Глава 1

Ворона сидит на ветке. Прямо напротив окна. И смотрит на меня антрацитовым глазом.

Неделю назад на ленте новостей появилось сообщение о том, что умер Макс Роуч. А сегодня утром я прочитал о смерти Завинула. И мне вдруг сделалось не по себе.

Нет, я не боялся смерти. Я подумал о том, что станет с этим миром, когда уйдут лучшие из лучших. Кто придет им на смену?

Поскольку ответа на этот вопрос у меня не было, я заперся дома с бутылкой джина и включил Weather Report. Я слушал все по порядку, не пропуская концертники. И с каждым диском мне становилось все более грустно и тоскливо. Просто так, без причины. Потому что жизнь такая, как она есть. Потому что ни один ее миг невозможно вернуть назад. Потому что за окном накрапывает нудный осенний дождь. А на суку сидит мокрая, тоже недовольная жизнью ворона. И, поскольку ворона не держала в клюве даже махонького кусочка сыра, оставалось предположить, что мудрая сия птица придерживается атеистских взглядов.

Я сидел в кресле, расслабленно вытянув ноги. Одна рука свешена через подлокотник, другая слегка покачивает в такт музыке стакан с джином и тоником. А подтаявшие кусочки льда тихо звякают о стекло.

Я вовсе не собирался напиваться. Мне просто хотелось послушать хорошую музыку и вспомнить великих музыкантов. А бутылка – так, чтобы не совсем уж одиноко было. Я и отпил-то из нее всего на два пальца.

Когда пришел Гамигин, играл диск «Domino Theory».

– Отдыхаешь? – не то с укоризной, не то с завистью посмотрел на меня Анс.

– Нет, – честно признался я.

Анс обошел кресло сзади и встал по левую руку от меня. Наверное, он смотрел на меня с осуждением. Ну, а я глядел на дно стакана. Там не происходило ничего интересного. Но смотреть на Анса мне и вовсе не хотелось.

– У тебя проблемы?

– С чего ты взял?

– С того, что ты пьешь не пиво, а джин.

Я усмехнулся и пригубил стакан.

Гамигин был прав – вкус крепкого спиртного мне совершенно не нравится. Потому я и лью в стакан тоника больше, чем джина. Примерно раза в три.

– Анс, я уважаю тебя за то, что ты понимаешь толк в пиве. Но в джазе ты ни черта не смыслишь!

И вот теперь я перевел взгляд на Гамигина.

Как и всякий демон, Анс терпеть не мог все эти человеческие присказки насчет чертей. Вряд ли он воспринимал это на свой счет. Однако за державу демону было обидно.

Черта я помянул не случайно. Мне хотелось, непременно хотелось зацепить как-то Гамигина, вывести его из равновесия, которое являлось его обычным состоянием. И это при том, что Анс Гамигин был не просто моим партнером по работе, но еще и самым близким другом. Не помню точно, но, кажется, Император Ху сказал что-то насчет того, что, когда нам плохо, мы стараемся сделать больно тем, кто нам ближе всего. Наверное, чтобы далеко не тянуться.

Анс снова обошел кресло сзади и оказался по правую от меня руку.

– Ты когда последний раз разговаривал с Лоей?

– Никогда.

Я сделал большой глоток из стакана. Слишком большой. А потому закашлялся.

Анс дождался, когда я прочищу горло и вытру набежавшие слезы. Вот что-что, а ждать он умел. Как никто другой. И, когда, откашлявшись, я потянулся за салфеткой, чтобы вытереть губы, он сказал:

– Лоя хочет выйти из дела.

– Что?! – Услыхав такую новость, я едва не вывалился из кресла. Выпавший из руки стакан тренькнул, ударившись об пол, но каким-то чудом остался цел. – Что значит «хочет выйти из дела»? С чего это вдруг? И – куда?..

Анс с деланным безразличием пожал плечами.

Я открыл рот, собираясь что-то сказать. Но вдруг понял, что сказать-то мне нечего. Несмотря на первую реакцию, новость, принесенная Ансом, не стала для меня неожиданностью. Я был не слепоглухонемой идиот и понимал, что все к тому идет. Я не знал только, когда и как именно это случится. И, честно говоря, я думал, что Лоя сама мне об этом сообщит, а не пошлет дурным вестником Анса.

Наверное, со стороны я выглядел довольно-таки глупо.

Демону надоело смотреть на мой разинутый рот. Он толкнул мыском ботинка лежащий на полу стакан, подошел к шкафу с дисками и стал изучать репертуар. С его стороны это был сверхделикатный жест. Сколько я ни пытался привить Гамигину интерес к музыке, ему вполне хватало одного диска с дурацким названием «The Best Songs Of All Times And Nations». И вы бы только послушали, что это были за песни! По счастью, помимо извращенных музыкальных пристрастий, у Гамигина имелось множество других несомненных достоинств. Одним из которых являлась уже упомянутая деликатность. А еще он был мой самый лучший друг.

Я начал потихоньку собирать мысли в кучку.

– Лоя сама тебе сказала, что собирается выйти из дела?

– Забыл, что мы телепаты?

Анс даже не обернулся – продолжал делать вид, что с интересом просматривает мою коллекцию дисков.

– Ну, да. – Я хотел было кивнуть, но в последний момент передумал и в результате странно дернул головой. Хорошо, что Анс меня не видел. А то бы решил, что у меня это нервное. – Демон может телепатически общаться со своим сородичем при условии обоюдного согласия.

Анс перешел к следующей полке с дисками.

– Лоя позволила тебе узнать, что она собирается уйти?

– В точку, Пинкертон. – Анс выдернул диск из плотного ряда и обернулся: – Можно я возьму послушать?

Это был диск «Their Satanic Majestic Request». На мой взгляд, одна из лучших, сильно недооцененная работа «роллингов».

– Тебе не понравится.

– Тема любопытная.

– Это было записано еще до открытия Врат.

– Ну и что?

– В те золотые времена ангелы и демоны для большинства людей были чисто абстрактными фигурами. Либо фольклорными персонажами. Тебе что больше нравится – абстракция или мифология?

– Я просто хочу послушать музыку.

– Ты никогда не слышал этот диск?

– Нет.

– Тогда бери.

– Спасибо.

Анс сунул диск в карман.

– На улице дождь? – спросил я, заметив влажные пятна на его длинном, черном кожаном плаще.

– А ты посмотри в окно.

– Не хочу.

– Тогда поговори с Лоей.

– О чем?

Анс взял со стола бутылку, посмотрел на этикетку и весьма неодобрительно хмыкнул.

– Ты не понял, что я сказал?

– Лоя выходит из дела.

– И это все?

Меня вдруг прорвало. С чего этот черт решил, что меня нужно учить уму-разуму? В конце-то концов! Я слушаю Weather Report! Получаю удовольствие! И тут врывается черт со своим идиотским сообщением о том, что Лоя, видишь ли, выходит из дела!..

– Это значит, что нам теперь придется менять всю атрибутику нашего частного сыскного агентства! Начиная с визиток и заканчивая входной дверью! На которой аршинными буками написано «Каштаков, Гамигин и Розье»! И мне даже думать не хочется о том, во сколько нам это обойдется!

