Внешнее окружение Руси в раннем Средневековье

В VIII–IX вв. Европа, пережив бурные столетия, названные эпохой переселений народов, вошла в полосу относительной стабилизации. При этом господствовать на континенте стало христианство. Мы помним о том, что в VII–VIII вв. восток пережил взрыв арабского мира Аравии, стремительные завоевания которого распространили ислам от рек Инд и Сыр-Дарья на востоке до Гибралтарского пролива на западе. Византия едва выстояла, но удержала Малую Азию. Франки отстояли Францию, но Пиренейский полуостров на несколько столетий был уступлен арабам. Около 757 г. славяне-вятичи на Дону вошли в соприкосновение с арабскими всадниками полководца Мервана. Подобное развитие событий не могло не подстегнуть распространение христианства в индоевропейской Европе, южным подбрюшьем ощутившей жар новой аравийской религии.

В XI в. христианский мир Европы развалился на два враждебных лагеря – католический и православный. Но ранее, в X в., христианство не было принято ни миром северных германцев, ни восточными славянами. Однако экономический и соответствующий ему идеологический фундаменты, готовившие торжество христианства в Скандинавии и на Руси, год от года развивались все быстрее. Чем больше городов, дорог и селений становилось на Руси, чем шире раздвигал человек зеленую стену девственного леса и чем мощнее становились орудия воспроизводства, тем меньшее место в сознании человека занимало поклонение силам природы и тем ближе общество подступало к принятию христианства с единым богом – творцом всего сущего. Не случайно прежде всего крещение и на Руси, и в Скандинавии было принято знатью и горожанами. Язычество на севере и востоке Европы не было изжито окончательно ни к XIV в., ни многим позже. В глуши, среди лесов, озер и рек, среди девственной природы люди никогда не переставали поклоняться ее красоте и силе.

Одновременно с принятием христианства индоевропейский мир Европы переживал сложный процесс перерождения уклада всего ряда внешних и внутренних проявлений экономической, политической и идеологической жизни. Наступала эпоха феодализма. Древний строй индоевропейцев с его тройной системой деления общества на аристократию, духовенство и свободных общинников и ремесленников преобразился в новую систему взаимоотношений. Одной из важнейших черт уходившего порядка вещей была возможность выбора, позволявшая населению не только воздействовать на высшую власть, но при необходимости и карать ее смертью либо изгнанием. Не случайно выборные или вечевые традиции у славян и германцев более всего сохранялись на северных окраинах их миров – в Новгороде и Пскове, в Скандинавии и Исландии. Тут же долее всего язычество противостояло христианству, и были наиболее часты антицерковные и антифеодальные выступления населения, возглавляемого волхвами.

В XI–XIII вв. вспыхнул последний яркий всполох древнейшей индоевропейской курганной традиции, именуемой курганной культурой Руси. К XIV в. христианство, а быть может, и строй экономической и политической жизни положили конец курганной традиции у славян, возраст которой в лесостепях и степях востока Европы насчитывал не менее шести тысячелетий. Славяне Русской равнины последними из всего индоевропейского сообщества перестали сооружать курганы над погребениями. Курганные некрополи восточных славян V–XIII вв. помогут нам уяснить картину расположения поселений Древней Руси. Но об этом будет написано ниже.

Несколько столетий продвижений славян по Русской равнине в VIII–IX вв. привели к качественным преобразованиям, видимым признаком которых стал бурный рост городов. Основы большинства тех городов славяне заложили ранее, в V–VII вв. Нижние слои служивших городам центрами городищ чаще всего возникли в раннем железном веке и позднее, в эпоху дьяковской, мощинской и иных археологических культур VIII в. до н. э. – VIII в. н. э.

Не многим из городищ востока Европы в VIII–XIII вв. было суждено преобразиться в славные красотой и историей древнерусские города. Во многом судьбы городков зависели от степени или интенсивности судоходства реки, у которой они стояли, и от общего положения экономической географии, складывавшейся вокруг городков. От этого зависели доходы горожан и темпы развития городов.

