© Amanda Hocking, The Torn, 2011

© «Фантом Пресс», перевод, оформление, издание, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Книга издана с любезного согласия автора и при содействии The Axelrod Agency и Литературного агентства Эндрю Нюрнберга.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Один. Королевская амнистия

Развернувшись к конференц-залу спиной, я смотрела в окно. Так выглядишь уверенней, говорила мать, у которой я переняла этот прием. За последние месяцы Элора научила меня множеству уловок, но самыми полезными оказались советы, касавшиеся всевозможных заседаний.

– Вы наивны, принцесса, – сказал канцлер. – Вы хотите перевернуть общество с ног на голову.

– Нет. – Я обернулась, смерила его ледяным взглядом, и он тут же уставился на несвежий носовой платок, в который вцепился обеими руками. – Мы не можем и дальше притворяться, будто у нас нет проблем.

Оглядывая конференц-зал, я изо всех сил старалась принять холодный и внушительный вид – в подражание Элоре. Нет, я вовсе не хотела быть тираншей, но слабачку присутствующие здесь слушать не станут. Если уж что-то менять, то лишь твердой рукой.

Здоровье Элоры резко ухудшилось, и дворцовая рутина постепенно легла на мои плечи, и прежде всего – нескончаемые приемы и тронные советы. Вот и это заседание, похоже, растянется надолго.

Канцлера избрал народ трилле, но, как только официальный срок его полномочий истечет, я начну против него кампанию. Этот толстяк труслив и коварен, а канцлером должен быть кто-то сильный и цельный в своих устремлениях.

Гаррет Стром – близкий друг моей матери – сегодня присутствовал на совете, хотя своими появлениями радовал нас не слишком часто, предпочитая ухаживать за Элорой, а не скучать на бессмысленных сборищах.

Моя помощница Джосс сидела в дальнем конце зала и как бешеная строчила в блокноте. Это невысокая девушка из человеческого рода, она – мансклиг, ее младенцем обменяли на ребенка трилле и увезли во Фьонинг, здесь она выросла, а потом стала секретарем Элоры. Когда управление дворцом перешло ко мне, то Джосс досталась мне, так сказать, по наследству. Теперь она моя правая рука.

Мой телохранитель Дункан стоял у двери – как обычно во время совещаний. Он следует за мной повсюду как тень, и, несмотря на его кажущуюся неуклюжесть и субтильность, толку от Дункана гораздо больше, чем многие полагают. В последние месяцы я стала по-настоящему ценить его, хотя Дункан и не смог полностью заменить моего искателя Финна Холмса.

Во главе стола сидела Аврора Кронер, рядом с ней Туве, ее сын и мой жених. На совещаниях обычно только он поддерживал меня, и я была рада, что сегодня он здесь. Не знаю, как бы я справлялась со всем одна.

Еще на совете были марксина Лоран, которой я не очень-то доверяю, но во Фьонинге это одна из самых влиятельных особ; маркис Бэйн, отвечавший за размещение подменышей; дворцовый казначей маркис Курт и Томас Холмс, глава нашей охраны, начальник всех гвардейцев и искателей.

Кроме них за столом сидели несколько чиновников с мрачными минами. Дела в королевстве трилле день ото дня шли все хуже, и я постоянно твердила, что перемены назрели. Но вельможные трилле менять ничего не хотели – королева им требовалась, исключительно чтобы поддерживать стародавнюю систему, и плевать, что система больше не работала. Общество разваливалось, но его верхушка в упор не видела, что виной тому именно она сама.

– При всем уважении к вам, ваше высочество, – заговорила Аврора, ядовитые нотки утонули в сладости, которой она щедро подбавила в свой голос, – перед нами стоят очень серьезные вопросы. Витра копят силы, и перемирие вот-вот…

– Перемирие! – фыркнула марксина Лоран. – Была бы от него хоть какая-то польза!

– Перемирие пока не закончилось. – Я еще надменнее вскинула подбородок. – Наши искатели сейчас решают внешние проблемы далеко от дворца, и поэтому очень важно дать им что-то в награду, когда они вернутся.

– Вот когда вернутся, тогда этим и займемся, – сказал канцлер. – Давайте подумаем, как спасти наши шкуры прямо сейчас!

– Я не прошу вас перераспределять состояния или упразднять монархию, – продолжала я. – Просто подумайте: сейчас искатели рискуют своей жизнью ради нас, защищают наших подменышей… разве эти воины не заслужили настоящий дом, чтобы было куда вернуться? Нам нужны деньги, чтобы построить им достойное жилье.

– Вы очень великодушны, ваше высочество, но сейчас надо беречь деньги для войны с витра. – Маркис Бэйн вопросительно взглянул на маркиса Курта, казначея, ожидая поддержки.

– От витра мы все равно не откупимся, – перебил Туве. – И деньги нам не помогут. Тут важнее, у кого больше силы. Мы все знаем, чего хотят витра, и несколько миллионов долларов их не заинтересуют. Король витра лишь рассмеется нам в лицо.

– Я сделаю все возможное ради безопасности Фьонинга, но все вы отчасти правы, – сказала я. – С витра надо что-то решать. Скорее всего, мы приближаемся к новой кровавой заварушке, и если так, надо обеспечить наши войска. Они достойны самого лучшего – удобного жилья и врачевателей.

– Врачеватели для искателей? – рассмеялась марксина Лоран, и остальные тоже захихикали. – Да где это видано!

– Вот как?! – Я с трудом сохранила самообладание. – Они должны умирать ради нас, а мы не хотим даже исцелить их раны? Нельзя требовать от них больше, чем сам хочешь дать.

– Искатели ниже, чем мы, – высокомерно отрезала марксина. – Мы же не просто так стоим у власти. С какой стати нам относиться к ним как к равным?!

– Из соображений элементарной порядочности, – ответила я. – Даже если мы не люди, это не значит, что нужно отказываться от гуманизма. Из-за этого наш народ бежит из городов и уходит жить к людям, из-за этого наши способности с каждым годом слабеют. Мы должны дать простым трилле что-то, должны сделать их хоть немного счастливей, иначе зачем им оставаться с нами?

Лоран что-то пробормотала сквозь зубы, опустив взгляд стальных глаз на дубовую столешницу. Черные волосы ее были зализаны назад и собраны в такой тугой пучок, что на лице натянулась кожа. Наверное, специально для совета.

Марксина Лоран – трилле с колоссальными способностями, в ее власти управлять огнем. Но она обладает и еще каким-то даром, который высасывает из нее силы. Способности трилле истощают их, отнимают годы жизни, преждевременно старят. Но если не пользоваться даром, то он разъедает мозг, питается мыслями и обрекает трилле на безумие. Особенно ярко это проявляется у Туве – он становится рассеянным и грубым, когда долго не пускает в ход свой дар телекинеза.

– Настало время перемен, – нарушил Туве тишину тронного зала. – Пусть постепенных, но перемен.

Внезапный стук в дверь помешал членам совета возразить, но, судя по свекольному цвету, какой приобрело лицо канцлера, у того на языке вертелась пара язвительных слов.

Дункан открыл дверь, и на пороге, неуверенно улыбаясь, возникла Вилла. Как благородная марксина, дочь Гаррета и моя лучшая подруга, она имела полное право находиться здесь. Я постоянно приглашала ее на королевские советы, но Вилла отказывалась. Считала, что от нее будет больше вреда, чем пользы. Ей очень трудно удержаться в рамках вежливости, когда она с кем-то не согласна.

– Простите, – сказала Вилла, и Дункан отступил, пропуская ее. – Я не хотела мешать. Дело в том, что уже шестой час, а я еще в три должна была зайти за принцессой, чтобы помочь ей с подготовкой к приему в честь ее дня рождения.

Я посмотрела на часы – действительно, совещание затянулось куда дольше обычного. Все с той же неуверенной улыбкой Вилла направилась ко мне, но я-то знала, что эта робость притворна, и, если я сей же миг не объявлю совет закрытым, она силой выволочет меня из зала.

Канцлер расплылся в сладчайшей улыбке, устремленные на меня глазки масляно поблескивали.

– Ах да, я и забыл, завтра вашему высочеству исполняется восемнадцать.

Он выразительно облизнул губы, и Туве встал, чтобы загородить меня от него.

– Простите нас, – сказал мой жених, – но сегодня вечером мы с принцессой заняты. Продолжим совет на следующей неделе.

– На следующей неделе? – изумилась Лоран. – Сразу после вашей свадьбы? Разве у вас с принцессой не будет медового месяца?

– Медовый месяц в нашей ситуации – не самое уместное, – ответила я. – Сейчас есть дела поважнее.

Это сущая правда, но отвертеться от медового месяца я хотела не только из-за королевских дел. Туве нравился мне даже больше прежнего, однако я и вообразить не могла, что мы будем делать наедине. Сама мысль о первой брачной ночи вызывала ступор.

– Но нам нужно просмотреть контракты подменышей! – вскочил маркис Бэйн. – Искатели возвращают подменышей раньше положенного, а многие человеческие семьи и вовсе отказываются расставаться с нашими детьми. Необходимо обсудить назревшую проблему.

– Хватит о делах. – Вилла взяла меня под руку. – В понедельник принцесса подпишет все что угодно.

– Вилла, это займет не больше минуты, – примирительно сказала я, но она так сердито зыркнула на меня, что осталось только вежливо улыбнуться Бэйну: – Я займусь подменышами в понедельник, с этого и начнем.

Туве последовал за нами, Вилла, не отпуская моей руки, потащила меня прочь от зала. Дункан шагал чуть позади. Мы направлялись в южное крыло. Мне тысячу раз твердили: нельзя относиться к Дункану как к равному на официальных мероприятиях, особенно когда вокруг сплошная знать.

– Ваше высочество! – Нас догнала Джосс, едва не выронив папку с бумагами. – Ваше высочество, мне включить в расписание маркиса Бэйна с контрактами подменышей?

Я обернулась:

– Да, это было бы замечательно. Спасибо, Джосс.

– У вас в десять утра маркис Услинны. – Джосс полистала расписание, из папки выпорхнул листок, Дункан подхватил его, протянул ей. – Спасибо. Простите, ваше высочество, вы хотите принять маркиса Бэйна до или после десятичасовой встречи?

– Ну не прямо же после свадьбы! – возмутилась Вилла. – Конечно, принцесса не желает заниматься этим с утра пораньше.