– Димка, ты дурак.

Вот и все, что сказал Анс в ответ на мою гневную тираду. Сказал спокойно, почти без эмоций, вроде как просто констатируя факт. Но при этом он еще и смотрел на меня, как на законченного идиота.

Я молча развел руками. Мол, признаю сей факт, но ничего не могу поделать; принимайте меня таким, как есть, или не принимайте вовсе. Вот так.

Я потянулся за бутылкой. Но демон схватил ее первым и переставил на дальний конец стола.

– Ты же не хочешь, чтобы она уходила.

– Конечно, не хочу.

– Ну, так не будь дураком, скажи ей об этом!

– Она это знает.

– Дурак, – безнадежно махнул рукой Анс.

– Хорошо. – Я решил не вступать в бессмысленный спор. – Ты уже трижды назвал меня дураком. Доволен?

– Нет.

– И сколько же раз тебе нужно это повторить, чтобы получить полное удовлетворение?

Гамигин озадаченно поджал губы. И во взгляде его появилось что-то новенькое. Отдаленно напоминающее сочувствие.

– Знаешь, что я никак не могу понять?

– Наверное, как Чарли Паркеру удавалось извлекать божественные звуки из полой железяки?

– Или как двум любящим друг друга людям удается постоянно ссориться.

Я очень постарался и придал лицу выражение полного клинического идиотизма.

– Это ты о ком?

– Дурак.

– Четвертый раз!

– И я все еще не удовлетворен.

– С чего ты взял, что Лоя меня любит?

– Не прикидывайся дураком.

– А, так значит, я только прикидываюсь!

– Мы – телепаты!

– Постой. – Мне вдруг показалось, что в нашем разговоре я упустил нечто очень важное. И это заставило меня мигом прекратить валять дурака. – Ты хочешь сказать, что Лоя сама дала тебе прочесть эту мысль?

– Поздравляю, Пинкертон!

В усмешке, которой сопроводил эту реплику демон, сарказма было больше, чем косточек в гранате.

– Но – зачем?

Анс с досадой цокнул языком и головой покачал:

– Нет – не Пинкертон.

– Ты хочешь сказать…

Я начал фразу нарочито медленно, надеясь, что Анс не выдержит и перебьет меня.

Так и случилось.

Вот только слова демона были совсем не теми, что я ожидал.

– Я сказал уже все, что хотел. Теперь очередь за тобой. Ступай, поговори с Лоей.

– О чем, по-твоему, я должен с ней говорить?

– Это уж тебе виднее. На твоем месте я бы первым делом извинился.

– За что?!

– Да без разницы! За все сразу! Ты что, женщин не знаешь?

– Таких, как Лоя, – нет.

– Женщины, даже такие, как Лоя, обожают прощать. А для того, чтобы она могла тебя простить, нужно сначала принести извинение. Все равно за что.

Я ненадолго задумался. Даже глаза прикрыл, чтобы сосредоточиться. Я попытался найти хотя бы тень чувства вины. Хотя бы блеклое ее подобие. Но, как ни крути, выходило, что мне просто не за что себя винить. Я был чист и невинен как младенец. Можно даже сказать, как агнец божий – но демон бы этого не понял. Поэтому я только головой затряс.

– Я не чувствую себя виноватым.

– Хорошо. – Анс сложил руки на груди. Это означало, что он готов всерьез за меня взяться. – Из-за чего вы поссорились последний раз?

Последний раз? Этих последних разов было столько, что я со счета сбился! Впрочем, если подумать… Как следует подумать… Да! Это было в субботу. Хороший был день. Солнечно, но не жарко. Деревья все в золоте стоят. А та листва, что уже облетела, прикрыла мусор на газонах. Использованных шприцев и презервативов почти не видно. Осень, которую я люблю. А Лоя ненавидит. Ее, видишь ли, раздражает яркое солнце и слишком голубые небеса. И еще ей захотелось узнать, какому идиоту пришло в голову выкрасить мусорные ящики в веселенький розовый цвет? Я ей сказал. Она не поверила. Мы хотели пообедать в суши-баре, скомбинированном с пиццерией. Тогда мне это казалось замечательной идеей – Лоя любит то, что едят палочками, я готов согласиться на макароны и пиццу. Теперь я понимаю, что лучше бы нам этого было не делать. Я могу в мельчайших деталях восстановить все, что произошло после того, как хостес усадила нас за столик. Могу, если постараюсь, припомнить каждую фразу из тех, которыми мы обменивались. Но вы все равно не поймете, почему менее чем через полчаса я чувствовал горький стыд за себя самого, за то, что я полнейшее ничтожество, да и вообще ни на что не годен. Почему? Да потому что я и сам этого не понимаю. Лоя постоянно улыбалась мне и говорила милые слова. Но то, как она это делала… Мне не удастся это передать, как бы я ни старался. И, что самое главное, она вовсе не пыталась меня обидеть или хотя бы поддеть. Нет! Совсем наоборот! Она демонстрировала мне свои чувства. А мне было из-за этого стыдно. И не за нее, а за себя.

– Она постоянно, все время доказывает мне свое превосходство, – пожаловался я Ансу.

– Так.

Демон смотрел на меня так, будто не видел ничего противоестественного или хотя бы необычного в том, что я сказал.

– Ты находишь это нормальным?

– Абсолютно. Любая демоница хочет заботиться о своем мужчине. А у тебя не должно быть сомнений в том, что она на это способна.

– Я и не сомневаюсь.

– Так в чем же тогда проблема?

– В том, как она демонстрирует свое горячее желание стать моей женщиной. То есть демоницей.

– А, я, кажется, понимаю. – Анс улыбнулся и погрозил мне пальцем, как нашкодившему пацану. Причем нашкодившему не по-крупному и не по злому умыслу, а так, по глупости. – Ты воспринимаешь Лою как женщину.

– Прости, а как еще я должен ее воспринимать?

– Она – демоница!

– И что? При этом она не женщина?

– Женщина. Но… – Анс направил на меня указательный палец, будто ствол пистолета. – Она – демоница.

– Так, хорошо. – Я поднял руки и, не зная, что бы еще с ними сделать, пригладил волосы. – Ты хочешь сказать, что она унижает меня, потому что я не демон?

Анс усмехнулся.

– Был бы ты демоном, тебе бы еще не так досталось. Я полагаю, Лоя сдерживает себя, понимая, что ты… – На секунду-другую демон умолк. Видимо, подбирая верную формулировку. Такую, чтобы по сути, но не обидно. – Воспитан в иной культурной среде.

Надо же, как политкорректно завернул!

– Так это у нас с ней межкультурный конфликт?

Мне казалось, что мои слова пропитаны сарказмом, как окурок сигары никотином. Но Анс этого не заметил. Либо предпочел сделать вид, что не заметил.

– Как бы там ни было, все ваши противоречия непринципиальны. Для того, чтобы разобраться с ними, достаточно постараться понять друг друга. И в чем-то пойти на уступки. – Слушая Анса, я тихонько кивал. Просто так, чисто механически. Но Гамигин, видно, решил, что сумел убедить меня. – Согласись, у вас нет веской причины для расставания. – Я еще раз кивнул. – Ну, а кроме того, подумай, что станет с агентством без Лои?

