– Извращенец, – процедила сквозь зубы Олис. Монгол искренне захохотал. Почти тотчас он
      сорвал бюстгальтер со своей брюнетки, обнажив большие упругие груди. Со стороны тасконки не последовало никакой реакции. Она подчинялась любому приказанию покупателя. Кроме того, девушка была изрядно пьяна и вряд ли что-нибудь соображала.
      – Могу поделиться, – сказал Талан. – Эта красотка на ложе просто огонь, заведет любого мужчину. Если я начну рассказывать, что она может…
      – Хватит! – оборвала землянина Линда. – Выслушивать пошлости нам совсем неинтересно. Мы идем в свои комнаты. Веди, мальчик.
      – Я тоже пойду, – вымолвил Кайнц. – Слишком устал.
      Вскоре группа скрылась в толпе. Рядом с Коуном, Алонсом и Агадаем остались лишь Храбров и Аято. Несколько секунд наемники и бандиты молча смотрели друг на друга. Первым не выдержал монгол:
      – А Генрих здорово сдал. Возраст дает о себе знать.
      – Да, – кивнул головой Тино. – Это стало особенно заметно после гибели Лунгрена и Ридле.
      Оба были ему наиболее близки. Родственные народы, одна религия, схожие интересы.
      – Какая сейчас разница, – махнул рукой Агадай. – Пойдемте лучше выпьем напоследок. В адском котле черти вина не поднесут.
      Все пятеро уселись за длинный стол, на котором стояло несколько наполовину опорожненных бутылок. Рядом храпели пьяные бандиты, и порой их просто приходилось скидывать на пол. Словно бесчувственные мешки, воины растягивались в проходах. Правда, заботливые официанты оттаскивали тела в сторону, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не споткнулся. Разлив в бокалы светло-желтую жидкость, Талан громко произнес:
      – За тех, кто скоро отойдет в мир иной! Мы слегка расшевелили эту планету. Придет время, и нас вспомнят. А как – разве это важно?
      – Важно, – возразил Храбров. – Мне наплевать на Алан, но я горжусь своей родиной. Я русич и не хочу предавать народ, который меня вырастил и воспитал. Никто не сможет сказать, что Олесь Храбров опозорил свое имя.
      – Демагогия, – вставил Линк. – Свою задачу группа не выполнила. Без вас аланки и шагу не ступят за пределы Нейтральной зоны. Рано или поздно их продадут в рабство. На этом и закончится история еще одного разведывательного отряда.
      – Спешишь, – улыбнулся Тино и взглянул на часы.
      До критической точки осталось всего двадцать минут. Японец поднял глаза и увидел, как резко изменилось лицо Агадая. Тело монгола дернулось в судороге, и воин невольно издал стон.
      – Проклятье, – выругался Талан. – Уже третий приступ. Адская боль. Просто невозможно терпеть. Такое впечатление, что внутри все разрывается на куски.
      – Препарат впитывается в кровь, – объяснил самурай. – Скоро приступы пойдут один за одним. Так, во всяком случае, говорила Салан.
      – О боги, неужели все мучения были напрасны? Ну скажите, зачем вы шли сюда? Чтобы умереть? Довольно глупо… – из последних сил воскликнул Агадай.
      – Как знать, – философски заметил Храбров. – Мне очень жаль тебе это говорить, Талан, но сейчас умрешь только ты один. Алан предвидел задержку экспедиции, и Виола получил временное противоядие для всех наемников. Мы вкололи его несколько часов назад.
      В самообладании монголу отказать было нельзя. Терпя мучительную боль, он внимательно смотрел в глаза юноши. Нет, тот не лгал. Состояние Агадая ухудшалось, а Олесь и Тино сидели, как ни в чем не бывало. Последний раз в жизни степной воин рассмеялся.
