Вошедший отвесил Сидиру три поклона, подобающие князю; к этому титулу, давно не существующему в Арваннете, указом Юруссуна приравнивался имперский наместник.
      Сидир в свой черед произнес:
      - Воевода Его Божественного Величества готов принять вас. - Снова эта церемониальная комедия, без которой или из-за которой гибнут люди и уничтожаются государства. - Вольно, - добавил Сидир. - Не хочешь ли прохладительного, чаю, кофе, шоколада?
      - Благодарю, мой господин. Я предпочел бы подогретое вино, но, раз вы не пьете в служебные часы, я, с вашего разрешения, ограничусь этим. Понсарио достал сигарный ящичек розового дерева. - Не угодно ли? - Он держал дружеский, но почтительный тон, употребляя самое уважительное из пяти обращений второго лица, принятых в его языке. (Рагидийцы довольствовались тремя.) - Только что прибыли из Мандано.
      - Что попусту портить табак, - покачал головой Сидир. Он курил трубку, но позволял себе это нечасто. Неразумно солдату привыкать к редкому, дорогому зелью. Он сел, закинув лодыжку одной ноги на колено другой, и жестом пригласил сесть Понсарио.
      Купец опустился на стул. Он был до смешного толст. Короткие ноги и плоское лицо выдавали в нем примесь "болотной" крови. Он рано начал лысеть и красил волосы и бороду. Ногти его украшали нарисованные золотом звездочки. На пальцах сверкали драгоценные камни. Вышитая туника была оторочена мехом. Он картинными движениями обрезал свою сигару, щелкнул пружинной кремневой зажигалкой, поднеся к ней серную лучинку, затянулся и пустил голубой ароматный дым.
      - Итак? - сказал Сидир.
      - Я знаю, как вы заняты, мой господин. И, по правде сказать, раздумывал - идти ли мне прямо к вам, обратиться К чиновнику пониже рангом или не обращаться ни к кому. Дело на первый взгляд незначительное - так, случай, скучный обыденный случай. И все же... - Он положил сигару в фарфоровую пепельницу, которую держал в пасти дракон из красного дерева. Корабли Людей Моря стали ходить из Материнского океана за полсвета и с каждым годом все дальше - в Северо-Восточный Туокар и на острова Моря Ураганов. Зачем?
      - Ради наживы, полагаю, которую вы предпочли бы загрести себе, - сухо ответил Сидир.
      - Вы думаете, мой господин? Чтобы честные негоцианты тащились вокруг Эфлиса или рисковали плыть через Проклятый залив? В Свирепом океане, помимо всего прочего, два встречных течения доносят айсберги до самого экватора. Зачем же пускаться в такое опасное плавание, не говоря уж о времени, затраченном на него? У Людей Моря есть много хороших мест поближе к дому, даже кроме островов - все побережье Ованга вдоль Материнского и Кошачьего океанов, все западное побережье Андалина и Туокара, не покрытое льдами. Чего же они ищут в такой дали?
      - Что ж, некоторые экспедиции, безусловно, негласно субсидируются. Не думаю, чтобы Людей Моря вообще и Киллимарайх в частности устраивала перспектива того, что Рагид займет весь Андалин, а затем, возможно, двинется на юг к Туокару. Это не только ограничит их торговлю, но и сделает нас самих державой Материнского океана. - Сидир нетерпеливо рубанул рукой воздух. - Об этом мы и раньше говорили, Понсарио. Что привело тебя ко мне сегодня?
      - Да, мой господин, да, я слишком многословен - стар стал и умом слаб. - Купец тяжело вздохнул. - Так вот. Недавно в Новый Кип пришел "Сконнамор" с грузом из Ичинга, и мой агент вел с капитаном переговоры относительно части груза. У них на борту содержался бунтовщик. Вчера он бежал. Береговая стража раскинула свои сети. Ваш бароммский комендант проделал там большую работу в связи с поимкой мятежника, очень большую работу. Пару верховых он послал на север, на случай, если беглец направится туда. Этого парня, видите ли, объявили опасным, и лейтенант Мимораи ничем не хотел пренебречь. И оказался прав. Его люди получили сообщение, что у помещика Долигу была похищена лошадь, которую позднее нашли возле Лагуны. А с паромной пристани у постоялого двора пропал ялик. В Новом Кипе же никаких следов не нашлось, хотя, казалось бы, чего проще. Беглец, судя по всему, направился в Арваннет, верно?