Как опытный игрок, Анс приберег самый крупный козырь, чтобы выложить его последним. С учетом того, что до этого игра шла почти на равных, такой ход должен был потрясти, ошеломить и смять противника. Что, собственно, и произошло.

Анс был прав.

Тысячу раз прав!

Детективное агентство «Каштаков, Гамигин и Розье» невозможно было представить без любой из трех его составляющих. Конечно, когда-то я и один справлялся с работой частного детектива. Но это был другой уровень. С приходом Анса и Лои я как будто пересел с мопеда в «Бентли». И, честно говоря, мне не хотелось возвращаться назад.

Втроем нам удалось вывести работу детективного агентства на новый уровень. Прежде, расследуя то или иное дело, я мог полагаться лишь на собственную сообразительность и наблюдательность, умение сопоставлять и делать выводы. А для того, чтоб собрать необходимую информацию, мне приходилось как бобику носиться по городу и платить осведомителям. Помнится, впервые ознакомившись с моими методами работы, Гамигин пришел в ужас. Демону было непонятно, как, действуя подобным образом, можно добиваться результатов? Поэтому первым, чем он занялся, став полноправным партнером нашего детективного агентства, это учредил отдел научной криминалистики. Который сам и возглавил. Теперь он занимался сбором и изучением вещественных доказательств. А Лоя заведовала информационной частью. Честно говоря, я не был слишком хорошо знаком с ее методами сбора информации. Но полагаю, что некоторые из них являются не вполне законными. Остальные же – так и вовсе тянули на несколько уголовных статей. Однако ж, Лоя еще ни разу не прокололась. Она умела подслушивать, подглядывать, мгновенно копировать гигантские объемы информации, взламывать самые сложные коды и пароли… Я бы затруднился сказать, что она не умела делать. Кстати, готовила она тоже замечательно. Вот только не любила этим заниматься. Ну, и что также немаловажно, клиент, однажды заглянувший в наше агентство, пусть даже по ошибке, непременно возвращался. Хотя бы лишь за тем, чтобы бросить еще один томный взгляд на детектива Розье. Которая, встречая гостей, дивненько изображала глупенькую, неопытную и страшно наивненькую секретаршу. Она не имела никаких планов на этих мужчин, а потому вела себя с ними именно так, как им нравилось. И как в представлении любого мужчины должна вести себя истинная женщина. С гордостью несущая это славное имя. А вот со мной Лоя Розье вела себя совершенно иначе. Естественно, не на работе, а когда мы оставались наедине. Не знаю, может быть, кому-то и нравится, когда его постоянно называют зайкой и котеночком и при этом еще гладят по головке. Меня же такое поведение Лои просто бесило. И окончательно выводило из себя, когда она принималась при всех, чуть ли не демонстративно, объяснять мне, что я не так сделал. По любому, самому незначительному поводу. Возможно, делала она это из самых лучших побуждений. И если позже, успокоившись, я удосуживался разобрать приводимые Лоей аргументы, то, как правило, выяснялось, что она была права. Но чувствовал я себя при этом… Ну, скажем, не совсем мужчиной. Вот так.

И хватит об этом!

Сейчас речь идет не о наших с ней отношениях, а о том, что она является незаменимым членом нашей замечательной команды. Замечательной во всех отношениях.

Дела нашего агентства очень скоро пошли в гору. Мы стали известны, почти как охотники на привидений. Мы старались помочь каждому, кто к нам обращался, но временами чисто физически не могли справиться с наплывом посетителей и перенаправляли клиентов к конкурентам. Которые для нас уже таковыми не являлись. Нам даже удалось раскрыть пару преступлений, перед которыми спасовала городская милиция. Хотя, может быть, и не спасовала вовсе, а просто решила закрыть на эти преступления глаза. По каким-то своим причинам. Которых может быть очень много. Особенно у московской милиции.

На мне же лежала основная работа с клиентами, с представителями местной власти, органами правопорядка и мелкими правонарушителями, имеющими привычку расплачиваться информацией за право оставаться на свободе и творить свои мелкие пакости.

И что же теперь?

Все бросить?

Из-за девчонки?

Пусть даже она была демоницей. И, ладно, не будим душой кривить, чертовски красивой демоницей.

Дать развалиться блестящему, лучшему во всей Московии сыскному агентству, чтобы потом все начать заново?

Боюсь, на то, чтобы поднять и раскрутить новое дело, сил у меня уже не хватит. Да и желания не будет. В довершении всего – Анс Гамигин. Сначала я его из Ада вытащил, совместным делом увлек, а теперь получается, взял да и кинул. И все опять-таки из-за дамочки.

Нет, так дело не пойдет!

Однако ж, иначе оно с места тоже не сдвинется.

Значит, придется как-то выкручиваться.

Вот только в какую сторону начать крутиться, я пока что даже не представлял.

Прикинув и тут же откинув несколько вариантов, я с надеждой посмотрел на Анса.

– Не могу я вот просто так, без всякого повода, заявиться в офис. Лоя сразу поймет, что я пришел из-за нее.

– Так это ж замечательно!

– Мне так не кажется.

– Все еще пытаешься тешить свое мужское Эго?

– Да, пытаюсь! И что с того? – Гамигин молча пожал плечами. – Я жертва нездоровой культурной среды, в которой мне пришлось расти. Смирись с этим, Анс. И прими как должное тот факт, что Московия – это не Ад… Хотя, если выражаться метафорически…

– Я понимаю, – с серьезным видом наклонил голову демон.

Но мне почему-то показалось, что он просто не хотел со мной спорить. А, может быть, ему понравился нарисованный мною образ жертвы московской культурной среды. Наверное, думает сейчас про себя: ну что можно ожидать от человека, живущего в Московии, да еще и джаз слушающего? – злорадствует.

Хотя нет, конечно, Гамигин не из таких. Он злорадствовать втихаря не станет.

– В таком виде, как сейчас, тебе появляться в агентстве нельзя. – Анс оттянул рукав, чтобы посмотреть на часы. Он по-прежнему носил массивные, тяжелые механические часы на стальном браслете. И это в наши-то времена. Когда часы и календари встраивают где только можно и где нельзя. – На четырнадцать ноль-ноль записана пара туристов из Эстонии. С учетом пунктуальности эстонцев у тебя ровно тридцать две минуты на то, чтобы принять душ, побриться, переодеться и свеженьким явиться в агентство.

Вот так! Я тут голову ломаю, мозги выворачиваю, а у Анса, оказывается, все уже продумано!

– Что за дело?

– Судя по всему, ничего особенного. Пожилая пара эстонцев побывала, как водится, с экскурсией в Аду и в Раю. На три дня задержалась в Московии, со знакомыми повидаться да сувениров прикупить. И у них тут что-то пропало.

– Что?

– Что-то, представляющее для них особый интерес. – Анс улыбнулся. – Ну, сам прикинь, из-за чего могут переживать пожилые люди?

– Искусственная челюсть, вставной глаз, старое любовное письмо, бриллиантовое колье или украденное завещание, – с ходу перечислил я несколько кажущихся мне наиболее вескими причин.

