В июне 1917 года русинские эмигранты в Америке учреждают Раду американских угро-русинов и выдвигают такие же требования, что и другие народы Австро-Венгрии: создания независимого русинского государства.

18 сентября 1918 года Т.Г. Масарик от имени чехословацкого правительства провозгласил в Вашингтоне Декларацию независимости Чехословакии как демократической республики. 24 октября Антанта официально признала правительством Чехословакии Масарика и Чехословацкий национальный комитет.

26 октября 1918 года между Масариком и Радой американских угро-русинов подписано соглашение: русины войдут в Чехословакию.

Окончательное слово в этом решении принадлежало Народному собранию трех подкарпатских Русских Народных Рад, состоявшемуся 8 мая 1918 года в Ужгороде, где была учреждена Центральная Русская Народная Рада. Она приняла следующую резолюцию: «Собрание всех подкарпатских Русских Народных Рад публично заявляет, что от имени всего народа полностью поддерживает решение американских Угро-Русских Рад присоединиться к Чехо-Словацким народам на основе полной национальной автономии». В результате в Чехословакии создается Русский национальный округ.

Граница новоиспеченного государства четко не маркирована. В Закарпатье несут оружие и Венгрия, и Румыния, и Западноукраинская Республика, но Чехословакия сильнее, а карпатские русины ее всячески поддерживают. Прикарпатская Русь окончательно станет частью Чехословакии после Чехословацко-Венгерской войны 1919 года.

Период «чехов» запомнился русинам, как очень неплохой: чехи дали автономию, печать газет и учебников на своем языке. Я своими глазами видел учебник издания 1931 года. Чехи позволяли свободно передвигаться по всей Чехословакии, выезжать за границу, были вежливы и уважительны к народным традициям.

Тогдашняя Чехословакия мало напоминала современную: из 14 млн населения новоиспеченной Чехословакии чехи составляли всего 6,6 млн человек. 3.5 млн составляли немцы, 200 тысяч – поляки. В словацких областях жило 3 млн словаков и 400 тысяч венгров.

После Мюнхенского соглашения 29–30 сентября 1938 года Чехословакия начала разваливаться. 26 октября 1938 года в составе «второй Чехословакии» (без судетских немцев) провозгласили «автономную землю» Карпатская Украина, а 15 марта 1939-го было провозглашено независимое государство с тем же названием.

Чехи бежали, вышвыривая ключи от правительственных зданий и комнат в этих зданиях в колодцы. Не так давно одна дама, учительница в селе Заречье, нашла у себя в колодце огромную связку ключей.

Русинская республика просуществовала полгода! Третий рейх признал ее и прислал своего посла. Но Вторая мировая война началась тут в конце 1938 года. Потому что тут же пришли «вторые венгры». Карпатские русины пытались сопротивляться: несколько тысяч ополченцев против регулярной армии.

Стоит ли удивляться, что русины упорно не хотели идти в венгерскую армию, не хотели воевать с СССР? Повторялось то, что было во время Первой мировой: в армию шли, но больше всего старались сдаться в плен. Русины же в Прикарпатье откровенно ждали Красную Армию. Они от души верили, что Россия поможет им и спасет от «вторых венгров». Разочарование началось не сразу… Только по мере появления колхозов, расстрелов несогласных с политикой советизации.

Впрочем, «советские времена» запомнились как «неплохие»… Карпатские русины не в восторге от другого – от того, что их включили в состав Украины. Ведь у руководства Украины была идея фикс, что Карпатская Русь – это «на самом деле» Украина. Н.С. Хрущев очень просил, И.В. Сталин согласился… и на референдуме 1945 года то ли 105%, то ли 112% русинов высказались за присоединение не к Чехословакии и не к Венгрии, а к Советской Украине. Строгое, но справедливое советское правительство удовлетворило просьбу народа.

С тех пор в Карпатской Руси проводится политика украинизации: правительство и Советской, и самостийной Украины не признает существование народа русинов. Вы украинцы? Извольте говорить на украинском!

Как видите, Западная Украина – это три особые, самостоятельные страны. Я еще ни слова не сказал о таких народах, как гуцулы, бойки и лемки… Но и трех стран уже достаточно! Три Украины… Каждая – со своим диалектом, если не языком, своей историей, особенностями поведения людей. Но этого мало! Восточная Украина – это еще одна страна. Еще одна Украина. Получается, их уже четыре. Четыре территории объединены в одно государство, четыре языка и культуры претендуют на то, чтобы называться украинскими.