Я взглянула на Туве, но лицо его ничего не выражало. Сделав мне предложение, он почти не разговаривал со мной о свадьбе. Его мать вместе с Виллой подготовили свадьбу сами, и я даже не спрашивала у жениха, нравятся ли ему украшения или цветы. Все решили за нас, так что обсуждать было почти нечего.

– В два часа вам будет удобно? – спросила Джосс.

– Да, прекрасно. Спасибо, Джосс.

– Хорошо. – Джосс остановилась и торопливо занесла в расписание новый пункт.

– Все, ее высочества нет до понедельника! – объявила Вилла. – Целых пять дней никаких разговоров, встреч, звонков. Запомните это, Джосс. Если кто-то чего-то хочет от принцессы, она недоступна. Ни для кого!

– Да, конечно, марксина Стром, – улыбнулась Джосс. – С днем рождения, ваше высочество, и хорошей вам свадьбы!

Чуть погодя Вилла вздохнула:

– Какой же ты трудоголик, просто невероятно. Когда станешь королевой, я тебя и видеть не буду совсем.

– Извини, Вилла. Я старалась побыстрее разобраться с советом сегодня, но дела идут все хуже и хуже.

– От этой Лоран я скоро свихнусь. – Туве поморщился. – Изгони ее, когда станешь королевой.

– Когда я стану королевой, ты станешь королем, – заметила я. – Сам и изгоняй.

– Подождите, скоро увидите, что мы для вас приготовили, – раздался сзади голос Дункана. – Так повеселитесь – враз забудете о всяких Лоран.

Поскольку через несколько дней я выходила замуж, то была избавлена от обычного ежегодного бала в честь собственного дня рождения. Элора и Аврора договорились, что свадьба состоится сразу после того, как мне исполнится восемнадцать. День рождения в среду, бракосочетание в субботу, а потому на принятое у трилле пышное празднество нет времени. Но Вилла все же настояла на небольшой вечеринке, хотя я и была против. На фоне последних событий это выглядело бы кощунством. Витра заключили с нами договор о перемирии, обещая не нападать, пока я не стану королевой. Однако мы упустили в договоре один нюанс. Витра обещали не нападать на нас, имея в виду трилле во Фьонинге. Все остальные трилле оказались под угрозой в полном соответствии с нашим договором.

И теперь витра охотились за нашими подменышами, детьми трилле, что жили в приемных семьях людей. Некоторых успели похитить, но потом за дело взялись наши лучшие искатели. Всех, кому уже исполнилось шестнадцать, спешно вернули домой. Однако детей младше шестнадцати трогать было нельзя, иначе бы мы растревожили американские власти, вся страна встала бы на уши, начни в добропорядочных семьях пропадать дети. Но по этой же причине их не трогали и витра. И маленькие трилле пока жили с приемными родителями, ни о чем не подозревая, под пристальным наблюдением искателей.

Как результат, трилле оказались в крайне сложном положении. Чтобы защитить подменышей, искатели покинули королевство, оставшееся практически без охраны. И сейчас мы совершенно беззащитны перед новой атакой витра, но выбора у нас не было. Мы не могли оставить детей, которых наверняка бы похитили, а то и убили. И каждого освободившегося искателя я тут же отправляла в мир людей – к очередному маленькому трилле.

Финн месяцами пропадал на заданиях. Будучи лучшим искателем, он возвращал детей не только во Фьонинг, но и в другие общины трилле. Последний раз я видела его перед Рождеством, и хотя тоска моя по нему никуда не делась, я считала, что все к лучшему. Скоро я выйду замуж за другого. И неважно, кого я люблю, – надо оставить это в прошлом и двигаться дальше.

– Ну и где твой праздник? – спросила я Виллу, решительно выкидывая мысли о Финне из головы.

– Наверху. – Она потянула меня к широкой парадной лестнице. – Мэтт занят последними приготовлениями.

– Что за приготовления?

Внезапно парадная дверь заходила ходуном от ударов. Стучали так сильно, что дрожала огромная люстра в холле. Обычно посетители звонили в звонок, но эти, похоже, собирались выломать дверь.

– Оставайтесь здесь, ваше высочество! – Дункан ринулся вниз по лестнице.

– Дункан, я сама.

Если в дверь колотят так, что дворец трясется, моему стражу точно не поздоровится. Я шагнула к лестнице, но Вилла удержала меня:

– Пусть идет, Венди. В случае чего вы с Туве ему поможете.

– Нет! – Я вырвалась и поспешила за Дунканом.

Если понадобится, я защищу его. Звучит глупо, ведь он мой телохранитель, но мои способности намного превосходили дар Дункана. Он мог послужить мне только живым щитом, хотя такого я бы никогда не допустила.

Когда Дункан отпирал замок, я уже стояла у него за спиной. Он хотел лишь чуточку приоткрыть дверь и глянуть, что за зверь там грохочет, но сильный порыв ветра распахнул дверь настежь, и в холл ворвался снежный вихрь. Волна ледяного воздуха окатила меня и тут же присмирела. Вилла умела управлять ветром и остановила вихрь одним взмахом руки.

На пороге, вцепившись обеими руками в косяк, стоял человек. Вся его фигура клонилась вперед, голова упала на грудь, черный свитер запорошен снегом и кое-где разодран в клочья.

– Что вам угодно? – осведомился Дункан.

– Принцесса, мне угодна принцесса, – ответил он, и я вздрогнула от звука этого голоса.

– Локи?!

– Ваше высочество! – Локи поднял голову и криво улыбнулся. Его вечный задор пропал, прежде живые и веселые глаза карамельного цвета смотрели устало, в них притаилась боль, лицо было в кровоподтеках.

– Что случилось? Что ты тут делаешь?

– Простите за вторжение, ваше высочество. – Чуть кривая, насмешливая улыбка осталась все та же. – Хотел бы прийти сюда с более приятным визитом, но… – Он пошатнулся.

– Тебе плохо?

Я решительно отстранила Дункана и шагнула вперед.

– Я… – начал Локи, но качнулся и повалился на меня.

Я подхватила его, и мы опустились на пол.

– Локи! – Я провела ладонью по его лицу, убирая со лба волосы.

Он открыл глаза и слабо улыбнулся.

– Принцесса… Если б я раньше знал, что надо сделать, чтобы попасть к вам в объятия, я бы уже давно грохнулся в обморок.

– Локи, что с тобой? – спросила я ласково. Не будь он так измучен, получил бы оплеуху за подобное замечание. Но сейчас его лицо искажала боль.

– Амнистия, – хрипло сказал он и закрыл глаза. – Ваше высочество, я прошу амнистии.

И Локи, потеряв сознание, уронил голову.

Два. День рождения

Туве и Дункан отнесли Локи на третий этаж, где жили слуги. Вилла пошла к Мэтту помочь ему и успокоить – ведь наверняка он слышал шум. Устроив Локи, я отправила Дункана за Томасом, поскольку не знала, что нам делать с Локи. В сознание он так и не пришел.

– Ты готова его простить? И даровать амнистию? – спросил Туве.

Он стоял рядом со мной, скрестив руки на груди, и смотрел на Локи.

– Не знаю пока. Думаешь, надо? Сначала придется выслушать его.

– Не знаю. Я поддержу любое твое решение.

– Спасибо. – Ничего другого я от него и не ожидала. – Ты не мог бы позвать врача?

– Хочешь, позову мать?

Аврора Кронер – целительница, просто наложив руки, она может излечить любую рану.

– Нет. Она не станет лечить витра. И я не хочу, чтобы кто-то знал о Локи. Пока не хочу. Нужен обычный врач. Есть же в городе врачи из манксов?

– Хорошо, сейчас приведу, – кивнул Туве. Он направился к выходу, но остановился в дверях: – Я могу тебя оставить с ним одну?

– Конечно, – улыбнулась я.

Туве кивнул и вышел. А я вздохнула и, устремив взгляд на неподвижного Локи, задумалась о том, что же нам с ним делать. Локи лежал на спине, светлые волосы упали на лоб. Спящий он был даже еще красивее.

Он не шевельнулся, когда его несли наверх, хотя Дункан несколько раз чуть его не уронил. Локи всегда хорошо одевался, вот и сейчас, хоть одежда и была разорвана и вся в грязи, он выглядел элегантно.

Я села на край кровати, отвела болтавшийся на честном слове клок, практически выдранный из черной рубашки. Открылась кожа – бледная, припухшая. Локи не шевельнулся, и я уже решительней задрала рубашку. Раздевать его было неловко, будто удовлетворяешь какое-то порочное желание, но должна же я посмотреть, нет ли у него серьезных ран. Если обнаружатся открытые переломы, то сразу же вызову Аврору и прикажу вылечить его, хочет она того или нет. Локи не умрет из-за чьих-то предрассудков.

Подняв рубашку до подбородка, я смогла осмотреть его. От увиденного у меня перехватило дыхание. В другой ситуации его тело восхитило бы меня, но сейчас потрясло другое. Локи был покрыт кровоподтеками, на боках белели тонкие длинные шрамы. Они словно опоясывали тело. Я чуть-чуть приподняла Локи – вся спина тоже была иссечена. Шрамы и кровоподтеки пересекались, накладывались друг на друга, какие-то уже заживали, но большинство были красные, совсем свежие. На глазах у меня выступили слезы, я закусила губу.

И ведь, наверное, все еще хуже, чем кажется. Локи – витра, а их род необычайно силен и крепок, далеко за примером ходить не надо: Локи едва стоял на ногах, но в дверь колотил так, что она едва не слетела с петель. И раны у витра заживают быстрее, чем у всех остальных. И если сейчас у него такой вид, то что было еще несколько часов назад? Его били много раз, подвергали пыткам, снова и снова, так, что раны даже не успевали зажить.

Через всю грудь тянулся зазубренный шрам, будто кто-то хотел проткнуть Локи насквозь. Я вспомнила о своем шраме на животе. В детстве приемная мать пыталась убить меня, но сейчас это казалось далеким прошлым.

Я тронула грудь Локи, провела пальцами по шраму. Он почему-то притягивал меня. Как будто из-за шрама мы становились родственными душами.

– Не терпится раздеть меня, принцесса? – устало спросил Локи.

Я хотела отдернуть руку, но он удержал ее, положив сверху свою ладонь.

– Нет, я… я осматривала твои раны. – Голос сорвался, и глаза избегали его взгляда.

– Конечно.

Локи чуть пошевелил большим пальцем, словно лаская мою ладонь, но задел кольцо. Он попробовал сесть, чтобы увидеть его, и я подняла руку, показывая изумруд на пальце.

– Что это? Обручальное кольцо?