      – Отлично сработано, – наконец произнес Талан. – Учись, Коун. Твои сородичи умны и предусмотрительны. А тебе, Храбров, я вот что скажу – любая палка имеет два конца. Через несколько минут моя душа улетит на суд Божий, ее мучения в этом мире закончатся. А вот что будет с вами? В лучшем случае – смерть от меча этих ублюдков. В худшем – вы выполните миссию. На Таскону высадится десант, и начнется новое освоение, а точнее сказать, покорение планеты. Десятки, сотни, тысячи землян станут цепными псами Алана. Признайся честно – ты не наемник, ты – раб. Без противоядия любой из вас покойник. Так стоит ли жить в постоянном страхе? И бояться вы будете не смерти, а этих адских мучительных болей!
      На подобную речь трудно было ответить. Монгол сказал истинную правду и в то же время глубоко заблуждался.
      Человека можно захватить в плен, заставить работать или воевать, но рабом он становится лишь тогда, когда сам смиряется со своей участью.
      Ни Олесь, ни Тино на это были не способны. Они слишком уважали себя, чтобы всю оставшуюся жизнь подчиняться аланцам. Просто пока их интересы совпадали с интересами могущественной цивилизации. В любой момент воины могли взбунтоваться, и, конечно, каждый из них мечтал о свободе. Как ее добиться, земляне не знали, но надежды не теряли. Кто знает, что ждет их впереди…
      – Адская боль, – еле слышно вымолвил Агадай и опустился на колени. – Терпеть нет никаких сил. Скорее бы мученья кончились.
      Наемники смотрели на монгола с состраданием. Да, он их предал, помогал врагам в уничтожении группы, но Талан все же был землянином. Вряд ли это имело значение на родной планете, а вот на Тасконе подобный факт приобретал особый смысл. Представителей молодой развивающейся культуры судьба забросила в этот гибнущий мир и заставила воевать. Какая разница, на чьей стороне? Они, в любом случае, здесь чужие. Их так мало, что потеря даже одного человека, пусть и врага, больно отдается в сердце. Тем более, что бедняга погибает долго и мучительно. Смотреть на искаженное болью лицо монгола, на судороги, сотрясающие все его тело, земляне не могли.
      – Олесь, помоги мне, – взмолился Талан. Вытащив из-за пояса кинжал, юноша протянул его Агадаю.
      – Это все, что я могу сделать, – сказал юноша и отвернулся в сторону.
      – А большего и не надо. Умереть достойно сотник великого хана Батыя всегда сможет, – гордо проговорил монгол. – И все же смешно. Русский кинжал, от которого я должен был бы погибнуть на Земле, настиг меня даже здесь.
      Раздался сдавленный, хриплый смех. Неожиданно он оборвался. Олесь повернулся и увидел распростертое тело Агадая. Из сердца воина торчал кинжал, и по полу растекалась алая кровь.
      – Вот и все, – с грустью сказал Тино. – Теперь нас стало еще меньше. Трое из восьми. А ради чего? Могущество Алана? Так мне на него наплевать. Ради собственной жизни? Вряд ли. Смерти я не боюсь, хотя и не ищу ее. Над этим стоит поразмыслить, Олесь. В чем-то покойный Талан был прав.
      Храбров кивнул головой, но отвечать не стал. Состояние русича было просто отвратительным. Он смотрел на труп монгола и никак не мог отвести глаза. Если бы Агадай погиб в бою, от меча или стрелы, если бы он умер от какой-нибудь болезни, юноша не переживал бы. Но видеть, как действует этот проклятый препарат, оказалось выше моральных сил Олеся. В душе он поклялся, что обязательно припомнит Алану столь жестокий эксперимент. Издеваться над людьми не имеет права ни одна, даже самая высокоразвитая, цивилизация.
      Тем временем, возле покойника собралась большая толпа. Не так часто в Нейтральном секторе кончали с собой люди. Тем более, посреди одного из самых шикарных заведений. Спустя пару минут в круг пробился страж порядка. Профессионально, уверенно он начал осматривать окружающих. Наконец морсвилец остановил свой взгляд на Аято:
      – Кто это сделал? – требовательно спросил тасконец.
      – Он сам, – спокойно ответил самурай.
