увлечение каким-либо творчеством.

Кто-то из бардов любил рисовать. Кто-то занимался художественной вышивкой. Довольно много было кузнецов, особенно специализирующихся на изготовлении предметов художественной ковки и создании реплик старинного холодного оружия и доспехов. Несколько девушек-танцовщиц. Имелись писатели, пара скульпторов, один мультипликатор-любитель и даже нелегальный оружейник, в глубокой тайне в качестве хобби рисовавший чертежи и создававший прототипы легкого стрелкового оружия, кстати, немало заинтересовавшие специалистов из обнаруживших его спецслужб.

Но наибольшее количество бардов было среди занимавшихся музыкой. Причем бардов как в новом, так и в старом значении этого слова. Люди, пишущие песни и самостоятельно исполняющие их под гитару или иные музыкальные инструменты, составляли львиную долю среди всех обнаруженных бардов мира.

Впрочем, творческие наклонности обнаруженных людей были отнюдь не главной причиной проявленного к ним внимания. Так… скорее – одно из побочных следствий, тем более что никто из них каких-либо успехов на почве своих увлечений так и не добился. Главным было другое.

Фейри. Обычно не замечавшие смертных, относившиеся к людским мечтам, надеждам и желаниям, да, собственно, к самим человеческим жизням с полным безразличием, эти создания резко менялись, стоило где-нибудь поблизости объявиться барду.

Нет, барды не могли приказывать бессмертным. Но… они были единственными, с кем те общались на равных, проявляя заметное уважение, кому не отказывали в беседах, а зачастую и в помощи.

Это дало надежду. Человечество не могло сопротивляться, не могло угрожать или торговаться. Оно могло только просить… Но просьбы, высказанные устами бардов, редко встречали отказ.

Собственно, причины такого к ним отношения так и оставались непонятными. Ну право, не считать же достойной платой за покой и безопасность городов и областей пару безголосых песен, исполненных под нестройный перебор гитарных струн (далеко не все барды обладали хорошим голосом или хотя бы более-менее отточенной техникой игры), или корявую картинку, тут же намалеванную бесталанным художником, или даже быстро вылепленную из глины кривобокую статуэтку…

Любой ценитель, любой искусствовед или критик без всяких сомнений отправил бы подобные «творения» в мусорную корзину. Меломан зажал бы себе уши, чтобы не слушать плохо рифмованные и частенько фальшивящие, откровенно любительские песни и не сбивать себе слух. Но… Для фейри – великолепных, прекрасных, могущественных фейри, чьи песни могли зачаровывать, порождая безумие или счастье, исцелять и убивать, картины которых казались более живыми, чем позировавшие им натурщики, чьи танцы завораживали, а скульптуры, созданные их руками, могли оживать, – этого, как ни странно, было достаточно.

Они слушали песни, внимательно рассматривали картины, оглаживали неловкие, плохо вылепленные статуэтки – и отходили. Сдвигались. Освобождали место, позволяя людям хоть как-то существовать, выживать, сохранять свою культуру. И благословлять бардов, благодаря которым они получили такую возможность.

Разумеется, подобное полезное свойство не могло пройти мимо взглядов и цепких рук людей, находящихся на вершине властной или денежной пирамид. Бардов начали старательно прибирать к рукам. И немедленно по этим самым рукам получили, весьма и весьма болезненным образом.

Барды были готовы помочь и защитить от произвола фейри, спасти, излечить, избавить от разгулявшейся нечисти. В этих вопросах они не отказывали почти никогда. Но просьбы, выходящие за пределы довольно четко очерченного круга гуманитарных, общечеловеческих проблем, связанных с взаимодействием с фейри, понимание у них встречали редко. Очень редко. Попытки же тем или иным образом надавить на бардов наталкивались на чрезвычайно жесткое противодействие со стороны тех самых постоянно окружающих их фейри, мигом забывавших о всех договорах, деликатности и человеколюбии.

Самые изящные операции, самые тонкие интриги, направленные на мягкое внушение кому-либо из общающихся с нечистью нужных идей и мыслей, не говоря уже о каком-либо более прямом воздействии, неизменно заканчивались жуткой смертью всех принимавших участие в этой затее, начиная от предложившего идею и заканчивая последним исполнителем. Фейри не пытались как-либо воздействовать на свободу воли своих «игрушек», как иногда еще именовали бардов, но также и не позволяли на них влиять людям.

Еще одной проблемой было количество самих бардов. Их было мало. Очень мало. Им физически не хватало времени, чтобы успеть всюду, где открывались новые сиды, чтобы «успокоить» разгулявшихся фейри. Не говоря уж о том, чтобы на постоянной основе прикрывать какие-либо места и города, кроме самых крупных, от периодически «шалящих» бессмертных. Сложилось хрупкое равновесие. Люди могли жить своей жизнью, не очень отвлекаясь на проделки фейри, а фейри в свою очередь не сильно буянили, периодически «успокаиваемые» метающимися по всему земному шару немногочисленными бардами. Вот только что дать бардам взамен, что им надо и чем их можно в случае нужды прижать или купить – человечество так и не знало. И это тревожило. Очень тревожило, ведь психика бардов, и так не отличающаяся особой стабильностью, в результате их непрестанного контакта с бессмертными менялась. Сильно менялась.

Фактически более-менее опытный бард в обязательном порядке был ненормальным. В смысле – не совсем, конечно, сумасшедший, но близко. По крайней мере, именно в таком ключе их действия и заявления воспринимались окружающими. Обычные человеческие слабости и интересы были безразличны этим странным людям. Власть и деньги не интересовали их абсолютно. Слава нервировала и раздражала. Угрозы – просто игнорировались, причем похоже, что одной из причин этого было почти полное отсутствие инстинкта самосохранения. Красивейшие женщины, каких только ни пытались подложить под них различные спецслужбы и частные лица, вызывали в лучшем случае слабый интерес.

Впрочем, последнее в некоторой степени можно было понять. Сергею пару раз доводилось наблюдать возвращение своего подопечного из очередного сида под руку с ослепительными красавицами нечеловеческого рода, так что его низкий интерес к «сладким ловушкам» был вполне объясним.

Но все остальное? Причины, по которым барды столь упорно отказывались от денег, власти, славы и даже простого комфорта в угоду каким-то странным, никогда полностью ими не озвучивавшимся и, похоже, невероятно противоречивым правилам, были совершенно непонятны. Например, их категоричнейший отказ от официального сотрудничества со спецслужбами в обеспечении безопасности людей.

К чему он? Ведь барды так и так по доброй воле защищали своих соплеменников и при этом отнюдь не отказывались от помощи спецслужб. Информация, обеспечение доставки барда в нужное место, забота о его безопасности – все это принималось без возражений. Но любые предложения о зачислении их в какую бы то ни было структуру, хоть государственную, хоть частную, хоть существующую, хоть созданную специально под них, неизменно натыкались на категоричный отказ.

Да и коммуникативные навыки этих людей после первого их контакта с бессмертными по каким-то неизвестным причинам начинали быстро ухудшаться. Барды искренне не любили и не умели общаться с людьми, и это их нежелание было настолько сильным, что в конце концов к ним были приставлены официально нигде не числящиеся, вычеркнутые из всех документов, а неофициально – тесно и плотно сотрудничающие с государственными структурами люди. Такие, как он, бывший «капитан ГИБДД», а сейчас – свободный агент с неограниченными правами по защите лица особо ценного для государственной безопасности. Причин, по которым из более чем двух тысяч кандидатов его подзащитный, один из наиболее активных бардов России Артур Станиславович Королев – двадцати двух лет, образование незаконченное высшее, сирота, не женат – выбрал именно его в качестве своего агента и защитника среди людей, Сергей не знал. Но старался как следует исполнять свой долг и обязанности, не забывая, впрочем, и о собственных нуждах. В конце концов, в отличие от барда, у него они имелись!

Сергей вновь налил себе драгоценного напитка и, смакуя каждую каплю, перевел взгляд на безмятежно дрыхнущего на смятой кровати Артура. Странный человек. Странный мир. Странное время.

«Хорошее соответствие, – подумал он. – Может, именно поэтому этот парень и стал тем, кто он есть? Но все же… был бы он хоть чуточку поадекватней! Эх, сколько заработать можно было бы!» – Он принюхался к плещущейся в его стакане золотой жидкости и, отгоняя возникшее искушение, решительно сделал глоток. Он ведь и так отнюдь не бедствует, а лишнее – от лукавого!

Сергей еще раз взглянул на друга и подопечного и, встав с кресла, направился к свободной кровати. В конце концов, еще не так уж и поздно. Ночь только вступала в свои права, и можно было рассчитывать на минимум четыре, а то и целых шесть часов крепкого и здорового сна, в котором он, надо признаться, очень нуждался. Нервы…

Иногда Сергей с насмешкой говорил сам себе, что становится похож на какую-нибудь клушу, однако факт оставался фактом – каждый раз, когда его подзащитный находился в Феерии, уснуть бывшему «мастеру полосатой палочки», как Пилипенко порой в шутку называл себя, удавалось редко.

Сон пришел быстро. Спокойный и здоровый, лишь изредка прерываемый легким всхрапыванием, и никто из двух крепко спящих усталых мужчин не обратил внимания на тихий шорох, раздавшийся от входной двери гостиничного номера.

Артур проснулся поздним утром. Точнее, данное время суток поздним утром считал только он, отчаянная «сова» и любитель поспать подольше. Обычные же люди по какой-то не совсем понятной ему причине считали двенадцать часов дня полднем. Впрочем, эти человеческие заморочки с некоторого времени барда особенно не волновали. Сказал «утро» – значит, утро. А то, что по этому поводу считают все остальные, его не касается.

Собственно, и проснулся-то он не самостоятельно, а разбуженный громкой руганью. Сергей, его агент, уже собранный и одетый как на парад, складывал рюкзак барда, яростно переругиваясь с кем-то по спутниковому телефону, с активным использованием армейско-матерного лексикона.

– Серж! – Бард недовольно поморщился. Одним из существенных недостатков своего нового статуса и положения Артур, ранее и сам отнюдь не брезговавший неформальной лексикой, считал изменившуюся чувствительность. В Феерии слова обладали слишком большим могуществом, и потому теперь, даже когда он находился на Земле, многие и многие словоформы, в данный момент активно употреблявшиеся его другом, были ему крайне неприятны, вызывая почти физически болезненные ощущения.

Виновато покосившись на разбуженного им подопечного, Пилипенко на полуслове оборвал многоэтажную матерную тираду, скорчил недовольное лицо и беззвучно пожевал губами, словно проглатывая непроизнесенные эпитеты. Наконец он резко выдохнул, будто переключаясь, и продолжил разговор с использованием уже более цензурных выражений.

– Надеюсь, вам все понятно? Меня не е… – Резко осекшись, он бросил виноватый взгляд на Артура и быстро поправился: – Не волнует ваша ситуация с горючим, поломка техники и запой пилотов, но если в течение ближайших пары часов в нашем распоряжении не окажется техники, способной с надлежащей скоростью доставить барда в Екатеринбург, добираться туда мы будем самостоятельно. И соответственно все возможные последствия его опоздания станут уже вашими проблемами! Так что рекомендую в этом случае заранее запастись зеленкой… Как зачем зеленка? Лоб намазать, чтоб пуля инфекцию не занесла! Вы понимаете, что ваша медлительность полностью подпадает под статью «Препятствование барду в чрезвычайной ситуации» и что из этого вытекает?.. Что значит только Ан-2? Откуда у вас вообще этот антиквариат завалялся? Со времен «холодной войны» как памятник стоит? Он у вас хоть в воздухе не рассыплется? Ладно, черт с вами, давайте эту вашу рухлядь… – Серж обернулся к прислушивающемуся к разговору Артуру и весело поинтересовался: – Ты как, не против на «аннушке» прокатиться?

Бард улыбнулся:

– Всегда интересовался антиквариатом. Он у них хоть рабочий?

– Говорят, что да…

– А что за спешка? – Видя серьезный настрой своего товарища, Артур начал стремительно одеваться. – Сюда ж мы на машине ехали?

– В Екатеринбурге, под мостом на Малышева, какая-то тварь появилась, – вздохнул Пилипенко. – Судя по описанию внешности, какой-то тролль. Особой агрессии не проявляет, но движение, сам понимаешь, полностью парализовано. Центр города, и все такое… Вот и зовут срочно, хоть кого-нибудь. Наша пара – ближайшая. А у местных администраторов из летательных средств только «кукурузник» в рабочем состоянии и имеется. Вертолет из ближайшей части, конечно, уже выслан, но сам понимаешь, местные ресурсы использовать куда как быстрее будет.

– Не вижу проблем, – вновь пожал плечами бард. – «Кукурузник» так «кукурузник»… В конце концов, даже интересно, на чем наши предки летали.

– Ну и отлично, – довольно кивнул агент, вновь прикладывая к уху телефонную трубку. – Да! Он согласен! Будем в течение ближайших тридцати минут! – Он зло надавил на кнопку отбоя и с недовольным рыком затянул последнюю веревку рюкзака.

Не дожидаясь дополнительных просьб, Артур быстро соскочил с кровати, опрометью бросившись в замызганный туалет. Судя по всему, времени на обычный утренний ритуал умывания и сборы было в обрез.

Уже выбегая из номера, он обратил внимание, что совсем позабытый в суматохе поспешных сборов бочонок с драгоценным подарком Туата де Данаан так и стоит на столе. Подхватив его, Артур с легким изумлением заметил, что в еще вчера полном бочонке сейчас волшебная жидкость едва-едва закрывала дно сосуда. Уважительно покосившись на закрывшуюся за Сергеем дверь, он весело улыбнулся, пробормотал: «Армейская закваска» и парой больших глотков полностью опорожнил и так почти пустую емкость.

Бросив опустевший бочонок в сторону мусорной корзины, он, более не задерживаясь, стремглав понесся на выход, где уже сигналила присланная за ними машина.

Полет на «кукурузнике» – транспортно-пассажирском Ан-2 – Артуру откровенно не понравился. До этого примечательного момента он и не подозревал, что может страдать «морской болезнью». Точнее, был абсолютно уверен, что подобные проблемы его не касаются и коснуться не могут в принципе, однако практически ежеминутно проваливающийся в какую-нибудь очередную воздушную яму небольшой самолетик быстро развеял его наивную уверенность в своем вестибулярном аппарате.

– Артур Станиславович? – Буквально вывалившийся из открывшегося люка приземлившегося самолета бард был немедленно подхвачен под руки двумя заметно нервничающими мужчинами в традиционных для их службы строгих черных костюмах.

Не в силах ответить, изо всех сил сражающийся с собственным желудком парень коротко мотнул головой. Впрочем, даже это движение, как оказалось, было лишним. Битва была проиграна, и единственное, что Артур успел сделать, это отвернуться немного в сторону, чтобы не испачкать дорогие костюмы и начищенные ботинки встречающих.

– Арт, я, конечно, понимаю, что эти «люди в черном» с их вечными заданиями и просьбами уже успели тебе изрядно поднадоесть, но, честное слово, и не предполагал, что настолько! – Сергей Пилипенко, отлично проспавший все время полета, был, несмотря на некоторую заметную на его лице сонливость, весел и совершенно не понимал всей глубины страданий измученного болтанкой парня.