– Нет, подаренное на помолвку. – Я опустила руку. – Я еще не замужем.

– Значит, не опоздал. – Локи улыбнулся и упал на подушку.

– Куда не опоздал?

– Не опоздал, чтобы остановить тебя. – Он закрыл глаза, но улыбка осталась.

– Так ты за этим пришел?

О том, что свадьба через пару дней, я почему-то умолчала.

– Я уже говорил, зачем я пришел.

– Локи, что с тобой произошло?

– Ваше высочество, вы никак плачете? – Он открыл глаза.

– Нет, – буркнула я, отворачиваясь.

– Не плачь. – Он приподнялся, словно хотел сесть, но сморщился от боли.

– Тебе надо отдохнуть.

– Я справлюсь. – Локи опять положил свою ладонь поверх моей, и я его не остановила. – Дай только срок.

– Ты можешь рассказать наконец, что произошло? Почему тебе нужна королевская амнистия?

– Помнишь, как мы с тобой были в саду?

Еще бы не помнить. Локи пробрался туда, перемахнув через стену, и предложил бежать вместе с ним. Я отказалась, но, уходя, он поцеловал меня. Не самый худший поцелуй в моей жизни. Я слегка покраснела от воспоминаний, а Локи улыбнулся:

– Помнишь!

– И при чем здесь это?

– Ни при чем. Я хотел сказать, помнишь, я тебе говорил, что король очень злится на меня? Что он готов меня прибить? Так вот, он собрался это сделать.

– Это король витра тебя… – У меня заныло в животе. – Орен? Мой отец?

– Не переживай. Все будет нормально.

– Но за что? Почему он так тебя ненавидит?

– Не надо, принцесса. – Локи закрыл глаза. – Я жутко вымотался. Едва добрался сюда. Можно мы поговорим, когда я немного очухаюсь? Ну, через месяц-два?

– Локи!.. Ладно, отдыхай. Поговорим завтра. Годится?

– Как скажете, ваше высочество, – пробормотал он, проваливаясь в сон.

Несколько минут я сидела рядом, держа руку у него на груди и чувствуя, как под ладонью бьется сердце. Когда дыхание его выровнялось, я осторожно убрала ладонь и спустилась в малую гостиную.

Меня терзала совесть, будто я каким-то образом была причастна к тому, что произошло с Локи. Но я всего однажды разговаривала с Ореном и вряд ли смогла бы повлиять на него. Почему же тогда мне кажется, что я виновата?

Вскоре ко мне присоединились Дункан и Томас. Чем меньше народу будет знать о Локи, тем лучше, но Томасу я доверяла. Даже не потому, что он начальник стражников и отец Финна. Когда-то у Томаса был тайный роман с Элорой, так что секреты хранить он наверняка умеет.

– Маркис витра наверху? – спросил Томас.

– Да, и он еле жив. – Я обхватила себя за плечи, меня бил озноб. – Он то ли спит, то ли без сознания.

– Дункан сказал мне, что маркис попросил королевской амнистии. Вы хотите даровать ее ему?

– Еще не решила. Сначала нужно услышать его рассказ. Я позволила ему остаться до тех пор, пока он не поправится настолько, что мы сможем поговорить.

– Какие будут распоряжения в связи с гостем?

– Элоре нельзя говорить. Не сейчас.

Когда Локи был здесь последний раз, его держали как пленника. Тюрьмы как таковой у нас нет, и Элора удерживала Локи силой мысли, но это так утомило ее, что она чуть не умерла. Моя мать до сих пор очень слаба, и сейчас о ее участии и речи быть не может. Кроме того, Локи вряд ли способен причинить какой-то ущерб. Только не в нынешнем его состоянии. И ведь он пришел к нам по доброй воле. Зачем его запирать?

– Нужно поставить стражника у двери, на всякий случай, – сказала я. – Вряд ли маркис опасен, но с витра лучше предусмотреть любую случайность.

– Я сейчас свободен, а позже меня кто-нибудь сменит, – сказал Томас.

– Я! – тут же вызвался Дункан.

– Нет, – отрезал Томас. – Твой долг охранять ее высочество.

– У вас есть люди, которым можно полностью доверять? – спросила я.

Увы, дворцовые стражники – жуткие сплетники, и стоит одному что-то услышать, как все уже знают. А те, кто умеет держать язык за зубами, сейчас далеко, защищают подменышей.

– Есть один, – кивнул Томас, – а то и парочка.

– Хорошо. Объясните им, что они должны молчать. Все должно быть в тайне, пока я не приму решение. Понятно?

– Да, ваше высочество.

– Что ж, спасибо, Томас.

Вскоре пришел Туве с врачом-манксом. Мы вместе поднялись в комнату, где лежал Локи. Я стояла у двери, пока врач осматривал его. Локи уже не спал, но объяснять, откуда раны, не стал. Врач заявил, что травм, опасных для жизни, нет и больному требуется лишь покой и обезболивающее.

– Пойдем, – сказал Туве. – Пусть отдыхает. Ты все сделала, что могла. Почему бы теперь не повеселиться?

– Я вам сообщу, если будут новости, – сказал Томас.

– Спасибо, – кивнула я.

И мы вместе с Туве и Дунканом направились в мои покои.

Еще до того, как Локи вломился во дворец, я вовсе не была настроена веселиться, а сейчас уж и подавно. Однако надо хотя бы попробовать, чтобы не обидеть Виллу и Мэтта. Ради этой вечеринки они хлопотали целый день, и для них придется сыграть роль счастливой именинницы.

– Доктор сказал, он выздоровеет. – Дункан угадал, о чем я думаю.

– Я слышала.

– Почему вы так о нем беспокоитесь? – не отставал Дункан. – Я знаю, вы с ним вроде как друзья, только никак не пойму, как такое возможно. Он же витра, он вас похитил и…

– Вовсе я не беспокоюсь о нем! – отрезала я. – А собираюсь отмечать свой день рождения!

Дункан проводил меня в верхнюю гостиную. Раньше это была игровая комната Риза, а когда мой подменыш подрос, там стали тусоваться его друзья. Теперь это моя личная гостиная. На потолке все еще плывут нарисованные облачка, а на стенах – детские рисунки и полки с игрушками.

Я открыла дверь, в комнате что-то взорвалось, и меня окутало облако из конфетти и серпантина, вокруг так и порхали воздушные шарики. На стене висел плакат – огромные сверкающие буквы: «С днем рождения!»

– С днем рождения! – завопила Вилла.

– С днем рождения! – подхватили Риз и Рианнон.

– Спасибо, ребята. – Я отпихнула от лица воздушный шар и вошла. – А вы в курсе, что день рождения у меня вообще-то завтра?

– Еще бы мне не знать! – Это был Мэтт, только голос у него звучал как-то пискляво – наверное, надышался гелия. В руках у брата был сдутый шарик, на полу – баллон с газом, который он поспешно отодвинул, чтобы подойти ко мне. – Я же был там, когда ты родилась, разве ты не помнишь?

Улыбка его стала смущенной, когда он понял, что на самом деле сморозил. Нас с Ризом поменяли сразу после рождения. И Мэтт присутствовал при его появлении на свет, а не моем.

– Вернее, я встретил тебя из больницы. – Он обнял меня. – С днем рождения, принцесса!

– Спасибо! – Я крепко обняла его.

– Ну я-то точно знаю, когда твой день рождения! – К нам подошел Риз. – Поздравляю!

– И я тебя поздравляю, – улыбнулась я. – Как себя чувствуешь в восемнадцать лет?

– Да примерно так же, как в семнадцать, – рассмеялся Риз. – А ты чувствуешь, что стала старше?

– Нет, не особенно, – призналась я.

– Ну что ты, – воскликнул Мэтт, – ты так повзрослела за последние полгода! Я тебя вообще едва узнал!

– Мэтт, я все та же. – Я неловко попыталась отклонить комплимент.

Действительно, я повзрослела. Изменилась даже внешне. Чаще стала носить распущенные волосы, потому что научилась наконец укрощать кудри, с которыми всю жизнь воевала. Теперь я правлю королевством и должна соответствовать своему статусу. Носить темные платья в пол, а не джинсы с футболками, сверкать драгоценностями. Словом, выглядеть как принцесса.

– Это хорошо, Венди, – улыбнулся Мэтт.

– Хватит, – велела я, – больше ничего серьезного! У нас вечеринка или королевский совет?

– Вечеринка! – заорал Риз и дунул что есть сил в новогоднюю картонную дудку.

Когда вечеринка набрала обороты, я и впрямь развеселилась. Праздник у нас вышел на славу, куда лучше торжественного королевского бала, на который большинство присутствующих просто не позвали бы. Мэтту нельзя даже жить во дворце, не то что посещать королевские балы, Ризу с Рианнон ни за что не позволили бы прийти – они манксы. Дункана пустили бы, но лишь в качестве моего стража. На балу он не стал бы хохотать и шутить.

– Венди, поможешь мне разрезать торт? – спросила Вилла, пока Туве изображал жестами ключевое слово в шараде. Дункан отгадал ее часть, «всё на свете», но к разгадке не приблизился.

– Конечно, – сказала я.

Как же здорово сидеть на диване с друзьями и хохотать над неуклюжими попытками отгадывающего. Я встала и прошла к столу, где хлопотала Вилла. Торт стоял в самом центре, рядом с небольшой горкой подарков. Мы с Ризом просили ничего не дарить нам, однако подарки нас все равно ждали.

– Извини, – сказала Вилла, – не хотела выдергивать тебя из компании, но очень нужно поговорить.

– Все хорошо.

– Твой братец сам испек торт. – Вилла виновато улыбнулась, вонзаясь ножом в глазурь. – Клянется, что это твой любимый.

Возможно, Мэтт и самый лучший на свете кондитер, но мне трудно об этом судить. Большинство продуктов я не люблю, особенно обработанные, однако Мэтт годами изо всех сил старался накормить меня, и часто я притворялась, называя вкусными блюда, которые мне не по нраву. Вот как этот торт.

– Не такая уж гадость, – сказала я, хотя гадость была первостатейная. По крайней мере, на мой вкус, а значит, на вкус Виллы и остальных трилле тоже.

– Я хотела тебе сказать, что Мэтт не знает о Локи, – прошептала Вилла, аккуратно раскладывая торт по тарелкам. – Я ему не рассказала, чтобы не дергался.

– Спасибо. – Я оглянулась на Мэтта, хохотавшего над гримасами Туве. – Но позже сказать все равно придется.

– Думаешь, Локи останется? – Вилла слизнула с пальца глазурь и поморщилась.