      – Но кинжал не его. Я видел, как этот человек продал все, что у него было. За сутки бедняга спустил целое состояние…
      – Именно так, – подтвердил Храбров. – У парня были проблемы со здоровьем. Он знал, что ему осталось жить считанные часы и погулял на славу. А затем резкий приступ и ужасная боль. Это я дал ему клинок. Человек имеет право сам свести счеты с жизнью.
      – Кто-нибудь может подтвердить это? – громко выкрикнул страж порядка.
      У Коуна было сильное желание обвинить землянина в убийстве, но он побоялся. Аланец не знал, что здесь делают за лжесвидетельство. Судя по нравам Морсвила, лишение языка могло стать самым легким наказанием.
      Между тем, около десятка человек подтвердили версию самоубийства. Наверняка, среди них были и надежные осведомители, и воин, ведущий расследование, успокоился. Взглянув на мертвеца, он проговорил:
      – Надо нанять носильщиков. Пусть утащат труп в сектор Чистых. Там подобного добра более чем достаточно.
      – Постойте, – остановил морсвильца Алонс. – Я обещал этому человеку похоронить его. Я привык держать свое слово.
      Страж в недоумении пожал плечами.
      – Ваше дело. Кладбище примерно в полукилометре на восток, и чтобы через десять минут трупа здесь не было.
      Следопыт склонился к Агадаю и резким движением вытащил кинжал. Вытерев лезвие о штаны покойника, тасконец протянул оружие русичу. На мгновение их взгляды встретились. Трудно сказать почему, но оба воина испытали друг к другу симпатию. Алонс скорее всего за то, что землянин столь великодушно отнесся к умирающему врагу, а Храбров был восхищен честностью бандита, выполняющего свое обещание. На этой планете подобное случалось не часто.
      – Ладно, мне здесь больше делать нечего, – с усмешкой произнес Линк. – Таскать мертвецов – неблагодарное занятие. Тем более, что простаивает красотка, а ведь за нее заплачено.
      Коун обнял девушку Талана и повел ее в свою комнату. Проститутка была настолько пьяна, что даже не заметила, как произошла смена партнера. Впрочем, какая ей разница. На своем недолгом веку она уже видела столько мужчин, сколько большинство женщин не видят за всю свою жизнь. И это не говоря о разного рода мутантах, которыми был заполнен Морсвил. С нравственностью в городе дела обстояли явно неважно…
      – Я тоже пойду, – спустя мгновение вымолвил Аято. – Надо выяснить, как устроились аланки. Нейтральный сектор – это, понятно, хорошо, но неприятности могут случиться и здесь. Ублюдков в Морсвиле более, чем достаточно.
      – Хорошая мысль, – кивнул головой Олесь. – Расслабляться не стоит. Мы можем присматривать за людьми Линка, но где-то еще бродят и властелины пустыни. Предугадать их действия невозможно.
      Вскоре японец растворился в толпе, и Храбров остался со следопытом наедине. Тот пытался приподнять тело Агадая, но землянин был очень тяжел. Пока у тасконца ничего не получалось, а время шло. Страж порядка у входа внимательно наблюдал за действиями чужака. В любой момент морсвилец мог изменить свое решение.
      – Давай, помогу, – проговорил Олесь, хлопнув следопыта по плечу.
      Алонс обернулся. Их взгляды снова встретились. Два честных мужских взгляда. Ни капли ненависти, лжи или подлости.
      – Не откажусь, – ответил тасконец.
      Они дружно подхватили тело монгола подмышки и поволокли его к выходу. На них почти никто не обращал внимания. Жители Морсвила привыкли к смерти и воспринимали ее как должное. Стало меньше на одного человека – тем лучше, остальным достанется больше воды и продовольствия. Спустя пару минут воины оказались на улице. Сириус поднялся уже достаточно высоко, и наступил жаркий период.
      – Надо поторопиться, – сказал следопыт, – копать могилу в полуденный зной равносильно самоубийству Агадая. Не хватит никаких сил.
      Вдохнув побольше воздуха, воины двинулись на восток.