Продолжающий аккуратно придерживать буквально висящего на нем парня «человек в черном» слегка скривился от подобной незатейливой шутки и, надменно игнорируя Пилипенко, официально представился:

– Капитан Иванов. Господин Королев, вы готовы проследовать к месту инцидента?

Артур поморщился, но, преодолев себя, аккуратно кивнул. Говорить бард по-прежнему не рисковал.

– Ну как ты? – Сидя в стремительно несущейся по дороге от аэропорта в город патрульной «девятке», отчаянно завывающей сиреной спецсигнала, поинтересовался у все еще немного зеленоватого товарища Пилипенко.

– Более-менее, – устало выдохнул Артур, прикрывая глаза. – Жаль, мед закончился. Сейчас пара-тройка глотков мне бы отнюдь не повредила.

– Как закончился? – изумленно взглянул на него Сергей. – Когда я ложился спать, там еще оставалось!

– Я допил перед выходом, – коротко ответил бард. – Не хотел тащить лишнюю тару. – После чего, повернувшись к молчаливо сидящему на переднем пассажирском месте встречающему, осторожно, словно преодолевая некий внутренний барьер, произнес: – Товарищ Иванов, можно спросить?

Видя напряжение на лице барда, Сергей ободрительно кивнул. Попытка преодолеть извечные проблемы в общении с незнакомцами, обычной и неизменной беды всех бардов, во многом из-за которой к ним и приставлялись подобные ему агенты, и впрямь заслуживала поощрения.

– Да, конечно. – Судя по мягкому, максимально добродушному и подбадривающему тону Иванова, тот был полностью в курсе этой проблемы.

– Мне нужны дополнительные сведения по ситуации. Вас не затруднило бы рассказать, что произошло? – заметно смущаясь, все так же осторожно поинтересовался Артур. – Понимаете, – спешно, как будто это его требование было чем-то избыточным и необоснованным, принялся объяснять он, – это ведь совершенно ненормально – тролль в центре города.

Во-первых, тролли городов не любят. Очень не любят. Если где им и появляться, то скорее в какой-нибудь глуши, у полуразвалившегося, почти неиспользуемого мостика, но никак не в центре города. А во-вторых, договора на Екатеринбург давно уже заключены. Поблизости есть только пара сидов, причем принадлежащих гномам и Хозяйкам гор. Из этих сидов тролль прийти не мог в принципе. Его бы просто не пропустили! Они троллей недолюбливают. Что гномы, что Хозяйки… А новых сидов в окрестностях города не открывалось, это точно. Я бы почувствовал. Вот и получается что-то непонятное… – растерянно закончил бард.

Выслушав его довольно сбивчивую, словно извиняющуюся речь, Иванов настороженно переглянулся с молчаливым, так и не представившимся водителем, после чего, медленно, обдумывая каждое слово, начал рассказ:

– Фейри был обнаружен сегодня, в шесть тридцать пять утра. Рост – около четырех метров. Ширина туловища – порядка полутора метров. Покрыт зеленоватой чешуей, на голове – длинная оранжево-рыжая шерсть. Глаза – желтые. Вооружен большой дубиной из неизвестного темного камня. По показаниям очевидцев, выпрыгнул из-под моста и встал на дороге, полностью перекрыв движение. Открытой агрессии не проявляет, однако требует оплату с каждого проходящего и проезжающего по мосту. Предложенные ему денежные единицы Российской Федерации, а также доллары и евро брать отказывается, причем в весьма грубых выражениях. Благодаря данным признакам был идентифицирован как «тролль мостовой», после чего проезд и проход к месту инцидента был блокирован силами ФСБ и полиции и отправлен срочный вызов ближайшему барду – вам. Других сведений у меня нет. – Заметив вопросительно-настороженный взгляд Артура, фээсбэшник на мгновение задумался и добавил: – Попыток силового воздействия на фейри не предпринималось. – И, увидев мелькнувшее в глазах барда облегчение, немного обиженно произнес: – Ну мы все же не совсем тупые, господин Королев. Это мы давно проходили… На одни и те же грабли два раза подряд не наступаем и работу вам усложнять не намерены.

Артур промолчал, занятый обдумыванием сказанного, однако вместо барда немедленно ответил его спутник:

– Это как сказать. Не наступаете… Поинтересоваться-то не мешает. А то вон полгода назад тоже тролль к полигону вылез, а вояки, вместо того чтобы, как полагается, барда вызвать, то ли по пьяни, то ли по глупости решили проверить его реакцию на обстрел из противотанковой пушки. Так сколько потом нам с этим троллем пришлось возиться, успокаивать… Чудом без жертв обошлось. Арт вообще после этого почти три дня болел, да и мне нехорошо было. – В ответ на короткий взгляд Артура, брошенный в его сторону, он демонстративно пожал плечами. – Ну ладно, ладно, ты успокаивал… Но я-то тоже участие принимал, и болели мы все вместе! Не так, что ли, скажешь?

Бард вновь промолчал, низко наклонив голову и старательно сдерживая так и прорывающуюся улыбку. Что-что, а играть словами его агент умел превосходно. В рассказанной Пилипенко истории не было ни слова лжи, и вместе с тем впечатление от нее создавалось настолько далекое от истинного, что это вызывало неподдельное уважение к его искусству обращения со словами. Если судить по рассказу бывшего гаишника, подвиг, совершенный ими тогда, был вполне достоин стоять в мифах, наравне с деяниями древнегреческих героев и рыцарей Круглого стола.

На самом деле молодой каменный тролль, вылезший из холма невдалеке от небольшого артиллерийского полигона, был существом сугубо мирным и дружелюбным. Собственно, все, чего он хотел, – это распить в хорошей компании украденную где-то сорокалитровую бочку медицинского спирта.

Причины, почему в поисках собутыльников его занесло к армейцам, как раз в это время проводившим учения, остались покрытыми мраком, но факт есть факт: учиненный обстрел из пушек был сочтен уже хорошенько подвыпившим гигантом немного грубоватым, но вполне дружеским жестом. Чем-то вроде похлопывания по плечу, наверное.

Так что пьянка у тролля удалась на славу. К моменту, когда прибыл срочно вызванный бард, которым и был Артур, «гудела» вся часть. Начиная от полковника и заканчивая последним из «духов». А что делать? Когда над тобой нависает шестиметровая, неуязвимая для снарядов громада и, строго глядя огромными желтыми глазами с вертикальным зрачком, мягко интересуется: «Ты меня уважаешь?», отказаться от выпивки не получится даже у самого заядлого трезвенника и вегетарианца.

Так что не отказывались. Собственно, не отказались и Артур с Пилипенко. А поскольку дозы у рыжеволосого великана были тоже соответствующие, то очнулись они только на следующие сутки, невыносимо страдая от жесточайшего похмелья, в компании полностью опустошенной бочки, груды пустых бутылок из-под водки и такой же больной, злой и похмельной воинской части в полном составе. Судя по всему, дело свое он все же сделал, так как тролль отсутствовал, а люди были живы и относительно (не считая зверского похмелья) здоровы. Но вот как он этого добился, Артур не вспомнил и до сей поры. А то, что он помнил, ему категорично не нравилось и заставляло с тех пор очень настороженно относиться ко всем алкогольным напиткам.

Похмелье. Ни до, ни после таких мук молодому барду переживать не доводилось. Собственно, его агент, как более опытный в таких делах, более-менее оклемался уже к вечеру. А вот непривычный к подобным посиделкам, никогда не служивший Артур пришел в работоспособное состояние только на третьи сутки и потом долго даже смотреть не мог в сторону водки и вообще всех крепких напитков. Да и дел, связанных с общением с троллями, несмотря на относительную простоту взаимодействия с этими в общем-то довольно добродушными гигантами, он старался по возможности избегать.

Впрочем… Сейчас не до экскурсов в прошлое. В конце концов, он не для того боролся с собой, задавая вопросы этому Иванову, чтобы бездарно тратить немногое оставшееся у него до прибытия на место время на старые воспоминания.

Да… Боролся с собой. Как же раздражала, злила, прямо-таки бесила его эта черта характера, проявившаяся после контактов с Феерией. Ведь он же не был таким раньше! До семнадцати лет, когда с ним однажды заговорила встретившаяся в темном переулке красноглазая незнакомка с обалденной фигурой и небольшими, острыми, кипенно-белыми клыками, никаких проблем в общении у него не было! Что со знакомыми, что с незнакомыми людьми. А сейчас заговорить с малознакомым человеком – целый подвиг, требующий немалого напряжения как душевных, так и чисто физических сил. И хорошо еще, что удается удерживаться от позорного заикания, мусоления звуков и постоянного трындения слов-паразитов, так и рвущихся на язык.

Конечно, были кое-какие приемы, позволявшие ненадолго избавиться от проклятого косноязычия, но вот их цена… Цена за пару-тройку часов возможности нормально общаться была великовата… И платить ее сейчас, когда ему в самом скором времени предстояла работа, Арт просто не мог себе позволить. Так что приходилось обходиться своими силами.

«Заодно и небесполезная тренировка получается, – успокаивающе подумал он. – Да и не так уж все плохо…»

Припомнив пару коротких встреч со своими коллегами-бардами, Арт констатировал, что у него даже есть повод собой гордиться. Пусть он говорит медленно, мягко и преувеличенно вежливо, но речь его вполне внятна, понятна и не срывается на постоянное заикание и бесконечные «э-э-э» и «а-а-а». Это уже немало!

Впрочем, хватит мыслей не по делу. Итак. Главный вопрос: почему? От ответа на него зависело многое. В принципе Артуру было известно еще только два способа появления на земле фейри, кроме как приход из какого-либо сида. Тролль мог быть вызван или призван.

Призыв был маловероятен. Будь тролль призван – например, каким-либо из амулетов обязательства или Словом Призвания какого-либо молодого и неопытного барда, возможно пока еще не осознавшего себя и не понимающего, что он делает, – так миролюбиво он себя бы не вел. Поскольку любой Призыв предусматривает конкретную цель, а в случае Слов Призвания еще и произносится на эмоциональном подъеме.

Причем поскольку обычно Призыв происходил от переполняющих барда отрицательных эмоций, которых тот не может сдержать, то призванный наверняка начал бы боевые и разрушительные действия, чего, по словам Иванова, пока не наблюдается. А даже если бард отличался изрядным спокойствием и опытом и смог призвать тролля для выполнения какой-либо работы, то все равно по исполнении задачи тролль бы попросту ушел к себе, а не остался на мосту.

Да и оплату бард, как бы неопытен он ни был, не мог не отдать. Причем не мог чисто физически, такова природа этого странного дара. А ведь тролль, опять-таки по словам Иванова, явно требовал платы. Правда, не за какую-то, пусть мифическую, работу, а за право пересечения моста. Так что данный вариант отпадает.

Вызов – это другое дело. Вызвать любого жителя Феерии, включая тролля, теоретически мог абсолютно любой человек. Но… это чисто теоретически. Как минимум это было незаконно и каралось чрезвычайно строгим образом. Восстановив в памяти соответствующую статью Уголовного кодекса, Арт кивнул своим мыслям. «От десяти лет исправительных работ в лагере особого содержания и до смертной казни в случае наличия пострадавших от вызванного магического создания».

Но дело было даже не в законах. Вызов требовал, во-первых, достаточно сложного и продолжительного ритуала, который было крайне маловероятно провести в центре города на мосту с постоянным движением, во-вторых – платы, а в-третьих – жертвы. К тому же вызванные отнюдь не спешили исполнять желание вызывающего, обычно как раз-таки, наоборот, с большим удовольствием уничтожая осмелившегося на подобное глупца, его друзей, родичей, всех, кто был причастен к данной процедуре, а также просто находившихся неподалеку – так, за компанию и на всякий случай.

Да и зачем кому-либо могло понадобиться перекрывать мост столь дорогой и рискованной ценой, как вызов тролля, Артур не мог и предположить. Ладно бы, если бы тролль кого-либо атаковал, например расположенное неподалеку здание администрации, – тогда мотивы вызывающего еще как-то было бы можно понять. Но… никаких нападений. Тролль ведет себя вполне миролюбиво. Так что и этот вариант не проходит. Даже если предположить, что целью вызвавшего было именно перекрытие этой достаточно важной городской дороги, то и тогда его действия остаются совершенно непонятными. Гораздо проще, дешевле, да и надежней было элементарно взорвать злосчастный мост!

Так что это и не Вызов. Но что же тогда? Других возможных причин появления тролля посреди человеческого города молодой бард просто не знал. И это незнание его изрядно нервировало!

Все непонятное – опасно. Первое правило жизни, что в Феерии, что на Земле. И если на территории фейри его зачастую выручало знаменитое бардовское чутье, то здесь, в мире людей, оно слишком слабело и уже не могло считаться достаточно надежным советчиком. Арт вздохнул и вновь задумался.

Конечно, было бы неплохо еще раз, тщательнее расспросить Иванова, но тратить силы на очередное сосредоточение, чтобы преодолеть глупый и мерзкий барьер в сознании и нормально сформулировать нужные вопросы, сейчас было нежелательно.

До места происшествия уже не так далеко, а там силы ему еще могут пригодиться. «А Серж, зараза, как назло, вновь дрыхнет, вместо того чтобы исполнять свои профессиональные обязанности. Привык, гад, что я всегда стараюсь общаться самостоятельно. Оно, конечно, и неплохо, дополнительная тренировка в поддержании общения никогда не лишняя, в бекающего и мекающего придурка превращаться мне никак не хочется, но иногда бывает очень уж несвоевременна, – сердито рассуждал про себя Артур.

А будить его – жалко. Хоть и мелочь, а все равно дело недоброе и, значит, сейчас крайне нежелательное. Кто его знает, с чем мне там столкнуться придется? Вдруг каждая капля Силы и Чистоты потребуется? Эх, как это все не вовремя-то! Ладно, потерплю… Или, может, мой так называемый агент все же соизволит проснуться самостоятельно?» – думал он. За свою более чем четырехлетнюю карьеру барда Артур уже привык, что мелочей в его работе не бывает. И каким бы незначительным и несерьезным ни казалось касающееся фейри дело, оно в любой момент могло потребовать полной выкладки всех ресурсов, что имелись в его распоряжении. И горе, если этих сил и ресурсов не хватит. Горе, скорее всего, не ему – фейри старались по возможности не причинять бардам физическую боль, даже если те были виновны сами, – но окружающим его людям. Ни в чем не повинным, которым всего-навсего не посчастливилось находиться неподалеку от не справившегося со своей задачей барда. И это заставляло его относиться к своей работе куда серьезней, чем если бы опасность угрожала только ему.

Занятый своими мыслями, Артур не заметил, как летящая под завывание сирен машина достигла места назначения, и очнулся, только когда заунывный рев над его головой наконец-то смолк и автомобиль остановился.

– Приехали, – коротко проинформировал его Иванов. – Господин Королев, наша служба была бы вам весьма благодарна, если бы помимо удаления тролля вам удалось выяснить причины его здесь появления. Это возможно? И если да, какие дополнительные ресурсы вам для этого нужны? – официальным тоном поинтересовался фээсбэшник.