– Думаю, да.

– Ладно, не забивай себе этим голову сейчас. Это же последний день твоего детства!

И я послушно постаралась выбросить из головы все свои страхи, все мысли о королевстве, о Локи. Удивительно, но в тот вечер мне это удалось.

Три. Шрамы

Мне снилась снежная буря. Метель кружила и завывала, швыряя пригоршни снега в лицо. Вокруг не видно ни зги. Ледяной ветер пронизывал до костей. Но я шла и шла. Я должна была пройти через буран.

Дункан разбудил меня в десятом часу. Обычно я просыпалась в шесть или семь, чтобы успеть привести себя в порядок, – в зависимости от того, на сколько назначена первая встреча. Но сегодня в честь дня рождения мне удалось поспать подольше. Приятное ощущение, хоть и немножко странное.

Дункан и вовсе не стал бы будить меня, но Элора хотела позавтракать со мной по случаю моего дня рождения. Я вскочила сразу, не став залеживаться. Ведь если заспишься, то лень твоя пробудится раньше тебя.

Я не знала, чем займу сегодняшний день, ведь обычно у меня все расписано по минутам, а тут целый день в моем распоряжении, не надо вершить государственные дела, не надо помогать Авроре с подготовкой к свадьбе, не надо обсуждать всякую всячину с Виллой и Мэттом.

Завтракали мы с Элорой в ее спальне, последнее время я ее только там и видела. Болезнь все не отпускала королеву, а ведь слегла она еще до Рождества. Аврора предприняла несколько попыток применить свой целительный дар, но смогла лишь поддержать силы Элоры.

По пути в южное крыло, где находились покои Элоры, я миновала комнату, в которой держали Локи. Дверь была плотно закрыта, рядом стоял Томас. Он кивнул мне. Все пока спокойно.

Спальня у Элоры огромная. Тяжелые, высоченные – до самого потолка – двери. В этой комнате легко уместились бы две мои спальни, а покои у меня тоже не самые тесные. Комната казалась еще больше из-за французских окон во всю стену. Правда, сейчас окна неизменно закрыты плотными гардинами. Дневному свету Элора предпочитала мягкое сияние лампы.

Мебель была под стать комнате – тяжелая, массивная: шкафы, письменный стол, гигантская кровать, я таких никогда и не видела, и уголок для гостей с диваном, двумя креслами и кофейным столиком. Сегодня у окна стоял еще и небольшой обеденный стол и два стула. Стол буквально ломился от еды: ягоды, фрукты, йогурты и овсянка в экстравагантной кастрюльке – все мое самое любимое.

Во все последние мои визиты Элора не покидала постели, но сейчас она сидела за столом. Длинные волосы, совсем еще недавно черные и блестящие, отливали серебром. Темные глаза заволокло мутной катарактной пленкой, прежде фарфорово-прозрачное, гладкое лицо избороздили морщины. Красота и элегантность не покинули Элору и, наверное, никогда не покинут, но как же она постарела…

Когда я вошла, Элора разливала чай. Шелковый пеньюар струился живописными складками.

– Чаю, Венди? – спросила она, не отрывая взгляда от чайника.

Лишь совсем недавно Элора начала называть меня по имени. А до этого обращалась ко мне исключительно «принцесса», но после ее болезни лед между нами растаял. Я даже могла быть с ней на «ты» – разумеется, только наедине.

– Да, спасибо. – Я села за стол напротив своей матери. – А что за чай?

– Ежевичный. – Элора поставила передо мной изящную чашку. – Надеюсь, аппетит у тебя сегодня хороший. Я попросила повара закатить нам пир.

– Ага, проголодалась. – И желудок мой заурчал, точно подтверждая это.

– Тогда накладывай себе все, чему глаза радуются.

– А ты разве не будешь? – спросила я, наваливая себе в тарелку малины.

– Самую малость. – Но она даже не взяла тарелку. – Как себя чувствуешь в день рождения?

– Пока неплохо. Правда, легла очень поздно.

– Вилла устраивает для тебя праздник? – Элора задумчиво разглядывала сливу. – Гаррет мне что-то рассказывал.

– Да, закатила вечеринку, – кивнула я, уминая ягоды. – Было весело.

– Я полагала, вы соберетесь сегодня.

– Сегодня тоже соберемся, но это будет вечеринка Риза. У меня ведь не так много друзей, и Вилла решила, что лучше отпраздновать накануне.

– Ясно.

Элора неторопливо пила чай и наблюдала, как я ем. Раньше этот пристальный взгляд наверняка смутил бы меня, но теперь я понимала: ей просто приятно на меня смотреть.

– Как ты сегодня себя чувствуешь?

– Видишь, встаю потихоньку. – Элора пожала плечами и перевела взгляд за окно.

Тяжелые гардины были наполовину раздвинуты, и комнату заливал сияющий свет. Верхушки деревьев укрывало снежное полотно, и солнце, отражаясь от заиндевевших крон, буквально врывалось в комнату.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала я.

– Ты тоже. – Элора продолжала смотреть в окно. – Тебе идет этот цвет.

Я опустила взгляд на платье, темно-синее, отделанное черными кружевами. Его выбрала для меня Вилла, и оно мне очень нравилось. Но к комплиментам от Элоры я еще не успела привыкнуть.

– Спасибо.

– Я когда-нибудь рассказывала тебе о дне, когда ты родилась?

– Нет. – Оторвавшись от ванильного йогурта, я положила ложечку на блюдце. – Ты только упоминала, что это произошло очень быстро.

– Я немного не доносила тебя. – Элора говорила тихо, будто медленно погружаясь в воспоминания. – Благодаря матери. У нее был дар убеждения, и она уговорила мое тело начать роды. Тогда это был единственный способ тебя защитить, но ты родилась на две недели раньше срока.

– А где я родилась – в больнице?

– Нет. Мы поехали в город, где жила твоя приемная семья. Орен думал, что я выбрала семью из Атланты, но я предпочла семейство Эверли, они жили на севере Нью-Йорка. Мы с матерью поселились в ближайшей гостинице, прятались там от Орена. Томас наблюдал за Эверли, ждал, когда у беременной начнутся схватки.

– Томас? – удивилась я.

– Да, Томас сопровождал нас. Тогда-то я с ним и познакомилась. Во время бегства от мужа. Томас был новеньким, но успел уже показать свою находчивость, и мать взяла его сопровождать нас.

– И он присутствовал при моем рождении?

– Да, – улыбнулась Элора. – Я тебя родила на полу в гостиничной ванной. Мать использовала свои способности – вызвала роды и сделала так, чтобы я не чувствовала боли, не кричала. А Томас сидел рядом со мной, держал за руку и говорил, что все будет хорошо.

– Тебе было страшно? – спросила я. – Страшно вот так рожать?

– Очень страшно, – призналась Элора. – Однако выбора не оставалось. Мы должны были спрятать и защитить тебя.

– Знаю, – кивнула я. – Ты все сделала правильно. Теперь я понимаю.

– Ты была такая маленькая. – Улыбка Элоры изменилась, в лице ее проступила нежность. – Я и представить не могла, что ты окажешься такой крошечной… и такой красивой. Ты родилась с копной темных волос, и твои темные глаза были такие огромные. Такая прекрасная, самая прекрасная… моя девочка.

Элора замолчала, по-прежнему улыбаясь, а у меня в горле стоял комок. Так непривычно слышать от моей матери слова, которые обычные мамы произносят постоянно.

– Мне очень хотелось взять тебя на руки. Я умоляла мать, чтобы она позволила мне подержать тебя, но она сказала, так будет только хуже. Она сама завернула тебя в гостиничную простыню, а я смотрела, смотрела на тебя, сквозь слезы. А потом мать ушла. Отнесла тебя в больницу и оставила у Эверли, а домой принесла другого младенца, не моего. Велела, чтобы я носила его на руках, ворковала с ним, ухаживала. Так мне должно было стать легче. Но я не хотела чужого ребенка. Мне нужна была ты, ты была моей девочкой, я хотела нянчить только тебя.

Лишь сейчас она повернулась ко мне, и взгляд ее затуманенных катарактой глаз был гораздо яснее, чем раньше.

– Я так не хотела отдавать тебя, Венди. Несмотря на все, что произошло между мной и твоим отцом, я хотела быть с тобой. Больше всего на свете.

Я ничего не ответила. Не могла. Тогда я разрыдалась бы, а при Элоре лучше не плакать. Даже в таком откровенном разговоре я боялась, что она не одобрит моих слез.

– Но было нельзя. – Она опять отвернулась к окну. – Иногда мне кажется, вся моя жизнь состоит из сплошных «нельзя». Все, кого я любила, все, к чему я привязывалась, – все это было нельзя.

– Ужасно, – сказала я хрипло.

– Нет, – ответила Элора. – Я поступала так, как считала нужным, старалась сделать как лучше. Посмотри на меня. Сегодня твой день рождения. Не стоило мне жаловаться сегодня.

– Ты вовсе не жалуешься. – Я постаралась незаметно вытереть глаза. – Спасибо, что рассказала.

– Ладно, хватит, давай обсудим убранство твоих новых покоев, – сказала Элора. – Думаю, следует оставить здесь почти всю мебель, если ты не захочешь ее сменить. Конечно, это твое право.

– Что за новые покои? – удивилась я.

– Ты должна переехать в эту комнату после свадьбы. Ведь это комната для молодоженов.

– А, да, конечно. – Я покачала головой. – Я была так занята остальными делами, что совсем позабыла.

– Думаю, тут не слишком много работы. Я возьму только личные вещи. В пятницу слуги помогут мне собраться, и я переберусь в комнату чуть дальше по коридору.

– Тогда пусть сразу перенесут и мои вещи. И вещи Туве, он же будет жить вместе со мной.

– Как у вас дела? – Элора внимательно на меня посмотрела. – Ты готова к свадьбе?

– Не знаю, как я, а Аврора к ней точно готова, – вздохнула я. – Но если ты спрашиваешь, готова ли я выйти замуж… не знаю.

– У вас с Туве все будет хорошо, – улыбнулась Элора. – Уверена. Я знаю.

– Знаешь? Ты это нарисовала?

У Элоры дар предвидения, и видения приходят к ней в виде картин, которые она пишет.

– Нет, – рассмеялась она, – материнская интуиция.

Я снова принялась за еду, но Элора лишь тыкала фрукты вилкой. Мы разговаривали о всякой всячине, и я внезапно подумала, что если она умрет, то я буду тосковать по ней. Мысль была странная и неожиданная. Ведь еще совсем недавно мы были на ножах.