      Позади оставались две полосы от ног мертвеца, но ни Олесь, ни Алонс не обращали на это внимания. Ноша была довольно тяжела, а люди спешили.
      Примерно через триста метров им навстречу попался трехглазый мутант. На мгновение оба солдата замерли.
      Изменения, произошедшие в лице человека, были столь значительны, что он воспринимался как представитель совершенно другой цивилизации. А ведь их гены практически ничем не отличались. Первым пришел в себя тасконец.
      – Приятель, не скажешь, где здесь находится кладбище? У нас умер товарищ, и мы хотели бы его похоронить, – спросил Алонс.
      – Хорошее решение, – одобрительно вымолвил мутант. – С трупами в Морсвиле поступают просто отвратительно. Как будто это были не живые существа, а какое-то дерьмо. А кладбище совсем рядом. Пройдете метров сто, повернете налево за пятиэтажный дом и сразу его увидите.
      – Спасибо, – произнес за следопыта Храбров. Ориентация, данная трехглазым, оказалась очень
      точна. Уже через десять минут воины добрались до места назначения. Когда-то здесь был парк, но деревья сгорели, трава погибла, а пруды высохли. Постепенно ветры выдули слой плодородной почвы, превратив пустырь в маленькую пустыню. И тогда жители сектора нашли самое разумное применение этой территории. Они использовали ее под кладбище. Могилы располагались ровными рядами, на одинаковом расстоянии друг от друга. На краю каждой стоял камень с выбитой надписью. Все это говорило о том, что за кладбищем присматривали. Впрочем, хоронили в Морсвиле нечасто. Русич насчитал не более семидесяти могил. И это при том, что первый надгробный камень был здесь установлен двенадцать лет назад. Большинство покойников либо сгнивали в других зонах, либо становились пищей вампиров, властелинов пустыни и других мутантов. Простые человеческие обычаи соблюдались лишь коренными жителями Нейтральной зоны.
      – Кажется, дошли, – проговорил следопыт, усаживаясь на горячий песок. – Чертовски устал. Даже не предполагал, что Талан столько весит. Как могилу копать? Сил почти не осталось.
      – В такую жару это действительно проблематично, – согласился Олесь. – Кстати, почему ты дал такое обещание Агадаю? Вряд ли за те дни, что он находился в отряде Коуна, у него появились друзья. Характер у покойного был не из лучших…
      Алонс внимательно посмотрел на юношу и спросил:
      – Ты Олесь Храбров? Русич утвердительно кивнул.
      – Я много о тебе слышал, – уважительно сказал тасконец. – Талан считал тебя самым опасным противником. И дело даже не в твоих боевых качествах, а в умении ладить с людьми. Это действительно так?
      – Возможно. Не мне судить, – лаконично ответил Храбров.
      Следопыт улыбнулся и доброжелательно произнес:
      – Зачем я это делаю? Видишь ли, Алонс Вилаун находится в отряде советника арка Яроха только временно. Сейчас наши интересы совпадают, но когда задача будет выполнена, я исчезну. Мне с бандитами не по пути. В точно такой же ситуации находился и Агадай. Он не по своей воле оказался на Оливии.
      Неважно, каким человеком был Талан, право на погребение имеет каждый.
      – Вполне логично, – вымолвил Олесь. – Но как я понял, задача Алонса Вилауна состоит в том, чтобы разведчики Алана были уничтожены. Причем средства выбираются самые жестокие.
      Взгляды двух мужчин встретились, и хотя тасконец ничего не ответил, русич понял, что попал в самую точку. Он еще не догадывался, кто этот человек, но явно не один из банды Линка. Его мораль значительно отличалась от нравов воинов Яроха. Даже аланец Коун вынужден был подстраиваться под местные законы. Жестокость, беспощадность, подлость – вот на чем держалось государство арка и Морсвил. Вилаун же находился в стороне от всей этой грязи. И тем не менее, он был врагом. Цели Храброва и Алонса противоречили друг другу.
      – Пора копать, – сказал, поднимаясь, следопыт. – Иначе мы никогда не закончим это скорбное дело.
      Следопыт не успел закончить фразу, как из пятиэтажного здания, расположенного рядом с кладбищем, вышел странный человек. Его внешность была настолько ужасна, что оба воина отступили на несколько шагов назад. А незнакомец все приближался и приближался. Вскоре Олесь смог рассмотреть морсвильца повнимательней. Сгорбленное, перекошенное тело, одна нога короче другой, длинные непропорциональные руки. Но все это лишь прелюдия к описанию лица тасконца. Квадратная массивная челюсть, странной формы губы, полное отсутствие носа и расположенные на разной высоте глаза. Причем один имел узкий зеленый зрачок, как у дикого животного. Венчал эту кошмарную картину совершенно лысый череп с многочисленными шрамами и вмятинами. Определить даже примерный возраст существа было невозможно.
      – Хотите похоронить? – на удивление мягким и чистым голосом спросил урод.
      – Да, – поспешно ответил Олесь.
      – Можете копать сами, я укажу место, – сказал морсвилец. – А можете заплатить за уже готовую могилу. У меня есть подходящая…
      – Это было бы просто отлично, – произнес следопыт.
      – Тогда пошли, – махнул рукой морсвилец и двинулся к надгробным камням.
      Воины подняли труп Агадая, посмотрели вслед мутанту и не спеша последовали за ним. Они шли по прямой утоптанной тропе, а потому хорошо различали надписи на могильниках. В основном, это были имена и даты смерти. Сколько прожил этот человек? Вряд ли кто-нибудь мог ответить. В Морсвиле подобными мелочами не интересовались. Некоторые фамилии совпадали, а значит, кое-какие родственные связи в Нейтральном секторе еще сохранились. Но вот урод остановился. Храбров повернул голову и увидел, что тот стоит у края довольно глубокой могилы.
      – Выкопана всего два дня назад, – с гордостью вымолвил морсвилец. – Она практически не осыпалась и можете хоронить прямо сейчас. Ни одна тварь не доберется до тела…
      – А как насчет людей? – поинтересовался русич.
      Мутант резко вскинул глаза и пристально посмотрел на юношу. Невольно Олесю стало не по себе. Взгляд был пронизывающим, холодным и твердым.
      – Я работаю смотрителем кладбища с момента его создания и ни разу ничего подобного здесь не было. Даже вампиры обходят это место стороной. Сразу видно, что вы чужаки и не знаете Кошмарного Дола. Я зарабатываю себе на жизнь, следя за могилами, и делаю свою работу честно. Ваш товарищ будет здесь лежать с миром…
      – Извини, если мы обидели тебя, – попытался сгладить неловкость Алонс. – Мы действительно издалека и плохо разбираемся в местных законах.
      – Для собственной безопасности вам следует выучить их да побыстрее, – беззлобно съязвил морсвилец.
      Он помог воинам опустить тело Талана в могилу и первым бросил на покойника горсть песка. Спустя пятнадцать минут на кладбище появился еще один скорбный холмик. Храбров и Алонс молча стояли возле погребального камня. Каждый из них думал о своем, но всякий раз мысли возвращались к Агадаю. Еще несколько часов назад он шутил, веселился, пил вино, а теперь находится на дне полутораметровой песчаной могилы. Сколь суетны и бренны кажутся наши дела, по сравнению с этой вечностью. Человек жил, боролся, воевал… Ради чего? Ответить на подобный вопрос может только Бог.
      – Пора рассчитываться, – довольно бесцеремонно проговорил смотритель. – Сириус уже высоко, и надо слегка промочить горло.
      Сразу было видно, что мутант привык к смерти. Он рассуждал философски. Мертвым уже все равно, а у живых есть свои проблемы. В чем-то с ним были согласны и тасконец, и землянин. А потому без лишних слов Алонс достал из кармана куртки золотой браслет. Изделие не являлось произведением искусства, но мастер, сделавший его, умел работать. Профессиональный уровень и утонченность линий указывали на довольно древнюю дату изготовления. В нынешние времена на Оливии таких умельцев не было. Следопыт протянул украшение уроду и спросил:
      – Этого хватит?
      – О, вполне, – обрадованно воскликнул морсвилец. – Вы заплатили очень щедро. За такую вещь скупщики передерутся…
      – А за такую? – спросил Олесь, протягивая свой кинжал.
      – Конечно! – сказал смотритель, внимательно рассматривая клинок. – Но ведь вы со мной уже рассчитались…
      – За одну могилу, – пояснил русич. – Но у нас есть еще покойник. Он находится в пустыне на северо-западе от Морсвила, примерно в полукилометре. Это молодой парень чуть старше меня, одетый в пятнистые штаны и куртку…
      – Он раздет, – поправил Алонс.
      Храбров взглянул на тасконца и сразу понял, кто это сделал. Банда Коуна всю дорогу шла по их следам. Эти ублюдки не брезговали даже вещами мертвецов.
      – Если ты притащишь труп сюда и похоронишь его – кинжал твой, – продолжил после паузы юноша. – Но я не настаиваю. Дело слишком рискованное и опасное.
      Мутант раздумывал довольно долго. И скорее всего, им двигала вовсе не алчность. Награда, конечно, была важна, но гораздо больше морсвильца удивила сама просьба. Ведь проверить выполненную работу чужак никак не сможет, и тем не менее, ему отдают оружие. Доверяют? В Морсвиле к этому не привыкли. Слова здесь стоили мало, очень мало.
      – Я согласен, – наконец вымолвил смотритель. – Сегодня же ночью Кошмарный Дол отправится в дорогу. Либо через сутки на кладбище появится еще одна могила, либо я никогда не вернусь.
      Кинжал перешел из рук в руки. Мутант не стал рассматривать оружие, а засунул его за пояс и поковылял к своему дому. Находиться под палящими лучами Сириуса было удовольствием не из приятных. Вскоре покинули кладбище и воины. Они быстро достигли заведения Броуна и у входа расстались. Алонс взглянул в открытое юношеское лицо Олеся и невольно произнес:
      – Не хочу, чтобы вы выполнили свою миссию, но тебе желаю остаться в живых. Таких людей на Оливии не так уж много.
      Храбров искренне рассмеялся.
      – Два взаимно исключающих пожелания, – ответил он. – И все же, спасибо. Советую в бою не искать встречи со мной. Там я не разбираю, кого рублю. Рука не дрогнет.
      – Учту это, – сказал тасконец и скрылся за дверью.
      Спустя несколько секунд в «Грехи и пороки» шагнул и русич. Храбров миновал зал ресторана, подошел к стойке и негромко обратился к бармену:
      – Стакан чего-нибудь освежающего.
      – Есть превосходное холодное пиво, однако его цена… – начал было морсвилец, но тут словно из-под земли появился Элан.
      Мальчик что-то шепнул мужчине, и на лице того появилась заискивающая улыбка. Поспешно наполнив бокал пенящейся жидкостью, бармен восхищенно вымолвил:
      – У вас кредит высшей категории. Нечасто приходится сталкиваться со столь богатым человеком. В любое время – все, что угодно.
      Олесь кивнул головой и пригубил напиток. Ледяное, чуть горьковатое пиво охлаждало, даря великолепное ощущение. В подобную жару придумать что-нибудь лучшее вряд ли возможно. Юноша осушил бокал одним залпом и сделал жест наполнить его еще. Приказание было выполнено тотчас же. На этот раз Храбров пил мелкими глотками, растягивая удовольствие и чувствуя вкус напитка. С тем пивом, которое варили на Руси, его, конечно, сравнивать было нельзя. Нет, оно ничуть не уступало своему земному аналогу, просто слишком различна была технология приготовления. И как следствие – одно название, но разные вкусовые качества. Какое больше было по душе, юноша сейчас вряд ли мог бы сказать. Он просто наслаждался покоем и приятным, пьянящим напитком.
      За вторым бокалом последовал и третий, и четвертый. Вскоре русич почувствовал тяжесть в ногах, а предметы и люди в зале начали подозрительно двоиться. Пиво оказалось не только освежающим, но и довольно крепким. А может, сказалась психологическая нагрузка последних дней. Олесю требовалась хорошая разрядка.
      – Где Элан? – тихо спросил Храбров у бармена.
      Морсвилец не успел даже раскрыть рта, как перед землянином появился подросток. Казалось, что он вездесущ.
      – Доведи меня до комнаты, – мягко попросил юноша. – Я, кажется, здорово набрался. Не думал, что это произойдет так быстро.
      – Само собой, – сказал мальчик, поднимая воина.
      К счастью, на ногах Олесь держался еще довольно крепко. Правда, его качало из стороны в сторону, но русич ни разу не упал.
      Подъем на четвертый этаж оказался самым сложным участком пути, однако и он был в конце концов успешно преодолен.
      Пройдя по коридору метров семьдесят, Элан остановился перед дверью с номером 410. Легкий стук, и подросток уверенно шагнул вперед. Они оказались в небольшом коридоре, из которого в разные стороны отходили две комнаты. Из одной навстречу вышел полураздетый Аято.
      Увидев состояние Храброва, японец весело рассмеялся. Тино перебросил руку товарища себе через плечо и повел Олеся в противоположные апартаменты. Оценить ситуацию полностью юноша не мог, но он заметил, что на кровати самурая сидит совершенно обнаженная грудастая девица. Не обращая внимание на возню мужчин, женщина расчесывала длинные волосы.
      Вскоре она исчезла из виду, так как Аято уложил Храброва на постель, стащил с него ботинки и расстегнул куртку. Русич тотчас отключился. Он не видел, как японец с заговорщицкой улыбкой что-то сказал Элану, и тот невольно рассмеялся. В мозгу Олеся наступила полная темнота. Он даже снов никаких не видел.
      Юноша проснулся через семь часов. В голове шумело, и ужасно хотелось пить. Разомкнув веки, Храбров поднялся, с удивлением обнаружив, что совершенно обнажен.
      Впрочем, эта мысль сразу отошла на второй план, ведь всего в трех шагах от кровати на небольшом столике стоял графин с ярко-желтой жидкостью. Олесь вскочил с постели, наполнил стакан и начал жадно пить. Постепенно светлела голова, исчезла жажда, а тело налилось свежестью и силой. Постепенно русич пришел в себя и начал с интересом рассматривать комнату. Это был поистине царский номер. Новые розовые обои с золотистым рисунком, тонкие прозрачные занавески и тяжелые багровые шторы. Весь пол устилали мягкие красные ковры. В комнате было одно большое окно, выходящее на площадь. Где-то сбоку виднелся угол ресторана. Трудно сказать, как использовали это здание двести лет назад, но Броун нашел ему достойное применение.
      Возле столика стояли два мягких кресла. Храбров хотел сесть, но передумал. Он начал оборачиваться к кровати и от неожиданности замер. Стакан в его руке дрогнул, и часть холодной жидкости выплеснулась на грудь. Вскрикнув, юноша начал поспешно вытираться. В комнате раздался приглушенный девичий смех. Дело в том, что в постели Олеся лежала совсем молоденькая тасконка. Своими огромными красивыми глазами она изучала тело юноши. Закрыться чем-то было просто невозможно, да и уже, наверное, не имело смысла.
      – Кто ты? – спросил русич.
      – Веста, – с улыбкой ответила девушка.
      – А как я здесь оказался? – удивленно спросил Храбров.
      – Ты – не знаю, а я пришла по вызову. Твой друг нанял меня на сутки. Он сказал, чтобы я развлекала тебя…
      После этих слов тасконка откинула покрывало, и юноша увидел молодое красивое тело. Небольшая упругая грудь, изящная талия и крутая линия бедер. Оторвать глаз от девушки Олесь был не в состоянии. Веста сделала призывный жест рукой и изменила позу. Храбров проклинал себя за слабость, но сдержать желание уже не мог.
      Несмотря на свой юный возраст, тасконка оказалась довольно опытной любовницей. Спустя час юноша и девушка были совершенно истощены и в обнимку уснули. Как и следовало ожидать, разбудил их Аято. Войдя в комнату, японец довольно бесцеремонно крикнул:
      – Общий подъем! Время для занятий любовью еще будет.
      Русич тотчас сел, но вовремя остановился. Самурай стоял в обнимку с пухленькой брюнеткой, причем она была совершенно не похожа на ту, которую Храбров видел в полдень.
      – Где моя одежда? – воскликнул Олесь.
      – Под кроватью, – спокойно сказал Аято, усаживаясь в кресло.
      Он наполнил стакан освежающим напитком и разом его выпил.
      – Хорошо, – удовлетворенно произнес японец. – Всю жизнь бы так прожить. Мягкие кровати, красивые женщины, отличное вино… Кстати, я до сих пор не могу понять, как эти парни охлаждают напитки. В пятидесятиградусную жару они просто ледяные. Ведь не холодильники же у них стоят…
      – А почему бы и нет, – раздался женский голос из коридора.
      В проеме комнаты появились Салан и Кроул. Обе аланка явно преобразились. Девушки не теряли времени понапрасну. Вычищенная одежда, вымытые лица и волосы, аккуратная прическа. Из солдат они вновь превратились в обворожительных женщин. Впрочем, то, что увидели Олис и Линда если их не шокировало, то во всяком случае удивило. Картина действительно была впечатляющая: Тино в полуобнаженном виде что-то пил, рядом с ним расположилась тасконка в такой прозрачной одежде, что все ее выпуклости рассматривались без малейшего труда. В еще более нереспектабельном виде оказался Храбров. Он расположился в постели, а юная девушка обнимала его за пояс. Причем Олесь никак не мог нащупать свою одежду под кроватью. Язвительно усмехнувшись, Салан проговорила:
      – Я вижу, наши мальчики решили отдохнуть по полной программе.
      – А почему бы и нет? – возразил Аято. – Кто знает, сколько нам осталось жить? Агадай свои последние сутки провел по-царски. Чем мы хуже? Не умирать же девственниками…
      Кроул тотчас покраснела и громко выкрикнула:
      – Вы можете заниматься распутством сколько угодно, только не у нас на глазах. И пора подумать о деле.
      – А мы в ваш номер не врывались, – спокойно ответил японец. – Для начала нужно хотя бы постучать в дверь. А во-вторых, спешить некуда. Группа нуждается в длительном отдыхе. Как мы его будем проводить – наше дело. Не хотите ждать, идите одни.
      Олис хотела что-то сказать, но Линда ее остановила. Горячность и взаимные упреки сейчас были неуместны. Тем более, что наемники говорили истинную правду – торопиться не следовало. Необходимо разведать обстановку, выбрать маршрут и тщательно подготовить отход. Человек Коуна уже несколько часов постоянно дежурил на этаже.
      – Хватит спорить, – вымолвила сержант. – Ваши сексуальные развлечения – ваше личное дело. Однако Линк уже протрезвел и организовал за нами наблюдение. Пора бы и нам разобраться в ситуации.
      – Вот это другой разговор, – улыбнулся Тино, вставая с кресла. – Давайте выйдем и не будем мешать Олесю одеваться. Он еще слишком стеснительный. Через пятнадцать минут мы будем готовы.
      Аланки развернулись и вскоре оказались в общем коридоре. Только здесь Олис смогла полностью выплеснуть свои эмоции.
      – Ты видела, видела?! – возмущенно воскликнула девушка. – Он в постели с какой-то мерзкой проституткой. Неужели это доставляет ему удовольствие?
      – Думаю, что да, – с сочувственным видом сказала Салан. – В тебе говорит ревность, и ты не можешь реально смотреть на вещи. Девушка в его комнате была весьма привлекательна.
      – Ревность? Да он мне безразличен! – резким тоном произнесла Кроул. – Меня возмущает подобное распутство. Они спариваются, как животные, не испытывая при этом друг к другу никаких чувств.