      - Гррм. Ну и что же?
      - Несколько неожиданный поступок, мой господин. Хотя лейтенант Мимораи тоже не придал этому особого значения. Однако мой агент другого мнения. Желая завоевать расположение капитана, он использовал свои связи; чтобы получить известия о розыске. Узнав этим утром, что беглец, очевидно, ушел, он попросил разрешения воспользоваться телеграфом. Превосходное это новшество, которое ввели здесь вы, мой господин, превосходное. Как только военный курьер передал мне его послание, я попросил вашей аудиенции.
      - Ближе к делу. Зачем?
      - Если изволите помнить, мой господин, я уже признавал, что мои страхи могут быть беспочвенными. Неповиновение - не редкость среди киллимарайхских мореходов. Коммерция у них так быстро развивается, что приходится набирать людей из кого попало. Тут и городские подонки, и туземцы с отдаленных островов, уединенных и диких - от Эоа до Альмерика. Эти островитяне быстро заражаются киллимарайхским своеволием, но дикости своей при этом не теряют. И даже преувеличивают её ради самоутверждения, как изволите знать. В долгом, тяжелом, опасном плавании возникают трения, вспыхивают свары, случаются драки; офицеры, блюдущие дисциплину и наказывающие виновных, вызывают к себе ненависть - и всегда возникает искушение сговориться, захватить судно и уйти в тропические воды искать удачи.
      Сидир унял свое нетерпение. Пока Понсарио не изложит все с самого начала, его не остановить. Авось дойдет и до дела. Бароммцу почти не приходилось сталкиваться с Людьми Моря. Сведения о них могут ему пригодиться.
      Купец выпустил кольцо дыма.
      - Наш беглый мятежник, зовут его Джоссерек Деррэн, не подходит под эту мерку. Мой агент вдоволь наговорился о нем с капитаном, который, по словам агента, настолько честен, насколько позволяет его ремесло. Джоссерек был хорошим матросом. А потом вдруг затеял ссору. Когда второй помощник вмешался, желая навести порядок, Джоссерек напал на него, и потребовалось несколько человек, чтобы одолеть бунтовщика. Нападение на корабельного офицера считается в Киллимарайхе тяжким преступлением. Однако второй помощник несколько раз навещал Джоссерека в заточении, пытаясь завоевать его доверие и узнать, что послужило причиной столь безумного поступка. В Новом Кипе Джоссерек урвал случай, сбил помощника с ноги вырвался на свободу. Так вот, насколько, по вашему мнению, правдоподобно, мой господин, что безумец, якобы никогда не бывавший здесь ранее, бежит в далекий Арваннет, а не в ближний Новый Кип, причем это ему успешно удается? С другой стороны, похоже ли на правду, что трезвомыслящий человек вдруг лишается рассудка, а потом отправляется прямо в Логовища? - Понсарио прищурился сквозь облако табачного дыма. - Если только так не было задумано с самого начала.
      - Хм-м, - пробурчал Сидир. - А что говорит второй помощник?
      - Что удар, полученный им от Джоссерека, оглушил его, ошеломил и частично лишил памяти. Не вижу, как можно это опровергнуть, и остается только отправить мятежника в камеру пыток. А это может вызвать нежелательные последствия.
      - Пытка отнимает слишком много времени, а результаты слишком ненадежны. И потом - ты намекаешь на то, что этот Джоссерек, м-м... агент Старейшин? Вздор. С какой целью он послан? И как передает свои сведения на родину?
      - Что до последнего, мой господин, не изволили ли вы слышать о беспроволочном телеграфе? Это недавнее киллимарайхское изобретение. В Гильдиях о нем почти ничего не известно, кроме того что он существует. Но уж конечно, на некоторых... исследовательских судах, рыскающих на юге Дельфиньего залива, беспроволочный телеграф имеется так же, как пушки и катапульты. Могли провезти такой аппарат и в Арваннет.