Глянув на него с благодарностью, Арт пожал плечами, перевел печальный взгляд на так и не собравшегося просыпаться и даже начавшего похрапывать Сергея, после чего беспомощно развел руками и, прихватив гитару, вышел из машины. Тратить силы на то, чтобы ответить самостоятельно или нарушать Чистоту пусть даже всего лишь побудкой так не вовремя задремавшего агента, он сейчас просто не мог себе позволить. Да и откуда ему сейчас знать, возможно это или нет? Вот побеседует с неожиданным вторженцем, там и видно будет…

Тролль был на месте. Довольно молодой и не самый крупный экземпляр, отметил Артур, вглядываясь в радостно взревевшую при его приближении громаду, приветственно размахивающую огромной каменной дубиной. Кого-нибудь другого столь бурная встреча вполне могла бы и напугать, однако как всегда пробудившееся в присутствии фейри чутье явственно подсказывало, что данный экземпляр «тролля мостового» просто очень рад его появлению.

Арт улыбнулся и привычным движением коснулся струн, вплетая в раздавшиеся звуки тончайшие нити Чистоты. Легкое приветствие, и не более того. Но даже этот ничтожный подарок заставил тролля немедленно замереть, буквально не дыша, и сосредоточенно наклонить голову в боязни упустить хоть малейший звук из прозвучавшего короткого проигрыша.

Столь интенсивная реакция не осталась незамеченной. «Дикий», – понял Артур. Совершенно дикий. Судя по его действиям и той жадности, с которой тролль вслушивался в затихающие звуки, до сих пор ему еще не доводилось общаться ни с кем из бардов. Задача становилась особенно интересной. И что же могло понадобиться «дикому» троллю в центре Екатеринбурга? Впрочем, этот вопрос можно обдумать и позже. Сейчас – работа.

– Я – Артур. Бард, – дождавшись, когда стихли последние отзвуки наигрыша, но тролль еще не очнулся от воздействия Чистоты, заключенной в этих звуках, представился он, смело вступая на мост. – Я пришел говорить с тобой.

Услышав его голос, тролль помотал косматой головой, словно отходя от окутавшего его наслаждения, тяжело вздохнул и всем своим массивным телом развернулся в сторону подходящего барда.

– Я Ургх Горотряс, – наконец пророкотал он, с сомнением посматривая на такого небольшого по сравнению с ним барда. – О чем мне с тобой говорить?

– О мосте. О золоте. О тебе. О песнях, – коротко ответил Арт, подстраиваясь под стиль речи своего собеседника и вплетая в свой голос Силу, отчего произнесенное им прозвучало куда громче, решительней и гораздо более убедительно.

– Хм… – Тролль озадаченно потер лоб огромной шестипалой ладонью. – Ургх будет говорить с тобой. Это интересные темы. И ты сам интересен. Я еще не слыхал столь странных и приятных звуков, да и говоришь ты достойно. Что ты хочешь сказать?

– Я хочу спросить. Почему ты здесь? – уже обычным голосом произнес Артур. Первый и наиболее опасный этап переговоров был закончен, тролль признал его достойным вести разговор, то есть как минимум – равным, а значит, не нападет, если только он не допустит какой-нибудь серьезной ошибки.

– Золото надо, – охотно ответил тролль. Похоже, он уже давно дожидался кого-нибудь, кому мог бы изложить свои требования. Затем он задумался, пожевал губами и добавил: – Много надо. Жениться хочу. – И выволок откуда-то из-за спины большой мешок из грубой ткани, напоминающий те, в которых многие дачники хранят картошку.

Требование ввергло Артура в сильное недоумение. Шантаж? Это было совершенно не похоже на фейри вообще и на троллей в частности. Захват моста с целью выбить из людей золото… Арт мог бы понять, если бы «дикий» тролль вломился в какой-нибудь банк или ювелирный магазин с целью добыть нужный ему драгметалл, но блокировать мост? Если уж Ургх Горотряс отважился на нарушение договора, то должен, просто обязан был действовать куда решительнее и не ограничиваться всего-навсего захватом моста. Но почему он захотел преступить договор? До сих пор за представителями фейри, как бы дики и необузданны они ни были, ничего подобного не наблюдалось!

– А как же договор? – наконец придя в себя от овладевшего им недоумения, спросил Артур. – Ты понимаешь, что нарушаешь его?

– Договор! Да, договор! Ургх чтит договор. Договор это хорошо! По договору теперь это мост Урха Горотряса! – Тролль радостно взмахнул своей дубиной, словно подтверждая свои права на мост. – И Ургх хочет, чтобы за проезд по его мосту ему теперь платили. Да, платили. Золотом, а не бумажками. Бумажки Ургху не нужны, в лесу у его пещеры лопухов много. Лопухи – они лучше, чем бумага. Мягче, да. А вот золота у пещеры – мало. Совсем нет золота. Так что Ургху нужно золото. А бумажки пусть люди себе оставляют, они Ургху совсем без надобности. – Тролль призадумался, пригладил бровь и, сбившись с торжественного тона, добавил: – По крайней мере, до тех пор пока около пещеры лопухов хватает, да.

Артур вздохнул и почесал в затылке, припоминая пункты договора, заключенного с местными фейри в отношении столицы Урала. Никаких параграфов, дозволявших молодым троллям захватывать мосты с целью раздобыть побольше золота, ему как-то не вспоминалось.

– Не мог бы уважаемый Ургх напомнить мне, по какому из пунктов заключенного договора это теперь его мост? – подстраиваясь под речь своего собеседника, поинтересовался бард.

Ему и впрямь было очень любопытно. Среди многочисленных разновидностей фейри было не так уж много кланов, способных на ложь, и тролли к ним не относились никоим образом, а значит, данный экземпляр «тролля мостового» и впрямь был абсолютно уверен в своем праве на этот мост. Причину же этой уверенности Артуру и надлежало выяснить. Это как минимум. Как максимум же – рассеять чреватое для людей серьезными финансовыми потерями заблуждение молодого фейри.

– Могу! – радостно ответил на вопрос Артура тролль. – Ургх умный. Ургх договор читал! В договоре сказано, что если Ургх починит сломанный мост или не даст сломаться целому, то мост принадлежит Ургху! Ургх не дал этому мосту рухнуть, и теперь это мост Ургха!

– Но с чего мост должен был разрушиться? – недоуменно спросил Артур, перегнувшись через перила и осматривая массивные каменные опоры старинного моста, без малейших признаков трещин или иных повреждений. – Мост еще прочный и рухнет нескоро!

– Сейчас – да! – еще более довольно ответил тролль. – Сейчас это мост Ургха, и Ургх не даст ему рухнуть. А вот если бы Ургх не пришел, мост упал бы. Совсем скоро упал. Под ним такая гадость лежала, что быстро его бы уронила. Совсем-совсем быстро!

– Что за гадость? – Сейчас Артур уже совсем ничего не понимал.

– Гадкая гадость, – популярно объяснил тролль.

Арт вздохнул. «Интересно, этот тролль случайно в Интернете «капитаном Очевидность» не подрабатывает?» – подумалось ему мельком.

– А можно ли посмотреть на эту гадость? – устало поинтересовался он, вплетая в свой голос Силу и Чистоту.

Это, конечно, было явным расточительством, но, судя по стилю общения, Ургх явно намеревался подзатянуть беседу, а сил у Арта оставалось не так уж и много. Беседа с «диким» фейри, даже относительно мирная, такая как происходила сейчас, здорово выматывала, и он не был уверен, что выдержит достаточный срок, если Горотрясу вновь взбредет в голову пуститься в длительные рассуждения о степени вредоносности обнаруженной под мостом загадочной и разрушительной «гадости».

Реакция тролля на эту просьбу оказалась в точности такой, как бард и прогнозировал. Вложенная в голос Чистота заставила Ургха на мгновение расслабиться, полностью сняв всю имеющуюся защиту, чтобы не пропустить ни капли драгоценной энергии, а Сила побудила немедленно выполнить изложенную просьбу, не задумываясь над ее содержанием. Благо что он и сам, похоже, весьма невысоко оценивал эту загадочную «гадость», и потому желание барда никоим образом не противоречило внутренним намерениям и желаниям тролля. Иначе бы столь легко повлиять на его действия барду не удалось.

Увы и ах, но по количеству доступной для манипулирования Силы любой даже самый могучий бард, коим, к своему сожалению, Артур вовсе не являлся, безнадежно проигрывал даже самым слабым и недоразвитым фейри. Сила и ценность бардов лежала в иной, совсем иной плоскости, и иногда Артур очень об этом жалел.

«Как приятно было бы иметь достаточное количество Силы. Ну хотя бы на уровне этого вот тролля… Предстать перед людьми и фейри в качестве великого мага, легко сокрушающего все препятствия на своем пути… – Артур резко встряхнул головой, прогоняя нахлынувшие непрошеные мечтания. – Первый симптом переутомления, – бесстрастно отметила холодная и рациональная часть его сознания, о которой он обычно предпочитал не вспоминать. Ситуации, в которых она пробуждалась, были отнюдь не из тех, которые приятно помнить. И все же предупреждение было полезно, позволяя более трезво рассчитывать свои жизненные силы, которые, как это всегда бывало при общении с «дикими» фейри нейтрального и темного направлений, таяли, просто как масло на сковородке. – Еще минут пять – семь, и полный отруб, если, конечно, не принять стимулятор», – прикинул свои возможности Артур.

Тролль между тем, получив указание, не медлил ни секунды. Короткий прыжок через перила моста, и согнувшийся в три погибели Ургх, совершенно не обращая внимания на плещущуюся где-то на уровне его бедер реку, скрылся под аркой. Немного повозившись, он выпрямился, держа в руках какой-то немалых размеров черный целлофановый пакет, из внушительной дыры в боку которого сыпался белый кристаллический порошок, и небольшую черную коробочку, по всей видимости выдранную из этого пакета. Коробочка была также разломана, в ней виднелись какие-то проводки и нечто очень напоминающее самый обыкновенный, дешевый сотовый телефон.

– Вот! – Новый прыжок тролля заставил мост содрогнуться, однако инженерное сооружение, возведенное еще в начале девятнадцатого столетия, с честью вынесло обрушившееся на него испытание. – Смотри, какая гадость! – Тролль бросил свою добычу Артуру под ноги. – Если бы не Ургх, сломала бы эта гадость мост, быстро сломала бы! А мост-то какой хороший: большой, каменный, крепкий, важный! Ургх со своим мостом теперь много золота заработает! – Тролль нежно погладил металлические перила «своего» моста.

Артур внимательно вгляделся в валяющееся у него под ногами устройство. Обыкновенная «адская машинка», как определил он, исходя из своих довольно небольших познаний по этому предмету. Мешок селитры, детонатор, срабатывающий по звонку на мобильник… Просто, мощно и эффективно. Здесь и сейчас, в присутствии фейри, не желающего, чтобы его драгоценному мосту был нанесен хоть какой-нибудь урон, вещь абсолютно безопасная. Но вот не будь здесь тролля… Арт прикинул на глазок объем мешка со взрывчаткой и печально вздохнул. Тут не только на мост, тут, пожалуй, еще и ближайшим зданиям бы вполне хватило… Как минимум их могло серьезно порушить фрагментами разнесенного вдребезги моста. Так что вмешательство тролля, вполне вероятно, спасло немало жизней.

Вот только это и впрямь замечательное деяние означало, что тролль действительно находится в своем полном праве. Отныне один из крупнейших мостов города согласно договору с фейри, заключенному самим же Артуром в начале его карьеры барда, сейчас и в самом деле являлся частной собственностью рыжеволосого гиганта.

Собственно, на этом он мог бы и завершить переговоры. Дальнейшее было уже и не его делом. Торговля по поводу вознаграждения спасшего мост тролля, поиски необходимого количества золота и решение остальных возникающих при этом проблем – дело не барда, а городской, областной или, может быть, учитывая размеры мешка, приготовленного троллем для золота, даже федеральной администрации. Вот только… Представив, какие пробки будут в городе, одна из двух главных магистралей которого окажется на неопределенное время перекрыта не подпускающим никого к своей собственности троллем, Арт понял, что просто не может оставить все течь своим чередом. В конце концов, он и сам здесь живет, так что поспособствовать наиболее быстрому решению проблем было и в его интересах.

Вздохнув и болезненно поморщившись, он прямо сквозь одежду воткнул себе в бедро шприц-тюбик со стимулятором. Слава богу, даже тех сравнительно небольших запасов Силы, что у него имелись, было вполне достаточно, чтобы не опасаться заражения крови, абсцесса или иных неприятных последствий столь неблагоразумного для простых людей действия. Разве что стандартный и весьма неприятный «отходняк» – но тут уж ничего не поделаешь… За все нужно платить, и за возможность подольше сохранять сознание в процессе первых переговоров с «диким» фейри свободного рода в том числе.

Закончив с неприятной процедурой и усилием воли подавляя легкое головокружение, возникшее от спровоцированного стимулятором резкого притока сил, Арт вновь развернулся к троллю. Усевшись прямо на асфальт, тот с любопытством следил за действиями барда, в задумчивости покусывая толстый желтоватый ноготь на указательном пальце своей руки.

– Значит, ты сейчас золото ждать будешь? – задал бард наводящий вопрос.

– Буду, – радостно откликнулся тролль. – За такой мост мне много заплатить должны! – И он вновь потряс своим гигантским мешком.

– Долго ждать придется, – индифферентно заметил Артур, слегка проводя рукой по струнам гитары и мысленно прикидывая, какая из песен могла бы помочь в данной весьма непростой ситуации.

– Так хорошо ведь! – еще более радостно ответил тролль. – Я жду, люди ходят, за проход – мне золото дают. Дольше жду – больше золота!

– И много уже заработал? – улыбнулся Арт.

Тролль огорченно шмыгнул носом и зачем-то заглянул в свой пустой мешок, после чего печально развел руками.

– И не заплатят, – усугубил его печаль бард. – Золото, оно дорогое. Сейчас люди все больше бумажными деньгами пользуются, теми самыми, которые тебе не нужны, так как у тебя лопухи есть, – припомнил он недавние рассуждения тролля. – А тут к тому же неподалеку еще пара мостов есть, и выше и ниже по течению. Да вон сам посмотри, видишь, виднеются? – Он парой взмахов руки указал на соседние мосты, действительно расположенные совсем неподалеку. – Так кто тебе платить будет, если бесплатно пройти можно? – риторически вопросил он, пристально вглядываясь в приунывшего тролля.

– Так что, думаешь, не заплатят? – Ургх печально заморгал и вновь принялся рассматривать свой мешок. – Мост-то, смотри, какой хороший – широкий, удобный… Жалко его разрушать будет. – Тролль с сомнением покачал своей огромной каменной дубиной.

– Ну почему не заплатят? – поспешил успокоить его бард. Расстроенный или, хуже того, разозленный фейри в центре города по разрушительным свойствам мог сравниться разве что со стихийным бедствием, и допускать подобное он был вовсе не намерен. – Заплатят, конечно. Поищут в городской казне, мэр подкопит, и заплатят. Не сразу, правда. Надо подождать будет. Золото собирать – дело не быстрое.

– Это хорошо! – Ургх вновь радостно заулыбался. – Я подожду! У меня время есть. Много! Вот золота – мало, а время есть! Могу долго ждать!

– Только вот сбавил бы ты цену… Например, до четверти мешка, – продолжал гнуть свою политику Артур. – А то уж больно он у тебя большой… За такие деньги три новых моста построить можно, да и еще на позолоту для перил останется!

