Она стояла перед ним, высокая, одетая в обычную блузу и джинсы городских жителей, длинноногая, скорее женственная, чем худощавая. Голова чуть удлиненная, а на узковатом лице выделялся полный рот под классически прямым носом, глаза голубые, с длинными ресницами под ровными бровями. На плечи спадали темно-русые прямые волосы, перехваченные кожаной лентой с серебряными украшениями, которую он подарил ей когда-то. В узел ленты она вставила бронзоватое перо сару.
      - Похоже, тебя уже можно пускать на племя, - согласился Ларрека. Когда и с кем?
      Он не ожидал, что она вспыхнет и замнется.
      - Пока нет, - пробормотала она и сразу же спросила: - Как семья? Мероа с тобой?
      - Да. Я оставил её на ранчо.
      - Почему? У тебя жена гораздо лучше, чем ты заслуживаешь, позволь тебе сказать.
      - Только ей не говори. - Ему было приятно. - Это не отпуск. Я вызван на ассамблею в Сехалу, а потом обратно в Валеннен как можно быстрее, А Мероа остается дома.
      Джилл стала серьезной и после паузы спросила:
      - Так там плохо?
      - Еще хуже.
      - А, - ещё одна пауза. - Отчего ты нам не говорил?
      - Все это началось почти внезапно. Я сначала не был уверен. Могла быть просто полоса невезения. Когда же я понял, то потребовал созыва ассамблеи и поднялся на корабль.
      - Отчего ты не попросил у нас транспорта? Мы бы переправили тебя по воздуху.
      - Зачем? Всех вы все равно не перевезете. Даже если у вас было бы достаточно воздушных кораблей, в чем я сомневаюсь, многие из делегатов в них бы не поехали. Так что кворум не собрался бы быстрее, чем мне удалось добраться морем и сушей. - Ларрека со вкусом вздохнул. - Нам с Мероа давно уже не помешал бы отпуск, а то год был очень напряженный, и путешествие пришлось как нельзя более кстати.
      Джилл кивнула. Ему не было нужды объяснять ей, почему он выбрал такой маршрут, а не другой. При лучших условиях более быстрый путь пролегал бы целиком по воде, от Порт-Руа на юге Валеннена до Ливаса, и через устье Джайина вверх по реке до Сехалы. Но сейчас бушевали равноденственные бури, взбухающие под красным солнцем. И помимо риска крушения был ещё риск, что путешествие при встречных штормах протянется неделями. Надежнее было перебираться между островами Огненного моря, пристать у Северного Бероннена, а там пройти пешком через Далаг, через Горькие земли, Красные холмы, Среднелесье и Громовые горы до долины Джайина. Дикие места и по большей части бесплодные, но ничего, что помешало бы старому солдату срезать угол и пройти напрямик.
      - А я была в поле, - сказала она. - Ковырялась до позавчерашнего дня в Каменных горах. Наверное, и не знаю того, что знают Бог и Иен Спарлинг:
      Она не имела в виду теологию: Боггарт Хэншоу был мэром.
      - Ничего они тоже не знают. Знают только, что делегаты готовы собраться. Как я им сообщил бы с перехода? Я затем здесь и остановился, чтобы с ними повидаться и передать их слово в Сехалу.
      Джилл снова кивнула:
      - Я и забыла. Глупо с моей стороны. Я уж так привыкла к немедленным сообщениям - просто кнопку нажать.
      Они с ней были в разных лодках, снисходительно отметил про себя Ларрека. Стандартный портативный передатчик мог связаться с релейной линией, которую люди провели по всей южной половине континента, а она уже передаст твой голос куда захочешь. Но на большие расстояния нужен был большой передатчик и релейные станции, которые пришельцы разместили на лунах. Пока что они построили только четыре таких передатчика - в конце концов, они ведь находились на самом конце линии снабжения с Земли через всю Галактику - в Примавере, в Сехале, на Светлобережье Хаэлена и всего лишь десять лет тому назад - в Порт-Руа. Смешно, что, находясь в Темных землях северного полушария, он мог говорить с другом на другом конце Союза - на расстоянии десяти тысяч километров по меридиану, - а когда он приблизился к центру цивилизации, его рация оглохла и замолчала.