      - Да, я слышал о нем. Ну и что? Что, ради девяти дьяволов, может получить иноземный агент в Логовищах, кроме ножа в брюхо?
      Понсарио погладил бороду.
      - Господин мой, этот случаи утвердил меня в мысли, которую я давно лелеял... в мысли предупредить вас о том, что северяне, возможно, более осведомлены о ваших намерениях, чем подобало бы варварам.
      - При чем тут... а впрочем, продолжай. Сигара купца то вспыхивала, то гасла.
      - Признаюсь, что свидетельства тому слабы и строятся в основном на предположениях. Новый порядок, установленный Империей, нарушил былое тайное сотрудничество Гильдий и Братств. Но взяткой или хитростью ещё возможно добыть в Логовищах кое-какие сведения. У меня есть основания верить, что около года назад вожак одной из банд побывал у рогавиков... с неясной целью. А поскольку Люди Моря заходят в Новый Кип по нескольку раз в год, он мог связаться и с ними. Многие офицеры киллимарайхских торговых судов служили ранее в военном флоте. Имея по всему свету корабли, способные передавать сообщения в Ичинг, Старейшины вполне могли послать своего человека воспользоваться этой связью. Польза от такой засылки, может, и невелика, но невелик и риск - для всех, кроме агента. А в случае удачи, что ж, Люди Моря и северяне - естественные союзники против Империи.
      - Но зачем все это представление... хай, верно? За всяким киллимарайхцем, который сходит на берег и отправляется в Арваннет, мы следим, и, если бы он исчез, у нас возникли бы подозрения. Но беглый сумасброд никого не заботит.
      - Обман мог бы удаться. Счастье, что я, почти единственный, кого это может интересовать, услышал об этом деле. Корабль мог бы с тем же успехом привезти специи с Иннислы, копру с Толомы, отделочные материалы с Кораллового Пояса
      Восточного Оренстана... - Понсарио любовно перечислял товары, не обращая внимания на хмурость Сидира. - Или ещё что-нибудь, чем по закону торгует другая Гильдия, не моя. Мои же уважаемые конкуренты слишком озабочены своими непосредственными интересами в наши бурные времена, чтобы задуматься, представить себе всю картину. Что ж! Возможно, эта картина лишь плод моей фантазии. Но поскольку я все равно рано или поздно собирался высказать вам свои подозрения касательно северян и поскольку сейчас, возможно, представился случай проверить... - Он многозначительно замолчал.
      ...И получить выгоду, закончил про себя Сидир. В этой мысли не было презрения. Он презирал торговца за то, что он торговец, не более чем пса за то, что он пес.
      - Возможно, - сказал он. - Подскажи только как. Ты же знаешь, какие ничтожные итоги принесли мне облавы в Логовищах. Кучка бедолаг палачу на поживу, и только. Даже Воровской рынок не прекратил существовать, просто стал двигаться с места на место. Где же там может скрываться твой зверь?
      - Могу угадать, воевода. В притоне... Удар грома заглушил произнесенное имя.
      Глава 4
      Засов снаружи щелкнул, и дверь открылась.
      - Стой на месте, - сказал вошедший бандит. Он и его товарищ, двое из троих, схвативших Джоссерека на рассвете, были тощие, рябые, все в рубцах, но двигались, как кошки. На них были хорошие туники и сандалии, головы и бороды они содержали в чистоте. У первого, кроме ножа, имелся пистолет, прихваченный, наверно, у имперского офицера, скорее всего мертвого. Огнестрельное оружие - слишком редкая и ценная вещь даже для солдат, не говоря уж о бандитах. Главарь, очевидно, доверяет этому человеку, и он в шайке не из последних.
      Джоссерек медленно и осторожно отвернулся от окна, в которое смотрел на струи дождя и темнеющее небо. Из незастекленного проема в голую клетушку, где он провел весь день, сочились холод, сырость и смрад переулка. Свет лампы снаружи бросал уродливые тени на глиняный пол и отбитую штукатурку.