– Хочу мешок! Целый, а не четверть! – немедленно отреагировал тролль. – Буду ждать, пусть копят. Могу ждать долго!

– И будешь ждать до бесконечности, – парировал бард. – Срок жизни у тебя, конечно, большой, но жадность у нашего мэра, пожалуй, побольше будет. Удавится, но такой большой мешок золота – не отдаст. Скорее он дорогу в объезд сделать прикажет и новый мост выстроит. А люди пока соседними мостами пользоваться будут. У них за каждый проход золотом платить тоже желания нет. Тем более и обходить тут недолго. И будешь ты со своим мостом сидеть тут, как дурак, голодный и без золота. Оно тебе надо?

– Голодный? – Тролль призадумался, почесал затылок, огляделся вокруг и с легким сомнением, уже далеко не так радостно заметил: – Голодный не буду. Тут людей много… Прокормлюсь уж как-нибудь.

– Людоедство? – Артур поморщился. – Это будет нарушением договора. За его соблюдением, между прочим, Благой Двор присматривает. Тебе что, так хочется в охоту на тролля с Дини Ши или Горными Хозяйками поиграть? В роли добычи? Думаю, охотники Ши будут просто счастливы от такой возможности приобщить твою голову к своим трофеям. Сам знаешь, как они вас, троллей, «любят».

– А что же тогда делать? – Ургх явственно приуныл. Напоминание об излюбленном времяпровождении витязей Благого Двора мгновенно сбило весь задор с молодого тролля. Было похоже, что он уже начал сожалеть о сделанном им добром деле, грозящем обернуться вместо хорошей прибыли крупными неприятностями.

Это было также недопустимо. Ощутив, как начал таять его запас Чистоты, подтачиваемый разочарованием и обидой тролля, Артур поспешил успокоить Ургха:

– Соглашайся на четверть мешка. Это честно. И я обещаю, что приложу все старания, чтобы через неделю тебе выплатили твою награду.

Тот немедленно воспрянул духом. Четверть мешка это, конечно, не целый мешок, однако на фоне довольно безрадостной альтернативы стать охотничьим трофеем Дини Ши было тоже вполне неплохо.

– Неделю? Неделю это хорошо. Неделю Ургх вполне может подождать, даже без еды. Голодно, правда, будет, но Ургх вытерпит! Ургх согласен на четверть мешка золота как плату за его мост. – Приободрившийся тролль вновь начал говорить о себе в третьем лице, по-видимому считая подобное обращение более величественным. – Но что, если люди не заплатят Ургху и через неделю? Что тогда? – рассуждая как бы «про себя», продолжил тролль. – Не отдадут Ургху его четверть мешка золота? Бард ведь пообещал, что он постарается, чтобы Ургху заплатили, а не то, что ему заплатят. Что Ургху делать, если он не получит золота в оговоренное время? Снова снижать цену? И так, пока он не умрет с голоду или не нарушит договор? – Тролль пристально вгляделся своими желтыми глазами в лицо барда.

Ох, как не хотелось Артуру отвечать на этот вопрос. Не так прост был тролль, как ему изначально казалось. Нет, он вовсе не намеревался обманывать фейри – барды не только не имели возможности лгать, они не могли нарушать не только букву, но даже дух данных обещаний, слишком уж подобные действия были несовместимы с Чистотой, главным оружием и товаром бардов. Но… Слишком серьезной была сумма, которую следовало собрать, и у Артура не было стопроцентных гарантий того, что кто-либо из местных или даже федеральных политиков не решит «слегка подзатянуть» с выполнением его обещаний.

Но выбора не было. Сказав «А», приходится говорить и «Б». И потому, преодолевая сильнейшее внутреннее сопротивление, возникающее у него всякий раз, когда ему волей-неволей приходилось ставить на карту жизни других людей, Арт медленно и торжественно произнес:

– Если ровно через семь суток и один час тролль по имени Ургх Горотряс здесь, на этом мосту, не получит причитающееся ему вознаграждение за спасенный мост в виде четверти мешка золота, я, как бард Екатеринбурга, заключивший с фейри Благого Двора договор об охране города, вывожу означенного Ургха Горотряса из-под предписываемых договором ограничений до тех пор, пока он не наберет все причитающееся ему золото самостоятельно. Да будет так! – В последнюю прозвучавшую фразу Артур вложил почти половину всего имеющегося у него запаса Силы.

Этого оказалось достаточно. В протянутой вверх ладони барда яркой бриллиантовой каплей сверкнул, проявившись на мгновение из небытия, свиток с экземпляром договора, подтверждая, что слова его услышаны и записаны, обретя силу закона.

– Теперь ты не сомневаешься? – устало обратился он к троллю, в руку которого переместилась магическая копия договора.

Тот довольно хмыкнул, рассматривая мягко переливающийся всеми оттенками радуги свиток, и ловко упрятал его куда-то под набедренную повязку.

– Ургх доволен. Бард честный. Ургх будет ждать свое золото.

Артур вздохнул. Основная часть дела была сделана. Оставался последний штрих.

– Тебе ведь придется эту неделю голодать… – с задумчивым видом произнес он, глядя в пространство.

– Ургх понимает. Золото просто так не добудешь. Ургх потерпит. – Тролль решительно кивнул огромной головой с массивными надбровными дугами.

– Нехорошо это… Терпеть голод, когда можно обойтись без лишней голодовки… – все с тем же задумчивым видом произнес бард. – Да и мост, получается, всю неделю для людей закрыт будет… И тебе голодно, и нам, горожанам, неудобство большое.

– А что делать? – почуяв возможную поживу, немедленно отреагировал тролль.

– Может, договоримся? – предложил Артур, прикидывая, сколько у него осталось Силы. На задуманное вроде хватало. Должно хватить, решил он. Однозначно должно. Даже еще немного останется. – Я могу спеть песню, от которой ты уснешь и проспишь ровно неделю. А когда проснешься, золото будет уже здесь. Не простую песнь, – уточнил он, заметив, как недовольно нахмурился Ургх – эта идея пришлась ему явно не по вкусу.

В качестве демонстрации Арт сыграл пару тактов, щедро вплетая в звуки струн почти неизрасходованную за время переговоров Чистоту. Тролль немедленно навострил уши и радостно заулыбался.

В принципе вначале Артур собирался предложить Ургху куда более простой и легкий для барда вариант – ежедневно снабжать его необходимым количеством провизии в обмен на беспрепятственный проход и проезд по мосту. Однако в последний момент отказался от этой мысли, поскольку вспомнил, сколь прожорливыми могут быть тролли, имея неограниченный доступ к провианту. Четыре-пять коров в день он потребует как минимум, а времени на торговлю у Арта уже почти не оставалась. Он буквально всем телом чувствовал, что действие стимулятора уже заканчивается, и потому необходимо было спешить. Да и мысль оставить посреди города бодрствующего и активного тролля, к которому, несомненно, тут же начнут вязаться различные экстремалы, фанатики, да и просто любопытствующие, явно была бы не самой удачной. Договор договором, но если тролль искренне сочтет что-либо из их действий для себя оскорбительным или того хуже – воспримет как попытку нападения, то никакой договор его не сдержит. Нет уж, пусть лучше спит!

Ощутить, всем телом прочувствовать текущую в нем подобно крови Чистоту. Невесомую, призрачную и странную, способную исчезнуть даже от одного плохого слова или косого взгляда, но такую могущественную субстанцию. Почувствовать – и щедро, не жалея и не экономя, вложить ее в звуки гитары. Звуки, предназначенные для тролля. Звуки, которые и были его мечом, щитом и товаром, основой всего такого хрупкого и уязвимого могущества бардов.

Иногда во время приступов плохого настроения Артур сравнивал себя с торговцами наркотиками – уж слишком мощное воздействие оказывала Чистота на всех без исключения фейри, заставляя их вновь и вновь стремиться во что бы то ни стало приникнуть к этому источнику. Разве что в отличие от наркотиков Чистота не вредила ни умственным, ни физическим качествам, наоборот, заметно усиливая тех фейри, которые с ней соприкасались.

Разумеется, отказываться от подобного предложения тролль не стал, искренне радуясь возможности обменять семь дней своего бодрствования на порцию живительной Чистоты. Артуру даже мельком подумалось, что за пару-тройку наполненных Чистотой песен Ургх, может, согласился бы сделать приличную скидку, а то и вовсе отдал мост бесплатно, но он немедленно себя одернул.

Чистоту и деньги лучше было не смешивать. Никак. Даже в мыслях. Уж слишком эта капризная сила не любила подобного соседства. Фактически, предприми он подобную попытку, и это могло бы стать завершением его карьеры в качестве барда. В принципе Арт был бы в общем-то и не против подобного развития событий, но, к сожалению, на планете Земля жило слишком мало тех, кто мог нести на себе подобный груз. И утрать он доступ к Чистоте – неважно, добровольно или по ошибке, – тяжесть, лежащая на плечах остальных его товарищей, возрастет. И кто знает, не станет ли это последней соломинкой, переломившей спину того «верблюда», что сейчас едва-едва удерживает земную цивилизацию от полного краха и гибели?

Меж тем, пока он размышлял над этим безусловно важным философским вопросом, тело делало свою обычную и насквозь знакомую работу. Из-под привычных пальцев мягким перебором струилась нежная мелодия детской колыбельной, буквально перенасыщенная Чистотой, делавшей почти невидимым тонкий каркас из Силы, скрытый глубоко внутри звуков.

Каркас тонкий и слабый – Силы на что-то большее у Артура не оставалось, – но при отсутствии сопротивления со стороны фейри вполне достаточный. А тролль не сопротивлялся. Он с жадностью впитывал насыщенные Чистотой звуки, забыв практически обо всем на свете. Постепенно под влиянием песни его голова начала клониться вниз, глаза закрывались, то и дело раздавалось легкое похрапывание. Артур чуть изменил рисунок Силы, и тролль, перепрыгнув через ограждение моста, точно засыпающая собака закрутился на покрытом травой берегу, устраиваясь поудобнее. Наконец он нашел оптимальную позу, свернулся калачиком и замер в неподвижности, немедленно начиная обрастать серым камнем. Вскоре на берегу лежал лишь огромный, причудливой формы вросший в землю гранитный валун. Тролль заснул.

Облегченно выдохнув, Арт опустил гитару. Сил не оставалось. Совсем. Действие стимулятора из-за высоких нагрузок закончилось, и он ощущал, как в тело вползает свинцово-серая, тяжелая усталость.

«Ничего, – подумал он, медленно шагая к доставившей его машине. – Сейчас расскажу Иванову о достигнутых договоренностях, а дальше уже его дело. Можно будет и отдохнуть. Одно интересно – что это за придурки-террористы мост подорвать пытались? Не могли, что ли, выбрать себе объект попроще и поэффективней? Какой-нибудь торговый центр, стадион или еще что подобное? Они что, договор не читали? Ясно же, что тролли подобной возможности не упустят, так зачем? Впрочем, это не мои проблемы. Хорошо, что все обошлось без жертв. Теперь же пускай с этим ФСБ разбирается. Я свое дело сделал».

Добравшись до машины, Артур коротко изложил расклад заботливо разбуженному капитаном Пилипенко, тем самым сберегая немало сил и времени. Ну и что, что тот самый Иванов из ФСБ находился от него в паре шагов, внимательно прислушиваясь к рассказу, – обращался-то он к своему старому знакомому, и потому «проклятие бардов» милостиво приразжало свои неласковые объятия. Отвечать на вопросы он не стал – откат от принятого стимулятора навалился на него с новой силой, и Артур тихо уснул на заднем сиденье машины, совершенно не вслушиваясь в бурчание Сергея, недовольного «навешенными» на него обязанностями.

– Власть он не любит, для Чистоты это вредно… – ворчал Пилипенко, ничуть не смущаясь крепким сном объекта своего недовольства. – Как договора от имени всего города заключать, так это пожалуйста. Как каменюке ходячей кучу золота обещать, так без проблем. А как по кабинетам ходить и исполнение обещания продавливать, так «Семеныч, вперед, а я пока посплю». А мне что делать?

– Бегать, – коротко ухмыльнувшись, ответил «Иванов», которого несколько ранее, еще до знакомства с Артуром, Сергею доводилось знать под совсем другой фамилией и в куда более высоком звании.

– Бегать, товарищ Иванов? – выделив голосом обращение, повернулся Серж к капитану.

– Именно бегать. По кабинетам. Раз бард сказал «бегать», значит, будем бегать. Раз сказал «через неделю предоставить четверть мешка золотом», значит, придется предоставить.

– А если бы он сказал прыгнуть в колодец? – ухмыльнулся Серж.

– Значит, надели бы водолазный костюм и нырнули. Не забывайтесь, майор. – Истинное звание Пилипенко, знать о котором могли лишь очень и очень немногие, подействовало на «бывшего гаишника» как ведро холодной воды.

Он резко подобрался и осторожно повел глазами в сторону дремлющего барда, всем своим видом выказывая сильнейшее возмущение столь глупым и грубым нарушением конспирации. Уж от кого-кого, но от «Иванова» подобной небрежности он никак не ожидал!

– Не волнуйтесь, ваш подопечный спит, и спит достаточно крепко, – пожал плечами Иванов. – Но даже если и нет… Надеюсь, вы не столь наивны, чтобы думать, что он может узнать из нашего разговора что-либо для себя новое?

Пилипенко качнул головой, продолжая отмалчиваться. Ситуация ему начала активно не нравиться. Решив подстраховаться, он незаметно раздавил небольшую капсулу, вшитую в край манжета рубашки, подавая сигнал «внимание» прикрывающей барда группе телохранителей. Собственно, не будь «капитан Иванов» знаком ему лично, сигнал был бы совсем иным и означал бы необходимость немедленного вмешательства, с одновременным захватом всех окружающих людей как возможно представляющих угрозу для его подопечного.

На мгновение скосив глаза на недорогие электронные часы, охватывающие запястье левой руки, капитан одобрительно кивнул:

– А ты не теряешь хватки. Молодец, все правильно. Что, «нестандартные действия»?

Пилипенко утвердительно кивнул, мрачно и настороженно посматривая за фээсбэшником, чье поведение в последний момент выбивалось за любые регламенты и правила.

– Это хорошо, это верно. Продолжай в том же духе. И, когда будешь ходить по коридорам, позаботься о дополнительной охране для Королева. Наличной может не хватить. Везти его домой, кстати, тоже нежелательно. – Заметив все так же подозрительный взгляд агента, он хмыкнул и приоткрыл карты. – За прошлую ночь погибли четыре барда. Хигеору Такаси умер от переутомления, когда успокаивал разбушевавшихся в нагасакском пантеоне призраков. Гордон Рэй попал в автомобильную аварию – автомашина, на которой он ехал, по неизвестным причинам протаранила перила Золотого моста и упала в пролив. Светлана Смирнова не вернулась после заключения договора с фейри, сид которых проявился неподалеку от Риги. Тело было найдено на холме рядом с сидом. В голове – винтовочная пуля калибра семь шестьдесят два. Судя по всему, в нее стреляли с очень большого расстояния. Эжен Леруа – зашел в туалетную кабинку, перед этим проверенную его телохранителями, и бесследно исчез. Никаких следов. Но, судя по психическому состоянию его агента, можно с высокой степенью вероятности предполагать, что он тоже мертв. Безопасники всего мира сейчас стоят на ушах и писают кипятком, но никаких следов пока обнаружить не удалось, – мрачно подытожил свое сообщение Иванов. – В качестве превентивных действий принято решение максимально усилить охрану оставшихся бардов. По крайней мере, до раскрытия причин и установления виновников происходящего. И в связи с этим нынешнее происшествие с мостом и троллем мне представляется крайне подозрительным, – добавил он, внимательно глядя на Пилипенко.

