Виновато вздохнув, он уверенно вошёл в павильон и, наплевав на все сомнения скопом, купил двухлитровую пластиковую бутылку «Василеостровского светлого».

Гришка, решив, что лишние полчаса у него точно есть, свернул направо – в сторону местного хилого парка. Вернее, большого сквера, огороженного по периметру густым кустарником и покрытого густой сетью узких гравийных дорожек.

В обычное время по этим дорожкам размеренно трусили упорные бегуны всевозможных возрастов, заботящиеся о своём здоровье, и неторопливо перемещались юные мамочки с детскими колясками. Но разгар лета – период особый. Мамочки – вместе с младенцами и колясками – разъехались по пригородным дачам. А, упорные бегуны? Они, скорее всего, тупо переключившись на оздоровительное плавание, отправились на морские зарубежные курорты…

Григорий – в гордом одиночестве – неторопливо шагал по крайней левой дорожке и, почти позабыв о важном задании, беззаботно наслаждался живительным вкусом любимого пенного напитка. Самочувствие и настроение предсказуемо улучшались прямо на глазах…

Впереди замаячила просторная ярко-голубая беседка, в которой заседали-болтали два человека. Гришка, машинально насторожившись, резко остановился – неподалёку от парковой беседки был припаркован приметный тёмно-бордовый джип.

Вообще-то, многочисленные красно-белые знаки-кирпичи строго-настрого запрещали частным машинам появляться в сквере. Но этот джип принадлежал Бесу, который уже давно привык плевать на все запрещающие знаки, правила и законы.

Когда-то давно Беса звали – «Васька Харитонов», и трудился он – в качестве второго секретаря – во Фрунзенском райкоме ВЛКСМ города-героя Ленинграда. Потом началась бестолковая Перестройка, и Ленинград однажды, почти незаметно для его населения, преобразовался в Санкт-Петербург. Васька же – сугубо для начала – подался в отечественные кооператоры, а чуть позже переквалифицировался в идейного активного рэкетира и стал именоваться – «Бесом».

Потом к Власти пришёл Владимир Путин и начал-развязал против «братков» необъявленную войну. Одних рэкетиров перестреляли хмурые ребята из «Белой стрелы», других посадили на приличные сроки, третьи – те, кто посообразительнее – успели перейти в разряд законопослушных бизнесменов и мирных партийных функционеров. Бес, как это и непечально, попал во вторую группу…

Отсидев около девяти лет, он вернулся в родимое Купчино. Вернулся, оклемался, остепенился, завязал с криминальным прошлым, даже устроился на престижную и высокооплачиваемую работу – помощником депутата к одному из подельников прошлых тёмных лет, оказавшемуся на удивление дальновидным, ушлым и пробивным…. Устроиться-то устроился. А, как быть со старинными привычками и юношескими понятиями? Вот, то-то и оно…

«За задней стенкой парковой беседки растёт высокий и густой кустарник», – педантично отправляя в урну пустую пластиковую бутылку, отметил Гришка. – «Подобраться бы. Да и послушать, что у Беса нынче на уме? Вдруг, удастся узнать что-нибудь важное и актуальное? Опять же, в кустиках можно будет и пописать…».

Через несколько минут он занял намеченную позицию.

– Где же она, тварюшка столичная? – нетерпеливо спросил Бес. – Опаздывает. Может, передумала?

– Не гони волну, уважаемый, – посоветовал незнакомый хриплый голос, в котором угадывался лёгкий грузинский акцент. – Появится наша прекрасная Сева. Никуда, леденцовая, не денется. Говорят, что у неё совсем плохо с деньгами. Мол, покойный академик был человеком небедным, но очень уж скрытным. То есть, копыта неожиданно откинул, а любимая жёнушка так и не узнала, где бабло лежит…. Ага, такси остановилось. Приехала, голубушка расписная, к нам идёт. Ох, красивая деваха! Стильная…. А машина, естественно, осталась на месте.

– Это точно Сева? – забеспокоился Бес. – Ошибки быть не может?

– Я же с ней лично не знаком, только фотки видел в глянцевых журналах…. Не, точно – она. Гадом буду. Только постарела малость. Надо думать, от сердечных переживаний…

«У женщины – мужское имя?», – осторожно выглядывая из-за кустов, засомневался Антонов. – «А, вот, это кто. Северина Никонова-Логинова, модная фотомодель и уверенная звезда отечественного подиума. Известная в мире гламура как – «Сева». Интересный, колобки круглые, поворот событий…».

Женщина, идущая по гравийной дорожке купчинского сквера, была одета в лёгкий летний брючный костюм цвета выдержанного ирландского виски. Не очень-то и высокая, не очень-то и молодая – уже за тридцать. Рыжеволосая и коротко-стриженная. Но очень стройная и грациозная, с характерной кошачьей походкой.

Короче говоря, совершенно ничего особенного, но глупое Гришкино сердце, явственно вздрогнув, забилось учащённо и неровно.

– Северина Ивановна, наяда! – весенним курским соловьём принялся заливаться Бес. – Ваша неземная красота способна сразить наповал кого угодно! Мы польщены вашим долгожданным визитом…

– Не утруждайте себя пустой болтовнёй, господин Харитонов, – высокомерно усмехнулась женщина.

– Даже так? – искренне удивился Бес. – Вы умудрились-таки навести справки относительно моей скромной персоны?

– Ага, я девушка весьма серьёзная и очень предусмотрительная.