      - Зачем так волноваться? - спросил он на беглом арваннетском. - Что бы я мог натворить, даже если б захотел?
      - Кто тебя знает, - сказал человек с пистолетом. - Выходи. Ступай вперед.
      Джоссерек подчинился. Его возбуждало сознание того, что ожидание, кажется, кончилось и начинается охота. Страха он не испытывал. Люди, захватившие его в плен, обращались с ним довольно хорошо. Они, разумеется, разоружили его и поначалу заперли, но объяснили, что Касиру, который должен решить его участь, сейчас нет; снабдили его хлебом, сыром, водой, ведром и оставили наедине с его мыслями. Джоссерек, как зачастую и раньше, коротал время в воспоминаниях. У такого шалли, как он, их много и самых ярких.
      Пройдя через сени, он очутился в комнате, не соответствующей ни этой жалкой лачуге, ни грязному кварталу, в котором та находилась. Ноги ласкал роскошный ковер, пурпурно-красная обивка стен пламенела в свете ламп, мебель была из резного дерева, инкрустированного слоновой костью и перламутром, в курильнице дымилась сандаловая стружка. Сидевший среди всего этого человек имел довольно вкуса, чтобы самому одеться в шелковую тунику скромного тона, почти без украшений. Пышный наряд не пошел бы ему, отмеченному печатью голодного детства, низкорослому, с крысиной мордочкой, почти беззубому. Но между седой шевелюрой и такой же бороденкой горели живые глаза.
      Конвоиры сели по углам.
      - Здравствуй, - сказал седой скрипучим голосом. - Я Касиру, помощник атамана Братства Костоломов. А ты?
      - Джоссерек Деррэн из Киллимарайха.
      - Ага. Присядь.
      Матрос повиновался. Человечек взял из шкатулки сигарету и разжег её удушливо пахнущим трутом, не предложив закурить Джоссереку. Его взгляд был пристальным и изучающим.
      Джоссерек уселся поудобнее, скрестив руки и ноги.
      - Прости мне мой вид, - сказал он. - И запах. - Вся кожа у него зудела, тоскуя по ванне, бритве и чистой одежде. - Сначала я был занят, а потом меня поставили на прикол.
      - Вот как! - кивнул Касиру. - Расскажи-ка мне свою историю.
      - Я уже говорил твоим людям, но... Хорошо, господин. Я был матросом на "Сконнаморе", шедшем из Ичинга мимо Крепостного мыса на южной оконечности Эфлиса - знаешь? Когда мы брали там воду, я подрался с товарищем из-за местной женщины. Сделал из него котлету. Потом он и его родня стали отравлять мне жизнь - трое черных ублюдков с Ики. В Море Ураганов дело дошло до точки. Я был готов. Готов схлестнуться с ними, прикончить их или проучить как следует, положить конец этой тягомотине. Риджел Гэрлох, второй помощник, сунулся им на подмогу. Потом сказали, что я на него напал. Брехня! Он накинул мне на шею веревку и стал душить, а единственный, оставшийся на ногах икиец скакал вокруг, норовя выпустить мне кишки. Мне позарез надо было освободиться, я и освободился. Малость повредив при этом Гэрлоха. Тут на меня кинулась вся вахта.
      - Как же тебе удалось бежать?
      - Ну, Гэрлох - он неплохой динго. Он знал, что я врезал ему не от хорошей жизни, и считал, что должны быть какие-то смягчающие обстоятельства. Может, я заработал только пять лет каторги, а не десять. Он приходил и расспрашивал меня. Я был привязан в пустой каюте. Вчера он подошел слишком близко - я увидел, что он ослабил бдительность, ударил его, забрал нож, перерезал веревку и удрал. Пять лет бить камни или чистить рыбу у какого-нибудь жирного мерзавца, арендующего заключенных, все равно слишком долго. - Джоссерек рассказал о своем путешествии. - Твои ребята увидели, как я причаливаю, и привели меня сюда.