– ЧТО?!! – Новости были настолько невероятными, что выдержка Сергея дала сбой. – Но как же фейри?

– Похоже, они тоже в растерянности и не могут найти виновных, – с каким-то мрачным удовлетворением отозвался «Иванов». – По крайней мере, к «соседям», расследующим гибель Смирновой, явилась какая-то тварь из Ночного Двора и, ты не поверишь, предложила свою помощь в расследовании! Когда такое вообще бывало?

Сергей Пилипенко в полной прострации покачал головой. Если бы не личность человека, поведавшего ему эти странные и тревожные новости, то он никогда и ни за что бы не поверил столь невероятному рассказу.

Кто-то убивает бардов. Бардов, благодаря которым только до сих пор и жива человеческая цивилизация. Это было странно, жутко, но не невероятно. Фанатики были и будут всегда, и покушения на жизнь «спасателей» хоть изредка, но случались. Невероятным было другое. То, что эти покушения оказались успешны! Защитой бардов были не только и не столько их агенты, телохранители и «компетентные органы», держащие плотнейшую опеку над столь важными для всего мира людьми. Основной защитой бардов были фейри. Слишком жесткой и однозначной являлась их реакция на попытку убийства бардов, слишком просто и эффективно твари Ночного Двора вычисляли покушавшихся и слишком старательно уничтожали всех имеющих хоть малейшее отношение к покушению.

Причем слова «всех» и «малейшее» следует понимать буквально. Уничтожались не только исполнители и отдавшие приказ. Вместе с ними от рук безжалостных ночных убийц гибли и их семьи, родители, даже малолетние дети и внуки, друзья и близкие знакомые…

Страх перед жестокостью и прозорливостью фейри был настолько велик, что подобных покушений не было уже давно. Очень, очень давно. Заподозренного в таких намерениях человека немедленно «сдавали» органам даже самые ближайшие, самые любимые друзья и родичи, не желавшие погибать из-за его глупости. Жены закладывали мужей, не желая смерти своим детям. Отцы сдавали сыновей, чтобы выжили остальные члены семьи. Надежнейшие, не раз проверенные друзья и соратники разом отворачивались от «задумавшего глупость» и наперегонки бежали писать заявления в полицию – ведь и у них были дети и родичи, которым они отнюдь не желали столь страшной смерти.

Человек, решивший убить барда, должен был действовать в полном одиночестве, храня абсолютную секретность. Действовать против могучей и опытной государственной машины и обладающих невероятными способностями загадочных выходцев из Феерии. Подобный глупец был просто обречен на проигрыш! Так было до самого последнего времени.

Вот только известие о смерти четырех бардов свидетельствовало о том, что кому-то удалось найти лазейку в казавшейся до поры нерушимой броне этих странных защитников человечества. И значит, у агента и охранника Артура сейчас существенно прибавлялось работы.

– Ясно, – коротко отрапортовал Сергей и призадумался.

Настойчивая рекомендация «Иванова», который, насколько он помнил, совсем недавно носил полковничьи погоны и имел другую фамилию, недвусмысленно запрещала использование собственного дома его подопечного. Какие-либо варианты конспиративных квартир или гостиниц отпадали тоже. Артур, только вчера вернувшийся из Феерии и уже сегодня вынужденный разбираться с «диким» троллем, явно был вымотан выше всякого предела и нуждался в полноценном и максимально быстром восстановлении, что было просто невозможно в чужом, незнакомом ему доме. Увы, но капризная природа сил барда накладывала серьезнейшие ограничения на доступный выбор. Собственно, и выбора-то как такового у них не было.

– Улица Черноярская, дом двадцать семь, – скомандовал он, обращаясь к водителю, во время разговора старательно изображавшему глухонемого истукана.

– Решил отправить его к родичам? – одобрительно поинтересовался Иванов. – Хороший выбор. И отдохнет и восстановится. Да и безопасно там…

Сергей кивнул. Разговаривать с «Ивановым» ему не хотелось.

– Все еще дуешься на меня? – правильно истолковал его молчание тот. – Ну как знаешь… Сам ведь понимаешь, что других вариантов у меня не было.

Пилипенко продолжал молча осматривать окрестности.

– Ну как хочешь… Да. В администрацию завтра ты все же сходи, но особо можешь не волноваться. Оформление документов и «убеждение» заинтересованных лиц я, так и быть, беру на себя. Не такой уж я и злодей… – ухмыльнулся «Иванов».

– Благодарю, – сухо отозвался Пилипенко.

– Береги барда, – ответил Иванов и быстро вышел из машины.

– Поехали, – как только дверь захлопнулась, обратился агент к водителю и бросил озабоченный взгляд на безмятежно спящего Артура. – Только не вздумай врубать сирену, разбудишь! Ему и так в последнее время здорово досталось! – Он еще раз взглянул на усталое и нахмуренное лицо своего подопечного.

Глава вторая

Добрая сестренка, или Спастись от праздника

Артур проснулся от громкого птичьего пения и солнечного луча, скользнувшего по лицу. Не открывая глаз, он перевернулся на другой бок, чтобы продолжить спать.

«В конце концов, – слегка сердито подумал он, – надо же мне когда-то восполнять потраченные ресурсы?! Вот и буду спать, пока могу. А потом – валяться, читать какую-нибудь веселую книжку и обжираться тортами. И так – пока полностью не восстановлюсь. И не пошевелюсь, даже если небо на землю свалится! Все. Отспасался. Теперь отсыпаться буду. Пускай другие спасательствуют. Та же Светка – не фиг ей все по заграницам мотыляться, пусть и на благо родной страны поработает! Ой…» – Поймав себя на последней мысли, совершенно неподходящей для барда, тем более барда его уровня, Артур смущенно поежился.

Симптомом это было плоховатым. Точнее – откровенно плохим. Раз уж подобные мысли лезут в голову, значит, перенапрягся он вчера капитально, вплотную подойдя к последней черте. Вот и подавал организм сейчас, когда дело было уже сделано и он находился в безопасности, сигнал о нежелательности в дальнейшем подобных экзерсисов.

«А кстати, как у меня обстоят дела с энергией?» – подумал Артур, машинально проверяя свои запасы. В следующий момент он изумленно раскрыл глаза. Запас Чистоты восстановился почти полностью. Сила, правда, восстановилась незначительно, менее чем на четверть, но вот Чистота… Этого просто не могло быть, ночуй он дома! Столь скорое восстановление Чистоты могло произойти лишь в одном-единственном случае – если он ночевал не в своей безликой, не так давно купленной квартире, а в доме, где его любят и ждут, где ему всегда рады и готовы помочь.

Короткий взгляд немедленно подтвердил его подозрения. Он находился в гостях у тети, в своей старой комнате, где жил со времен смерти родителей и до тех пор, пока не заработал на свое собственное жилище. Вот и старый, еще дедушкин ковер все так же висит над кроватью – одна из немногих вещей, уцелевших в катастрофе, что унесла жизни его родителей и старшего брата, полностью разрушив их дом и оставив его одиноким… Он вздохнул, отвлекаясь от мрачных мыслей, и перевернулся на другой бок.

Да, все верно. Небольшая комната, оклеенная недорогими бумажными обоями, книжные шкафы, заставленные старыми, еще советскими книгами, стол с древним компом – все осталось таким, каким он помнил. Он ностальгически вздохнул и встал с кровати.

Он едва успел надеть сложенные на стуле, уже постиранные и высохшие камуфляжные штаны и разложить по карманам лежащие рядом разного рода мелочи, как распахнулась дверь.

– Арти проснулся!!! – Ворвавшийся в комнату небольшой рыжий вихрь закружил вокруг парня, засыпая его вопросами: – Как ты? Чем занимался? Почему так долго не приходил? Сколько можно себя не беречь? Опять тебя еле живым привезли! Ты надолго?

– Тише, тише! – Артур обнял кузину и внимательно вгляделся в веснушчатое лицо своей самой любимой девушки.

Его двоюродной сестре Алене Королевой недавно исполнилось шестнадцать лет. Ее отец, родной брат отца Артура, Мечислав, погиб вместе с остальными членами клана Королевых в Смутные годы, во время нападения одной из многочисленных тогда банд мародеров. Где уж эти твари раздобыли противотанковый гранатомет и по какой причине решили обстрелять из него не такое уж и богатое «родовое гнездо» Артура – установить сейчас не представлялось возможным. Вот только, вернувшись однажды с занятий, Артур обнаружил на месте дома обгоревшие развалины, среди которых не было никого живого.

Ошарашенного, потерявшего всякую ориентацию в жизни парня, голыми руками раскапывающего руины, забрала тетя Лена – жена его дяди, Мечислава Королева. Забрала – и поселила у себя, в большой и просторной трехкомнатной квартире в доме старой постройки на окраине города.

Потом был период долгой депрессии и одиноких прогулок по самым темным переулкам, с судорожно сжатым в кармане стареньким, но еще рабочим пистолетом Макарова в поисках то ли мести, то ли гибели, завершившийся одной странной ночью. Ночью, когда он впервые в жизни совершил убийство, расстреляв весь магазин в трех «быков» банды «красных повязок», зажавших в подворотне молоденькую, стройную девушку и явно намеревавшихся ее изнасиловать.

На предложение проводить ее до дому, сделанное спешно перезаряжавшим свое оружие Артуром, девушка лишь мягко улыбнулась, сверкнув нечеловечески длинным, острым клыком, и тихим, слегка пришептывающим голосом сказала, что прощает ему свой несостоявшийся ужин. После чего с озабоченной интонацией поинтересовалась, знает ли молодой бард, что убийства – пусть даже с самыми благими целями, ради защиты других или самозащиты – крайне вредны для его природы. Это стало началом нового этапа в его жизни.

Потом у них была долгая беседа. Артур не боялся. То ли тогда впервые у него проснулось знаменитое чутье барда, то ли просто ошарашенный, совсем недавно потерявший всех, кого он любил, юноша вместе с родными утратил и страх смерти – так или иначе, но встреча с вампиром его не напугала. Сидя на крыше дома, куда затащила его Миэсса, он рассказывал немудрящую историю своей жизни, глядя сверху вниз на трупы убитых им людей, а вампиресса кивала, изредка взблескивая кровавыми глазами.

Потом она проводила его до дома, попросив больше не рисковать собой без нужды, и исчезла, растворившись в ночной темноте.

А наутро, выходя из квартиры, на лестничной площадке он обнаружил высокую пирамиду, сложенную из окровавленных голов. К верхней стилетом из черной бронзы была приколота короткая записка: «Твои родичи отмщены, бард. Рада была помочь. Если что – обращайся. Миэсса».

Так Артур стал бардом. На тот момент его двоюродной сестре, дочери тети Лены и Мечислава Королева, было всего десять лет. Артур заменил ей погибшего отца, стал одновременно старшим братом, наставником и воспитателем. Елена Васильевна, ее мать, металась по работам, пытаясь в одиночку прокормить семью, а Артур проверял уроки, учил и воспитывал сестренку, защищал от хулиганов и отгонял ночные кошмары.

Потом, когда дар молодого барда начал проявляться более активно, его отыскало ФСБ. С деньгами стало легче. Государство не экономило на услугах бардов, щедро оплачивая свою безопасность. К сожалению, все имеет свою цену. Постоянные командировки и разъезды, невозможность предсказать, когда и во сколько он может быть дома, необходимость постоянного контакта со своим агентом – все это в конце концов вынудило Артура купить собственную квартиру. Да и возраст уже поджимал. Жить с тетей и Аленкой повзрослевшему парню было уже неловко. Благо что для его нового финансового состояния покупка небольшой однокомнатной квартиры затруднением не являлась.

Но обратной стороной самостоятельности было то, что видеться со своей семьей – а именно так воспринимал тетю Лену и ее дочь Артур – стало получаться намного реже. Обычно его привозили к ним после особенно сложных акций, когда, вымотанный до предела, он нуждался в скорейшем восстановлении и излечении. Замечательно добрая атмосфера этого дома и искренняя любовь кузины позволяли ослабевшему барду намного быстрее набираться сил.

– Вернулся все-таки! – Аленка была искренне счастлива. Высокая для своих шестнадцати лет, с огромной гривой достающих до тонкой талии отчаянно рыжих волос, покрытым россыпью золотистых веснушек курносым носом и огромными зелеными глазищами, она повисла на Артуре, уткнувшись лицом ему в шею, и яростным шепотом выдохнула ему в ухо: – Вернулся!!! Живой!

– Да что мне будет… – Он крепко обнял сестру и аккуратно поставил ее на пол.

Та лишь замотала головой, продолжая с любовью всматриваться в его глаза, и строгим голосом заявила:

– Не знаю и знать не хочу! А вот только тебя уже не первый раз сюда привозят в таком состоянии, что от трупа и не отличишь! – И без всякого перехода, смягчившись, продолжила: – Ты кушать хочешь? Я, пока ты спал, пельменей налепила и тортик сбегала купила. Все как ты любишь!

Арт улыбнулся. После полной выкладки его всегда сильно тянуло на высококалорийную пищу. Мясные блюда, масляные торты, шоколад, мед – организм стремился как можно скорее возместить израсходованную энергию. Эта привычка, разумеется, не осталась незамеченной его родичами.

– Отлично! – Он улыбнулся и демонстративно потер руки. – Я голоден, как медведь после спячки! Где там твои пельмени с тортом?

– Пошли, медведь Артур[1], – улыбнулась девочка и, не выпуская его руки, повела брата на кухню.

Когда первый голод был утолен, пельмени закончились, а на столе появились большие кружки чая с долгожданным тортом, разговор возобновился.

– А где тетя Лена? – поинтересовался Артур, отхлебывая ароматный чай с липовым медом и закусывая большим куском торта.

– Мама как всегда на работе, – поморщилась девочка. – Сегодня, между прочим, пятница, рабочий день. Это я в честь прибытия брата решила прогулять школу. А ее так просто никто не отпустит.

– Все никак не бросит? – Арт вздохнул. Денег, которые он зарабатывал, было более чем достаточно для полного обеспечения его семьи. Но Елена Васильевна с упорством, достойным лучшего применения, категорично отказывалась бросить работу, приводя кучу «весомых» доводов – от «как там они без меня» до «не хочу терять квалификацию». Однажды она даже заявила, что не хочет напрягать в финансовом плане племянника, живя за его счет, и это был первый и единственный раз, когда Артур всерьез и надолго обиделся на своего бывшего опекуна.

– Ага. – Аленка поморщилась. Ей тоже очень хотелось бы, чтобы мама почаще бывала дома, поменьше времени проводя в своей больнице. Но увы. Упрямую решимость Елены Королевой лечить людей, несмотря ни на что, не могли сломить ни просьбы дочери, ни щедрые финансовые вливания Артура.