– Ну, что-то вроде того, – согласился Анс. – Одним словом, они очень переживают. А учитывая безупречную репутацию нашего агентства, непременно желают, чтобы поисками пропажи занялись именно мы.

– Можно перекинуть это дело Иванову с компанией.

– Нельзя. – Бледно-голубые глаза демона сделались похожими на кусочки льда. Так происходило всегда, когда он становился донельзя серьезным. – Если Лоя вместе с нами возьмется за это дело, оно привяжет ее к агентству на неопределенный срок. Можешь не сомневаться.

В этом-то я как раз не сомневался – контролер Розье имела привычку все начатое доводить до конца. Каким бы этот конец ни оказался.

– И у вас будет время, чтобы решить… постараться решить свои проблемы, – закончил Гамигин.

Меня беспокоило другое.

– Если у старичков-эстонцев стащили вместе с кошельком их любовную переписку сорокалетней давности, нам потребуются максимум сутки для того, чтобы найти эти письма. Да заодно с ними и сам кошелек. Маловато будет. А, Гамигин?

Демон посмотрел на меня так, что я понял: теперь ему уже вовсе не кажется смешной шутка о неблагоприятной среде, в которой я рос и мужал. Более того, он готов писать петиции в Страсбургский суд, требуя привлечь к ответственности тех, кто сотворил со мной такое.

– Я не сомневаюсь в том, что мы можем отыскать эту пропажу за сутки. Но ведь мы пока не знаем, какие проблемы могут возникнуть в ходе этого простого на первый взгляд расследования. Все зависит только от тебя, друг мой!

Проклятие! Демон, как всегда, был прав! Поскольку все нити следствия будут находиться у меня, в моих силах тянуть это дело так долго, как я сам того пожелаю. Лоя, конечно, далеко не глупая женщина и в конце концов поймет, что мы с Гамигином ее дурачим. Однако произойдет это не сегодня и не завтра. Будем надеяться, мне хватит времени…

Хватит времени на что?..

Я посмотрел на Анса в надежде, что, быть может, он мне это скажет. Но демон решил остаться безучастным.

Ладно, у меня еще будет время над этим подумать.

Глава 2

Для того чтобы попасть в агентство, мне достаточно было спуститься по винтовой лестнице, связывающей мою спальню с рабочим кабинетом. Очень удобно, когда не нужно давиться в переполненном метро или часами простаивать в бесконечных пробках на улицах. Но на этот раз я решил поступить иначе. Я вышел из квартиры, запер дверь, спустился по общей лестнице, повернул налево и оказался перед стальной дверью, декорированной под мореный дуб, с красивой вывеской «Детективное агентство Каштаков, Гамигин и Розье».

Если располагать имена в алфавитном порядке, мое должно быть вторым. Но Гамигин настоял на том, что в названии агентства мое имя должно быть первым. Доказывая, почему именно так следует поступить, он привел множество причин. Главным же было то, что мы все же находимся в Московии, а это значит, что имена демонов в названии агентства и без того будут вызывать у людей сомнение. По первому времени так оно нередко и случалось.

Я провел кончиками пальцев по подбородку, проверяя, насколько чисто он выбрит, надвинул шляпу на глаза и сунул левую руку в карман. Оказалось, я забыл взять ключи от офиса. Так бывает, когда то и дело пользуешься черным ходом. Потоптавшись на месте, я решил, что подниматься снова наверх будет совсем уж глупо, и нажал на кнопку звонка.

Я намеренно опустил голову, чтобы камера наблюдения могла увидеть только мою шляпу. Но несмотря на это меня узнали. Щелкнул дверной замок, и дверь чуть приоткрылась.

Первым, что я увидел, переступив порог, была Лоя. И у меня тотчас же перехватило дыхание. Как и всякий раз, когда я ее видел. Через несколько секунд дыхание, как правило, восстанавливалось. Но не на этот раз. Потому что тут же, на пороге, Лоя сообщила мне:

– Я ухожу.

Она не прокричала мне это в лицо, а произнесла убийственно спокойным голосом. Это означало, что она все как следует обдумала и ничто уже не может заставить ее изменить принятое решение.

Глядя в пол, я снял шляпу и покрутил ее в руках.

– Когда?

Глупый вопрос. Быть может, лучше было бы спросить: почему? Или, как и предлагал Анс, начать просить прощения за все несуществующие грехи?

– Завтра.

Так!

Я краем глаза посмотрел на Лою. Сегодня она зачесала свои роскошные рыжие волосы назад и завязала узлом на затылке. Прическа несколько старомодная, но на мой вкус именно то, что надо. О том, что Лоя намеренно решила воспроизвести стиль шестидесятых, свидетельствовали также бледно-голубая водолазка с вышитой монограммой и расклешенные джинсы. С чего это она вдруг? Неужели, намеренно, чтобы меня подразнить?.. Да нет, это уже полный бред! Она же ясно сказала, что завтра уходит.

– Значит, сегодня я могу на тебя рассчитывать?

– Как и всегда.

Лоя смотрела на меня так, будто я должен был что-то ей сказать. А у меня, как назло, ни единой путной мысли в голове. Да и беспутной – тоже. Наверное, нужно было заранее подготовить покаянную речь. И отрепетировать ее с Ансом.

– А где Анс?

– Сказал, что у него встреча в городе. Какой-то след, возможно, связанный с делом об исчезновении бриллиантов Маршака.

– Ах вот как…

Дело о краже, или, как предпочитал говорить сам Маршак, о пропаже, драгоценностей из офиса известной ювелирной фирмы тянулось уже не первый месяц. И похоже было, что нескоро еще замаячит хоть какой-то проблеск света в этой темной и крайне запутанной истории. Вот если бы на такое дело посадить Лою, то она надолго бы еще задержалась в агентстве. Однако пару недель назад архив, названный «Дело об исчезновении бриллиантов Маршака», был отправлен в папку «Незавершенное». Это означало, что мы фактически расписались в своей неспособности раскрыть преступление. Однако архив будет вновь распакован и перемещен в папку «Текущее», как только появится какая-то новая информация, способная вывести на след похитителя. Такое, кстати, нередко случается. Занимаешься каким-то одним делом, и вдруг выясняется, что оно неким странным образом связано с другим преступлением, также ожидающим своего раскрытия. Бац! И два зайца на ужин. Прямо как у достопочтенного барона Мюнхгаузена. Но Анс пошел не по следу, ведущему к бриллиантам Маршака. Он оставил нас с Лоей наедине. Должно быть, демон был уверен, что таким образом предоставил нам прекрасную возможность разобраться с нашими вымороченными, как он считал, проблемами.

– Анс сказал, что все время будет на связи. И если вдруг понадобится его помощь, незамедлительно явится.

Ох, сомневаюсь! Мне вот сейчас, именно сейчас, сию самую минуту позарез требовалась помощь демона. А где он?

Чувствуя, что в горле у меня становится все суше и вскоре я уже слова не смогу вымолвить, я потянулся было к стопке пластиковых стаканчиков. Но Лоя уже протягивала мне полный стакан.

Вот кто бы мне сказал, как она догадалась, что мне хочется пить? У демонов внутриродовая телепатия. То есть они могут общаться телепатически только с представителями своей расы. Но я-то не демон!