Когда я собралась уходить, Элора вернулась в постель и попросила прислать кого-нибудь убрать после завтрака. У двери меня ждал Дункан, он и предложил не звать прислугу, сказал, что сам справится. Пока он собирал тарелки, я отправилась к Локи. Если ему стало лучше, вытяну из него всю правду.

У двери я снова обнаружила Томаса, похоже, он решил не доверять охрану витра кому-то еще. Я стукнула из вежливости один раз и вошла, не дожидаясь ответа. Локи переодевался. Он уже сменил потрепанные слаксы на пижамные штаны и держал перед собой белую футболку, собираясь надеть ее. Спина его, обращенная ко мне, являла страшную картину.

– Какой ужас, Локи, – прошептала я.

– Я не знал, что ты здесь, – ухмыльнулся он, оборачиваясь. – Значит, футболку можно не надевать?

– Нет, надень. – Я закрыла дверь, чтобы никто не подглядывал и не подслушивал.

– До чего с тобой скучно. – Локи недовольно скривился и натянул футболку через голову.

– Спина у тебя… просто ужас.

– А я как раз собирался сказать, как ты сегодня прекрасна, но, пожалуй, не стоит трудиться, если ты будешь продолжать в том же духе. – Он сел на кровать.

– Локи, я не шучу. Что с тобой произошло?

– Я уже все сказал. – Локи опустил взгляд и принялся снимать невидимые пылинки с пижамных штанов. – Король очень разозлился на меня.

– За что? Ради всего святого, зачем такая жестокость? – В душе у меня закипал гнев на отца.

– Плохо ты знаешь своего папочку. Для него это вовсе не жестокость.

– И ты же почти принц! Разве можно с тобой так обращаться?

– Он король, – пожал плечами Локи. – Что хочет, то и делает.

– А королева? Почему она не вмешалась?

– Королева сперва исцеляла меня, но потом ее силы иссякли. И это самое большее, что она может сделать наперекор Орену.

Сара, королева витра, – моя мачеха, но когда-то она была помолвлена с Локи. Сара старше его лет на десять, их помолвку устроили родители, и она была расторгнута, когда Локи исполнилось девять лет. Ничего романтического между ними не было, Сара всегда относилась к Локи, как к младшему брату, защищала его, как могла.

– Так это он сам так тебя? – тихо спросила я.

– Как – так?

Наши взгляды встретились. Какого все-таки удивительного цвета у него глаза, золотисто-карамельные. На подбородке у Локи я заметила шрам, которого раньше точно не было. У него была безупречно чистая кожа, никакие шрамы не портили его мужественную красоту.

– Это его рук дело? – Я коснулась шрама.

– Да, – хрипло ответил он.

– Как это произошло? – Пальцы мои скользнули по его щеке, поднялись к виску, где краснел еще один рубец. – Как он это сделал?

Локи смотрел мне в глаза, не пытаясь отстраниться от моей ладони.

– Ему нравится обрабатывать меня. Руками или ногами. Или «кошкой».

– Что за кошка? – У меня было такое глупое лицо, что он улыбнулся.

– Это плетка, называется «кошка-девятихвостка». Вроде хлыста, только там не один конец, а девять. «Кошка» наносит больше ран, чем обычный хлыст.

– Локи! – Я невольно содрогнулась. – Как он посмел? Почему ты сразу не бежал? Ты сопротивлялся?

– Сопротивляться бесполезно, а сбежал, как только представился момент. И вот я здесь.

– Он бросил тебя в тюрьму?

– Запер в подземелье. – Локи отвернулся, чуть отодвинулся. – Принцесса, я рад тебя видеть, но мне больше не хочется об этом говорить.

– Ты же просишь королевской амнистии. Я должна знать подробности. Почему он тебя избил?

– Почему? – саркастически рассмеялся Локи. – А сама что думаешь?

– Да не знаю я!

– Из-за тебя. – Он опять посмотрел мне в глаза, и от этой обаятельно-кривой улыбки у меня защемило сердце. – Потому что я не доставил тебя.

– Так ведь… – нахмурилась я, – ты же сам просил, чтоб тебя отпустили к витра. Мы с королем устроили обмен, чтобы ты смог вернуться.

– Ну да, только он думал, что ты тоже к нему заглянешь. А ты не заглянула. Я тебя упустил, а потом еще и не доставил обратно. – Локи покачал головой. – Он решил заполучить тебя, принцесса.

– И он тебя пытал? – спросила я тихо. – Из-за меня?

– Принцесса… – Локи вздохнул, придвинулся ближе и мягко, чуть ли не осторожно обнял меня. – Ты в этом не виновата.

– Наверное. Однако этого не случилось бы, если бы я бежала с тобой.

– Бежать и сейчас можно.

– Нет, нельзя. У меня теперь слишком много забот. Нельзя просто бросить их и бежать. Но ты оставайся здесь. Я пожалую тебе амнистию.

– У-у, так я и знал! – Локи широко улыбнулся. – Если я уеду, ты умрешь от тоски.

– Ну это вряд ли! – рассмеялась я.

– Да ну?

Обнимавшая меня рука скользнула к талии. Я чувствовала упругость его мышц, тепло его тела. Понимая, что должна отстраниться, что для такой фамильярности нет никаких оправданий, я все-таки не сдвинулась с места.

– А ты могла бы? – шепотом спросил Локи.

– Что могла бы?

– Ты могла бы сбежать со мной, если бы не твои королевские обязанности, не дворец и прочая шелуха?

– Не знаю.

– Думаю, могла бы.

– Ты очень самонадеянный! – Я отвела взгляд, но не отстранилась. – А где, кстати, ты взял пижаму? Ты же ничего с собой не принес.

– Не скажу.

– Почему это?

– Потому. Стоит сказать – и настроение испортится. Может, лучше посидим тут, пожирая друг друга глазами, пока ты не позволишь поцеловать тебя?

– Нет! – Я наконец попробовала отодвинуться. – Ни за что, если ты не скажешь.

– Туве принес, – буркнул Локи и попытался притянуть меня к себе. Он был гораздо сильнее, но позволил себя отпихнуть.

– Понятно. – Я встала. – Как похоже на моего жениха. Всегда думает о других.

– Слушай, это просто пижама! – воскликнул Локи, будто это что-то объясняло. – Он классный парень, но это ничего не значит!

– Как ничего не значит?!

– Ты же его не любишь.

– Он мне нравится, – возразила я. – И тебя я тоже не люблю.

– Может, и так, – согласился он. – Но полюбишь.

– Сам так решил?

– Потом вспомни мои слова, принцесса. Однажды ты по уши в меня втрескаешься.

– Ладно, – засмеялась я. – Мне пора. Если я жалую тебе амнистию, нужно огласить ее, оформить документ и всем доказать, что это не самоубийство.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Я открыла дверь.

– И все-таки оно того стоило, – вдруг сказал Локи.

Я обернулась:

– Ты о чем?

– Все, через что мне пришлось пройти. Ради тебя. Оно того стоило.

Четыре. Жених

Мой день рождения обернулся сумасшедшим заседанием королевского совета по поводу амнистии. Большинство участников считали ее безумием, и пришлось привести Локи для объяснений. Спорили довольно долго, Томас задавал множество вопросов, и Локи отвечал на них примерно так же, как в разговоре со мной. Хотя когда он приподнял футболку и показал свою спину, объяснять надо было не так уж много. После этого его отпустили обратно в постель.

Потом меня ждал ужин в уютной компании Виллы и Мэтта, и я расслабилась. Позвонила тетя Мэгги, мы поговорили с ней. Мэгги рвалась меня навестить, а я увиливала как могла. Я так и не рассказала ей, кто я на самом деле, она знала только то, что я в безопасности вместе с Мэттом. На Рождество я хотела вытащить ее сюда и все объяснить, но тут витра открыли охоту на подменышей, и нашу тетушку тоже могли похитить по дороге ко мне, поэтому пришлось отложить нашу встречу. К счастью, Мэгги много путешествует и ее мало чем удивишь, но она все же будет слегка ошарашена, когда увидит меня в здешней обстановке. Как же я по ней соскучилась.

После ужина я удалилась к себе, повалилась на диван перед телевизором и погрузилась в глупые комедии восьмидесятых годов – на пару с Дунканом. Он находится при мне шестнадцать часов в сутки, лишь на ночь поручая меня ночному стражнику. Мне хотелось позаниматься – Туве учит меня триллице, – но Дункан отговорил. Мозгу требуется отдых, убеждал он, надо хорошенько расслабиться, отвлечься. Вот я и расслаблялась.

Дункан так и уснул в моей комнате, что и раньше случалось. Никаких кривотолков по этому поводу не было – он же мой телохранитель, пусть лучше будет при мне. И уже начиная с субботы все будет иначе, а жаль. Я перебралась на кровать, а Дункан так и спал на диване, закутавшись в плед.

– Сегодня ведь четверг? – спросила я, проснувшись утром. Я лежала в постели и смотрела в потолок.

– Точно, – зевнул Дункан.

– Два дня до свадьбы.

– Ага. – Дункан встал и отодвинул занавеси, впуская в комнату поток света. – Что вы сегодня собираетесь делать?

– Мне нужно чем-то заняться. – Я села в постели, щурясь от яркого света. – И плевать, что там кое-кто талдычит про отдых для мозга. Хочу быть в форме. Так что сегодня я тренируюсь с Туве.

– Что ж, хотя бы проведете время наедине с женихом, – сказал Дункан.

Обычно при мыслях о свадьбе у меня начинал ныть желудок. А если я думала на эту тему слишком уж долго, даже выворачивало наизнанку. Не помню, чтобы я за всю свою жизнь чего-то так боялась.

После душа и скромного завтрака я заглянула к Туве и предложила ему потренироваться. Я уже привыкла к своим способностям и неплохо научилась ими пользоваться, но все равно старалась почаще практиковаться.

Туве переехал во дворец, после того как витра меня похитили, – чтобы поддерживать безопасность. Благодаря своим способностям он куда сильнее любого стражника или искателя; возможно, он даже сильнее меня. Комната Туве находилась в том же крыле, что и моя. Дверь в нее была открыта. На полу громоздились картонные коробки, одни пустые, из других вываливались книги. Еще одна коробка стояла на кровати, в нее Туве складывал одежду.

– Куда-то уезжаешь? – осведомилась я с порога.

– Готовлюсь к переезду. – Туве махнул рукой в направлении крыла, где жила Элора. – Уже в субботу ведь.