А кроме того, в состав Украины в XX веке включили еще три страны, которые не имеют к истории украинского народа совершенно никакого отношения. Это Новороссия, Донбасс и Крым.

Появление их в составе Украины лежит в коротком периоде власти гетмана Павла Петровича Скоропадского – с 29 апреля по 30 декабря 1918 года. Период правления Скоропадского в СССР пытались представить мелким эпизодом, а самого его – марионеткой оккупантов, не имеющей никакого самостоятельного значения. Это неправда.

Свои программные цели Скоропадский определял так: «Компромисс в социальных вопросах: демократизация гос. устройства с привлечением к участию в управлении гос-вом новых, вышедших из народа, сил, но в рамках неопасных для развития самого гос-ва; украинизация обрусевших культурных слоев, к-рая возможна только путем медленного привлечения их к гос. и культурной работе, избегая всяких эксцессов шовинизма»[20].

При Скоропадском принято до 400 государственных актов, в том числе закон об украинском гражданстве, об автокефалии украинской православной церкви, обязательной воинской повинности. Повсеместно были организованы курсы украинского языка для учителей, офицеров, служащих, открыто два государственных университета – в Полтаве и в Чигирине, образована Украинская академия наук.

В области внешней политики: Украинская держава была признана 30 государствами. В Киеве располагались постоянные представительства 10 государств. Сама Украина имела дипломатические миссии в 23 странах.

Немецкая марионетка? Но цели Скоропадского и немецких оккупантов трогательно совпадали. Немцы хотели войти не только на хлебородную Украину, но и на черноземный Юг России, а главное – в промышленный Донбасс. Без поддержки Украины это было бы актом прямой агрессии… Убежденный украинский националист, Скоропадский присоединил к Украине отдельные территории в Минской, Могилевской, Курской и Воронежской губерниях. Немцам это очень нравилось: по Брестскому договору они могли входить на любую территорию Украины.

Скоропадский договаривался с возникшими на развалинах Российской империи правительствами, как с суверенными государствами. Он подписал с курултаем крымских татар договор о дружбе и сотрудничестве; согласно этому договору в августе 1918 года немцы вошли и в Крым.

Одесса отродясь не была частью Украины. Как и Донбасс, и Крым. Земли, отвоеванные в конце XVIII века у татар и турок, носили название «Новороссии». А университет в Одессе назывался Новороссийским университетом.

Но и в Новороссию немцы входят, потому что Скоропадский заявляет: все до самого Черного моря – Украина. До Северного Кавказа – ведь в Новороссию и на Кубань переселяли именно украинцев. И Ростов и Таганрог – тоже их, украинские города.

5 декабря 1918 года гайдамаки Петлюры пытаются взять власть в Одессе… Это чистейшей воды интервенция, ничем не лучше и не хуже немецкой. А если считать украинцев все же подданными России – то самый натуральный бунт.

Гайдамаков немного – с полтысячи. Офицеров-добровольцев генерала А.Н. Гришина-Алмазова – примерно столько же… Но именно они к вечеру 4 января очистили город от петлюровцев. Гришин-Алмазов объявил свой отряд частью Добровольческой армии Деникина.

В Ростове и Таганроге Петлюра не появлялся, но немцы вошли и в эти города.

Донбасс на Украине считали украинской территорией… И гетман Скоропадский «впустил» туда немецкие войска.

По Брестскому договору ни Донбасс, ни Крым немцам не отдавали. Но большевики никогда ни словом не возразили. Более того, даже после окончания Гражданской войны они стали считать Донбасс частью Украины. Отродясь он этой частью не был и быть не мог никогда… Но большевики «так решили» – и до сих пор Донбасс, исторически и культурно составляя часть России, считается частью Украины.

С одной стороны, в 1991 году правительству Украинской Советской Социалистической Республики во главе с Кравчуком повезло – оно получило громадные территории с развитой инфраструктурой, богатыми землями, промышленным потенциалом.

Что характерно: ну неужели у Ельцина не было возможности присоединить к России если не Донбасс, то по крайней мере Крым?! Не буду спорить, мог он это или не мог… Главное – даже не пытался.