      Джилл взяла его за руку:
      - Они ведь тебя не ждут, правда? Пойдем, я все приготовлю. Я тоже хочу послушать.
      - Почему бы и нет? - ответил он. - Хотя тебе это не понравится.
      Прошел час. Джилл унеслась собирать людей, которых она назвала, тех, кто работал неподалеку. Ларрека тем временем провел свой эскорт в единственную гостиницу, которой могла похвастаться Примавера. Там в основном пили пиво или вино, играли на бильярде или в стрелки, иногда обедали, но там были удобства и для людей, будь то проезжающие или вновь прибывшие, скоро получавшие постоянные дома, и для иштарийцев. Ларрека посмотрел, как устроился его взвод, и напомнил хозяину, что следует выставить счет городу на основании долговременного соглашения. Ему незачем было напоминать солдатам о том, что счет не должен вырастать до небес. Это были хорошие ребята, и они берегли честь легиона.
      Для себя он не стал организовывать ночлег. Два года назад Джилл написала ему, что переехала от родителей и теперь снимает коттедж, в котором есть комната, оборудованная для иштарийца, - она была построена ещё предшествующими поколениями людей для того, чтобы студенты обеих рас могли учиться вместе и достигать взаимопонимания - и если бы он остановился не у нее, это была бы глубокая обида.
      Он шел в сторону дома (и одновременно офиса) мэра. Община вроде Примаверы не нуждалась в особенно деятельном управлении. Большая часть обязанностей Хэншоу касалась Земли: транспортные компании, ученые и техники, желающие поработать на Иштар, чиновники из Мировой Федерации, вечно лезущие не в свое дело, политические деятели, от которых бывало больше всего докуки.
      Дом был обыкновенный, построенный для климата, который люди называли "средиземноморским". Толстые стены, окрашенные в пастельные тона, давали ощущение защищенности и покоя, внутренний двор открывался в цветущий сад. Мощные конструкции, стальные запоры на окнах, крыша обтекаемой формы - все это было необходимо там, где бывают смерчи. Ларрека слыхал от людей, что вращение Иштар порождает штормы посильнее, чем на Земле.
      Жена Хэншоу впустила его, но к их совещанию в гостиной не присоединилась. Кроме мэра и Джилл, был ещё Иен Спарлинг. Это было хорошо. Собери чуть больше землян вместе - и не поверишь, сколько им понадобится времени, чтобы как-то друг к другу притереться. Спарлинг был главным инженером спасательного проекта, а потому главным человеком. Кроме того, он и Ларрека были друзьями.
      - Привет входящему! - громыхнул Хэншоу. Он страшно изменился за последние годы, поседел и ссутулился. Все же он выглядел ещё бодро и настаивал на рукопожатии взамен объятий. - Падай, где стоишь. - Он показал рукой на расстеленный на полу матрас перед тремя креслами. Рядом стоял письменный стол с консолью. - Что будешь пить? Пиво, если я правильно помню.
      - Конечно, пиво, - подтвердил Ларрека. - Много больших кружек. - Он имел в виду пиво из хлебных корней - варево из земных зерен имело для него мерзкий вкус. Но это относилось не ко всем земным растениям. Обнявшись со Спарлингом, он вытащил из сумки трубку и громогласно объявил: - А кроме того, я семь лет не нюхал табака.