– Я не могу читать твои мысли, – без тени улыбки произнесла Лоя. – Я просто очень хорошо тебя знаю.

Блеск!

Насколько же хорошо нужно изучить человека, чтобы уметь предугадывать его желания? И чем это, спрашивается, не телепатия?.. И ежели так, то удастся ли нам с Ансом провести Лою, выдав дело двух эстонских пенсионеров за многосерийный триллер с убийственно неожиданной развязкой?

– Ну, так ты будешь пить?

Отказываться было глупо.

Я взял стаканчик из рук Лои и сделал пару глотков.

– Посетители были?

Я посмотрел на часы. Назначенный Ансом срок, когда должна была явиться чета эстонских туристов, истек четыре минуты назад.

– Утром заходил господин Суников. Как он сказал, для того, чтобы лично выразить искреннюю благодарность за оказанную ему помощь.

Ага! Знаем мы, зачем этот Суников заходил! Чтобы Лое ручку облобызать! Он уже четвертый раз является со своей благодарностью и коробкой конфет! Лучше бы счет вовремя оплатил, жмот несчастный!

– В следующий раз гони его в шею!

– Следующего раза не будет. Я завтра ухожу.

– Ах, да… Надеюсь, не к Суникову?

Я решил таким образом пошутить. Лоя сочла мою шутку дурацкой. Презрительно фыркнула и удалилась в свои апартаменты.

Наверное, нужно было пойти и извиниться. Да и случай был подходящий – с шуткой про Суникова я действительно дал маху. Извинюсь, а там, слово за слово, глядишь, и нормальный диалог выстраиваться начнет.

Я совсем уж было решился идти к Лое с извинениями, как вдруг – черт бы побрал это самое «вдруг»! – раздался дверной звонок.

Я подождал пару секунд, надеясь, что Лоя все же выйдет из кабинета, чтобы открыть дверь. Но она, видимо, решила предоставить мне возможность самому встретить гостей.

Чертыхнувшись сквозь зубы, я быстро глянул на монитор внешнего наблюдения, увидел там пару милых, приветливо улыбающихся пожилых туристов и нажал отпирающую замок кнопку.

Когда дверь открылась, я будто увидел ожившую картинку с сувенирной открытки «Привет из Прибалтики!». Двое чудных стариков, державших друг друга под руку, не просто приветливо улыбались мне, а по-настоящему лучились радостью и счастьем. Если с чем это и можно было сравнить, так только с инеем, серебрящимся в лучах утреннего солнца. Пара была одета в стилизованные под национальные, но в то же время очень даже современные костюмы, удобные и практичные – то что надо для туристической поездки. Под расшитой курточкой у мужчины была красная майка, купленная не иначе как на Арбате. На майке довольно лыбился Градоначальник в берете со звездой, как у Че Гевары. На плече у мужчины висела сумка с компьютерным планшетом. Дама держала в руке небольшой букет фиалок.

– Здравствуйте! – приподнял тирольскую шляпу с фазаньим пером мужчина. – Мы записаны на прием!

Ну прямо как к врачу.

Эстонец говорил на правильном русском языке, но с неизбывным прибалтийским акцентом. Слушая который, я просто млел от восторга. Сам не знаю почему. В родне у меня прибалтов, вроде бы, не было. И сам я последний раз был в Таллине еще до открытия Врат.

– Прошу извинить нас за опоздание, – продолжил турист. – Транспортная проблема.

– Прекрасно вас понимаю, – улыбнулся я в ответ. – И добавлю, что в Московии опоздание на пять минут – это не опоздание.

Эстонец посмотрел на свою жену. Та пожала плечами. Должно быть, они не поняли мою шутку. Ну, да ладно. Комментировать не стану.

Я кинул пластиковый стаканчик в мусорную корзину, шляпу на вешалку и:

– Прошу! – сделал приглашающий жест рукой в сторону своего кабинета.

Обстановку для своего кабинета я выбирал сам, стараясь детально точно воссоздать атмосферу старых фильмов-нуар с Хэмфри Богартом. И в целом у меня это получилось. Даже бутафорский вентилятор под потолком выглядел, как настоящий. Ну а жалюзи на окне с особой подсветкой, даже в пасмурный день бросающие на пол и угол стола зловещие, черные полосы, были объектом моего постоянного восхищения и гордости.

На эстонцев кабинет произвел должное впечатление. Они крепче схватили друг друга за руки и вроде как даже меньше ростом сделались. Мужчина при этом то и дело опасливо поглядывал на винтовую лестницу в дальнем углу, поднявшись по которой, можно было попасть в мою квартиру. Не знаю, какие уж воспоминания вызывали у него рифленые металлические ступени, но только, глядя на него, можно было решить, что он видит на лестнице призрак своей покойной бабушки.

Я предложил посетителям кресла, а сам картинно присел на угол стола. При этом пола моего пиджака, как и полагается, отошла в сторону и из-под нее как бы невзначай показалась тяжелая черная рукоятка пистолета.

– Я Дмитрий Каштаков, – представился я. – Частный детектив. Совладелец сыскного агентства «Каштаков, Гамигин и Розье». Чем могу быть вам полезен?

– Простите, а ваши компаньоны, Гамигин и Розье, – это реальные люди? – поинтересовалась старушка.

– Это реальные демоны, – заверил я ее. – Вас это смущает?

– Ничуть, – уверенно качнула головой бабушка. – Я просто хотела знать, работаете ли вы один или с компаньонами.

– Ваше дело настолько деликатно, что вы готовы доверить его лишь мне одному?

– Нет… Не думаю.

– В таком случаю, смею вас заверить, что мои компаньоны – демоны сверхнадежные. На них вы можете положиться так же, как на меня.

– Очень хорошо, – кивнула старушка. – Просто замечательно.

– В таком случае, перейдем к делу, – я взял лежавшие на столе рекламные буклеты и передал их посетителям. – Здесь расценки на наши услуги. Прошу обратить внимание на особые скидки для туристов и пенсионеров. А также на систему бонусных баллов, срабатывающую при повторном обращении в наше агентство. Если вы считаете наши цены приемлемыми…

– Нас все устраивает, – заверил меня старичок, даже не раскрыв буклета.

– Ну что ж. – Я спрыгнул со стола, обошел его и занял свое рабочее место. На столе передо мной появился старый перекидной блокнот на пружинке и простой карандаш с ластиком. Это тоже было частью антуража. – Для начала я хотел бы узнать, как мне к вам обращаться? Вы не обязаны называть реальные имена, но имейте в виду, что при необходимости выяснить их будет делом пяти минут.

– Нам нечего скрывать, – заверил меня старичок. – Мое имя Яан Хууп. А это моя жена Марта. Мы из Вильянди. Приехали в Московию две недели назад, чтобы посетить Рай и Ад.

– Очень хорошо, – я делал вид, что заношу их имена карандашом в блокнот. Хотя на самом деле всю нашу беседу записывал встроенный в столешницу стола диктофон. – Надеюсь, вы остались довольны поездкой?

– О да! Нам все очень понравилось… Кроме вчерашнего дня.

Я поднял взгляд на стариков.

– А что произошло вчера?