– Она хотела взять отгул, когда увидела, каким тебя принесли, но у них там какой-то «тяжелый случай» в хирургию доставили. Сказали, надо выйти на дежурство. Она всю ночь сомневалась, а утром, когда ты уже просто спал и твое состояние не вызывало опасения, решила все же выйти… – Аленка вновь вздохнула. – Арти, – она серьезно посмотрела на брата, – я все понимаю, у тебя такая работа… Но разве нельзя быть к себе хотя бы чуточку мягче? Который раз уже тебя привозят вот так – белым как полотно, едва дышащим и без сознания. Неужели нельзя как-нибудь осторожней?

Артур задумчиво пожал плечами:

– Наверно, можно, Солнышко. Вот только я так не умею. Понимаешь, иногда нельзя экономить, приходится отдавать все, что имеешь, в надежде, что этого хватит, чтобы оплатить спокойствие и безопасность для очередного города. Впрочем, я постараюсь… – Он мягко улыбнулся девушке.

– Всегда ты так говоришь, – подкладывая ему на тарелку очередной кусок торта, грозно нахмурила та брови. – А потом тебя снова домой на руках заносят.

– Что-то мне эти интонации напоминают… – усмехнулся Артур, откусывая очередной сладкий кусочек. – Вновь вернулся муж домой на бровях, а его жена встречает со сковородкой… – процитировал он начало известного анекдота. – И к чему бы мне это припомнилось?

– К тому, что совести у тебя нету, – улыбнулась Аленка. – Когда ты наконец перестанешь нас заставлять нервничать?

– Совесть? Она у меня есть! – довольно ухмыльнувшись, произнес Артур, демонстративно копаясь в карманах штанов. – Так… Где-то была ведь… Еще совсем недавно… Странно… И тут нет. О! Вот! Вспомнил! – Он вытащил из кармана довольно-таки замызганный носовой платок, в который был завернут какой-то небольшой предмет, и начал нарочито неторопливо его разворачивать.

Девушка подалась вперед.

– Ален, тут такое дело, – платок был развернут, но хитро расположенные складки не позволяли рассмотреть, что же скрывается за грязной тканью, – совесть я того… променял недавно. Сделку уж больно выгодную предложили. Такая вещь шикарная… Я как увидел, так и понял, насколько хорошо она на тебе смотреться будет… Ну и не устоял. Взял. Правда, с условием – если не понравится, можно будет отдать назад.

– Что там? – не выдержала долгой прелюдии терзаемая любопытством девочка.

– Смотри.

Платок лег на стол, и из его недр, как живая, вынырнула янтарная брошь. Бабочка. Небольшая, сделанная в натуральную величину, она была настолько естественна, что казалось, вот-вот расправит полупрозрачные крылья и взлетит в воздух.

– Какая прелесть… – восхищенно выдохнула Алена и осторожно прикоснулась к янтарным крыльям. – Так тонко сделана… а она не сломается?

– Это работа эльфов, – пожал плечами Артур. – Вряд ли тебе удастся сломать ее, даже если ты будешь бить ее кувалдой.

– Настоящих эльфов? – изумленно вздохнула девочка, хватая подарок и пристраивая его на своей пока еще небольшой груди.

– Самых настоящих, – улыбнулся Артур. – Туата де Данаан. По описаниям и характеристикам эти фейри больше всего похожи на толкиеновских эльфов. Точнее даже конкретно на нолдор. Практически полное соответствие. Ну так как, берешь? Или мне отдать ее обратно и выкупить совесть?

– Да черт с ней, с твоей совестью, – отмахнулась девочка, не прекращая любоваться подарком. – Ты посмотри, какая красота! – Она горделиво выпятила грудь.

– Согласен, симпатично, симпатично, – ухмыльнулся Арт, окидывая ее нарочито масленым взглядом.

– Тьфу на тебя, пошляк! – улыбнулась девочка. – Нашел на что смотреть. Совсем ты, я гляжу, в своей Феерии одичал. В общем, слушай план мероприятий. Этот твой Пилипенко как тебя притащил, тут же уехал, сказал – по делам. Так что сейчас ты на моем попечении. А это значит, готовься к подвигам!

– О нет… – простонал, хватаясь за голову, Артур.

– О да!!! – в пику ему откликнулась Аленка. – Ты можешь хоть вспомнить, когда последний раз в гулянке с нормальными девушками участие принимал? Если уж ты на мой нулевой размер пялиться начал, то, значит, срочно знакомить надо. И без споров. Вот оценишь Наташкин третий, сам спасибо скажешь. Возражения не принимаются!

Артур только вздохнул. Энтузиазм, с которым кузина стремилась наладить его личную жизнь, заслуживал лучшего применения. Она категорически отказывалась понимать проблемы, возникающие у него при общении с незнакомцами, и упорно продолжала затаскивать его в компанию своих друзей и подруг.

Впрочем, сейчас это, может быть, было и к лучшему? Сила, конечно, пока еще не восстановилась и на треть, однако того, что уже имелось, должно было хватить на более-менее свободное общение. А поболтать с красивыми и молодыми девушками, не имеющими отношения ни к различным службам, ни к нечеловечески прекрасным и столь же опасным женщинам Феерии, было бы неплохо. Даже барды нуждаются иногда в отдыхе.

Решив так, Артур уверенно кивнул в ответ на предложение сестры.

– Согласен! – улыбнулся он и покачал головой. – Только гостей зови не много, ладно? А то у меня пока с Силой не очень радужно…

– Как скажешь! – довольно откликнулась девушка, пряча ехидную улыбку. – Поел? – Она собрала тарелки со стола и кучей сгрузила их в раковину и отмахнулась от вопросительного взгляда Артура. – Потом помою. Сейчас более важные дела есть.

– Это какие же? – недоуменно поднял бровь бард.

– Как какие? А кто с тобой по магазинам пойдет?

– По каким магазинам? – Против воли в вопросе Артура звенела легкая нотка страха.

– По разным. Приличную одежду тебе покупать будем. Я надеюсь, ты не собираешься очаровывать девушек – хороших, красивых девушек, моих подруг, между прочим, в этом вот камуфляже? – И она брезгливо указала пальцем на изрядно потасканные штаны барда.

– А может, не надо? – Теперь в голосе Королева звучала настоящая паника.

– Надо, Федя, надо, – цитатой из советской комедии ответила Аленка, решительным шагом выходя из кухни. – Иди собирайся. Выход через двадцать минут.

Разумеется, ни через двадцать минут, ни через полчаса они не вышли. Пока собирались, пока Артур, памятуя настоятельную просьбу Пилипенко, оповестил своих телохранителей, пока те подогнали машину – прошло больше часа. Однако к часу дня, как бы неторопливы ни были сборы, поездка по магазинам состоялась.

Что такое поход по магазинам для мужчины? Об этом уже сказано много, и нет нужды повторять классиков. Но как бы то ни было, спустя всего четыре часа постоянных примерок Артур стал гордым обладателем неплохого джинсового костюма какой-то модной фирмы, нескольких футболок, двух пар туфель и прочей мелочовки.

Гордился Артур отнюдь не приобретением данных не очень-то ему и нужных предметов одежды (родной и горячо любимый камуфляжный костюм и берцы, несмотря на некоторую потертость, казались ему гораздо удобнее), а своей выдержкой и стоицизмом, с какими он перенес это внезапно обрушившееся на него испытание.

Но все имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Плохое проходит так же, как и хорошее, и в конце концов долгий поход по магазинам все же был завершен. Теперь оставалось только пережить собственно гулянку.

Собирая на стол, Алена искоса смотрела на брата. Сейчас, окончив утомительный поход по магазинам, он сидел откинувшись в кресле, прикрыв глаза и, казалось, тихо дремал. На самом деле, и она это знала, Арт выстраивал барьер между своим странным и таким опасным талантом и сознанием, барьер, который хоть ненадолго позволит ему более-менее общаться с незнакомыми и малознакомыми людьми.

Гулянка… Девочка усмехнулась, следя, чтобы это осталось незамеченным. Ну хоть так… Может, на этот раз ей удастся… Она вновь посмотрела на брата.

Холодное и неподвижное, с резкими чертами, словно высеченное талантливым скульптором лицо. Ни одного движения, лишь редкое и малозаметное дыхание. Сейчас ее брат был совсем не похож на обычного человека, и это внушало страх. Не за себя – она была абсолютно уверена, что Арти, ее Арти, никогда и ни при каких обстоятельствах не причинит вреда своей семье, – но за него самого.

Когда она узнала, что ее брат оказался одним из них, бардов, защитников и спасителей гибнущего человечества, первым чувством была гордость. Алена знала, всегда знала, что ее братик – лучший. Самый добрый, самый надежный… Что он всегда, в любой ситуации поможет и спасет, не оставит без поддержки и защиты… Но вторым чувством был страх. Страх, который только усилился, когда его принесли к ним в квартиру в первый раз. Бледного словно смерть, холодного, похожего больше на статую из драгоценного мрамора, чем на живого человека.

Тогда впервые она заметила странное изменение его внешности. Худой, даже костлявый, довольно высокий и вечно сутулящийся Артур никогда не отличался особой красотой. Но… В тот момент он казался прекрасным. Вроде бы все – черты лица, телосложение, походка – в ее кузене оставалось прежним. Все, но не все. Словно странная тень лежала на нем, чуть-чуть, незаметно искажая его черты и превращая хорошо знакомого, родного и любимого брата в загадочное и могущественное, невыразимо прекрасное и такое далекое создание. Нечеловеческое создание. Нечто, чем можно любоваться издали, но что внушает страх, стоит к нему приблизиться. То, чем можно восхищаться, но не любить.

Так прекрасен тигр, вышедший из джунглей, пантера, отдыхающая после удачной охоты, могучий волк, гонящий добычу.

И тогда-то она испугалась в первый раз. Потом тень сошла, и Арти вновь превратился в привычного и любимого брата, и все, казалось, было нормально… Но затем его принесли снова. И снова… И вновь и вновь на его лице лежала странная тень, превращавшая хорошо знакомого и любимого брата в какого-то прекрасного рыцаря из древней и страшной баллады…

Тогда Алена изучила все имеющиеся в открытом, а потом и в закрытом доступе сведения о бардах. И то, что она узнала, напугало ее еще больше. Барды не жили долго. Точнее – жили они откровенно мало. Год-другой. Три года. Редко четыре или пять. Именно столько проходило с момента, как бард «открывался» и начинал «служить человечеству», и до его «ухода». В тех закрытых документах, до которых ей удалось добраться, почему-то писалось именно так – «уход», но она отлично понимала, что означает этот эвфемизм. В конце концов, похоронные сметы и компенсационные выплаты семьям бардов, шедшие в документах после этого слова, были вполне однозначны.

Тогда, впервые узнав об этом, как она была испугана… Ей хотелось немедленно рассказать всем, силком оттащить Арти от этой проклятой работы, заставить его отказаться… О, какую истерику она ему закатила…

А он… Он выслушал ее со спокойным, слегка виноватым лицом, погладил по голове, успокаивая, как в детстве, и, поцеловав в лоб, на руках отнес к кровати, а сам сел рядом, на кресло, взяв свою неразлучную гитару.

Тогда он не сказал ничего. Его силы только начинали проявляться, и разговаривать, даже с близкими, давно знакомыми и любимыми людьми, у Артура получалось очень плохо. Вместо него говорила гитара. Странная, тихая и какая-то проникающая в самую суть, самую душу мелодия родилась из-под пальцев начинающего барда, и плачущая, сжавшаяся под одеялом Аленка поняла.

«Иногда – надо, – шептала гитара. – Я буду с тобой, пока смогу, я продержусь долго! – заверяла она… – Все будет хорошо, ты спи… Не стоит волноваться». Ее тихий и ласковый голос, нежная мелодия… Все это успокаивало, убаюкивало, несло дрему и приятные сновидения… Сквозь сон она ощутила, как рука брата легко погладила ее по голове, затем он набросил на нее плед и вышел, тихо притворив за собой дверь. И лишь выходя, Арт тихо проговорил себе под нос, видимо уверенный, что она уже спит и не слышит, короткую фразу. Чуть искаженный девиз десанта: «Кто, кроме нас?» С тех пор его отлучки накрепко ассоциировались у нее с войной. Брат уходил на войну. И пока – возвращался. А все, что она могла – ждать и помогать ему держаться, защищая людей. И она старалась это делать.

С той поры прошло немало времени. Пять лет – срок большой. Особенно для барда. Вот только тень… Она лежала на нем все дольше и дольше, исчезая лишь ненадолго, когда он общался с теми, кто искренне любил и ценил его, – с ней, с ее мамой. И все. Да и с ними он общался все реже, появляясь лишь ненадолго, в коротких промежутках между все более и более частыми походами в Феерию, или, вот как сейчас, – вымотанным до донышка, нуждающимся в отдыхе и исцелении.

И потому надо было действовать! Собственно, опекающие Артура спецслужбы уже пытались предпринять что-то подобное, Аленке не раз доводилось слышать о их неуклюжих попытках из уст брата. Но у нее в этом плане было большое преимущество. Она знала его. Знала намного лучше, чем всякие глупые и ничего не понимающие фээсбэшные психологи и аналитики. Знала его особенности, вкусы, пристрастия и возможности. Страхи и опасения. И потому ее план, который она составила и отшлифовывала уже немало времени, должен был, просто обязан был сработать!

Она улыбнулась и вновь покосилась на похожего на статую Арта. «Ничего, – подумала она. – Уж кто-кто, а я знаю, как пробить эту твою броню и вновь сделать тебя человеком! Ну, братец, держись!»

– Алька, ну я же тебя просил! – не выдержал Артур, когда дверной звонок снова задребезжал.

– Ну просил… Так это ведь совсем немного! – Алена сделала вид, что совершенно не понимает своего брата.

– Десять человек это немного? – Артур вздохнул.

– Ну да, – энергично кивнула девочка. – Я и трети тех, кто хотел с тобой познакомиться, не позвала! И вообще, не понимаю, чего ты морду воротишь. Посмотри, какой малинник! Специально для тебя звала в основном подруг постарше!

Действительно, «малинник» был тот еще. Среди приглашенных гостей однозначным большинством являлись молодые и красивые девушки в возрасте от восемнадцати и до двадцати пяти лет. Вот только… Выстроенный Артуром барьер, конечно, во многом ослаблял его способности, однако кое-какая чувствительность оставалась.

– Это кто? – тихо спросил он, кивая на красивую блондинку лет двадцати, с роскошной фигурой, одетую в весьма откровенное вечернее платье.

– Марина, – обрадовалась Аленка. – Какая-то родственница Наташки. Приехала к ним пару месяцев назад. Хорошая девчонка, и пообщаться приятно. Познакомить? Она все о тебе расспрашивала…

– Она здесь на работе, – коротко вздохнул Артур. – Точно так же, как и вон та худышка в обтягивающих джинсах. – Он кивнул на невысокую, очень стройную брюнетку, курившую в раскрытое окно комнаты.

– Настька? – не поверила сестра. – Не может быть! Я ее уже два года знаю! Ей же только-только восемнадцать исполнилось. В прошлом месяце отмечали.

Артур лишь пожал плечами. Своему чутью на людские эмоции он доверял, и до сих пор оно его еще не подводило.