      Инженер усмехнулся, достал кисет, протянул его иштарийцу, а потом набил трубку и себе. Он был высокий - полных два метра, вровень с Ларрекой, - широкоплечий, но сухой и костлявый, с большими мосластыми руками и ногами. Его движения казались неуклюжими, но всегда достигали цели. Лицо с высокими скулами, горбатым носом, глубокими складками вокруг тонких губ, с шапкой беспорядочно курчавых и тронутых сединой волос, с большими и блестящими глазами цвета свежего сена изменилось мало, как и его лишенный модуляций голос. В отличие от Хэншоу, Спарлинг одевался так же небрежно, как и Джилл, хоть и был лишен её элегантности.
      - Как жена и девица? - поинтересовался Ларрека.
      - Ну, Рода, как всегда, - ответил тот. - А Бекки на Земле учится - ты не знал? Извини. Я всегда отличался неумением писать письма. Да, она там. Я в прошлом году туда ездил и её видел. У неё все в порядке.
      Ларрека вспомнил, что люди имели право съездить домой раз в три или четыре местных года. Некоторые, как Джилл, никогда этим не пользовались они считали, что их дом здесь, и не очень рвались в дорогостоящую поездку. Но Спарлингу приходилось ездить и чаще, чтобы докладывать о своих планах и их отстаивать.
      - Я больше слежу за твоей работой, чем за твоими семейными делами. Ларрека не намеревался его обидеть. Все, что могло облегчить последствия катастрофы, для любого цивилизованного разума было на первом месте. - Твои дамбы для сдерживания наводнений... - Ларрека остановился, видя, как нахмурился инженер.
      - Это оказалось только полдела, - жестко сказал Спарлинг. - Давайте сядем и поговорим обо всем сразу.
      Ольга Хэншоу принесла напитки, которые заказал по интеркому её муж, и объявила, что завтрак через час.
      - Боюсь, что ничего особенного не будет, - извинилась она перед Ларрекой. - Летние бури сильно повредили посевы и у нас, и у вас.
      - Да уж понятно, что на своей должности вы должны подавать пример аскетизма, - отозвалась Джилл. - Поросенка от Хэншоу кто пробовал, тот не забудет.
      Спарлинг единственный фыркнул в ответ. Наверное, подумал Ларрека, её замечание на английском намекало на какие-то реалии Земли, где родился и провел свою раннюю юность инженер. Интересно, замечает ли она, как у него туманятся глаза, когда он на неё смотрит?
      - Отложим шутки на потом, - с нажимом сказал мэр. - Может быть, когда сыграем в покер вечерком.
      Ларреке мысль понравилась. Он уже несколько октад был мастером этой игры и для тренировки обучил ей своих офицеров. Он заметил, как потирает руки Джилл, вспомнил, какие ляпы она допускала в шахматах и как не по годам хорошо играла в покер. Интересно, как она продвинулась с тех пор?
      Голос Хэншоу их отрезвил:
      - Командир, вы здесь с неприятной миссией. Но я боюсь, что наши новости для вас ещё хуже.
      Ларрека подобрался на матрасе, сделал долгий глоток пива и сказал:
      - Выкладывайте.
      - Вчера пришли вести из Порт-Руа. Тарханна пала. Ларрека был слишком хаэленцем, чтобы вскрикнуть или выругаться. Он, лишь глубже затянулся табачным дымом и после паузы без всякой интонации произнес:
      - Подробности?
      - Не слишком много. Похоже, что туземцы - я хочу сказать, варвары, а не те немногие цивилизованные валенненцы, что там есть, - предприняли, очевидно, внезапное нападение, взяли город, выбив оттуда легион, а начальнику легионеров сказали, что это не набег и что они поставят в городе свой гарнизон.
      - Плохо, - сказал Ларрека. - Плохо, плохо и ещё раз плохо.
      Джилл качнулась вперед и тронула его за гриву. Меж её листьями прошмыгнули несколько селеков и тут же исчезли, занявшись тем, что и полагалось делать этим мелким энтомоидам - убирать мертвую листву и уничтожать вредителей.
      - Для тебя это шок? - мягко спросила она.
      - Да.