– Вчера днем, около одиннадцати часов, в ГУМе, у фонтана у нас украли видеокамеру.

– Вот как? – Я был действительно удивлен. – А вы уверены, что не потеряли ее? Или, может быть, забыли в одном из отделов? Магазин-то большой.

Мои сомнения были вполне обоснованными. С той поры, как во главе «семьи» встал Серега-Соломон, в Москве практически сошла на нет мелкая преступность вроде хулиганства, карманных краж и грабежей подвыпивших прохожих. Сергей Викентьевич совершенно справедливо полагал, что ежели не раздражать столичных стражей порядка по пустякам, то они спокойнее будут. А мелкое ворье ему и самому мешало, крутясь под ногами, разнося сор из избы и стуча направо и налево. Новая «семья», которую создал Серега-Соломон, была не просто прибыльным, а весьма прибыльным коммерческим предприятием. Правда, проворачивающим порой не вполне законные махинации. Но, тут уж, как говорится, ничего не попишешь. Соломоновы боевики мочили без разбора заезжих гастролеров, позарившихся на хорошую якобы жизнь в Московии. И, самое главное, Серегины ребята строго следили за тем, чтобы никто, ни одна шантрапа не трогала туристов. Потому что с туристического бизнеса Соломон также свой гешефт имел.

– Мы кушали блины с медом и икрой, – вступила в разговор Марта Хууп. Она была несколько раздражена моим вопросом, хотя и старательно скрывала это. – Камера лежала рядом, на столике, – Марта указала место на воображаемом столике, где лежала камера. – Неожиданно к нам подбежал очень странный молодой человек. Он схватил камеру, кинулся прочь, – Марта взмахнула рукой, как бы провожая жестом похитителя камеры. – И моментально скрылся в толпе.

Я откинулся на спинку стула и озадаченно постучал ластиком на конце карандаша по подбородку. Туристов ограбили в ГУМе? На глазах у всех? На подобное мог решиться разве что только безумец. Если об этом станет известно Соломону, он тут же пустит по следу придурка своих цепных псов, которые вмиг отыщут его и разорвут в клочья. А если и не отыщут… Ну, какой урод станет рисковать жизнью ради видеокамеры?

– Что это была за видеокамера?

– Самая обыкновенная, китайская. Вот. – Яан достал из сумки руководство пользователя и положил передо мной на стол. – Мы купили ее перед поездкой.

Действительно, самая обыкновенная, простенькая, любительская цифровая видеокамера. Без особенных наворотов. Да и цена, можно сказать, бросовая. Кто мог на такое позариться? Это не мог быть профессионал, поскольку все профессионалы знали об ответственности за кражу у туристов. Выходит, либо любитель, либо новичок-гастролер, впервые заглянувший в Москву и еще не знакомый со здешними порядками.

– Так вы хотите вернуть видеокамеру?

– Нет! – Яан сделал жест обеими руками, как будто отталкивал от себя камеру, которую я ему предлагал. – Пусть вор оставит камеру себе, если она ему так нужна! Мы хотим, чтобы нам вернули только карту памяти! Если нужно, я готов подарить ему взамен чистую!..

Марта сделала едва заметный знак кончиками пальцев, и муж тут же умолк, предоставив супруге право продолжать.

– Мы купили эту камеру специально, чтобы снимать во время поездки. На память. Понимаете, господин Каштаков? Для нас самым дорогим являются наши воспоминания. И нам будет очень, очень жаль, если те эпизоды, которые мы снимали в Раю, в Аду и в Московии, исчезнут навсегда.

– Так вы хотите, чтобы я вернул ваши воспоминания? – спросил я несколько удивленно.

Мне еще ни разу не приходилось заниматься подобными делами. Да никто и не просил меня вернуть память. Черт возьми! Это было так необычно, что я готов был бесплатно взяться за дело пожилых эстонцев. Тем более что я уже примерно представлял, где смогу отыскать пропавшую видеокамеру. В Москве не так много мест, где можно сбыть краденый товар. Если, конечно, исключить возможность того, что какой-то псих стащил у туристов видеокамеру, чтобы самому ею попользоваться. Вот тогда придется повозиться. Проблема заключалась еще и в том, что к тому моменту, когда я найду видеокамеру, карта памяти может оказаться отформатированной. Тогда – прощай, воспоминания. Как это ни грустно.

– Да, для нас это очень важно.

– Ну, что ж, – я нарисовал в блокноте большой, дурашливо лыбящийся смайлик, – мы беремся за ваше дело.

– В самом деле?.. Замечательно!

Старики радостно заулыбались.

И принялись пожимать друг другу руки.

Я только сейчас обратил внимание на то, что все это время они сидели, взявшись за руки. Как будто получая друг от друга дополнительный заряд энергии. Хотя им, наверное, было неудобно так сидеть. Но в физическом контакте друг с другом они искали нечто большее, чем удобство. Лоя тоже то и дело пыталась взять меня за руку. Но жест с ее стороны был настолько покровительственный, что в общественных местах я старался этого избежать. Хотя, может быть, зря?

– Как долго вы собираетесь оставаться в Московии?

– Мы хотели улететь домой сегодня, но после вчерашнего происшествия решили задержаться и отказались от заказанных билетов. Я понимаю, что вопрос не совсем корректен, но все же, опираясь на ваш опыт, вы, наверное, можете хотя бы приблизительно сказать, сколько времени займут поиски пропажи?

При благоприятном стечении обстоятельств, я принесу им камеру сегодня вечером. Если возникнут заморочки, поиски займут три, максимум четыре дня. Если по истечении этого срока пропажу найти не удастся, можно будет о ней забыть. Но это уже самый крайний случай. Я бы даже сказал, почти нереальный.

Однако ж не следовало забывать и о том, что мне предстояло превратить это простенькое дельце в серьезное расследование, ради которого Лое придется задержаться в агентстве. Только какой в этом смысл? Глядя на пожилую пару туристов, на то, как они смотрят друг на друга, как держатся за руки, как говорят, не перебивая, а будто продолжая чужую мысль, я попытался представить на их месте себя с Лоей. И, черт возьми, у меня ничего не получилось! И, самое главное, я не мог понять, кто в этом виноват, Лоя или я? Похоже, я окончательно запутался.

Но мои собственные проблемы никоим образом не должны были отразиться на клиентах.

– Я почти уверен в том, что мне удастся найти вашу камеру. Поэтому я могу предложить вам следующий вариант. Вы едете себе спокойно домой, а я, как только найду камеру, почтой отправлю ее вам. Или, если хотите, могу перекачать вам ваши воспоминания через Интернет. Ну, как?

Супруги посмотрели друг на друга. Как будто мысленно советуясь. Или им достаточно было взгляда, чтобы понять друг друга?

– Наверное, мы все же на несколько дней задержимся в Московии, – сказал Яан. – Мы никуда не торопимся. Если же к тому времени, когда мы решим уезжать, камера все еще не будет найдена, что ж, тогда мы дома будем ждать вестей от вас. Надеюсь, что радостных.

– Можете не сомневаться. В любом случае, я буду постоянно держать вас в курсе хода расследования. Теперь я хочу, чтобы вы поподробнее рассказали мне о происшествии.