В VIII–IX вв. около пяти сотен славянских городищ (цифра приблизительная) возвысились. Остальные городища продолжали служить рядовыми убежищами окрестным земледельцам. Несколько десятков городищ в XI–XIII вв. стали столицами отдельных княжений и уделов. Вокруг городищ, положение которых в экономическом и географическом отношении было наиболее выгодно, в VIII–X вв. бурно росли торгово-ремесленные посады или предградья. Валы и рвы вокруг таких центров регулярно подновлялись, а некрополи, начинавшиеся сразу за тыном посадов, отличались большим количеством курганов, среди которых высилось немало громад – насыпей, скрывавших княжеские погребения.

Наибольшие выгоды, как отмечалось выше, получил Киев.

В Х-XIII вв. Киев ожидала блестящая будущность. Красота, богатство и величие Киева равно ослепляли восток и запад. Судьба вознесла Киев в небеса мировой истории. Тем трагичнее было падение Киева.

В IX в. бурно развивался Псков. В домах его посада каменные очаги заменили печами. В IX в. в Старой Ладоге возвели каменные крепостные стены, а словене хлынули на верхнюю Волгу. В IХ в. продолжилось развитие Изборска, Гнездова, Хотомеля. Рубежом VIII–IX вв. датируются ранние монеты, появившиеся в Гнездове. Тогда же волок, ведший из Днепра в ЗападнуюДвину, начал втягиваться в эпоху бурного развития торговых связей.

На берегах рек Восточной Европы в VIII–IX вв. вновь, как в века Траяновы, зазвенела полновесная монета.

В IX в. началось бурное развитие центра земель северян – Чернигова. В X в. под Черниговом, в Шестовицах, вырос город, служивший лагерем для княжеской дружины, подобный Хотомелю на Горыни. Это была примета возвышения княжеской, и пока местной, власти. Теперь князья опирались не на избравший их народ, а на собственные дружины, нередко народу противопоставлявшиеся.

В начале X в. укрепили кремль в Чернигове.

Особо скажем о предыстории Северо-Восточной Руси. Древнейшее индоевропейское население, создавшее археологическую культуру боевых топоров и шнуровой керамики, посетило верховья Волги, Днепра, берега Оки, Западной Двины и Немана на рубеже III–II тыс. до н. э. Во II тыс. до н. э. обладателям боевых топоров наследовали этнически близкие создатели фатьяновской археологической культуры. Состав населения обеих культур можно отнести к индоевропейской протобалтской общности континента. Тут следует сослаться на то обстоятельство, что земли исторических балтов после рубежа III–II тыс. до н. э. не переживали сколько-нибудь значительных вторжений извне.

Помимо протобалтов леса Восточной Европы издревле населяли угро-финны. Основу их экономики составляли охота и рыбная ловля. В VIII в. до н. э. – VIII в. н. э. финский элемент, по-видимому, сумел возобладать над индоевропейским. Заметим, что протобалты II–I тыс. до н. э. были весьма близки протославянам той же эпохи центра и востока Европы. Это видно из сравнения балтского и славянского языков. Кроме того, контакты славян и балтов в I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. в полосе лесостепей и лесов востока Европы были весьма тесными, и причины этого указывались.

Экономический взрыв, потрясший Европу в VIII–VII вв. до н. э., именуемый ранним железным веком, отозвался и в лесах верхней Волги и нижней Оки. На землях будущих ростово-суздальских и рязано-муромских княжений в VIII в. до н. э. – VIII в. н. э. родились и расцвели две родственные археологические культуры. Северная, занявшая часть земель в междуречье Волги и Оки, именуется дьяковской археологической культурой. Южная провинция расположилась к югу от средней и нижней Оки и именуется городецкой культурой.

В IX–XII вв. на землях, ранее занятых дьяковской культурой, летописцы упоминают мерянский народ. А на территории городецкой культуры в эпоху летописания жили мещера, мурома, мордва. Данные народы относятся к большой угро-финской общности Евразии. Городища и селища волго-окского междуречья раннего железного века входили центральным звеном в цепь, связывавшую мир западных балтов и бассейн реки Камы. Вне всякого сомнения, экономическое и этническое влияние индоевропейцев присутствовало на землях междуречья Оки и Волги не только во II тыс. до н. э., но и в VIII в. до н. э. – VIII в. н. э.