– Ах, ну да.

– Могу я чем-то помочь? – спросил Дункан, неотступно следовавший за мной повсюду.

– Если хочешь… – сказал Туве и кивнул на шкаф.

Дункан принялся вытаскивать из шкафа одежду. А я все торчала в дверях и злилась из-за той неловкости, что разделяла нас с Туве. На тренировках, при деловых обсуждениях она исчезала. Мы почти всегда были на одной волне и могли откровенно говорить обо всем, что касается политики, дворца, работы. Но как только речь заходила о свадьбе или наших отношениях, и я, и Туве словно каменели.

– А что, если нам потренироваться? – спросила я.

– Хорошая идея, – согласился, если не сказать обрадовался, Туве.

Тренировки были полезны и для него. Дворец был набит самыми разными людьми, Туве слышал их мысли, знал их эмоции, все это висело у него в голове непрекращающимся шумом. Наши занятия помогали ему прочистить мозг, освободиться от лишней информации, сосредоточиться. После них он чувствовал себя «почти нормальным».

– На улице?

– Хорошо.

– Но там же собачий холод! – перепугался Дункан.

– Так оставайся здесь, – предложила я. – Можешь пока сложить вещи.

Дункан колебался.

– Я же буду с Туве. Мы справимся.

– Ладно, – нехотя согласился Дункан. – Но чуть что – зовите.

Мы с Туве направились в секретный сад за дворцом. Подозреваю, что на самом деле он не такой уж секретный, но кажется таковым, потому что укрыт за густыми деревьями и стеной. Последние дни бушевали метели, но сад по-прежнему стоял в цвету. Он волшебный. Даже зимой здесь благоухают цветы, вот и сейчас они сверкали в снегу, покрытые инеем, как алмазной крошкой. Тонкая струя водопада, вившаяся по отвесной скале, должна была замерзнуть по всем законам природы, но вода журчала как ни в чем не бывало.

Тропинку совсем занесло снегом. Туве простер руку, и снег расступился, точно библейское Красное море. Мы остановились среди вишен, со всех сторон нас окружали голубовато-розовые цветы.

– Что будем делать сегодня? – спросил Туве.

– Не знаю. Чего тебе хочется?

– Как насчет поиграть в снежки? – Он неожиданно улыбнулся.

И тут же в меня полетели снежки. При этом сам Туве даже не шелохнулся, снежки он лепил и швырял в меня исключительно усилием мысли. Но я не растерялась – отбила их, пустив в ход собственный дар, и снежки рассыпались невесомым облачком. Теперь была моя очередь швырять снежки, но Туве защищался с той же легкостью, что и я. Потом он снова открыл огонь, уже целой очередью, и хотя я отбила почти все снаряды, но один все-таки попал в ногу. Я отскочила, спряталась за деревом и начала контратаку. Мы с Туве увлеклись, швырялись целыми снежными глыбами, кидали друг друга в сугробы, обрушивали на противника снежные лавины. Со стороны можно было решить, что мы непринужденно резвимся, и в какой-то мере так и было, однако забава наша была куда больше, чем просто игра. Защищаясь от снежков, летящих со всех сторон, я училась отражать нападение нескольких противников. Я старалась выстрелить своими снежками еще до того, как отбила вражеские, а это развивало навыки нападения и защиты одновременно. На самом деле это дьявольски трудно. Я уже давно практикуюсь атаковать и обороняться сразу. И если удерживать один предмет и в тот же момент швырять другой я научилась, то тормозить один предмет, а другому придавать ускорение было куда сложнее. Если вообще возможно.

Когда мы оба извалялись в снегу и порядком выдохлись, я в изнеможении упала спиной в сугроб. На мне были только брюки и свитер, но от борьбы стало жарко, и снег приятно холодил.

– Перемирие? – Тяжело дышащий Туве рухнул рядом.

– Перемирие! – прохрипела я.

Мы лежали, разбросав в стороны руки, будто оставляя в снегу «снежных ангелов». Унимая дыхание, наблюдали, как в небе проплывают облака.

– Если наша семейная жизнь будет такая вот, как сейчас, это не так уж плохо, а? – спросил Туве.

Честный вопрос.

– Ага. Не так уж плохо. Снежки – это да, это я смогу.

– Ты боишься?

– Немножко. – Я повернула голову. – А ты?

– Угу. – Туве задумчиво смотрел в небо. – Самое трудное – это поцелуй. Мы же будем целоваться в первый раз, да еще на глазах у целой толпы народу.

В животе стало холодно от такой мысли.

– Поцелуй нельзя провалить. Что угодно, только не это.

– Ты думаешь, нам надо…

– Целоваться? На свадьбе, ты хочешь сказать? Это вроде как обязательно.

– Нет, я имею в виду – сейчас, – Туве сел в сугробе. – Может, тогда завтра будет легче.

– Считаешь, надо потренироваться? – Я тоже села. – Хочешь попробовать?

– Как третьеклашки, честное слово, – вздохнул Туве, стряхивая с себя снег. – Ведь ты же станешь моей женой. Все равно надо будет целоваться.

– Да. Все равно.

– Ладно. Давай попробуем. – Он неуверенно улыбнулся. – Попробуем, и все.

– Ладно.

Я сделала глубокий вдох и потянулась к нему. Глаза закрыла. Если не смотреть, то не так страдаешь от собственной неловкости. Губы у Туве были холодные, поцелуй вышел целомудренный и короткий. Всего секунда, но внутри заныло от волнения, и волнение это было вовсе не эротического характера.

– Ну как?

Я кивнула:

– Ничего.

– Да, неплохо. – Он отвел взгляд и облизнул губы. – Мы это можем. А?

– Еще бы не можем. Если уж кто может, то это мы. Как одни из самых одаренных трилле на свете. И мы подходим друг другу. Мы вполне можем провести вместе всю оставшуюся жизнь.

– Да! – Туве явно был больше меня воодушевлен такой перспективой. – На самом деле мне это нравится. Мне нравишься ты, я нравлюсь тебе. Мы хорошо проводим время вместе. Почти всегда друг с другом соглашаемся. Мы будем лучшими в мире мужем и женой.

– Точно! – поддакнула я. – Мы идеальная пара.

– Да, идеальная, – энергично кивнул Туве и тихо добавил: – Так и есть.

И мы погрузились в молчание, глядя на сад в снегу, затерявшись каждый среди собственных мыслей. Не знаю, о чем думал Туве. Я даже не знала толком, о чем думала сама. Теоретически мы с Туве и правда созданы друг для друга, но у сердца почему-то другая логика.

– Пойдем обратно? – спросил Туве. – Я замерз.

– Угу, я тоже.

Он встал и подал мне руку, помогая подняться. Необязательный, но приятный жест. Мы вернулись во дворец вместе, оба не сказали ни слова, а я вертела на пальце кольцо. Металл был ледяным после прогулки, и кольцо вдруг показалось мне слишком большим и тяжелым, не по размеру. Снять бы его и вернуть, но нельзя.

Пять. Планы

Я украдкой нырнула в учебник триллицы, который достал мне Туве, чтобы занять чем-то голову, пока Аврора просматривала список последних предсвадебных дел. Свадьба уже завтра, так что, надеюсь, все готово. Аврора с Виллой методично прочесывали список, в котором было не меньше двадцати больших пунктов, и каждый сопровождался своей таблицей. Все тщательно проверялось, Аврора заставила трудиться даже Дункана: отправила его пересчитывать канделябры, которые ставят в центре стола. Иногда они с Виллой обращались за помощью ко мне, но, по-моему, Авроре было легче без моего вмешательства – вдруг я с чем-то не соглашусь?

Тут же торчали мои «подружки невесты», большинство из которых я видела впервые. Их выбрала Вилла – она была Лучшей Подружкой Невесты, – потому что хотя бы знала этих девушек. Авроре непременно хотелось для меня большой свиты, и «подружек» у меня было десять.

– Завтра свадьба века, а ты зубришь грамматику! – вздохнула Вилла.

Аврора штудировала список уже второй раз, на всякий случай, и в комнате остались только я, Вилла, Аврора и Дункан.

– Мне же нужно выучить язык, – потрясла я книгой. – Без триллицы я не смогу разобрать старые договоры, государственные документы. Организация пышных торжеств не по моей части. Вы с Авророй вполне справляетесь.

– Справляемся, – улыбнулась Вилла. – По-моему, все готово. Завтра тебя ждет потрясающий день!

– Спасибо. Я очень благодарна вам обеим.

– Да ладно, это же одно удовольствие! – Вилла рассмеялась. – Если не можешь устроить себе сказочную свадьбу, то организуй ее для кого-то другого, правильно?

– Если ты не принцесса, это не значит, что у тебя не будет сказочной свадьбы.

Она снова рассмеялась, но как-то невесело. И тут до меня дошло, что я ляпнула. Благородная марксина Вилла встречалась с моим братом Мэттом, мансклигом, и, если это выплывет наружу, ее ждет изгнание. Ей нельзя даже дружить с ним, не то что выйти за него замуж.

– Ох, прости.

– Не бери в голову! – отмахнулась Вилла. – Мы все знаем, ты и так стараешься как можешь.

Я действительно старалась добиться полного равенства между трилле, искателями и манксами. Убыль населения происходила в основном от того, что трилле влюблялись в людей, после чего их изгоняли.

По мне, единственное разумное решение – позволить всем любить кого угодно. И люди, и трилле все равно будут так поступать, но если отменить изгнание, то они будут чаще оседать на нашей земле и приносить пользу обществу.

Пока мне не так уж много удалось сделать по этой части. Все силы отнимала ситуация с витра. Когда мы с ними разберемся (если вообще когда-нибудь разберемся), задачей номер один станут равные права для всех во Фьонинге.

– Ну что, мы закончили? – спросила я.

– Почти, – кивнула Вилла. – Тебе осталось только отдохнуть и навести красоту завтра перед свадьбой. А потом надо будет лишь ответить «Да!».

– Похоже, я справлюсь, – сказала я, хотя до конца уверена в этом не была.

– Аврора, мы вам больше не нужны? – спросила Вилла, вставая.

– Нет, но я задержусь еще. – Аврора даже не оторвала взгляда от списка. – Спасибо за помощь.

– Это вам спасибо, – сказала я. – До завтра.

– Доброй ночи, принцесса. – Она все-таки подняла голову и улыбнулась мне. – Постарайтесь выспаться!