      Касиру выпустил дым и снова кивнул. "Бьюсь об заклад, он уже проверил мой рассказ досконально", - подумал Джоссерек.
      - Они бы просто забрали у тебя твое добро и отпустили бы, - сказал Касиру, - но ты заявил им, что ищешь работу в Логовищах.
      - А что мне оставалось, мой господин? Касиру погладил бороду и задумчиво изрек:
      - Ножевым Братом стать не так просто, как наемным убийцей в какой-нибудь трущобе. Мы должны, кроме всего прочего, держать былую марку, тут не всякий встречный годится. Арваннет был построен ещё до прихода льдов. В дни, когда люди умели летать, когда они, по преданию, летали на Луну (а предания не всегда лгут), в те дни, десять тысяч лет назад, Арваннет, как бы он тогда ни назывался, уже стоял. Тут все освящено временем, все обычаи складывались веками. И в Логовищах тоже. Наше Братство, к примеру, возникло, когда в Рагиде правила Айанская империя. Оно пережило ту империю, переживет и эту, что нынче оседлала наш край. Мы неохотно открываем чужакам свои секреты. Почем нам знать - может, ты шпион другого Братства или имперского наместника, который спит и видит, как бы нас истребить?
      - Господин, - слегка усмехнулся Джоссерек, - я человек довольно приметный. Ты бы знал меня, если бы я болтался в городе. А что до службы Рагиду, то разве я не приплыл на корабле из Киллимарайха?
      - Откуда ты тогда знаешь наш язык?
      - Ну, в Море Ураганов я и раньше бывал. Несколько лет назад высадился на берег в Мандано, сбежав с корабля по причине личного порядка. Ты, наверно, знаешь, что Винокуренная Гильдия держит там агента, который скупает ром у местных. Он взял меня на работу возчиком. Я прожил там больше года и стал отвечать за весь извоз, вот и пришлось обучиться арваннетскому. Мне всегда легко давались языки. А когда плаваешь между островами Материнского океана, такой талант стоит упражнять. Потом, уже покинув Мандано, я встретил женщину из ваших, она попала в беду и уплыла с одним капитаном в Ичинг, а он её там бросил; мы жили с ней некоторое время и говорили на её языке... Ну да ладно. (Все равно это сплошная ложь. Почти все. Языки мне и впрямь даются легко... Но рассказ получился весьма правдоподобным. Надеюсь. Мы с Мулвеном Роа немало над ним потрудились.)
      - М-м... А что ты, по-твоему, мог бы делать у нас?
      - Да все что угодно. Я был матросом, грузчиком, охотником, рыбаком, рудокопом, полевым рабочим, плотогоном, плотником, каменщиком, пастухом, укротителем, наемным солдатом... - Джоссерек перевел дух.
      Это верно, хотя и неполно.
      Касиру изучал его. Сгустившуюся тишину внезапно нарушил поток дождя, ударивший в темные окна.
      - Посмотрим, - сказал он наконец. - Считай, что ты мой гость... Однако тебе не разрешается покидать этот дом без спроса и сопровождения. Ты понял? Мы поговорим обо всем позже и начнем сегодня же за ужином, который будет через час. Секор, - обратился он к стражнику, - отведи Джоссерека в мою ванную. А ты, Аранно, найди... м-м... Ори и пошли её туда прислуживать. И пусть кто-нибудь принесет чистую одежду и все, что требуется, в Ламантинову комнату.
      - Ты очень добр, мой господин, - сказал Джоссерек.
      - Может быть, - хмыкнул Касиру. - Все будет зависеть от тебя.
      (Мертвец в Логовищах - всего лишь пища для бродячих собак. Утром, по дороге с причала, я видел голого малыша, играющего на улице. Он катал человеческий череп.)
      Секор, сделавшись очень приветливым, повел чужеземца по обшитым дубом коридорам. В ванной уже поднимался пар от двух углублений в полу. Ори оказалась молодой и красивой. Когда Джоссерек погрузился в первую ванну, она скинула собственный легкий наряд, дочиста отскребла гостя, ловко побрила, сделала ему маникюр и пела, пока он отдыхал во второй, ароматической ванне. Увидев, как подействовали её заботы на Джоссерека, она не смутилась. Уже много времени прошло с тех пор, как их корабль отплыл из Эфлиса. Когда он вышел и она стала его вытирать, его руки сами нашли дорогу.