– Да и рассказывать-то нечего, – пожал плечами Яан. – В центре ГУМа, на первом этаже, возле фонтана, есть небольшая блинная. Палатка, вокруг которой расставлены столики. Мы сделали заказ, сели за крайний столик, сложили вещи и покупки на свободный стул, а камеру положили на край стола. Все было очень хорошо и очень вкусно. До тех пор, пока проходивший как бы случайно мимо… тип не схватил со стола камеру и не кинулся бежать.

– Простите, господин Хууп, я вижу у вас компьютерный планшет.

– Да, я всегда ношу его с собой, – старик улыбнулся. – Мне нравится постоянно находиться на связи и быть в курсе того, что происходит.

– И вчера, во время происшествия, планшет тоже был при вас?

– Конечно.

– Где именно?

– Он стоял на стуле. Вместе с покупками.

Рядом со смайликом я нарисовал его недоумевающего собрата.

– А вам не кажется странным, что преступник схватил дешевую видеокамеру, а не компьютерный планшет? Который и стоит дороже, да и находился ближе к нему?

– Мне трудно понять, как мыслит преступник, – не задумываясь ответил Яан. – И поставить себя на его место я тоже не могу.

– Да, я вас понимаю. А мне вот постоянно приходится этим заниматься.

– И что же вам подсказывает опыт?

– Пока он только ставит вопросы. Знаете что, на всякий случай, составьте мне подробное описание вашей поездки. С указанием всех мест, где вы побывали и где вели съемку.

– Вы полагаете, кого-то могла заинтересовать наша любительская видеосъемка?

– Господин Хууп, я не делаю преждевременные выводы, но стараюсь не упускать из виду любые, даже самые малозначительные детали. Собственно, в этом и заключается моя работа. – И это была истинная правда. На текущий момент. – Вы можете описать внешность похитителя?

– Я видел его только со спины, когда он с камерой в руках бросился бежать.

– А вы, госпожа Хууп? Вы, помнится, назвали его очень странным молодым человеком.

– Ну, мне он показался молодым, – кокетливо улыбнулась Марта. – На вид я бы дала ему лет тридцать или чуть больше. У него рыжие, коротко подстриженные волосы и очень странные зубы. Они как будто торчат вперед. – Марта подняла обе руки и резко выбросила пальцы. – Одет он был в серый клетчатый полуспортивный костюм.

– А почему вы назвали его странным?

– Походка у него была странная. Он шел, как по раскачивающейся доске. Казалось, ему стоит большого труда сохранять равновесие.

– Однако ж убежал он быстро, – ворчливо заметил Яан.

– Да, очень быстро, – согласилась Марта.

– Проворен, как обезьяна! – сжал руку в кулак Яан.

Он был возмущен.

А я – озадачен.

Глава 3

Марта Хууп дала исчерпывающее описание злодея. Настолько, что я мог назвать его имя с уверенностью в сто двадцать три процента. Поэтому вместо того, чтобы идти в службу безопасности ГУМа и просматривать там записи камер наблюдения, надеясь опознать преступника, я отправился в «Дыру».

«Дыра» – это трактир, расположенный неподалеку от ГУМа, на Никольской. Хозяин трактира Виктор Петрович Полутруп. Многие считают, что Полутруп – это кликуха такая. На самом деле это его настоящая фамилия. Во всяком случае, сам Полутруп так утверждает. И даже рассказывает историю, откуда такая взялась. Если верить Витьке, то некий его далекий предок, будучи крепостным крестьянином, стащил у барского детеныша учебник арифметики. Читать Витькин предок мало-мальски умел, потому как барин у него был прогрессивных взглядов и нанял специального учителя всех своих крестьян грамоте обучать. Ну, может, конечно, что и не всех, а некую выборочную, экспериментальную группу, чтобы посмотреть, насколько проще будет с грамотными крестьянами дело иметь. А может, и наоборот. Но факт тот, что Витькин далекий предок, освоив грамоту, взялся грызть каррарский мрамор арифметики. И так его эта самая арифметика пробрала, что он принялся строить собственные научные, как он полагал, умозаключения. Когда ж барин про то прознал, он велел привести к нему этого шибко грамотного пейзанина. И попросил, а может, и потребовал, чтобы тот поделился с ним своими теоремами. И Витькин предок поведал барину следующее. С помощью знаний азов математики он легко и, что самое главное, вполне непротиворечиво доказал, что живой человек – это то же самое, что и мертвый. Логика была следующая. Сначала Витькин предок спросил у барина, согласен ли он с утверждением, что полумертвый это все равно, что полуживой. Барин, подумав, согласился. Арифметика же, продолжил многомудрый Витькин предок, учит нас тому, что ежели половинки двух целых чисел равны меж собой, так и сами числа также окажутся равны. Ну, а ежели так, то выходит, что мертвый равен живому. Барин долго смеялся, решив, что грамотный крестьянин ловко над ним подшутил. А закавыка была в том, что Витькин предок и не думал шутить. Он все это серьезно говорил. С тех пор барин стал звать Витькиного предка Полутрупом. А заодно с ним и остальные. Прозвище крепко прилипло ко всему роду будущих Полутрупов и со временем стало фамилией.

Вот такая история. Врал Витька или нет – кому какая разница. Главное, все знали, что спорить с Витькой по этому вопросу не стоит. Полутруп, когда заводится, в раж входит, совсем дурным делается и черт знает что наворотить в таком состоянии может. Говорят – опять же, только что говорят! – что одному из особо настойчивых спорщиков он просто взял да и воткнул в глаз вилку. Кто-то ставит под сомнение достоверность сего события. Я же, зная Витькин норов, не стал бы исключать и такой вариант исхода спора.

Но мне-то Виктор Петрович Полутруп нужен был вовсе не за тем, чтобы копаться в его родословной. Под присмотром Витьки находились не менее сотни профессиональных карманников, жуликов и лоховщиков, работающих исключительно в крупных супермаркетах. В том числе и в ГУМе. А «Дыра» была для Витьки всего лишь официальным прикрытием. Виктор Петрович работал аккуратно, всех своих шавок держал в узде, платил мзду кому полагается, регулярно сдавал какую-нибудь мелкую шелупонь милиции для отчетности и обо всем, что делается, докладывал «семье». Поэтому-то и странно мне было, что один из постоянных Витькиных работников так глупо, да что там глупо, – бездарно и бессмысленно прокололся?! Но, с другой стороны, мне-то что за дело до Витькиного жулья? Мне нужно получить назад камеру эстонцев, а с остальным пускай он сам разбирается.

Спустившись на три ступеньки вниз, я постучал в дубовую, с низкой притолокой дверь, окованную тяжелым железом. «Дыра» была стилизована под древнерусский сказочный разгульный дом. Если, конечно, таковые водились в Древней Руси. Но ведь, если подумать, должны были где-то Илья Муромец с Алешей Поповичем бражничать? Должны! Не во чистом же поле? Нет! Выходит – имелись разгульные дома на Руси.

Вот только охранники с пистолетами за дверями в них не стояли.

Глаз охранника недобро зыркнул на меня через маленькое окошко. Никакой тебе системы внешнего наблюдения. Все как в старину. Полное ретро.