Мы с Дунканом проводили Виллу до парадной двери. В нижней зале мы крепко обнялись, и Вилла еще раз пообещала, что все будет, как должно быть. Странное, по-моему, утешение. А если все должно быть сплошной мукой и скукой? Даже когда заранее знаешь, что тебя ждет ужасный день, лучше тебе от этого не станет.

– Хотите, чтобы я пошел с вами? – спросил Дункан у дверей моих покоев.

– Не сегодня. Мне нужно побыть одной.

– Понимаю. – Он ободряюще улыбнулся. – Тогда до завтра, ваше высочество!

– Спасибо.

Заперев дверь и включив свет, я остановилась посреди комнаты, глядя на свое огромное кольцо. Оно означает, что я принадлежу Туве – тому, кого не люблю. Вздохнув, я подошла к туалетному столику, чтобы снять драгоценности. Кольцо словно жгло руку. Не выдержав, я стянула его с пальца. Оно такое красивое, и Туве так нежно его преподнес. И все же я ненавидела это кольцо. Снимая его, я посмотрела в зеркало и чуть не вскрикнула. На кровати, прямо у меня за спиной, сидел Финн. Его темные как ночь глаза встретились в зеркале с моими, и у меня перехватило дыхание.

– Финн! Что ты здесь делаешь?

– Я опоздал на твой день рождения. – Он опустил взгляд на коробочку, которую держал в руках. – Вот, принес тебе подарок.

– Подарок? – Я ухватилась за спинку стула.

– Две недели назад нашел его в Портленде. Хотел поспеть вовремя, чтобы вручить его тебе в твой день рождения… И вот я здесь, но даже не знаю, можно ли его тебе отдать.

– Почему?

– Это бестактно. Я сам не знаю, что я тут делаю.

– Я тем более. Не обижайся, я рада тебе. Но я… не понимаю.

– Да, – вздохнул он. – Это кольцо. А у тебя уже есть одно.

Он перевел взгляд на изумруд, поблескивающий на туалетном столике.

– Зачем ты принес мне кольцо? – осторожно спросила я, и сердце неровно заколотилось.

Что у Финна на уме?

– Я не делаю тебе предложение, если ты об этом. Просто увидел кольцо и подумал о тебе. Но сейчас это выглядит нелепой бестактностью. Пришел в последний вечер перед свадьбой, пробрался к тебе в спальню, притащил кольцо.

– А зачем ты сюда пробрался?

– Не знаю. – Он отвел взгляд и мрачно рассмеялся. – Вранье. Я прекрасно понимаю, что делаю.

– И что ты делаешь? – тихо спросила я.

– Я… – Финн опять посмотрел мне в глаза и встал. – Я не хочу, чтобы ты выходила за него замуж.

– Финн, я…

Он вскинул ладонь, останавливая меня:

– Нет, я тебя не отговариваю. Ты должна это сделать. Мы оба понимаем. Только я не хочу.

Сердцем я всегда требовала от Финна только одного: чтобы он признался в своих чувствах ко мне… и вот он дотянул до последней ночи перед моей свадьбой. Другого времени не нашел! Ничего уже нельзя изменить, взять назад. Ничего – даже если бы я очень хотела.

– Зачем ты мне это говоришь? – спросила я сквозь слезы.

– Затем. – Финн шагнул прямо ко мне, остановился почти вплотную. Глаза его завораживали меня – как всегда. Он отер слезу с моей щеки.

– Зачем?

– Хочу, чтобы ты знала.

Он положил коробочку на столик и обнял меня, притянул к себе. Я не сопротивлялась. Я едва дышала, глядя на него.

– Завтра ты будешь принадлежать другому, – прошептал Финн, – но сегодня ты со мной.

Он поцеловал меня с той неистовой страстью, которую я уже знала и которую так любила. Я прижалась к нему. Финн поднял меня на руки и, продолжая целовать, отнес на кровать. Положил на постель, придавил меня своей тяжестью. Мне так нравилось это ощущение. Финн целовал мне лицо и шею, царапал щетиной. Когда он стал опускать бретельки моего платья, я с удивлением поняла, как далеко все может зайти. Финн сам всегда прекращал наши ласки, если они переходили некую границу, но сейчас он ласкал мою грудь. Приподнявшись, я расстегнула его рубашку так торопливо, что одна из пуговиц отлетела. Погладила грудь и плечи, любуясь мягкими контурами мускулов, слушая стук его сердца. Финн снова жадно прильнул ко мне, и наши обнаженные тела слились. Кожа его горела, губы искали мои, он обнимал меня все крепче и крепче, я словно растворялась в нем. И сердце мое растворялось тоже – в его поцелуях, в жаре его кожи. Волна облегчения пробежала по моему телу, когда я осознала, что мой первый раз будет с Финном. Но эту мысль тут же перекрыла другая, куда более мрачная. Мой первый раз будет с Финном, и он же станет последним нашим свиданием. Ведь завтра я все равно стану женой Туве. А даже если не стану, я никогда не смогу быть с Финном. Не смогу. Мне вверено королевство. Впереди неизбежная война. Боль, кровь и смерть. Какие уж тут свидания. И наше счастье ничего не значит.

– Что с тобой? – Финн заметил перемену во мне.

– Не могу, – прошептала я. – Прости, я не могу.

– Ты права. Прости. – Он отстранился. – Сам не знаю, что на меня нашло. Прости.

Он встал и торопливо принялся застегивать рубашку.

– Нет, Финн, – я тоже поднялась и оправила платье, – ты ни в чем не виноват, просто… я больше не могу.

– Да, понимаю. – Он пригладил волосы, отвел взгляд.

– Нет, Финн, я хотела сказать… я не могу больше любить тебя.

В глазах его мелькнули изумление и боль, но он промолчал.

– Ты сказал, что завтра я буду принадлежать другому, а сегодня тебе, но на самом деле все не так, Финн. – Слезы катились одна за другой, я едва успевала их вытирать. – Никому я не принадлежу, и нельзя просто взять какую-то часть меня, пока есть возможность. Я знаю, ты сам не хотел сказать ничего подобного. Мы оба так не думаем. Мы были вместе, когда могли. Встречи урывками, вранье и прятки от всех, краденые поцелуи… вот что у нас было. Я ни в чем не обвиняю тебя, но… этому конец.

– Я не… – У него сорвался голос. – Я никогда не желал тебе такого. Все, что у нас было… Ты достойна гораздо большего, чем я могу тебе дать за всю жизнь, большей любви.

– Я стараюсь изменить наши нравы. И, признаюсь, отчасти из эгоистических соображений. Я хочу отменить закон, чтобы когда-нибудь у нас появился шанс быть вместе. Но… разве можно на это рассчитывать. Даже если когда-то получится, завтра я выйду замуж за другого. Он хороший друг, и я не хочу оскорблять его.

– Меньшего я от вас не ожидал, ваше высочество, – тихо произнес Финн. – Простите за беспокойство.

Дойдя до двери, он остановился, но не обернулся.

– Желаю тебе всего самого лучшего. Пусть у вас двоих будет только счастье.

Финн ушел, и я старалась не плакать. Вилла придет в отчаяние, если завтра я выйду из своих комнат с красным, опухшим лицом. В гардеробной, переодеваясь в пижаму, я все еще боролась со слезами. Переоделась, подошла к кровати и увидела на столике коробочку – подарок Финна.

Я медленно открыла ее. Там было тонкое серебряное колечко с моим талисманом, гранатом, в центре фианитового сердца. Я упала на кровать и разрыдалась.

Шесть. Алтарь

Я хотела, чтобы под венец меня вел Мэтт Именно он заменил мне отца, но дай я волю своему желанию, это был бы звездный час для трилльской придворной камарильи. Марксина Лоран, наверное, призвала бы сбросить меня с престола как сумасшедшую.

Хорошо хоть они не могли проверить, кто имел допуск в мою гардеробную. С раннего утра Дункан стоял у дверей моей спальни и шугал всех кроме Виллы и Мэтта. Все прочие ждали в бальной зале, когда я спущусь туда в сопровождении Гаррета, отца Виллы.

Подготовка заняла несколько часов. После встречи с Финном я так и не смогла уснуть, вскочила ни свет ни заря. Вилла пришла помогать мне, но я уже умела сама делать прическу и макияж. Она только застегивала свадебное платье и поддерживала меня.

– Какая ты бледная, – огорчалась Вилла. – Чуть ли не белее платья…

Она сидела на стульчике в ногах моей кровати. Вокруг нас лежал мой атласный шлейф, и Вилла без конца поправляла и разглаживала его, чтобы, не дай бог, не измялся. Ее собственное платье тоже было прекрасно – как же иначе, ведь она сама его выбирала. Темно-зеленое с изумрудным отливом и черной отделкой.

– Хватит суетиться вокруг нее! – воскликнул Мэтт, негодующе махнув в мою сторону, когда Вилла в сотый раз разглаживала мой подол. Сам он расхаживал по комнате, то теребя запонки, то растягивая узкий воротник.

– Я не суечусь! – Она сердито зыркнула на него, но оставила платье в покое. – Сегодня же ее свадьба! Я хочу, чтобы все было безупречно.

– Ты ее нервируешь.

Я сидела на кровати, невидяще уставясь в пространство.

– Это ты ее нервируешь! Мечешься туда-сюда с самого утра!

– Извините. – Мэтт прекратил расхаживать, но спокойнее не стал. – Моя маленькая сестренка выходит замуж! Не успел я оглянуться, как уже… – Он взъерошил свои светлые волосы и вздохнул. – Венди, тебе не обязательно это делать сейчас. Ты понимаешь это, а? Если ты не хочешь за него замуж, не принуждай себя. Я хочу сказать, это никому не нужно. Ты слишком молода, чтобы принимать такие важные жизненные решения.

– Да знает она, Мэтт, знает! Ты уже тысячу раз это говорил!

– Извините.

– Принцесса? – Дункан осторожно приоткрыл дверь. – Вы просили забрать вас без четверти час, и уже без четверти час.

– Спасибо, Дункан.

– Ну? – улыбнулась мне Вилла. – Ты готова?

– Мне кажется, меня сейчас вырвет, – честно сказала я.

– Ничего тебя не вырвет. Просто нервы шалят. Ты прекрасно справишься.

– А может, это не нервы, – сказал Мэтт. – Может, она просто не хочет этого делать.

– Мэтт!!! – рявкнула Вилла и внимательно посмотрела на меня. В ее карих глазах светились сочувствие и беспокойство. – Венди, ты хочешь это сделать?

– Да, – твердо кивнула я. – Хочу.