      - Прошу вас, господин, - шепнула она. - Касиру не понравится, если вы опоздаете. Ночью я буду ждать вас в постели, если хотите.
      - Еще бы не хотеть! - Джоссерек посмотрел сверху вниз на её стройную фигурку, почти детское лицо, обрамленное косами цвета воронова крыла, отпустил её и медленно спросил: - Ты рабыня?
      - Я принадлежу к Сестрам Лилии.
      - Что?
      - Вы не расслышали, господин?
      - Не забывай, я в городе чужой.
      - Нас, нашу породу, разводят за красоту... давно уже... всегда. - Ори присела, чтобы вытереть ему ноги. - Я-то бракованная, - смиренно сказала она. - Агент Касиру купил меня по дешевке. Но я постараюсь вам угодить.
      Джоссерек скорчил гримасу над её склоненной головой.
      "Пора бы привыкнуть к рабству. Боги свидетели, я достаточно на него насмотрелся. Даже в Киллимарайхе, где хвалятся его отсутствием и своей свободой, не только содержат каторжные команды - от осужденных, в конце концов, тоже должна быть какая-то польза, - но и все порты кишат вербовщиками. - Он вздохнул. - К чему я не могу привыкнуть - так это к тому, как большинство рабов относятся к своему состоянию".
      Ламантинова комната оказалась не столь претенциозной, как её название, - просто на одной из стен когда-то изобразили морскую корову. Здесь было все, что нужно. В шкафу висело несколько туник на выбор, к ним прилагался плащ и пара сандалий.
      Джоссерек снял халат, в который закутала его Ори перед выходом из ванной - в Арваннете нагота была под запретом, это ещё более напоминало о низком положении девушки, и оделся. Все пришлось ему впору.
      - Вы ожидали кого-нибудь моего роста? - засмеялся он.
      - Мы иногда принимаем здесь рагидийцев, господин. Или северян. Ох!
      Ори в растерянности закрыла рот рукой. Джоссерек промолчал, но его пульс забился сильнее.
      В кошельке, прикрепленном к поясу из змеиной кожи, что-то позвякивало. Джоссерек посмотрел: монеты, свинец и бронза, с таинственными надписями паучьей арваннетской вязью. Судя по тому, что он слышал о здешних ценах, он мог бы прожить на эти деньги дней десять, если не слишком шиковать и если бы Касиру выпустил его, конечно. Что это, взятка? Нет, для взятки слишком мало. Это или знак доброй воли, или скрытое оскорбление. Не знаю, что именно. Мулвену следовало бы послать сюда человека, знающего этот народ. Хотя да - такого, который удовлетворял бы всем прочим требованиям, просто не нашлось.
      Перед Джоссереком возник образ его начальника, Мулвена Роа, не киллимарайхца, а уроженца острова Ики близ экватора - эти островитяне все черные как смоль, с белоснежными волосами и часто желтоглазые, как Мулвен. Вспомнились разговоры с ним в Ичинге, где в открытые окна лился соленый летний воздух и где красные черепичные крыши круто сбегали с холма к заливу, а там стояли на якоре барки и далеко-далеко, в синеве играли два кита...
      "Нет, грустить не надо. Ты не можешь себе этого позволить".
      Гостеприимный хозяин прислал ему графин вина, сигареты - и с табаком, и с дурманным зельем, а также разные туалетные принадлежности, но ни ножа, ни ножниц, ни бритвы не было. (Ори сказала, что. будет брить его сама.) Все шкатулки были деревянные - стекло или обожженная глина могли бы послужить оружием. Девушка, безусловно, ежедневно докладывает хозяину обо всем, что сказал или сделал гость. Джоссерек принимал это как должное. Если Касиру действительно тот, в ком он нуждается, и надежды Джоссерека оправдаются если цель его поисков будет достигнута в первый же день, тогда Касиру имеет право быть осторожным. Как, впрочем, и сам Джоссерек.