В ту же эпоху восточные славяне занимали полосу лесостепей востока Европы. Водами Днепра, Десны, Оки, Дона славяне поднимались в полосу лесов, населенных восточными балтами и угро-финнами.

На мысль о близком знакомстве создателей дьяковской и городецкой культур со славянами, имевшем древнюю предысторию, наводит легкость, с какой в IX–XI вв. восточнославянская культура распространилась в междуречье Оки и Волги.

На степень взаимного проникновения восточнобалтского и угро-финского миров указывает то обстоятельство, что в XII в. русские летописи упоминают балтский народ голядь, живший по берегам рек Протва и Угра (левые притоки средней Оки).

Русь глазами восточных авторов

При впадении в Волгу Камы до 1236 г. располагалось государство волжских булгар (тюрки, родственные болгарам Балкан). Столицей был город Булгар. Его рынок служил крупным транзитным механизмом, пропускавшим горы пушнины, шелка, монет и иного добра с юга на север и с востока на запад, и наоборот. На юге партнером Булгара был город Итиль, стоявший в дельте Волги (столица Хазарского каганата).

В Итиле также шумел большой базар. Китайский шелк, багдадскую чеканку, связки шкурок песцов, соболей, куниц, лисиц, бобров без числа грузили и выгружали с верблюдов и лошадей в ладьи и обратно и развозили во все стороны света.

С востока к дельте Волги шли караваны, составленные из верениц груженных тюками верблюдов. Партнерами итильских купцов были торговцы из Хивы и Бухары.

В VIII в. руслами рек Восточной Европы год от года все более активно стали плавать ладьи русов, варяг. На их бортах помимо славян и северных германцев находились булгары, арабы, греки, купцы-иудеи из Хазарского каганата. Одновременно началась интенсивная эксплуатация волоков востока Европы. Земли Северо-Восточной Руси превратились в крупный промысловый и торговый регион. Купцов с запада и юга леса севера Восточной Европы манили местными ресурсами пушнины. Это было мягкое золото и серебро, охотно обменивавшееся на монеты. Свидетельством тому служит множество кладов восточных монет VIII–X вв., усеявших берега средней и верхней Волги, Камы, Оки, берега озер Белого, Онежского, Ладожского, Ильменя и берега Финского залива.

В VIII–X вв. арабские купцы и путешественники часто посещали Русь и оставили множество описаний страны. Но прежде чем мы обратимся к рассказам арабов, вернемся к истории Ирана.

В VI в. в Иране господствовала династия Сасанидов. Хосров I Ануширван (531–579) держал гарнизоны в Дербенте и в Аланских воротах, в ущелье во владениях алан-осетин, запиравшем путь через горы Большого Кавказа.

Историки ас-Са’алиби (XI в.) и Захир ад-дина Мар’аш (XV в.), повествуя о строительстве дербентской оборонительной стены Хосровом I в месте, где Кавказ подходит к берегу Каспийского моря, говорят о том, что стена была призвана сдерживать тюрок, хазар и русов. Оба автора были прекрасно знакомы с древней персидской, доарабской и доисламской литературой и данные черпали из ее источников.

В VI в. (555–556) анты в Закавказье сражались с персами, служа Византии. Мы об этом упоминали выше. А под IV в. Иордан упоминает росомонов.

В 30–40 гг. VII в. арабы овладели большей частью империи Сасанидов. В 643 г. отряды арабского полководца Абд-ур-рахман ибн Раби’а приблизились к укреплениям Дербента. Город удерживал перс Шахрийар. Он приехал в лагерь арабов и признал себя вассалом халифата. Но дань платить Дербент не обязался. За эту привилегию стены Дербента, как и прежде, должны были сдерживать северных соседей. Халиф Осман (644–656) с подобными условиями согласился. И снова среди агрессоров, способных посягнуть на Дербент, указываются русы.

