– Шутки шутками, но все же одна по улицам не расхаживай. В Бухаре смутно. Народ здесь непростой.

– Зато гостеприимный. Мне так Зульфия понравилась. Вообще мне здесь нравится. Город… А тебе?

Он ответил не сразу:

– Везде одинаково. Те же банды, та же ненависть, кровь. Только они здесь свои, а мы пришлые. И на их гостеприимство, Ася, рассчитывать не приходится. Медаль имеет две стороны.

Она знала, что муж имел в виду. То, что Бухара присоединилась к красному Туркестану, еще не было гарантией безопасности.

На рассвете их разбудил беспокойный стук в ворота. Красноармеец из штаба прибежал за комиссаром. Они говорили о чем-то торопливо во дворе, а когда Алексей вернулся в дом, чтобы собраться, Ася по лицу поняла: что-то стряслось.

– Бандиты ночью убили часовых у конюшни и порезали лошадей.

– Как… порезали?..

– Вспороли брюхо. Каждой. – Вознесенский торопливо застегивал портупею. – Когда вернусь – не знаю. Береги себя.

Здесь была особая война. В любом селении русских встречали радушно, самое лучшее место в доме отведут, лучшую еду на стол поставят. Пока ты гость в доме, тебе обеспечена еда и охрана. Но за пределами дома за жизнь твою никто не ручается. Ночами, бесшумные как кошки, басмачи спускались с гор и действовали выверенно, четко, со спокойной циничной жестокостью. И поймать их было куда как непросто. В этом заключалась работа Вознесенского.

И тем не менее Асе нравилось в Бухаре. Здесь было солнечно, тепло и более-менее сытно. Юлик быстро нашел общий язык с местными ребятишками. Большой компанией дети осаждали старую чинару, среди ветвей которой имелась широкая площадка – играть на ней было одно удовольствие. Смуглый, темноволосый, с янтарными глазами ребенок не переставал напоминать матери о былой любви. Он подрастал, и становилось очевидным его несходство с Вознесенским. Он не был похож и на мать. Разве что легкой смуглостью да формой ушей. Он любил забраться на плоскую крышу и подолгу сидеть там, наблюдая жизнь улицы. Иногда, застав сына в состоянии подобной задумчивости, Ася пугалась – настолько явным в эти минуты было сходство мальчика с отцом. Он так же обхватывал руками коленки и замирал, глядя вдаль. Окликни его, и ребенок словно от сна очнется. Вознесенский над этой привычкой Юлиана посмеивался, говорил:

– Спускайся с небес, мечтатель!

Ася держалась с ребенком ровно, без сюсюканья, но когда он вдруг подлетал к ней, обхватывал за ноги своими ручонками и зарывался лицом в подол, сердце ее таяло, сжималось в комок, и она несколько раз быстро и весело целовала его в нос.

– Мамулечка, милая, милая моя мамулечка! – выпаливал он и убегал.

– Почему не родишь еще? – спросила как-то Зульфия. – Один ребенок – мало. Такому мужчине, как твой муж, нужно много сыновей.

Ася только плечами пожала:

– У нас и дома-то своего нет, какие дети?

– Рожай, Асия. У тебя нянька есть. Сын уже подрос, она у тебя без дела.

Ася отмалчивалась. После последней страшной болезни она могла остаться бесплодной. По крайней мере четыре года странствий с мужем не принесли ей новых детей. Да она и не горевала по этому поводу – постоянная опасность, неустроенность, чужая страна. Какие уж тут дети. Дай Бог этих уберечь.

Маруся подросла – из костлявой девчонки грозилась вот-вот превратиться в стройную девушку. Однажды, вернувшись вместе с Зульфией с базара, Ася застала занимательную сцену. На террасе сидели Маруся и Айгуль и красились.

– Это что такое? – вскричала Ася, с трудом узнавая в чернобровой девушке с множеством длинных косичек свою Марусю.

Странные темно-зеленые брови были соединены краской посередине и являли собой одну устрашающую неестественную линию. Над губой у Маруси красовалась мушка, а глаза были подведены на восточный манер. Айгуль, заметив недовольство Аси, шустро собрала свои склянки и смылась. А Маруся стояла перед хозяйкой, виновато опустив голову. Зульфия только посмеивалась, наблюдая эту сцену.

– Сейчас же смой этот маскарад!

– Это не смывается, – победно шмыгнула носом Маруся.

– Чем это они? – Ася беспомощно оглянулась на Зульфию.

– Усьма. Пойдем покажу.

Они вышли на задний дворик, где был устроен огород. Здесь росло полно зелени – кинза, петрушка, укроп, ну и та самая усьма – травка, похожая на щавель, только слегка пушистая.

– Айгуль толкла ее в толкушке и красила меня зеленым! – доложила Маруся. – Только теперь краска почернеет. Она полгода не смывается!

– Ну и радуйся! – огрызнулась Ася. – Ты полюбуйся на себя в зеркале! Нет, ты полюбуйся на себя!

– А мне нравится, – чуть не плача ответила Маруся.

– Хочешь, и тебя накрасим, Асия? – смеялась Зульфия. – Совсем узбечка станешь.

– Ну уж нет, увольте.

Потом однажды Асе пришлось пожалеть о своем поспешном отказе. Хотя она давно завела себе полосатое шелковое платье и штанишки до колен, подвязанные тесемочками с помпонами, носила тюбетейку или же покрывала голову платком по-восточному – ее русые волосы и славянское лицо выдавали и часто привлекали внимание. На улице она старалась одна не появляться.

Вознесенский охотился за бандой Исламбека. Множество вылазок в горы предпринимал его отряд, но все безуспешно.