      - Изволите пожаловать к столу, господин? - спросила Ори.
      - Да, я голоден, как вон та тварь на стенке. Девушка проводила его до столовой и там оставила с многообещающей улыбкой. Фрески на стенах этой комнаты давно поблекли, и никто не отважился восстановить их. Стены между канделябрами просто завесили расшитыми драпировками. Мозаичный пол с изображениями павлинов и фламинго сохранил свою яркость - лишь в одном месте зияла брешь, замазанная красным раствором, и было выложено чье-то имя. Джоссерек догадался, что это след от побоища, возможно, многовековой давности, в котором погиб главарь Костоломов, и оставлен здесь в память о нем. Стол, накрытый на три персоны, блистал кружевом, хрусталем, фарфором и серебром. Освещение было ярким, в воздухе веяли вкусные ароматы, слуги бесшумно сновали вокруг - все мужчины, в темных туниках с кинжалами на поясе, безгласные и с каменными лицами. По черным окнам с шорохом струился дождь.
      Вошел Касиру. Джоссерек поклонился ему.
      - Ну-ну, - сказал арваннетянин. - Оказывается, под твоим диким обличьем скрывался совсем другой человек.
      - И этот человек чувствует себя намного лучше, господин. Мы будем ужинать втроем?
      - Ты же не хочешь, чтобы стража узнала, где ты находишься, Джоссерек Деррэн! Ты мог бы убить, лишь бы помешать этому, верно? И, надеюсь, поймешь, что другой наш гость - высокочтимый гость - требует такой же осторожности.
      - Что мне сделать, чтобы ты поверил мне, господин?
      - Вот это мы и постараемся выяснить. Потом вошла она, и кровь запела в Джоссереке. Она была на ладонь ниже его. В лесах южного Ованга он видел когда-то тигров, которые двигались с такой же грацией. Это крепкое тело определенно знало бег, верховую езду, плавание, охоту, борьбу и, конечно же, любовь. Широко поставленные раскосые глаза над невысокими скулами цветом напоминали зимнее море под солнцем. Падающие до плеч янтарные волосы были столь же безыскусны, как и простая, почти мужская туника. На каждом бедре у неё висело по ножу - один тяжелый, другой легкий. Джоссерек видел, что ими не раз пользовались.
      - Дония из рода Хервар на севере, - торжественно произнес Касиру. В Арваннете первым представляли наиболее уважаемую персону. - Джоссерек Деррэн из Киллимарайха.
      Она приблизилась, и они раскланялись на арваннетский лад, чуждый им обоим. Киллимарайхцы в знак приветствия кладут правую руку на плечо друг другу. Рогавики - рогавики поступают, как хотят или как принято у них в семье. Говорят, однако, что они предпочитают не прикасаться к другому человеку при первой встрече. Но её голова оказалась достаточно близко, чтобы Джоссереку почудилось, будто он уловил запах её кожи, солнечный запах женщины. И увидел на этой коже тонкие морщинки - между желтыми волосами и черными бровями и в уголках глаз. Она, должно быть, на несколько лет старше его, хотя это больше ни в чем не проявляется.
      - Касиру немного рассказал мне о тебе. Надеюсь, ты поведаешь больше.
      Она говорила на арваннетском с некоторым трудом, хрипловатым контральто. Джоссерек не мог определить, искренен её интерес или наигран. Рогавики слывут очень скрытным народом.
      "Если я ей безразличен, - подумал он, - попытаемся изменить её отношение. Она определенно то, что я ищу".
      Касиру подал знак, слуги отодвинули стулья, и все трое сели за стол. Белое вино, несомненно, охлажденное на леднике, с бульканьем наполнило кубки. Джоссерек поднял свой.
      - У нас дома есть обычай. Когда встречаются друзья, кто-то один желает всем благополучия, и все пьют за это. Можно? - Касиру кивнул. - За наше счастье.