Выдающимся персидским трудом по древней доисламской истории является многотомная «История пророков и царей», написанная Абу Джафара Мухаммед ибн Джарир ат-Табари (833–923). История доведена до 912–913 гг. Ат-Табари жил в городе Амол, на берегу Каспийского моря. В работе ат-Табари использовал труды историков VIII–IX вв. ал-Мадаини, ал-Вакиди и прочих. К сожалению, редакция ат-Табари до нас не дошла.

В 963 г. визирь Мухаммед Бал’ами составил дошедшую до нас краткую обработку труда ат-Табари на персидском языке. Сведения о событиях 643 г. Бал’ами мог почерпнуть в полной редакции ат-Табари.

Арабская историография возникла не ранее середины VIII в. Арабы создали «Книгу завоеваний стран» (ал-Белазури † 892) и «Книгу походов».

Вновь кратко коснемся истории арабов. В 656 г. был убит халиф Осман. Началась смута, и наступательный порыв ненадолго утих. Начиная с конца VII в. арабы возобновили завоевательные походы. В VIII в. арабы и Хазарский каганат начали обмениваться ударами. В 707–708 гг. арабский полководец Маслам воевал с Хазарией. Арабский автор IX в. ал-Йа’куби сообщает о том, что в 715 г. Маслам овладел приграничным с Византией «городом славян». В 730–731 гг. хазары опустошили Закавказье.

В 737 г. арабы организовали большой поход на север. Во главе армии стал Марван ибн Мухаммед, позже ставший халифом. Удар хазары нанесли по двум направлениям. Из Дербента арабы выступили к городу Семендер на Тереке. Сам Марван прошел Аланскими воротами, то есть ущельем Дарьяла, на равнину, раскинувшуюся к северу от Кавказа. После взятия и опустошения Семендера Марван двинулся к тогдашней столице каганата городу Байду. Хазары отступили в степи, к северу от Терека и Кубани. Марван стал их преследовать и достиг Славянской реки (Нахр ас-сакалиба). Тут арабами было пленено 20 000 семей славян. Переселили славян в Закавказье.

Одним из следствий похода Марвана стало перенесение столицы Хазарского каганата в труднодоступную дельту Волги. Так родился город Итиль.

Тот же ал-Йа’куби сообщает, что в 757–758 гг. халиф ал-Мансур повелел своему сыну Мухаммеду ал-Махди воевать со славянами.

Теперь мы обратимся к свидетельствам персидских и арабских авторов о Руси и о славянах.

Текст о русских купцах по Ибн Хордадбеху (перевод В.Розена): «Что же касается до русских купцов – а они вид славян, – то они вывозят бобровый мех и мех черной лисицы и мечи из самых отдаленных (частей) страны Славян к Румскому (Черному) морю, а с них (купцов) десятину взимает царь Рума (Византии), и если они хотят, то они отправляются по (слово не ясно – то ли Танаис, то ли Итиль), реке Славян, и проезжают проливом столицы Хазар, и десятину с них взимает их (хазар) правитель. Затем они отправляются к Джурджанскому морю (Mare hyrcanium – caspium) и высаживаются на каком угодно берегу. И диаметр этого моря 500 фарсангов, и иногда они привозят свои товары на верблюдах из Джурджана в Багдад, где переводчиками для них служат славянские рабы. И выдают они себя за христиан и платят джизито».

Крупнейшим перевалочным местом для славянских купцов на Каспии был город Рей.

Составитель астрономических таблиц Мухаммад ибн Ибрахим ал-Фазари, живший при дворе халифа ал-Мансура (754–775), повествует:

«…Область бурджан (булгар) – 1500 ґ 300 фарсахов; область славян – 3500 ґ 700 фарсахов; область Византии с Константинополем – 5000 ґ 420 фарсахов…»

Фарсах – это персидский парасанг, составлявший около 6 км.

Хронологически время появления первоисточника труда Ибн Хордадбеха относится к 40–50 гг. IX в.