– Хорошо. – Вилла встала и с улыбкой протянула мне руку: – Ну, пойдем выдавать тебя замуж!

Я взяла ее за руку. Вилла ободряюще пожала ее, помогая мне подняться. Дункан ждал нас у двери и, когда я вышла, ловко подхватил шлейф.

– Подожди! – сказал Мэтт. – Я же больше не смогу поговорить с тобой перед этим. Так вот, я хотел сказать… – Он помедлил. – Слушай, я так много хотел сказать… Я видел, как ты росла, Венди. Ты была жутким ребенком! – Он нервно рассмеялся, и я улыбнулась. – И вот ты расцветала у меня на глазах. Ты стала сильной, умной, доброй и очень красивой. Я могу только гордиться, глядя на такую замечательную женщину!

– Мэтт… – Я быстро вытерла глаза.

– Мэтт, не расстраивай ее. – Вилла сама всхлипнула.

– Извините. Я не хотел расстраивать, я знаю, вам уже пора спускаться. Но я хочу сказать, что бы ни случилось – сегодня, завтра, когда угодно, Венди, ты всегда останешься моей сестренкой и я всегда буду с тобой. Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

– Очень трогательно, – сказала Вилла, когда Мэтт выпустил меня из объятий, и чмокнула его в губы. – Только об этом надо было говорить раньше, когда мы сидели тут и молчали. А сейчас нам уже и вправду пора.

К счастью, трилле не носят обуви – без нее было куда легче спуститься по лестнице. Музыку я услышала еще задолго до бальной залы. Аврора пригласила оркестр, который сейчас играл «Лунную сонату». Бетховену вторил гомон гостей.

Подружки невесты и шаферы выстроились у дверей залы, они должны были войти после меня. Мне улыбнулся Гаррет. Он всегда был добр ко мне, и я попросила его повести меня к алтарю.

– Папа, будь с ней понежнее, – шепнула Вилла, передавая ему мою руку. – Она так волнуется.

– Все будет отлично. – Гаррет ловко продел ладонь под мой локоть. – Обещаю, вы ни разу не споткнетесь на дорожке и уж точно не упадете.

– Спасибо. – Я выдавила улыбку.

Одна из подружек невесты передала мне букет лилий, в который я вцепилась, будто в страховочный канат.

Свадебная процессия замерла, чтобы через миг начать движение к алтарю. Я судорожно сглатывала, унимая нервную тошноту. Это же Туве! Совершенно нечего бояться. Он один из немногих людей на свете, кому я действительно доверяю. Я смогу. Я выйду за него замуж.

Вилла послала мне воздушный поцелуй и заняла свое место. Дункан топтался сзади, старательно расправляя шлейф. И вот музыка заиграла крещендо – настал мой торжественный выход. Дункан отступил в сторону, я увидела улыбку Мэтта, он подбадривал меня. Они с Дунканом остались у дверей, чтобы наблюдать за церемонией.

Ступив на зеленую ковровую дорожку, усыпанную лепестками белых роз, я подумала, что упаду в обморок. Дорожка показалась длиной в несколько миль. Бальная зала была полна народу, яблоку негде упасть, и все смотрели на меня.

Риз и Рианнон стояли в задних рядах, Рианнон, увидев меня, замахала изо всех сил. Я узнала многих, с кем общалась на королевских советах, управляющих различными дворцовыми службами, аристократов, но друзей у меня здесь почти не было. У алтаря стоял Туве, тоже бледный и взволнованный, и при виде его нервозности мне почему-то стало вдруг легче. Мы оба боялись и хотя бы в этом были едины.

Элора сидела впереди – она единственная из присутствующих сидела, наверное, из-за болезни. Счастье, что она вообще смогла прийти. Она улыбнулась, когда я проходила мимо. Ее теплая, искренняя улыбка растрогала меня.

Вот и две ступеньки у алтаря. Гаррет отпустил меня, и Туве принял мою руку. Он сжал ее и поприветствовал меня едва заметной улыбкой. Сзади мелькнула Вилла, опять расправляя мне платье.

– Эй, – тихонько позвал Туве.

– Эй, – отозвалась я.

– Вы можете сесть, – сказал маркис Бэйн. Он руководил не только размещением подменышей, но и вершил трилльские свадебные обряды. Сейчас он стоял перед нами в белоснежном костюме и напряженно улыбался.

Сзади зашелестели, усаживаясь, гости, но я старалась не думать о них. Как я ни шарила глазами в толпе, отыскать там Финна было невозможно. Отец его был здесь, стоял у дверей, но Финн, скорее всего, уехал. У него была своя миссия, а у меня своя.

– Дорогие гости, – начал маркис Бэйн, – мы собрались здесь, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака, который уважается и почитается всеми во всем мире. Вот почему нельзя вступать в него поспешно и безрассудно – только сознательно, торжественно и с благоговением.

Сделав приличествующую случаю паузу, Бэйн собрался продолжать и уже открыл рот, но тут дворец вздрогнул от громких ударов. Я обернулась на дверь, как и все в зале.

– Что это? – вскрикнула Вилла.

– Ваше высочество! – послышался отчаянный голос Дункана. – Они пришли за вами!

– Что?! – Я отшвырнула букет, подобрала юбки и помчалась по ковровой дорожке.

Я слышала, как Вилла зовет меня. Но я бежала вперед, не зная, зачем и куда бегу. Меня остановил резкий голос короля Орена:

– Ни за кем мы не пришли. Будь это грязная работа, меня бы тут не было.

Орен уже стоял в дверях. Дункан и Мэтт попытались преградить ему путь, но витра-охранники бросились им наперерез. Я вскинула руку. Охранники взвились вверх, отлетели к дальней стене дворцового холла и повисли в воздухе.

– Впечатляюще. – Орен захлопал. Звук получался глухой из-за черных кожаных перчаток. Его темные длинные волосы блестели в сиянии светильников, но черные глаза напоминали два провала.

Зачем он явился сюда? Я хотела поступить с ним так же, как с охранниками, пусть ощутит мою силу, но Орен не шелохнулся. Я знала, что витра сильнее трилле, а сильнее Орена нет никого. Туве предупреждал, что против него мои способности могут оказаться слишком слабы.

За спиной Орена стояла Сара. Голова ее была опущена, она молчала. Оба они были одеты в черное с головы до пят – странный выбор для свадьбы.

– Что вам здесь нужно? – спросила я.

– Что нам нужно? – рассмеялся Орен, разводя руками. – Это ведь свадьба моей единственной дочери.

Он сделал шаг мне навстречу. Я отпустила его охранников, и они с грохотом рухнули на пол. Мне понадобится вся моя энергия, вся концентрация, если я хочу совладать с Ореном.

– Остановитесь, – велела я, обращая к нему раскрытую ладонь. – Еще шаг – и я вышвырну вас прямо сквозь потолок.

Потолок в бальной зале из цельного куска хрусталя, так что моя угроза только звучала эффектно. Кроме того, я уже сомневалась, что смогу не то что вышвырнуть Орена, а хотя бы сдвинуть его с места. Зато я чувствовала энергию Туве, стоявшего за моей спиной, и это придавало мне уверенности.

– О-о, моя дорогая принцесса, – Орен укоряющее улыбнулся, – разве так приветствуют родного отца?

– Для того, кто меня похитил и хотел убить, это самое подходящее приветствие.

– Но я не делал ничего подобного! – Он картинно прижал руки к груди. – Посмотри на меня. Я пришел сюда без армии. Только моя жена и пара слуг, чтобы помочь в дороге. Больше никого. Уверяю тебя, милая моя принцесса, я не нарушу наш договор о перемирии, пока ты не нарушишь его. Ни тебя, ни твоих подданных во Фьонинге я не трону. При условии, конечно, что ты не нападешь первой.

И угольные глаза его сверкнули. Орен провоцировал меня. Пусть я начну драку, и тогда у них появится повод для нападения. Поступи я так, это станет началом большой войны между витра и трилле, к которой мы сейчас совсем не готовы.

Я смогу защитить себя и своих близких, в этом я не сомневалась, но остальные… Все искатели и гвардейцы на заданиях. Если войска витра сейчас стоят у границ Фьонинга, трилле ждет бойня. И моя свадьба обернется кровавым побоищем.

– Если вы соблюдаете наш договор о перемирии, прошу вас покинуть мою территорию, – сказала я. – Это частное собрание, на которое вы не приглашены.

– Но я пришел выдать тебя замуж! Проводить под венец… Ради тебя я преодолел такое расстояние…

Он еще и оскорбленным прикидывается.

– Поздно вы спохватились. Вы с самого начала не имели ко мне никакого отношения, так что права вести меня под венец у вас нет.

– И кто же тут обладает таким правом? – спросил король.

– Орен! – раздался голос Элоры. – Орен, оставь ее в покое!

Она стояла на другом конце залы, у алтаря, позади стоял Гаррет. Наверняка, чтобы подхватить ее в случае обморока, но со стороны они казались парой.

– А-а, моя королева, – улыбнулся Орен. – Вот и ты, дорогая.

– Хватит, Орен, ты вдоволь развлекся. А теперь уходи. Тебе здесь не место!

– Ух ты! – Орен хохотнул. – Как разошлась-то, а? А вид у тебя неважный, прямо вылитая карга. Да ведь ты всю жизнь и была каргой!

– Прекратите! – крикнула я. – Довольно! Время просьб закончилось. Убирайтесь!

Орен устремил на меня цепкий бездонный взгляд, он будто прикидывал, насколько хватит моей решимости, как далеко я готова зайти. Я выдержала его взгляд. Орен небрежно повел плечами:

– Все что угодно, милая моя принцесса. Глядя на твою матушку, и еж догадается, что коронации тебе осталось недолго ждать. Так что скоро увидимся, дорогая!

Орен развернулся и неторопливо зашагал к выходу. Я уронила руку. В дверях он остановился, обернулся:

– Да, еще один маленький вопрос. К вашим гостеприимным берегам не прибивало наш мусор? На днях один недостойный слуга взбунтовался, а я не люблю непочтительных. Так что, прошу вас, передайте его нам.

– Я понятия не имею, о чем вы.

Ни за что не верну ему Локи. Я видела, что Орен с ним сделал, и не позволю этому повториться.

– Что ж, милая, если вдруг мусор этот всплывет в ваших краях, пните его в мою сторону.

– Непременно, – соврала я.

Орен повернулся и с достоинством двинулся дальше, не дожидаясь Сары. Она робко улыбнулась мне и поспешила за ним. Гвардейцы витра ринулись следом.