– Аль… пойми, – помолчав, решился он все же высказать свои претензии. – Их слишком много… Причем большая часть присутствующих здесь девушек желает закадрить редкую добычу и получить от этого какую-либо пользу. Охотничьим инстинктом и жадностью от них так и бьет по мозгам… – поморщился он. – Остальные же пришли сюда из чистого любопытства. «Посмотреть на настоящего, живого барда», – словно передразнивая кого-то, игрой интонаций изобразил он. – Любопытство – это не так плохо, это еще терпимо, но вот первый вариант… Извини, но долго я это выдерживать не смогу. Да и много их. Чересчур много…

Артур вздохнул с неподдельной грустью. Расстраивать сестру не хотелось. Она так радовалась, устраивая этот праздник, что сейчас ему было действительно жаль ее разочаровывать. Но в то же время он сказал чистую правду. Находиться среди столь большого количества людей, желающих пообщаться, познакомиться или чего-нибудь добиться от «настоящего барда», для него было тяжело. Очень тяжело. И выносить эту тяжесть на протяжении хоть сколько-нибудь значительного времени он просто не мог. Чего уж говорить о каком-либо знакомстве…

Азарт, которым так и шибало от девушек, стоило ему только включиться в какую-либо беседу, бил по мозгам не хуже кастета, удары которого ему пару раз доводилось ощущать на своей шкуре в Смутные годы.

– Часа два еще потерпишь? – деловито спросила Алена, разглядывая недовольную физиономию брата.

Она хорошо понимала, что такое количество гостей крайне тяжело для восприятия барда, но выбора не было. Позови она хоть чуть-чуть, хоть на одного человека меньше, и шансы на реализацию ее плана, и так не сильно-то большие, скатились бы и вовсе к нулю. Количество людей, которых она пригласила, было тщательно просчитанным и являлось минимально необходимым для осуществления ее затеи.

– Ох, что-то ты темнишь… – Артур внимательно вгляделся в лицо сестры. – Но раз тебе так надо… – Он печально вздохнул и ненадолго призадумался, видимо прикидывая свои силы. – Два часа продержусь, – наконец ответил он затаившей дыхание девочке. – Что хоть задумала-то?

Мысленно послав проклятие излишней, особенно сейчас, чувствительности своего брата, Аленка отрицательно мотнула головой и постаралась вызвать в памяти образ популярного киноактера, который ей давно нравился.

– Секрет. – Она улыбнулась.

– Ну-ну…

Похоже, ее невинный обман оказался успешен. Барды не могли читать мысли, лишь эмоции, и, судя по легкому смущению, появившемуся на лице Артура, он, похоже, решил, что Аленка собирается познакомить его со своим ухажером.

В дверь снова позвонили, и она бросилась открывать. Увидев же вошедших, немедленно расплылась в радостной и немного хищной улыбке. Все в сборе. Пора начинать игру!

Лениво перебирая струны неразлучной гитары, Артур искоса поглядывал на собравшуюся в зале компанию. Двенадцать человек, если не считать их с сестрой. Большая часть – молодые, привлекательные и, судя по нарядам, отнюдь не обремененные излишней скромностью девушки.

Похоже, сестренка всерьез решила сосватать ему пару… Интересно, когда уже она поймет всю бесполезность подобного? Он уже не раз рассказывал ей о сложностях, которые встают перед бардом, решившим завести себе подругу из числа людей, однако она все не сдается… молодец, конечно, но ему от этого не легче…

Впрочем, ладно. Пару-тройку часиков он вполне может и потерпеть, если это ее порадует. Благо что все присутствующие, утолив первую страсть в общении с «редкой зверушкой», правильно оценили его некоммуникабельность и сейчас не особо рвутся с ним общаться. Если бы приглашенных было поменьше, то, пожалуй, подобные посиделки могли бы быть даже приятны…

Остальные… Пара Аленкиных одноклассниц. Их ему уже доводилось видеть. Анжела и Наташа, припомнил он. Еще… Какая-то девочка лет пятнадцати-шестнадцати, пришедшая вместе со старшей сестрой. Похоже, очень стеснительная – по крайней мере, от нее ни на шаг не отходит, да и в беседе участия практически не принимает. А вот ее сопровождающая… Красива, однако. Лет двадцать, стройная и очень симпатичная брюнетка с выразительным лицом и превосходной фигурой. Будь он обычным человеком, то, пожалуй, постарался бы познакомиться. Иногда Артур искренне ненавидел те многочисленные ограничения, что накладывал на него его талант. Хорошо хоть с фейри подобных проблем не возникает… Периодически ему казалось, что условия, которые вынуждены соблюдать барды для сохранения и приумножения своих сил, как будто специально придуманы кем-то хитрым и очень недобрым для того, чтобы максимально оторвать их от людского общества.

Впрочем… Да нет, показалось, наверное. Он перевел взгляд на сопровождавшую красотку девочку. Странное ощущение, одновременно похожее и не похожее на то, что возникало при контактах с фейри, появилось у барда при взгляде на нее. Однако чутье молчало. А значит, фейри она быть не могла… Явно не могла. Совершенно точно, это не фейри… «Да что это за чувство вообще такое странное? – рассердился на себя Артур и отвел глаза. – В конце-то концов, сколько можно на девушек пялиться! Тем более совсем молоденьких. Ей же еще небось и шестнадцати-то нет, а ты ее смущаешь… Лучше уж на ее старшую сестру смотреть – вот вполне достойный объект. И никаких «кажется – не кажется»… А еще лучше вообще не зацикливаться. Все равно ничего не получится, – попенял он себе и с усилием перевел взгляд дальше. – Так… Трое парней лет восемнадцати-девятнадцати… Судя по внешности, старше, но вот их эмоции позволяют определить возраст довольно точно. Странно… Кажется, вечеринкой они не очень-то довольны. Выражаясь мягко. Откуда столько агрессии?»

На мгновение Артур даже по привычке сложил руку в стандартный знак «Внимание. Возможная угроза», но тут же вспомнил, что Пилипенко сейчас нет рядом, и пожалел об этом. Впрочем, кто мог предвидеть? Он еще раз всмотрелся в привлекших его внимание парней, напрягая все доступное ему чутье. Так. А что это за пристальные взгляды? Смотрят так, будто собираются просверлить в нем дырку! Он чуть повернул голову и увидел настороженные и сосредоточенные взгляды двух девушек – блондинки в бордовом, которую ему представили как Марину, и беспрестанно смолящей одну за одной сигареты Анастасии.

«А девчата, похоже, тут не только в качестве медовой ловушки, – с облегчением подумал он. – Судя по всему, мой знак опознали, и это радует. Если они знакомы с подобными жестами, то есть надежда, что обучены они не только постельным выкрутасам и в случае нужды смогут оказать реальную помощь». Чуть качнув головой, привлекая внимание наследниц Штирлица, Артур перевел взгляд на мрачно пьющих водку парней, указывая на источник возможных неприятностей, и девушки, понятливо кивнув, немедленно переместились к ним поближе. Но этого было мало. Беседа за столом становились все напряженней, и как Артур ни пытался, но игнорировать ситуацию он больше не мог. Волей-неволей приходилось вмешаться.

– Барды! Защитники человечества! – Невысокий, крепко сложенный блондин резко ударил кулаком по столу. – Что ж это за защитники такие, что и двух слов связать не могут! Ишь, сидит себе в углу, зыркает, словно сыч, и даже не поздоровался! Только на девчонок и пялится. А вы? – Он поднял голову, осматривая изумленных подобной ничем не спровоцированной агрессией девушек. – Слетелись, будто мухи на мед, стоило ему только пальцем поманить. Выбирай не хочу. Одной мало – двух возьмет. Или что, будете отпираться, что не поняли, зачем вас сюда позвали? – Речь изрядно перепившего парня была не очень связной, однако основной мотив просматривался достаточно легко.

– Тихо, Слава, успокойся… – Друзья разошедшегося парня, находящиеся в несколько более трезвом состоянии, попытались успокоить своего приятеля. Впрочем, судя по их эмоциям, в основном с выдвинутыми им тезисами они были вполне согласны и успокаивали его, не повинуясь велению сердца, а лишь отдавая дань приличиям и гостеприимству.

– Нет, ты скажи мне, Марат, – категорично отказывался успокаиваться блондин. – Ведь патриарх ясно сказал, что все эти чертовы фейри суть не что иное, как слуги диаволовы, с которыми бороться надлежит каждому честному христианину! А этот – с ними дружит! Да если б не он и не такие, как он, предатели рода людского, и не трусость наших правителей – давно бы крестный поход устроили. И выжгли гнезда этих проклятых фейри с лица земного! Так нет ведь… Трусость заела. Жрем водку, заедаем салатиками, слушаем музычку и сидим на попе ровно, наблюдая, как он и ему подобные наших девок к себе волокут. Гаремами целыми… Вот прям как сейчас. Ты оглянись вокруг, на этих шлюх посмотри – сплошь ведь красотки, верно?

– Владислав! – не выдержали нервы у той самой брюнетки, которая совсем недавно привлекла внимание Артура. – Немедленно извинись и иди домой. Ты пьян. Я очень жалею, что поддалась на твои просьбы и взяла тебя сюда, поверив твоему обещанию вести себя прилично!

– Ха! А вот и защитница выискалась! Что, Ирка, нетерпячка замучила, так в постель к этому колдуну хочется? Шлюха! И все вы шлюхи! – обвел он взглядом возмущенно загомонивших девушек.

– Заткнись! Здесь дети! – От ярости брюнетка буквально вылетела из-за стола и, подбежав к парню, попыталась дать ему пощечину.

Попытка оказалась неудачной. Судя по всему, Владислав активно занимался каким-то рукопашным боем, и алкоголь отнюдь не притупил его рефлексов. Ловким движением уклонившись от удара, он легко перехватил тонкую руку и заломил ее за спину, после чего отшвырнул тихо вскрикнувшую девушку в угол.

– Ха. Дети. Шлюхи малолетние! Что, выродок, на молоденькое мясо потянуло, да? – Медленной, угрожающей походкой Владислав направился в дальний угол, который и занимал Артур, все так же неподвижно сидящий в своем кресле. Неизвестно с чего взъярившийся парень совершенно не обращал внимания на слабые и какие-то неубедительные попытки друзей его урезонить.

Артур печально вздохнул и кинул укоризненный взгляд в сторону испуганно съежившейся Аленки. «И угораздило же сестру пригласить «крестоносца»[2], – недовольно подумал он. Затем он взглянул на напружинившихся, готовых к немедленной атаке безопасниц и отрицательно покачал головой, складывая пальцы в знак отмены атаки.

Те слегка расслабились, но продолжали пристально следить за подступающим все ближе и ближе к охраняемому лицу парнем. Правая рука брюнетки находилась в раскрытой дамской сумочке, явно нащупывая там что-то огнестрельное и весьма убойное. Руки блондинки, наоборот, находились на виду. С самым задумчивым видом она вертела в длинных, наманикюренных пальцах пару острых стальных вилок, не сводя глаз с разошедшегося парня.

– Ножа не бойся, бойся вилки, один удар – четыре дырки, – едва шевеля губами, прошептал Артур, повернув лицо в ее сторону.

Судя по улыбке, появившейся на лице девушки, читать по губам она явно умела неплохо. Впрочем, времени на продолжительное переглядывание у Артура уже не было. «Крестоносец» подошел уже вплотную, и пора было действовать.

– Любопытно, – не вставая с кресла, произнес Артур, наполняя свой голос Силой, так что он легким эхом отдался от стен комнаты, проникая, казалось, в самую душу слушателей.

– Что тебе любопытно… вонючий? – размахиваясь для богатырского удара, зло прошипел Владислав.

– Любопытно, почему люди нас так недооценивают, – все так же не вставая с кресла, произнес Артур и быстро провел ногтем по гитарной струне.

Резкий, отвратительно-жгучий звук наполнил комнату. Пенопласт по стеклу, визг железа под «болгаркой», грохот перфоратора, казалось, совместились в этом звуке, смешиваясь и стократно усиливая свои негативные свойства, чтобы обрушиться на нападающего парня. Девушки, сидевшие чуть в стороне и ощутившие лишь отголоски, сморщились, зажимая уши. Владислав же, на которого он был направлен, замер и упал на пол, буквально парализованный звуковым ударом. Глаза «крестоносца» покраснели, а из носа закапала кровь.

– Сволочь! – вставая с пола, вытирая нос и глядя на красную полосу, оставшуюся на рукаве, от души выругался Слава.

– Ага. Еще какая! – с нехорошей улыбкой немедленно согласился Артур. – Я бард, мне руки беречь надо. Вдруг я, выбивая тебе зубы, палец поцарапаю? Нехорошо же будет! Так что я лучше так сыграю, чтоб они у тебя сами повыпадали.

– Арти, не надо, пожалуйста! – раздался возглас из середины комнаты, где сидели девушки. – Мы-то тут при чем? Нас пожалей! – Похоже, что его шуточное предложение Аленка восприняла на полном серьезе. Сидящие за столом ее подруги немедленно поддержали просьбу, видимо также испытывая немалые опасения.

Обернувшись к ним, Артур согласно кивнул:

– Прошу прощения. Увлекся. Не беспокойтесь, для вас опасности нет никакой, – коротко успокоил их он.

Между тем Владислав вполне оправился от потрясения и стоял задумавшись. Ему явно хотелось расквитаться, однако рука барда, ласково поглаживающая гитарные струны, вынуждала парня к непривычной настороженности. Казалось бы, чего проще – короткий шаг, резкий удар, и этот хлюпик уже ничего не сможет сделать. Но… Шаг и удар требуют времени. Небольшого, секунды хватит. Вот только подлому барду, чтобы дернуть свою сволочную струну, не нужна даже эта несчастная секунда. Одно легкое движение пальцем… Результат подобных действий Слава прочувствовал на своей собственной, нежно любимой шкуре и повторения не желал. Поэтому он решил сделать ставку на разговор. Заболтать противника. Поставить его в изначально невыгодные условия. Вынудить к схватке по своим правилам. Молодой «крестоносец» прибег к дипломатии.

– Что, по-человечески драться трусишь? – скрестив руки на груди и приняв максимально вызывающую позу, презрительно поинтересовался он. – Душу запродал, так теперь только колдовством все проблемы и решаешь? По-человечески, «на кулачках» схлестнуться слабо? Ты хоть с бабами-то без колдовства своего можешь или и в постели всё свои песенки распеваешь?

– Хороший удар, – вновь ухмыльнулся Артур. Только на этот раз его улыбка куда больше походила на оскал. – И удар хороший, и задумка отличная. Похоже, ты не только кулаками махать умеешь, но и словами сражаться можешь! Вынудить барда драться врукопашную – самый верный способ победить. Правда, метод выбран немного устаревший. С детства на «слабо» не попадаюсь. Впрочем… я на твое «слабо» своим отвечу. Коль ты хочешь драться, то я готов тебе предложить сразиться со мной в поединке по старинной традиции Туата де Данаан. Так что скажешь?

– Поединок? – Глаза Владислава вспыхнули. Он презрительно оглядел тощую фигуру барда, явно не блиставшего физическими возможностями, затем горделиво взглянул на испуганно примолкших девушек, перемигнулся со стоящими у него за спиной друзьями и коротко кивнул. – На чем будем сражаться? На мечах? Пистолетах? Ножах?.. Впрочем, без разницы. Я согласен. Когда и где?

Артур жалостливо посмотрел на своего противника. В его глазах не было даже презрения – только и исключительно жалость. Так смотрит водитель на глупого щенка, который, увлекшись преследованием и облаиванием автомобиля, невзначай прыгает под колеса.