– Значит, и мне нет нужды представляться? – уточнил голос с лёгким грузинским акцентом.

– Угадали, уважаемый дато-батоно.

– Что же, бывает…. Проходите, прелестница, присаживайтесь на скамеечку…. Поговорим, как я понимаю, начистоту?

– Поговорим, – покладисто согласилась фотомодель. – Итак, господа, сразу перехожу к делу. Полтора года назад был убит мой муж, известный учёный Виктор Степанович Логинов. То есть, застрелен на пороге нашего загородного подмосковного дома, после чего сам дом был подвергнут обыску. Вернее, перерыт сверху донизу и разорён. Вся антикварная мебель была разобрана и разбита на составные части, кроватные матрасы распороты, даже пальмы-фикусы выдрали из кадок…. Не прошло и трёх месяцев после похорон, как мне стали поступать предложения – продать научные архивы, оставшиеся после покойного супруга. Эти предложения исходили от непонятных и мутных посредников, которые не внушали ни малейшего доверия. Поэтому я выдвинула непреложное условие, мол, буду вести все дальнейшие переговоры только напрямую. То бишь, непосредственно с заинтересованной стороной…. Пока я всё верно излагаю?

– Абсолютно, – подтвердил неизвестный грузин.

– Месяц назад – некто Бес – вышел на меня и предложил встретиться…. Что же, как видите, это предложение принято. Более того, я сразу же сообщаю, что готова продать архивы покойного мужа.

– Цена вопроса?

– Она состоит из двух частей. То есть, из материальной и информационной. Материальная – два миллиона Евро…

– Сколько-сколько? – картинно взвыл Бес. – Да вы, милочка, с ума сошли…

– Не смейте меня перебивать! – очень натурально вспылила Северина. – И не «милочка» я вам! Много возомнили о себе, гражданин Харитонов…. Итак, два миллиона Евро. Причём, купюрами уже бывшими в обращении, номиналом по «сто» и «двести» в равных пропорциях…. Информационная часть. Я хочу знать имя человека, «заказавшего» моего мужа. Естественно, необходимы и железобетонные доказательства.

– Э-э-э, м-м-м, – замялся грузин. – Но, позвольте…

– Не позволю! Не перебивать! Продолжаю…. Предлагается следующая рабочая схема честного взаимообмена. Интересующий вас архив находится в хранилище одного крупного питерского банка. В бронированной ячейке, хитрый замок-запор которой настроен на папиллярный рисунок указательного пальца моей правой руки. «Живого» пальца, подчёркиваю. Причём, сама я должна – при отпирании – находится в адекватном, то есть, в обычном и спокойном состоянии.

– Что вы, собственно, имеете в виду?

– То и имею, – презрительно усмехнулась женщина. – Я никогда не страдала избыточной наивностью и доверчивостью…. В том плане, что не стоит меня запугивать, третировать, похищать и пытать. В нервном и стрессовом состоянии у любого, даже самого хладнокровного человека повышается потоотделение и учащается пульс. Датчик замка это сразу же почувствует-заметит и не подаст условного сигнала на открытие дверцы ячейки.

– Сильно заморочено, – уважительно протянул Бес.

– А, то…. Итак. Созваниваемся, скажем, через неделю. Если у вас всё будет готово, то я сообщу название банка и назначу дату и время встречи. В хранилище банка войдём вчетвером: я, два банковских служащих и один из вас. Естественно, с объёмными дипломатами, в которых должны находиться деньги и папочка с чётким компроматом на искомого фигуранта.…На месте дипломаты открываются. Банковские клерки старательно пересчитывают купюры и проверяют их на подлинность. Я же знакомлюсь с предоставленной вами информацией. Допустим, она произвела на меня должное впечатление, да и с Евро всё в полном порядке. Тогда я открываю ячейку, и ценности меняются местами. То бишь, интересующий вас архив перемещается в дипломаты, а деньги и папка, соответственно, в банковскую ячейку. После этого, довольные друг другом, мы расходимся в разные стороны – как белоснежные пассажирские лайнеры в безбрежном изумрудно-лазоревом океане…

– А, где гарантии, что архивы академика Логинова окажутся настоящими и полными?

– Прекращайте заниматься глупостями, – посоветовала Северина. – Я же ещё жить хочу. Желательно долго, беззаботно и богато…. Всё, разговор закончен. Жду вашего звонка. Всех благ, господа!

Едва слышно прошелестели лёгкие шаги.

– Что думаешь по этому поводу, кацо? – минуты через две поинтересовался Бес.

– Думать, брат, дело не наше, – глубокомысленно известил голос с лёгким грузинским акцентом. – Доложу Хозяину, пусть напрягает извилины. Ему это по должности высокой положено…. Сама барышня? Шик, блеск и полный отпад. Вот, послушай:

– О чём это ты, брателло? – опешил Бес.

– Да, так. Глаза у этой Северины…. Школьные годы напомнили. Извини…

Под ногой у Григория предательски хрустнула сухая ветка.

– В кустах – за беседкой – кто-то прячется. Он, наверняка, всё слышал, – весенней голодной гадюкой прошипел Бес и тут же перешёл на крик: – Бугай, Сивый, ко мне! Быстрее! Поймать шпиона!

– Пристрелить его! – уточнил неизвестный грузин. – Нашпиговать маслинами по полной программе…

Гришка, выхватывая из-за пояса браунинг, со всех ног побежал вдоль кустарника.

По правому плечу что-то чиркнуло.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.