      Касиру пригубил, но Дония посмотрела Джоссереку в глаза и сказала:
      - Я не знаю, друзья мы или нет. Джоссерек опешил. Касиру хмыкнул. Молчание затянулось, и наконец киллимарайхиец промямлил:
      - Надеюсь, что мы все же не враги, моя госпожа.
      - И этого я не знаю. Посмотрим. Но... - Она вдруг неожиданно тепло улыбнулась. - Я не хотела сказать ничего дурного. Многие рогавики... как это... выпили бы с тобой. Но в нашем сообществе этот обряд совершается лишь между близкими друзьями.
      - Понимаю. И прошу меня извинить.
      - Изви?..
      - Он хочет сказать, что тоже не замышлял дурного и сожалеет, если задел тебя, - пояснил Касиру.
      - Эйа! - промолвила Дония, вглядываясь в Джоссерека через стол. Откуда у грубого мужчины мягкие манеры?
      - Я попал в беду, - ответил тот, - но это не значит, что я неотесанный болван.
      - Касиру передал мне то, что ты рассказал ему. Кое-что. Я хочу послушать весь рассказ с самого начала, - легкая морщинка, знак недоумения, прорезала её лоб. - Не могу понять, как это человек по доброй воле идет туда, где с ним может случиться самое плохое.
      - Нельзя же всем быть охотниками или торговать металлом, госпожа моя. Я должен зарабатывать себе на жизнь.
      - И ты... моряк, да? Я никогда ещё не встречала моряков.
      - М-м... моряком я бываю в случае везения. Вообще-то я шалли.
      - Кто? - переспросил Касиру.
      - Так нас называют в Материнском океане. Это такие люди, лишенные корней, в основном мужчины, которые блуждают от острова к острову, живут чем придется и нигде не задерживаются надолго. Среди них встречаются никчемные... и опасные: жулики, попрошайки, воры, бандиты, которые могут и убить, если считают, что это сойдет им с рук.
      - Не слишком-то учтиво говорить подобные слова в этом доме, мрачновато усмехнулся Касиру.
      Ближайший слуга скользнул поближе.
      У Джоссерека вздулись мускулы, но Дония взрывом смеха разрядила обстановку.
      - Не обижайся, господин, - опомнился Джоссерек. - У вас в Арваннете все совсем не так... э-э... заведено, как у нас. (Чего ни коснись.)
      - Но что же значит "шалли"? - спросила Дония, залпом выпив свое вино.
      "Ладно, скажу. Сдается, она не позволит этим недоноскам зарезать меня".
      - Честный бродяга-труженик. - Он почувствовал, что напряжение ослабло, и улыбнулся ей. - Не всегда законопослушный. У бесчисленных народцев Океании слишком много разных дурацких законов, чтобы все их соблюдать. Но у нас имеются свои законы. И мы гордимся тем, что умеем хорошо работать. Не то чтобы мы составляли какое-то общество. У нас есть свой король, свои обряды, каждый год мы собираемся вместе, но учета нам никто не ведет, новичков никуда не посвящают - обходимся без всей этой чепухи. Земля слухом полнится, и все быстро узнают, кто настоящий шалли, а кто нет.
      - Отродясь не слыхала на юге ни о чем, что больше бы походило на нашу жизнь, - сказала Дония.
      Подали черепаший суп.
      Она не кокетничала, не хлопала глазами, поощряя Джоссерека распускать хвост. Ее открыто, неподдельно интересовал его мир. Джоссерека удивило, как много она уже знает о нем. Но свои знания она почерпнула из книг. Он был первым из Людей Моря, с которым она встретилась.
      Если он угадал верно, именно её доверие он должен завоевать. Касиру только промежуточное звено.
      Опасное звено. Его тоже следует обхаживать, ублажать, почитать своим союзником. Особенно потому, что неясно пока, почему. Дония гостит у него. Дония на этот вопрос ответила:
      "Мы старые знакомцы - он и я. Я приехала разузнать, сколько смогу, чего нам ждать теперь, когда Рагид проглотил Арваннет". И больше ничего. На севере немногословие не считается невежеством.