– Я же сказал, по традиции Туата де Данаан, – вздохнул бард. – Поздравляю вас, – обернулся он к девушкам. – Здесь и сейчас, – голосом опытного антрепренера произнес он в пространство, – вам выпал редчайший шанс наблюдать настоящий поединок на песнях. Ну что, приступим? – Артур перехватил гитару поудобней. – Как вызвавший на бой, я имею честь нанести вам, сударь, первый удар. – И он коротко ударил по струнам.

– Сволочь! – только и успел выкрикнуть Владислав, до глубины души пораженный подобным вероломством того, кому, по всем представлениям парня, полагалось быть безропотной и беззащитной жертвой. – Какая же ты сволочь! – Он бросился к креслу, но запнулся о небольшую складку ковра и с грохотом растянулся у ног абсолютно спокойного барда.

– Ты это уже говорил, – ухмыльнулся Артур. – Кстати, искренне не советую тебе пытаться хоть как-то нарушить правила дуэли. Проигрыш – это не смертельно и не так уж болезненно. Бардам нельзя убивать или калечить. Даже на поединке. А вот пытающиеся нарушить условия схватки долго не живут. От них отворачивается сама удача. Считай свое падение первым и последним предупреждением. В следующий раз тебе не повезет значительно сильнее. Вплоть до смертельного исхода, в зависимости от намерений. – Он со значением посмотрел в мрачные глаза испуганно вскочившего парня.

То, что барды не могут не только убивать, но и лгать, знали все. Это признавали даже их противники. Пренебречь таким предупреждением Владислав просто не мог, и потому, затравленно посмотрев на все так же спокойного Артура, он медленно отошел к столу.

– Правила-то хоть какие? Чего мне нарушать нельзя? – мрачно спросил он, хватая бутылку водки и отхлебывая из горлышка.

Артур зло улыбнулся.

– Что ж ты на поединок-то соглашаешься, даже не поинтересовавшись правилами, а? А сейчас поздно, боржоми не спасет, почки уже отвалились. Уточняю, если с первого раза не понял: бардам нельзя убивать и калечить, а вовсе не молчать. Молчание, как раз наоборот, поощряется. «Проклятие бардов» – слышал о таком? Вот как раз сейчас оно меня так одолело, так одолело… Прям слова не вымолвить… – Улыбка барда, и так-то не слишком добродушная, превратилась в настоящий оскал. – Ладно, хватит болтать. Пора и за дело. – Он взглянул в бледное, испуганное лицо противника и с легким злорадством ударил по струнам, обозначая начало первого раунда.

Впрочем, вопреки своим же собственным словам, Артур не спешил. Мягкий перебор струн. Простенькая, примитивная мелодия. Работающее на полную мощность чутье. Песня должна быть правдивой. Строки хулительного нида[3] сами приходили в сознание, складываясь из невнятных образов, полученных при помощи чутья. В общем, Артур действовал по знаменитой и иногда очень полезной поэтической методике древних чукчей – что вижу, о том и пою. «Иногда подобное бывает весьма кстати, даже в современности», – мельком подумал он.

В куплете не было Силы. Ее у Артура сейчас почти не осталось. Слишком много было потрачено – на тролля, на установку барьера, на первый ошеломляющий звуковой удар… Ту же ничтожную часть обычного запаса, что еще имелась, Артур решил пока приберечь. И потому это был практически обычный стих. Он не мог вызвать из небытия жаждущих крови духов, не мог заморозить или сжечь огнем, не мог ошеломить, заморочить голову и сломить волю… Он мог другое. Вместо Силы Артур вложил в голос Чистоту. Много Чистоты. Около трети всего своего запаса. А это немало. Вполне достаточно, чтобы пронять даже такое малочувствительное к этой энергии создание, как человек.

Короткий, жесткий стих. Он обрушился подобно удару булавы, вызывая испуг и смущение на лице жертвы и презрение в глазах окружающих людей. И виновата в этом была отнюдь не только вложенная в него Чистота. Скорее наоборот, благословенная энергия, пробуждающая в людях самые светлые и добрые чувства, будящая совесть, милосердие и жалость, несколько смягчила нанесенный удар. Но даже и в смягченном виде удар был страшен. Ведь барды не лгут. А отношение к наркоманам после Великого кризиса пятнадцатого года было весьма жестким.

Слишком много людей тогда погибло не от магии пришельцев из Феерии, а от рук разбушевавшихся мародеров, решивших в период ослабления власти, что их час настал. И многие, очень многие банды целиком или большей частью состояли из «пылесосов» – так стали называть людей, прочно и плотно сидящих на появившемся в те годы новом мощном наркотике, «эльфийской пыли». Сушеная и перемолотая трава Феерии, частенько произрастающая в окрестностях сидов, давала людям странные и весьма привлекательные возможности, взамен резко повышая их агрессивность и ухудшая способность здраво рассуждать и оценивать опасность.

Сейчас, после того как чутье подсказало ему сущность Владислава, Артур перестал изумляться его неожиданной выходке и повышенной злобности. Для любителей «пыли» подобное поведение было вполне нормальным. Непонятным оставалось только одно: какого черта его сестра общается с этим типом, причем настолько плотно, что даже пригласила его на эти посиделки? Для себя Артур решил, что, как только гости разойдутся, Аленка получит грандиозный втык по этому поводу.

Впрочем, и не только по этому. Соглашаясь на праздник, устраиваемый шестнадцатилетней девочкой, Артур никак не рассчитывал, что гости будут пить водку, курить в квартире, полезут в драку… Данные обстоятельства ему категорически не нравились, особенно если учесть, что праздник устраивала его сестра и все гости были приглашены ею же. Похоже, с его уходом тетя Лена, увлекшись своей работой, существенно запустила воспитание Аленки. С этим надо было что-то делать.

Однако не сейчас. Короткий перерыв на размышление и обдумывание полученных сведений, который он себе позволил после первого куплета, уже подошел к концу, и чутье вновь подсказывало нужные слова, так и рвущиеся из уст:

В восприятии слушателей этот куплет был намного слабее. Ну правда, что такое муки всего лишь какого-то кота по сравнению с несущей угрозу для людей «эльфийской пылью»? Но то – для окружающих. Для Артура же, перед которым благодаря заработавшему на полную мощь чутью данный эпизод жизни его оппонента предстал во всем своем ужасе, это было далеко не так. Для Артура. И для его противника.

Чистота, вложенная бардом в простенький, едва рифмованный стишок, обрушилась на бедолагу, буквально погребая его под муками разбуженной ею совести, жалости к замученному животному и презрения к себе за совершенный поступок. Обрушилась и раздавила, оставляя слабый, ревущий, не стесняясь своих слез, комок, сжавшийся на полу у стола.

Вид его был столь жалок, что невольно Артур посочувствовал своему противнику. Чистота – это лекарство. Лекарство для душ. Но при передозировке любое снадобье, сколь бы целительным оно ни было, может стать ядом. Сейчас бард предпочел бы завершить свою атаку, но увы. Древний ритуал требовал нанести завершающий удар, и все, что он мог сделать, это лишь слегка смягчить его силу. Старательно подбирая слова, Артур начал последний куплет:

Завершающий удар. Артур отвел глаза, не желая смотреть на хнычущее нечто, скрывшееся под столом, чтобы избегнуть ненавидящих и презрительных взглядов. Голова у него кружилась и болела, резко ухудшилось самочувствие – верный признак того, что он вплотную приблизился к пределу «допустимого зла», дозволенного бардам. Утешало лишь то, что за видимым злом скрывалось и доброе дело. Как бы ни было сейчас плохо его противнику, вскоре лишняя Чистота развеется, ослабив терзающие его сейчас муки совести и одиночества.

А вместе с ней уйдет болезненная привязанность к проклятому наркотику – уйдет без боли и мук, чтобы не вернуться уже никогда. Отныне малейший запах «пыли» будет вызывать у бывшего наркомана невероятное омерзение и сильнейшую брезгливость. На какой бы путь Владислав ни встал, после этого вечера к наркотикам он не притронется точно!

Осознание этого несколько ослабило терзавшую Артура головную боль. Похоже, что загадочное «нечто», принимавшее решения по степени «допустимого зла», которое могли совершать барды, приняло его аргументы во внимание и милостиво согласилось приразжать свои когти.

– По… – Артур резко замолчал. Ему хотелось попросить присутствующих, особенно пару пришедших вместе с теперь уже, думается, бывшим «крестоносцем» парней, чтобы они помогли пострадавшему и проводили его до дома, ни в коем случае не оставляя его в одиночестве и не лишая поддержки, однако вырвавшееся вместо членораздельных слов невнятное блеяние заставило его немедленно осечься.

«Черти бы драли это проклятие! – мелькнуло в голове у барда. На мгновение всколыхнулась и тут же исчезла отстраненная привычным волевым усилием злость. – А что ты хотел? – постарался успокоить себя Артур. – Сила мало того что со вчерашнего до конца не восстановилась, так еще и сегодня потрачена почти полностью, да и выплеск Чистоты тут только что устроил… И после этого еще и хотел вещать как политик на трибуне? Радоваться надо, что вообще не свалился!»

Проведя сеанс аутотренинга, он немного успокоился и, жестом подозвав сестру, наконец-то смог изложить свои пожелания.

– Арти, прости, пожалуйста! – выслушав его с покаянным видом, попросила Аленка. – Я на подобное никак не рассчитывала!

– О твоих друзьях и о том, как среди них оказался «пылесос-крестоносец», побеседуем позже, – коротко ответил парень. – Заодно и о том, почему на твоем празднике курят, пьют водку и лезут в драку… Сейчас завершай все это по-быстрому, хватит уже приключений!

– Конечно! – Девочка быстро закивала головой. – Только… Арт, ты не мог бы взглянуть повнимательней на Ирину со Стасей? – Она кивнула в сторону ранее привлекшей внимание барда красивой брюнетки, той самой, что пыталась ударить Владислава в начале скандала. – У них не все в порядке, и похоже, что это по твоей части… Я, когда приглашала ее, пообещала, что ты посмотришь… Тебе же несложно? Только посмотри. Пожалуйста!

– Что там у них? – недовольно отозвался Артур. Нельзя сказать, что просьба была так уж неожиданна, иногда к бардам и впрямь обращались люди, считавшие, что те или иные имеющиеся у них проблемы связаны с влиянием фейри. И изредка они даже бывали правы. Но вот конкретно сейчас, когда он был почти без сил и без возможности нормально общаться, подобное обращение было на редкость некстати.

– У Стаси. Это младшая. Может, ты вначале посмотришь – вдруг все это чушь полная? А потом, если надо будет, они тебе сами все расскажут, – заюлила рыжая интриганка.

– А подождать хотя бы до завтра, пока я не восстановлюсь, они не могут? – нахмурившись, произнес Артур.

– Ты только посмотри, хотя бы чтоб им туда-сюда просто так не таскаться. Живут-то они не близко. Вдруг это все же не по твоей части. Братик, ты прости меня, пожалуйста, – сделала она умильные глазки, всем своим видом изображая раскаяние, – просто пообещала сдуру… я ж никак не ожидала, что все вот так выйдет… Ладно? Я тебе потом все-все объясню. И посуду целую неделю сама мыть буду!

– Хм… – Артур грозно сдвинул брови.

– Две недели… – Обещание сопровождалось печальным вздохом, взглядом, как у кота из «Шрека», и сложенными в молитвенном жесте руками.

– Заметано! – Бард улыбнулся. Старинная традиция, сохранившаяся с тех времен, когда они еще жили вместе и отчаянно спорили, чья очередь мыть посуду, здорово подняла ему настроение. – Давай выгоняй всех гостей, а они пусть задержатся. Сил у меня, правда, осталось мало, но посмотреть – посмотрю. Да, и не забудь попросить, чтоб этого горе-крестоносца кто-нибудь проводил да проследил за ним. Его сейчас одного ни в коем случае оставлять нельзя. Повесится еще со стыда, бедолага.

– Конечно, сделаю! – Закончив шептаться, Аленка опрометью бросилась исполнять его распоряжения.

Впрочем, гости и сами не имели никакого желания задерживаться. Слишком уж неприглядной была разыгравшаяся в непосредственной близости сцена, и слишком уж странные силы были в ней задействованы. С недавних пор одним из основных правил выживания являлось: «Видишь нечто странное – беги оттуда!» И правило это было буквально вбито людям в подкорку. Так что, получив подходящий предлог, гости стали немедленно расходиться.

Когда количество присутствующих в квартире малознакомых лиц уменьшилось всего до двух, причем одним из них была весьма симпатичная девушка, а вторая – еще практически ребенок, Артур почувствовал облегчение и даже некоторый прилив сил. Наконец-то этот чрезвычайно утомительный «праздник» был завершен.

Аленка стремглав носилась из зала на кухню и обратно, убирая последствия «праздника», и мешать ей, требуя участия в разговоре в качестве переводчика с русского на русский, Артур не стал, решив обойтись своими силами. Так что он просто открыл дверь в свою комнату и жестом предложил девушкам пройти туда.

Обе его посетительницы заметно нервничали. Их напряжение прямо-таки пропитывало воздух, напрочь забивая чутье и не позволяя понять, что же с ними не так. Артур досадливо поморщился. Похоже, разговора было не избежать. Немного подумав, он все так же жестом попросил старшую из девушек покинуть комнату. В конце концов, говорить с одной незнакомкой гораздо проще и менее энергозатратно, чем с двумя разом.

Градус нервозности у девочки – Стаси, припомнил ее имя Артур, – после того как ее сестра вышла, прикрыв за собой дверь, резко возрос.

– Пожалуйста, не волнуйся, – решил попробовать он начать разговор и замер от изумления. Никакой преграды. Никакого заикания. Он мог говорить совершенно свободно, словно стоящая перед ним малознакомая девочка была его близкой родственницей, старой и давно знакомой подругой… или не принадлежала к человеческому роду!

Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда! Будь она кем-то из фейри, он обязательно почуял бы это… Должен был почуять! В конце концов, если даже она принадлежала к какой-то редкой разновидности, способной обмануть бардовское чутье и идеально изображать человека (хотя до сего момента ему не доводилось слышать ни о чем подобном), – зачем ей тогда приходить к нему с просьбой о помощи? Любой даже самый слабый фейри многократно превосходил и в Силе и в опытности (что, собственно, и неудивительно при их-то сроке жизни) самого могучего барда, которым Артур вовсе не являлся.

1

Имя Артур по-древнекельтски означает «медведь» или, по другим источникам, «могучий медведь». Так что повод для улыбки у Аленки – девочки весьма начитанной – при сравнении ее брата с медведем был вполне весомый.

2

«Крестоносцы» – обобщенное название многочисленных религиозных групп, считающих своим долгом вести «непримиримую борьбу» с фейри и имеющими с ними контакт людьми. В основном это выражается в различных словесных нападках, попытках забросать гнилыми помидорами и другим мусором, изредка – учинить драку с бардом, так как те, кто пытались всерьез бороться с фейри или покушаться на жизнь бардов, быстро погибали, что довольно эффективно сбавляло агрессивность «крестоносцев».

3

Хулительный нид – разновидность скандинавских стихов, направленных на осмеяние и оскорбление противников. Ниду часто приписывались магические свойства, и потому викинги относились к этому виду творчества крайне серьезно.