– Чего надо? – Голос у охранника, будто треск камней в камнедробилке.

– Ты что, новенький?

– Чего надо?

– Хочешь в глаз или в рыло?

Охранник задумался.

Полутруп всегда отдавал предпочтение таким вот тугодумам. Почему? Он считал, что от охранников большого ума не требуется. Зато тугодум пять раз подумает, прежде чем что-то сделать. И двадцать пять раз – прежде чем продать. Ну а пока он раздумывать будет, можно успеть принять превентивные меры.

Охранник за дверью задвигался, что-то забурчал.

Все правильно. Я откровенно нарывался, а Полутруп строго-настрого велел своим охранникам по возможности избегать любых конфликтных ситуаций. На фиг ему разборки в центре Москвы? Ежели что, можно и в другом месте поговорить. Или пострелять. Вот и звонит теперь дуболом Полутрупу, чтобы получить дополнительные инструкции на мой счет.

Конечно, можно было и проще поступить: позвонить Полутрупу самому и сказать, что это я пришел. Тогда охранник приветливо распахнет передо мной дверь и лично проводит до покоев босса. Но любой турист знает, что самый простой маршрут далеко не всегда самый живописный.

Охранник, видно, не смог толком объяснить Витьке, что здесь происходит. Либо не въехал в смысл полученных инструкций. Как бы там ни было, он снова распахнул окошко и уставился на меня, как прекрасная дама, дождавшаяся наконец своего рыцаря.

– Чего надо?

Окошко было прорезано точно, чтоб кулак пролез. И я его туда сунул.

Громила охнул, скорее от неожиданности, чем от боли. Удар получился не слишком сильный, но такого нахальства громила явно не ожидал. К тому же обидчик не кинулся бежать, а остался стоять под дверью и нагло лыбился, глядя на то, как охранник прикрывает ладонью ушибленный глаз. Кровь ударила здоровяку в голову, уровень адреналина зашкалил примерно вдвое, душа возжаждала мести, и, забыв о том, что нужно посоветоваться с боссом, охранник кинулся получать сатисфакцию. Естественно, он даже и не думал, что вместо сатисфакции может получить еще раз в глаз. Или в рыло. Тут уж, как получится – на этот раз я выбор ему не предлагал.

Громила рванул дверь на себя, рассчитывая немедля выпрыгнуть за порог и поквитаться с наглым обидчиком. В принципе, план был неплохой. Несколько прямолинейный, но – неплохой. У него было лишь одно слабое место – он не учитывал того, что я могу оказаться умнее его. И я, понятное дело, не преминул этим воспользоваться. Вместо того, чтобы принять защитную стойку, я ухватил дверь за ручку и уперся ногой в косяк. Не в силах понять, что же это я такое вытворяю, охранник с удвоенной силой рванул дверь на себя. Я понял, что пора ему помочь, и навалился на дверь плечом. Не рассчитывавший на такое здоровяк потерял равновесие, отшатнулся к стене и в добавок получил краем двери в грудь и тяжелой, металлической дверной ручкой в живот. Не давая громиле прийти в себя, я еще раз шарахнул его дверью. Ну а после он получил все, что я ему обещал – и в глаз, и в рыло и в пузо.

Приятно было осознавать, что я голыми руками – дверь не в счет! – завалил тренированного здоровяка на голову выше меня и вдвое шире в плечах. Но при этом я и не думал, уподобясь древним кельтским воинам, танцевать джигу над поверженным врагом. Громила хоть и валялся на полу, но уже размазывал кровавые сопли по щекам. И взгляд его становился все более бешеным.

Не дожидаясь, когда он окончательно придет в себя, поднимется на ноги и размажет меня по стенке, я рванул мимо проводившего меня удивленным взглядом гардеробщика в обеденный зал.

Посетителей, как обычно, было немного – желающих перекусить и скоротать время отпугивали безмерно высокие цены в «Дыре». Витька Полутруп брал цены для меню не с потолка даже, а из другого измерения. Тех же, кто не побоялся заявленных в меню цен, в конце вечера ждал неприятный сюрприз – Витька требовал расчета не в рублях, а в адских шеолах. Одним словом, хозяин трактира делал все от него зависящее, чтобы посетители обходили его заведение стороной. Оно и понятно – у него здесь своя компания собиралась. Однако ж декорирован трактир был со вкусом. Стильно. Витя любил ретро. Или, как сам он это называл, фолк. Иногда даже по залу небольшой черный поросеночек по имени Валуй бегал. Для колорита. Но сейчас Валуй мирно спал в своем домике. А посетители вкушали обед, не зная еще, во сколько он им обойдется.

Перепрыгнув через невысокую изгородь, увитую живыми виноградными лозами, я совершил верный маневр. Я почти вдвое сократил себе путь до Витькиного кабинета. Бежавший следом за мной охранник, попытавшись повторить мой трюк, зацепился за изгородь, грохнулся на пол, повалил всю декорацию и запутался в лозах. Это дало мне возможность перейти на шаг, отдышаться и поправить шляпу.

В кабинет Полутрупа я вошел, улыбаясь, с таким видом, будто только что совершил умиротворяющую прогулку по морскому берегу.

Увидев меня, Витька Полутруп поднялся из-за стола и приветливо раскинул руки, будто собирался заключить меня в объятия.

– Дмитрий Алексеевич! Какими судьбами?

На хозяине «Дыры» и управляющем всего мелкого московского ворья, как всегда, был узкий черный костюм, который сам он почему-то называл деловым, розовая рубашка с кружевным воротником и белый галстук в синий горох. Темные волосы гладко зачесаны назад, узенькая полоска усов аккуратно подстрижена.

Помня о том, кто спешит за мной следом, я сделал шаг в сторону. И влетевший в кабинет охранник едва не угодил в объятия босса.

– Это что за хрень такая? – обратился Полутруп к охраннику таким голосом, что ясно стало, простым увольнением нерадивого стража дверей дело не обойдется.

– Это он! – обиженно ткнул в меня пальцем громила.

Полутруп даже бровью не повел в мою сторону.

– Что – он?

– Он… – Охранник шмыгнул расквашенным носом и запястьем утер текшую из ноздри кровь. – Он вошел! Без спроса!

– Вошел, значит?

– Да! Вошел!

– И морду тебе расквасил?

– Он дверью!

Охранник еще раз провел под носом запястьем, не стирая, а только размазывая кровь.

Витька посмотрел на меня.

Я молча пожал плечами – ну, с дурака какой спрос?

– Так, значит. – Витька с тоской посмотрел на охранника. – Для начала принеси свои извинения Дмитрию Алексеевичу.

– Извиняюсь, – мрачно буркнул громила.

– Искренние извинения!

– Извините меня, Дмитрий Алексеевич, – охранник шмыгнул носом и добавил: – Я был не прав.

– В чем именно ты был не прав? – поинтересовался я.

– Во всем! – не задумываясь ни на секунду, взял всю вину на себя громила.

Вот и мне нужно было так же с Лоей.

– Вы удовлетворены, Дмитрий Алексеевич? – обратился ко мне Витька.

– Вполне. – Я взял стул и сел, закинув ногу на ногу.

– Пошел вон, – спокойно сказал охраннику Полутруп.