Еще один историк востока Гардизи в работе использовал утраченный труд ал-Джайхани (ок. 922 г.). Был знаком Гардизи и с трудом Ибн Хордадбеха, родившегося около 820 г. и впоследствии правившего Табаристаном, провинцией к югу от Каспия, и заведывавшего почтой на северо-западе Ирана.

Редакция Ибн Русте-Гардизи (XI в.) «Худуд ал-Алам».

«И между странами печенегов и славян расстояние в 10 дней пути. В самом начале пределов славянских находится город, называемый Ва. т (Ва. ит). Путь в эту страну идет по степям и бездорожным землям через ручьи и дремучие леса. Страна славян-ровная и лесистая, и они в ней живут. И нет у них виноградников и пахотных полей. И есть у них нечто вроде бочонков, сделанных из дерева, в которых находятся ульи и мед. Называется это у них улишдж, и из одного бочонка добывается до 10 кувшинов меду. И они народ, пасущий свиней, как (мы) овец. Когда умирает у них кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают с того места пепел и кладут его на холм. И по прошествии года после смерти покойника берут они бочонков двадцать больше или меньше меда, отправляются на тот холм, где собирается семья покойного, едят там и пьют и затем расходятся. И если у покойника было три жены и одна из них утверждает, что она особенно любила его, то она приносит к его трупу два столба, их вбивают стоймя в землю, потом кладут третий столб поперек, привязывают посреди этой перекладины веревку, она становится на скамейку и конец завязывает вокруг своей шеи. После того как она так сделает, скамью убирают из-под нее, и она остается повисшей, пока не задохнется и не умрет, после чего ее бросают в огонь, где она и сгорает. И все они поклоняются огню. Большая часть их посевов из проса. Во время жатвы они берут ковш с просяными зернами, поднимают к небу и говорят: „Господи, ты, который снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии“.

Есть у них разного рода лютни, гусли и свирели. Их свирели длиной в два локтя, лютня же их восьмиструнная. Их хмельной напиток из меда. При сожжении покойника они предаются шумному веселию, выражая радость по поводу милости, оказанной ему богом.

Рабочего скота у них совсем немного, а лошадей нет ни у кого, кроме упомянутого человека. Оружие их состоит из дротиков, щитов и копий, другого оружия они не имеют. Глава их коронуется, они ему повинуются и от слов его не отступают. Местопребывание его находится в середине страны славян. И упомянутый глава, которого они называют „главой глав“ („ра’ис ар-руаса“), зовется у них свиет-малик, и он выше супанеджа (жупан), а супанедж является его заместителем. Царь этот имеет верховых лошадей и не имеет иной пищи, кроме кобыльего молока. Есть у него прекрасные, прочные и драгоценные кольчуги. Город, в котором он живет, называется Джарваб, и в этом городе ежемесячно в продолжении трех дней проводится торг, покупают и продают. В их стране холод до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому приделывают деревянную остроконечную крышу, наподобие христианской церкви, и на крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются со всем семейством, и взяв дров и камней, разжигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна. Когда же камни раскалятся до высшей степени, их обливают водой, отчего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают даже одежду. В таком жилье остаются они до весны. Царь ежегодно объезжает их. И если у кого из них есть дочь, то царь берет себе по одному из ее платьев в год, а если сын, то также берет по одному из платьев в год. У кого же нет ни сына, ни дочери, тот дает по одному из платьев жены или рабыни в год. И если поймает царь в стране своей вора, то либо приказывает его удушить, либо отдает под надзор одного из правителей на окраинах своих владений».

«О стране славян. На восток от нее – внутренние булгары и некоторые из русов, на запад – часть Грузинского моря и часть Рума. На запад и восток от нее всюду пустыни и ненаселенный север.

…У них много замков (коло) и крепостей (хисар). Одежда их большей частью из льна. Они считают своей обязанностью по религии служение царю. У них два города:

1. Вабнит – первый город на востоке, и некоторые из его жителей похожи на русов.

2. Хордаб – большой город и место пребывания царя».