– Мы в горы, а он – с гор, – говорил Вознесенский. Он редко делился делами службы, но чтобы уж совсем не рассказывать, такого не было. – Вырежут часовых, сожгут склад и смоются. Мы словно в кошки-мышки играем.

– А он сам из Бухары, этот Исламбек?

– Местный. Мало того, у него брат здесь живет, Арсланбек. У них у каждого по пять жен. Так вот брат теперь эту всю семьищу содержит и клянется, что ничего о судьбе Исламбека не знает. А сам наверняка ждет, когда братан русских перережет и спустит с гор семейное золото. У них наверняка там целые склады в горах.

Когда Зульфия обмолвилась, что приглашена в дом к Арсланбеку, с тем чтобы устроить замужество его старшей дочери, Ася не смогла скрыть вспыхнувшего интереса.

– Хочешь пойти со мной? – догадалась Зульфия.

– Очень хочу!

Еще бы, посмотреть настоящий узбекский дом с множеством обитателей, разделенный на две половины – мужскую и женскую, поучаствовать в настоящем сватовстве!

– Ну что ж, собирайся, Асия. Но надень это.

Она положила перед Асей паранджу из черного хлопка. Ася последовала совету.

Теперь прямо перед лицом у нее оказалась сетка из конского волоса. Паранджа скрывала ее всю, оставив наруже лишь носки чувяков.

– Как в этом можно идти, не спотыкаясь?

Сама же Зульфия собиралась долго и тщательно. Накрасила ногти все той же усьмой, от чего они стали темно-коричневыми, вдела в уши тяжелые серьги, на каждый палец нацепила по кольцу.

– А далеко идти?

– Другой махалля, далеко.

Они плутали по узким улочкам, наконец остановились перед дуваном, заросшим ежевикой. Их впустил молодой парень в тюбетейке и мягких сапогах. Дом здесь был двухэтажный, но по виду мало чем отличался от всех остальных домов в Бухаре – та же глина, тот же тандыр во дворе, только, пожалуй, больше деревьев – тутовник и алыча, – да внушительный куст граната украшали двор, а виноград оплетал беседку. Навстречу вышел хозяин – само радушие – от улыбки глаза сделались узкими, как щелочки. Зульфия и Арсланбек заговорили между собой по-своему.

Их привели на женскую половину.

– Можешь снять паранджу, – разрешила Зульфия и сама разоблачилась.

Здесь было полно народу – женщины все сплошь в полосатых, одного фасона платьях, бегали вокруг гостей, услужливо подстилая подушки, угощая сладостями и орехами. Вот где галдеж поднялся! Каждая что-то доказывала Зульфие, все жестикулировали и качали головами. Понять, которая из них мать невесты, было невозможно. Наконец привели невесту. Ася ахнула, увидев ее: той было не больше тринадцати. Похоже, девочку не слишком волновала собственная участь – она таскала из блюда кишмиш и с интересом посматривала на гостью. Ася сняла паранджу и своим видом, конечно же, развлекла жен и дочек Арсланбека. А может, среди них были и жены Исламбека? Кто их разберет?

После этого посещения Ася засыпала Зульфию вопросами:

– Почему так рано отдают замуж?

– Зачем – рано? Не рано. Потом поздно будет. Арсланбек калым за дочь возьмет.

– А жениха ты ей хорошего нашла? Ты к жениху тоже пойдешь?

– Пойду, но тебя, Асия, взять с собой не могу. На мужскую половину тебя не пустят.

– А тебе, значит, можно.

– Мне можно, – смеялась сваха. – А вот на свадьбу тебя взять могу. Пойдешь?

– Пойду! – не задумываясь, ответила Ася. Ей была интересна эта чужая жизнь.

Алексей целыми днями пропадал на своей службе, а она тоже не привыкла сидеть без дела. Работать в узбекской школе он ей не разрешил, вспоминая тот памятный случай на Украине. Когда просилась помогать ему в части, он только отмахивался. «Переживай за тебя», – говорил.

Ася научилась ловко печь лепешки в тандыре – кидаешь такой плоский блин, он лепится на круглую стенку, а затем достаешь специальным длинным крючком. И плов настоящий узбекский готовить научилась не хуже Зульфии. И кумган с водой наловчилась носить на голове, за что муж называл ее узбечкой.

Но отчего-то о том, что собирается пойти на свадьбу в дом Арсланбека, Ася не торопилась говорить Алексею. А может статься, она и не пойдет. Возможно, Зульфия это так, пошутила? В конце концов, если Алексей будет в этот день дома, то она не пойдет. Они так любят гулять вдвоем по пыльным улицам Бухары, зайти на гранатовый базар, набрать тугих бордовых гранатов, дойти до улицы Мири Абад и медресе, а может, и добраться до рощи тутовника, набрать домой длинных, немного похожих на малину розовых или белых ягод. А если он опять будет в походе, то она, возможно, и сходит на эту свадьбу… Там видно будет.

Вознесенский не появлялся дома целую неделю, а в пятницу, когда Ася уже устала от ожидания, явился молоденький красноармеец Федулов и сообщил, чтобы ближайшие два дня товарища комиссара дома не ждали, что у него важная операция, и вот, получите продуктовый паек.

Федулов передал Асе сверток, а сам все хмурился и посматривал куда-то за ее спину. Ася оглянулась – на площадке старой чинары маячила Маруся. Обняв одну из веток, этакой полуузбекской русалкой она лежала в ветвях и пялилась на красноармейца. Брови ее, сведенные на переносице несмываемой усьмой, нелепо выделялись на фоне белой косынки.

«Вот чудо!» – сокрушалась про себя Ася. Когда уходила в дом, чтобы собрать мужу смену белья, услышала смех в ветвях чинары. Оглянулась – красноармеец помогал девочке спуститься вниз.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.