      - Почему? Я так понимаю, что Тарханна - это главная... была главной самой внешней торговой факторией Союза в Валеннене, вверх по реке от Порт-Руа. Верно? Но какая ещё у неё могла быть роль, кроме торговой? А ты же знал, что торговля все равно придет в упадок, когда приблизится Огненная пора.
      - Она была ещё и военной базой, - напомнил ей Ларрека. - Опорный пункт для защиты от грабителей, налетчиков, набегов. А теперь... - Он затянулся снова - ... это, пожалуй, самый дурной знак. Понимаешь, Зера сейчас в хорошей форме. Тарханна должна была быть в состоянии отбить любую атаку налетчиков, племен, банд всех тех бродяг, что мог выставить против неё тот конец континента. Или хотя бы продержаться до прихода подмоги из Порт-Руа. Но не смогла. И к тому же противник считает себя в состоянии удержать её за собой. Значит, это войско. Не шайка налетчиков, а организованное войско. Может быть, даже конфедерация.
      Ларрека с напором продолжал:
      - Вы понимаете, что это значит? Это последнее подтверждение моих подозрений. Бандиты и пираты стали слишком наглыми, слишком удачливыми, и это уже не те, с которыми мы привыкли иметь дело. И с их стороны участились проявления военного искусства. А это... Это значит, что кто-то в конце концов занялся объединением варваров. Сейчас он в этом преуспел и теперь готов обрушить на нас результат. Выбросить Союз из Валеннена полностью. Но это для него только начало. Иначе быть не может. В прошлом Бродяга гнал отчаявшихся жителей на юг. Они натыкались на цивилизацию и раздирали её в клочки. Теперь же, казалось, у цивилизации есть шанс уцелеть. Но кто-то объединил валенненцев в равную нам силу. И у него может быть только одна отдаленная цель - вторгнуться на юг, перебить нас, обратить в рабство, выбросить нас из нашей страны и завладеть руинами. Потому-то я и пустился в путь. Я должен сказать ассамблее, что мы не можем "временно" отойти из Валеннена. Мы должны держаться любой ценой, получить подкрепления, как минимум - второй легион. Но сначала я хотел спросить вас, что может нам дать Примавера. Это не ваша война. Но вы здесь, чтобы изучать Иштар. Если падет цивилизация, у вас мало останется на это времени.
      Речь была длиннее всех им произнесенных, даже тех, что он обращал к легиону в торжественных случаях. Он нагнулся к своей кружке и трубке.
      Голос Спарлинга заставил его обернуться.
      - Ларрека, эти слова причиняют боль, как ожог третьей степени, но я не уверен, что мы сможем вам помочь. Видишь ли, на нас навалилась наша собственная война.
      Глава 4
      Все планеты из космоса красивы, но если на планете человек может дышать, это придает ей какое-то щемящее очарование. Пока флагман выходил на постоянную орбиту, Дежерин затуманившимися от слез глазами наблюдал за Иштар.
      Ее голубой шар источал сияние: он перевивался белыми жгутами облаков и темными тенями континентов. Непохожесть на Землю придавала ей то очарование, которым обладает в глазах мужчин иностранка. У неё не было полярных шапок и облаков было меньше, зато больше было океанской поверхности. Коричневые полоски почвы не покрывала зелень, но они отливали всеми оттенками коричневого и охряного. Не висела рядом с ней огромная выщербленная луна, зато виднелись неподалеку два спутника поменьше. Он прищурился на одну из лун, и та вспыхнула, как искра от костра на фоне черного звездного неба.
      И переливался свет. Большая часть его исходила от Бел - собственного солнца Иштар, чуть менее яркого, чем земное Солнце, но такого же желто-белого. Но так близко был Ану, что ходили в облаках розовые и кровавые блики, а моря отливали пурпуром.
      Оба солнца были сейчас видны на защитном экране. Они казались примерно одного размера - оптический обман, связанный с расстоянием. Вокруг Бел сияла корона. У Ану не было четко выраженного диска. В середине его бурлили огромные, цвета раскаленного кирпича, пятна; они утончались и стирались к краям, переходя в языки пламенного тумана, которые напомнили Дежерину щупальца спрута.
      Он перевел взгляд. Словно подыскивая Иштар компанию, он попытался отыскать и её планеты-сестры, и ему показалось, что две из них он обнаружил; Ага, вот эта яркая звезда цвета рубина - это, наверное, и есть Эа, в шесть тысяч раз дальше, чем Бел. Она не напоминала о смертности, как Ану - карлику Эа предстояла невероятно долгая, хотя и очень спокойная жизнь.
      И все же Дежерина поразило возникшее у него чувство обреченности. Блеск Иштар содержал в себе ужас неизбежной агонии. Юрий подумал об Элеаноре: как она была честна и как несчастна, когда сказала ему после двух лет, что больше не может продолжать попытки и хочет развестись. Я тоже пытался, повторил он ей снова. Я в самом деле пытался.
      Он встряхнулся. Командиру флотилии такие мысли не положены. Раздался голос из динамика:
      - Вышли на орбиту, сэр. Все системы работают нормально.
      - Вас понял, - автоматически ответил он. - Свободные от вахты могут отдыхать.
      - Прикажете связаться с планетой, сэр? - спросил радист.
      - Пока не надо. В этом полушарии ночь . - в смысле настоящего солнца, конечно. Они привыкли к суткам длительностью восемнадцать с половиной часов и сейчас спят независимо от того, где стоит Ану. Невежливо было бы будить их руководителей. Подождем этак, - Дежерин прикинул вращение Иштар по земным часам, - До семи ноль-ноль. И сами .пока отдохнем. Если до того будут сообщения, переключите на мою каюту. Если нет - вызывайте Примаверу в ноль семь.
      - Слушаюсь, сэр. Другие приказания будут?
      - Да нет, буду отдыхать. И вам советую, Хайнрих. У нас впереди много работы.
      - Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи.
      Говоривший с сильным акцентом голос умолк. Дежерин требовал, чтобы команда говорила по-английски - на единственном распространенном на планете языке. (Была, конечно, и речь туземцев. Дон Конуэй использовал много слов, которые, как он объяснил, не принадлежали человеку.) Капитан, однако, подозревал, что в его отсутствие звучит и испанская, и китайская, и много ещё какая речь.
      Для него самого не существовало языковой проблемы. Он был с детства обучен говорить бегло на нескольких языках, а его жена была из Соединенных Штатов.
      Он снова стряхнул возвращающиеся воспоминания. Ее он любил когда-то, но после трех лет уже смешно было бы горевать. Было много других женщин, ещё с отроческих лет. Интересно, будут ли они на Иштар.
      Он снова стал смотреть на планету. Крейсер, двигаясь по орбите, оказался над цивилизованными районами. На противоположной стороне был один континент и бесчисленные острова, где жили немногочисленные иштарийцы, о которых земляне на сегодня знали мало. Тайн в этом мире было больше, чем можно было рассчитывать разгадать, несмотря на помощь туземцев.
      Странно смотрелся свет Ану на местности, которая должна была бы быть покрыта ночной тьмой. Тусклое сияние окутывало континенты, о которых ему довелось прочесть. Конуэй пытался ему объяснить, что значат их имена.
      Хаэлен, размером с Австралию, закрывал Южный полюс, протягивая полуостров, как руку, наружу за Полярный круг. Дальше - сеть архипелагов, видимая отсюда только как изменения узора облаков и течений, вела на север к Бероннену, очертаниями напоминавшему Индию, - сухой земле, протянувшейся от южного тропика до экватора. А дальше шли острова, некоторые из них вулканические - уж не отсветы ли извержений видны отсюда? - пока взгляд не упирался в Валеннен к северу от экватора. Как Сибирь, поставленная вертикально, он тянулся почти до Северного полюса. Кривизна планеты укрывала от Дежерина три четверти континента - неизведанная территория, родиной жизни на которой была не Иштар.
      Он поискал взглядом свои корабли, прибывшие на стационарную орбиту раньше, но не увидел ни одного. Это и не было удивительно: они распределились по орбите для безопасности и для обеспечения релейной связи. Он, как молитву, помнил наизусть их список: его флагман "Сьерра-Невада", рейнджер "Моше Перетц" - первый корабль, которым ему пришлось командовать, матка разведчиков "Изабелла", несущая десять шершней в своем чреве, ремонтник "Имхотеп", в чью задачу входили обслуживание и помощь. Да, далекий путь он прошел, далекий, образно говоря, в двух смыслах. То, что его послали сюда, далеко от театра военных действий, на самом деле было честью, знаком доверия.
      Теперь, когда он был свободен от служебных обязанностей, мостик казался клеткой. Он поднялся и вышел, надеясь на то количество домашнего уюта, которое могла предоставить ему его каюта. На пустой палубе стук каблуков казался особенно громким. Он приказал все время перехода поддерживать гравитацию на 1,18 g. И он, и его люди должны были к прибытию на Иштар подготовиться к её увеличенному, по сравнению с земным, тяготению. И лишние четырнадцать килограммов висели сейчас свинцом на икрах и плечах.
      Ладно, немножко поспать - и все в порядке.
      Но, сменив синий с высоким воротом китель и белые брюки на пижаму, он почувствовал, что его не тянет лечь на свое монашеское ложе. Он позволил себе рюмочку коньяку и закурил сигарету. Несколько минут он рассматривал личные вещи.
      Фотография отца... Почему не матери? Они разошлись, когда ему, их единственному ребенку, было шесть лет, и она его воспитала. Он очень старался быть к ней внимательным, насколько это позволяла все более и более ответственная служба в
      Органах охраны мира. Их жизнь была интересна - жизнь в разных столицах Европы, каникулы на других материках и на Луне, вечера, где именитые гости обсуждали новости, что завтра будут в газетных шапках... Но как-то, может быть, потому, что они редко друг друга видели, или потому, что он всегда был весел и приветлив, а его амбиции не заходили дальше возможностей просто наслаждаться жизнью, Пьер Дежерин стал близок своему сыну так, как это никогда не удавалось Марине Борисовой... Однако, конечно, это от неё он получил то, что позволило ему пройти Академию Навигации, хотя воспламенила его к этой мысли отцова наследственность...
      Прихлебывая коньяк и затягиваясь сигарой, капитан стал листать, взятую с полки книгу. Ее содержание вызвало у него улыбку. Если уж ему приходится быть важным и серьезным, как положено командиру, стоит извлечь из этой необходимости какую-то пользу и прочесть все, что ему следует прочесть об Иштар. Польза от этого будет - хотя бы в том, что скучное чтение поможет побороть бессонницу.
      "...Вавилонской мифологии. Другие мифологии Земли были использованы для наименования планетных систем ближе к дому. Но система Анубелеи по случайности оказалась одной из первых, где побывали люди, когда после открытия принципа Маха был преодолен световой барьер и Диего Примавера предпринял свое дерзновенное путешествие.
      Своей главной целью он ставил скопление NGC 6566 (М22) в созвездии Стрельца. Всего в трех килопарсеках, то есть сравнительно недалеко, находился другой объект, представляющий интерес для астрофизиков из-за малых размеров и большой плотности, и это было хорошим приложением сил для исследовательской группы вроде группы Примаверы. Приборы обнаружили изолированную звездную систему, которая в ту эпоху находилась между Солнцем и центром звездного скопления. На фоне его излучения эта система была скрыта от астрономов Земли и не обнаруживалась наблюдениями с орбиты. Соответственно предполагалось, что корабль Примаверы посетит её по пути.
      Но то, что он нашел, было гораздо интереснее, чем можно было рассчитывать - с биологической и психологической, то есть человеческой, точки зрения. Особенно если принимать во внимание, как недавно вышел в галактические просторы человек. Просто невероятно - так сразу найти мир, столь похожий на его родину и в то же время столь отличный от нее.
      Вторую экспедицию Примавера организовал специально для исследования этих планет. Его отчет породил сенсацию.
      Ученый-дилетант Уинстон П. Сандерс предложил вавилонские имена вместо цифровых обозначений, и предложение было вскоре принято.
      А путешественники, как всегда, привезли множество диковинных сказок. Исследования Анубелеи множились на всех языках мира, пока наконец не была создана ассоциация научных и гуманистических институтов... Не только интерес к Иштар и Таммузу привел к созданию постоянной базы на первой из этих планет. Дело было в желании помочь местным жителям в преодолении тех кризисов, которые преследовали их сквозь всю их историю, хотя, разумеется, их эволюция..."
      Риторика. Дежерин хотел чего-то более приземленного. Он пролистал книгу до той главы, которая, как в ней говорилось, была посвящена сухой фактографии.
      "Сама по себе система не представляет собой ничего необыкновенного. Двойные и тройные звезды часто имеют различную массу и историю, а эксцентрические орбиты являются скорее правилом, чем исключением.
      Возраст трех звезд Анубелеи приблизительно равен возрасту Солнца. Следовательно, Бел, звезда G2, могла прожить ещё четыре или пять миллиардов лет с тем же уровнем излучения. Красный карлик Эа должен был прожить неизмеримо дольше. Но самая большая звезда, Ану, неизбежно состарится раньше. Она намного больше Бел, в 1,3 раза, что составляло массу 1,22 солнечной. В зените её излучение не было настолько свирепым, чтобы помешать появлению белковой водной жизни и фотосинтезу, высвобождающему кислород. Но может быть - мы здесь абсолютно ничего не знаем, - увеличенная радиация подстегнула эволюцию. Как бы там ни было, мы знаем только, что около миллиарда лет назад на Таммузе (Ану III) появились разумные существа, создавшие технологическую цивилизацию.
      К тому времени их солнце сожгло столько водорода, что не могло уже оставаться стабильным, и начало раздуваться. Оно стало превращаться в красного гиганта. Сейчас его светимость равна 280, если светимость Солнца принять за 1, и она медленно и неуклонно повышается.
      Чтобы понять ситуацию на Иштар, примем за точку отсчета Бел, её солнце, и будем считать,, что Ану и Эа вокруг него вращаются. Их конфигурацию можно описать только математически (см. Приложение А). Схема с неподвижной звездой Бел геометрически верна, хотя в динамике не соответствует действительности.
      На этой схеме Ану описывает вытянутый эллипс вокруг Бел. На максимальном расстоянии в 224 астрономические единицы она кажется чуть-чуть больше, чем главные светила звездного неба Иштар. Но в самой близкой точке она подходит к планете примерно на 40 астрономических единиц, от 39 до 41, в зависимости от положения Иштар. Период её обращения по орбите равен 1049 земным годам. Это означает, что каждое тысячелетие красный гигант проходит мимо...
      Орбита Эа больше и имеет больший эксцентриситет. Красный карлик всегда слишком далек от планеты, чтобы оказывать прямое действие, хотя он ощутимо присутствует во всех известных мифологиях Иштар. И у Эа есть единственная собственная планета юпитерианского типа...
      В текущую эпоху - для практических целей её удобно рассматривать как простирающуюся на миллион лет в прошлое и на миллион лет в будущее от настоящего момента - Ану, находясь в периастре относительно Бел, добавляет около 20% к получаемой Иштар радиации. Это соответствует повышению эффективной температуры абсолютно черного тела на 11 ° С.
      Однако теоретические расчеты следует использовать с осторожностью. Планета, в особенности имеющая гидросферу и атмосферу, не является абсолютно черным телом. Так, например, повышение температуры приводит к образованию облаков, которые отражают большую часть радиации, нежели прежде, но в то же время из-за парообразования усиливается парниковый эффект. Кроме того, существует различная, но всегда значительная тепловая инерция различных регионов...