«…И они (венгры) побеждают славян и всегда одерживают верх над славянами и рассматривают их как источник рабов. И венгры – огнепоклонники и ходят к гуззам, славянам и русам и берут оттуда пленников, везут в Рум и продают.

…И постоянно нападают на славян, и от венгров до славян два дня пути… И на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит… И между печенегами и славянами два дня пути по бездорожью, и этот путь через источники и очень лесистую местность. И страна славян ровная, изобилует деревьями, и они живут большей частью среди деревьев.

…Одежда их – рубаха и высокие сапоги. Обувь их подобна длинным табаристанским сапогам, которые носят женщины Табаристана. И средства существования у них очень обильны.

…И у них есть обычаи строить крепости. Несколько человек объединяются, чтобы строить укрепления, так как венгры на них постоянно совершают нападения и грабят их. Венгры приходят, а славяне запираются в этих укреплениях, которые построили. Зимой большей частью они находятся в замках и крепостях, а летом в лесах. У них много рабов. Если схватят вора, забирают его имущество, а его самого затем отсылают на окраину страны и там наказывают.

И между ними распространены прелюбодеяния, и если женщина полюбит мужчину, то сближается с ним, и когда он берет себе жену, если она окажется девственницей, то делает ее женой, если же нет, то продает и говорит: „Если бы в тебе был прок, то сохранила бы себя“… Если же, став женой, предается прелюбодеянию, то (муж) убивает ее, не принимая извинений. У них много напитков из меда. Есть у них люди, которые имеют у себя 100 больших кувшинов медового напитка».

«…И Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться. Рус ему ответил, что это место тесное. Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежал и достиг того места, где ныне земля славян. Затем он сказал: „Здесь обоснуюсь и им легко отомщу.“ (Славяне)…

…И та земля обильна. И много занимаются они торговлей…»

Гардизи, описывая ближайшую к Булгару страну славян, вероятно, имел в виду страну вятичей. Город Ва. т, быть может, следует искать на Дону, в районе устья реки Воронеж. Название города Ва. т созвучно не только с именем вятичей, но и с Воронежем. А Воронеж (топоним и гидроним) упоминается древнерусскими, домонгольскими летописцами. Донские городища вятичей при устье Воронежа до концаХ в. оставались первыми славянскими укреплениями на пути из Булгара в Киев.

Гардизи особо подчеркивает значение производства меда у славян. Бортни устраивались на деревьях. Владелец дерева поднимался по стволу, закреплял себя на нем сыромятными ремнями и принимался выдалбливать в стволе полость, призванную служить ульем или бортней. В одном стволе могло быть несколько бортней.

Ульи или бортни делали и из спиленных деревянных колод. В колоде выдалбливали полость и устанавливали ее среди сучьев дерева, подальше от ведающих мед хозяев леса – медведей.

Индоевропейское название медведя таково: eisber (нем.) – ursus (лат.) – rksas (санскр.). Славяне же постоянно сталкивались с медовым пиратством бурого (bjorn (шв.) – медведь) великана и характеризовали его через главную его слабость – мед.

Упомянутый свиет-малик – это глава союза славян. А супанеджи, подчиняющиеся ему, по-видимому, жупаны, управлявшие отдельными провинциями жупами. В землях вятичей, словен новгородских и хорватов восточных Карпат сохранились топонимы и гидронимы с корнем жупа. Но об этом ниже.

Союзы вятичей и словен (новгородских) продвигались на Русскую равнину в V–VIII вв. из центра Европы, из земель, занятых славянскими жупами. В лесостепях востока Европа свободных мест для вятичей и словен не нашлось, и им пришлось осваивать полосу лесов. Упоминание о столкновении русов со славянами у восточных авторов едва ли случайно.

Теперь обратимся к рассказам восточных авторов о русах, выделившихся из среды славян востока Европы I тыс. н. э.

«Что же касается ар-Русийн, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они (русы) живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги. У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Когда у них рождается сын, то он дарит новорожденному обнаженный меч, кладет его перед ребенком и говорит: „Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом“. И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям.