Павел Андреев
      Дым
      Прапорщик-морпех, недавно прибывший на замену "Пиночету" (прапорщику Шульге, милейшему человеку, волею судеб применившему свое двойное высшее образование на горячем песке Регистана в засадном батальоне, и покинувшему эту дикую страну с тоской от неисполненных до конца желаний -- столько добра в караванах сгорает, а рынки на ридной хохлядчине пустуют), пытаясь пошатнуть неколебимую веру бойцов 2-го засадного батальона в то, что без "Пиночета" на караван лучше не ходить -- трое суток без воды "тянуть пустышку" -- себя не уважать -- объявил войну наркоманам, подрывающим боевую мощь подразделения, проводившего Шульгу и неизвестно что приобретшего в лице целеустремленного морпеха, тоскующего без моря на бескрайних пляжах Регистана. Топор войны был отрыт и немедленно раскрашен в боевые цвета.
      Раннее утро. Солнышко только встало, но уже жарко. Палатки пустуют, ветераны, дембеля -- все в тени или на арыке. Молодые, ошалев от жары, небоевых задач и количества желающих ставить новые задачи, разбежались по бригаде, делая вид, что работают. В общем, тоска -- пустыня, стоят выгоревшие палатки, солнце в макушку, тишина, от людей только тени остались. И в этой богом забытой дыре, широко расставив ноги, в черном берете, как в пиратском флаге, морпех стоит в ожидании, что сейчас на него вылетит дружная толпа наркоманов, изнуренных зельем, изнывающая и стонущая от желания принять наказание во благо избавления от столь горьких мук дурманящей дряни.
      Как всегда случается с теми, кто "только с самолета", на нашего героя выползает Паша-Телеграмма. Нормальный малый, проторчал полтора года в штабе бригады, от перенапряжения и стрессов от встреч с теми, кто ходит на караваны и не ходит в штаб, пристрастился к чарсу и т.д. и т.п. В общем, дослужил бы, если бы не проворонил важную телеграмму, за что был удостоен двойной чести -- был избит ногами лично комбригом, а затем сослан искупать свой проступок кровью во второй засадный батальон на оставшийся срок службы. В дружном коллективе 6-й роты 2-го батальона Паша стал "Телеграммой", ибо его "подвиг" не котировался даже среди сосланных в роту из Кабула, где вульгарный обмен простыней на арыке, сопровождался ссылкой в Кандагар и грозной записью в учетной комсомольской карточке, типа -- "продажа государственного имущества иностранным гражданам"(?!). Паша не имел даже этого, о чем говорить? Он начал службу за полгода до ее окончания! Но опыт, даже если он заработан в штабе, остается опытом. Паша нашел свою нишу, он стал наркоманом, которого противно даже не то, что бить, а просто видеть перед собой. Так быстро в батальоне не "опускали" еще никого. Паша побил все рекорды, придав роте статус беспредельной, а себе заслужив покой и уважение -- чужие не трогали -- боялись 6-й роты, а свои не трогали потому, что просто "западло". Он был постоянно обдолбан до неприличия, в любое время суток. И они нашли друг друга!
      Когда морпех увидел Пашу-Телеграмму, он поначалу не поверил той жуткой реальности, которую не мог нарисовать даже его, распаленный солнцем, покрытый черным беретом, мозг советского прапора. У Паши в руках был целый пакет из-под ракетниц, заполненный незамальцованной пыльцой индийской конопли. Расправа была быстра -- костер и почетный караул у погребального костра, в котором сгорала дрянь. Паша, сердце которого грозило не выдержать такого напряжения, в ответ на злобную речь прапора о поганых наркоманах, предложил неуверенно: "А можно я друзей позову?" "Зови гадов!" -- гнев морпеха не имел границ, как, собственно, и глупость.
      Пришли почти все, двоих даже принесли! Успели к самому разгару событий, в прямом смысле. Густой дым валил во все стороны, щедро наполняя легкие шальной братии, которая, "зацепившись", уже простила Пашу-Телеграмму за залет. Казнь превратилась в пиршество! Наркоманы падали в дыму один за другим, морпех смутно понимал, что проигрывает, но где и в чем -- понять не мог. Непонятные ощущения заполняли сначала его тело, затем маленький, но пытливый ум. Его зацепило. И зацепило крепко. Когда на дым прибежали те, кому положено на это реагировать, они застали тела наркоманов, валяющиеся вповалку вокруг потухшего костра и прапорщика, сидящего на корточках и счастливо, с глупой улыбкой на лице взиравшего на людей, пытавшихся его поднять. Это была очередная жертва той войны.
      Вскоре, под Сенджараем , в составе 6-й роты Паша-Телеграмма попал в засаду. Остался чудом жив, получил сильный испуг и орден "Красной Звезды". Морпех отличался храбростью и сноровкой. Однажды летом, на пешем переходе при выдвижении в район засадных действий в составе группы мальчиков с автоматами, будучи "под дурью", он "нашел" свою противопехотку. Его не стало уже в вертолете, при транспортировке в госпиталь. В Созе осталась дочка 3-х лет, старушка мама и стерва жена, от которой он сбежал в Кандагар, где заслужил два ордена "Красной Звезды", погоняло "Дым" и общее уважение братвы 2-го засадного батальона. Шел 1983 год.