      Поскольку прохождение периастра происходит быстро, время, в течение которого влияние Ану на Иштар существенно, оценивается довольно произвольно в одно столетие. По мере его приближения увеличиваются сначала лишь его яркость и видимый размер. На разогрев целой планеты нужно время. Штормы, ливни, засухи и тому подобные стихийные бедствия становятся все чаще и чаще по мере приближения Ану. Потом, когда красный гигант отступает, они продолжают усиливаться - подобно тому как и пик жары обычного года приходится на время после летнего солнцестояния и может держаться до осеннего равноденствия.
      Так или иначе, но сейчас как раз то столетие, когда природа на Иштар бунтует.
      Прецессия планеты невелика в связи с отсутствием больших лун. В прошедшую геологическую эру наклон оси вращения к плоскости орбиты приводил к тому, что главный удар периастра приходился на северное полушарие. Если это происходило зимой, Аду проходил в 26 градусах от небесного Северного полюса, если летом - то в 28. Это означает, что на эти широты приходилась максимальная радиация. Их температура поднималась куда выше "теоретической", со всеми вытекающими отсюда последствиями. В другом полушарии в это время не видят Аду до тех пор, пока она не начнет стремительно удаляться. Хотя, что очевидно, проходящая звезда уменьшает полярные шапки на обоих полюсах, антарктический континент остается пустынным. Можно пожалеть о столь неразумном распределении энергии, но Вселенная никогда не проявляла тенденции к разумному поведению..."
      Дежерин уронил книгу на ногу. Он проснулся, но только для того, чтобы перелечь в койку.
      Глава 5
      Тассурский гарнизон Тарханны не сдаст её до тех пор, пока не высохнут листья на гривах солдат и пока не придется им сбрить все растения со шкуры себе на прокорм - но и тогда, пока не упадут от слабости, они будут биться. Даже умирая от голода, они ещё попытаются поднять пику или топор против рвущихся в ворота легионеров. Зная это, полк легиона Зера Победоносный зашел с севера со стенобитными орудиями: катапультами, баллистами, черепахами.
      Ларрека бы приказал по-другому, злорадно подумал Арнанак. Он куда умнее.
      Но Ларрека уехал за море на юг, а его заместитель Волуа был менее терпелив и хуже умел предугадывать контрманевры противника. Арнанак надеялся, что легионеры попытаются быстро отбить город, и на этом строил свои планы. Когда его догадки и расчеты перешли в уверенность, он послал гонцов, заговорили барабаны в окрестных ущельях, и там, где не могли увидеть чужие, поднялся к небу дым днем и запылали сигнальные костры ночью.
      Воу дураком не был. Но за двести или триста лет службы его мысли привыкли двигаться по стандартным, накатанным колеям, и этим он отличался от Ларреки с его широким кругозором и быстрым соображением. Ведя по дороге свое войско, он широко раскинул сеть дозорных по обе стороны от Эзали. Тассуры ничего не могли противопоставить этим силам - отборным и тренированным, обученным передвигаться неслышно, читать карту и компас, снабженным биноклями и портативными гелиографами, даже волшебными ящичками с голосом из мира людей у старших офицеров. Дозорные не просто не давали врагу напасть на свои главные силы неожиданно - они ещё обнаруживали и убивали разведчиков противника, оставляя врагов в полном неведении относительно своих передвижений. По крайней мере, так было до сих пор. Арнанак нашел новый подход.
      Его дауров, маленьких и далеко рассеянных, не просто было увидеть, а увидев, их принимали за животных. Если же увидевший их легионер знал предания тассуров, он, скорее всего, подумал бы: "Святое Солнце, оказывается, это правда! Значит, есть призраки в Старкленде, что иногда спускаются к нам сюда. .. ведь говорится же в легендах, что они раз в тысячу лет приходят как предвестники разрушения".