Очень легко показать, что в 1992 году перспективы развития Украины были намного более благоприятны, чем Российской Федерации.

Судите сами: природные ресурсы Украины громадны. Это и территория, превышающая территорию Франции, прекрасный климат и почвы, роскошное сельское хозяйство, богатства недр, трудолюбивое квалифицированное население. В 1991 году на территории Украины располагалась громадная и передовая для того времени промышленная инфраструктура. Уровень и качество жизни на Украине были выше, чем на большей части территории России.

С тех пор идет только деиндустриализация, особенно в области высокотехнологичных производств и машиностроения. К 1999 году ВВП составил менее 40% от уровня 1991 года. Самые «стойкие» отрасли, которые сохранили конкурентоспособность на мировом рынке, оказались те, которые больше всего используют льготные российские цены на энергоносители. Это металлургические, химические и другие энергоемкие производства, атомные электростанции, каскад гидроэлектростанций на Днепре, горнодобывающая промышленность – добыча угля, руды. Но высокотехнологичные отрасли практически умерли.

При этом самые передовые в экономическом смысле районы – Донбасс и Приднепровье в Восточной Украине, а также крупные города: Киев, Харьков, Одесса. В меньшей степени сохранили положение промышленных центров Львов и Черновцы. В других областях Западной Украины деиндустриализация практически полная.

При этом глубокой переработки сельскохозяйственной продукции практически нет. Не возникло украинских торгово-промышленных брендов международного значения, даже в магазинах самой Украины почти нет продуктов и промышленных товаров местного производства. Тогда как таких товаров и продуктов в России много, а Белоруссия подняла производство на такой уровень, что из России ездят приобретать ее экологичную и качественную продукцию.

Спустя 20 лет «незалежности», в 2012 году, экономические и социальные показатели Украины намного хуже российских. Достаточно сравнить такие простейшие параметры, как состояние дорог, состояние инфраструктуры производства, состояние инфраструктуры быта, стоимость жилья, уровень доходов, источник доходов большинства населения, рождаемость, число детей в семьях.

Но экономическая теория, давая громадный сравнительный материал, не поможет понять, почему экономические показатели Украины только ухудшаются и почему исторически области этого государства за 20 лет не сблизились, а смотрят друг на друга с нарастающим неодобрением, если не с враждебностью.

Ответить на эти вопросы способно новое направление в науке – политическая экология[21].

Политическая экология прямо вырастет из лучших традиций русской школы исследователей природы, синтеза данных разных наук, русского экологизма и эволюционизма, концепций биосферы и ноосферы В.И. Вернадского.

Эти политико-экологические идеи качественнее и научнее, чем идея «устойчивого развития». Гораздо более концептуальны, чем научная «биологическая экология».

Политическая экология стремится обобщить наши знания о том, как социальные системы организуют свое взаимодействие с окружающей средой, как они конкурируют за биосферные ресурсы и как они их распределяют.

Предмет политической экологии – решения, принимаемые государственными системами и народами в области использования и распределения своих биосферных ресурсов и борьбы за эти ресурсы внутри государства и на международной арене. О последствиях этих решений – для окружающей среды, общества и семьи.

Тем самым политическая экология закладывает основы для многоуровневого понимания того, как государства и общества существуют в биосфере Земли. Для этого понимания политическая экология исследует:

1. Механизм принятия экологических решений обществом и его политическими, экономическими и интеллектуальными элитами.

2. Формирование образа жизни, экономической деятельности и культуры в зависимости от среды.

3. Формирование обществом своей среды обитания.

4. Взаимодействие различных обществ, решающих проблемы доступа к природным ресурсам и превращения их в общественный ресурс.

5. Создание и функционирование различных систем жизнедеятельности, их организацию, инфраструктуру и иерархию.

6. Последствия реализации законодательных и хозяйственных решений.

7. Современную глобальную геополитическую и эколого-политическую ситуация.

Впрочем, подробно познакомиться с политической экологией лучше всего на сайте httр://рolitiсaleсology.ru.

Политическая экология показывает три важнейшие причины, лежащие вне экономики – но принципиально важные.

«Семь Украин в одной» – вовсе не преувеличение. Причем в каждой из Украин существует наивное убеждение, что именно эта Украина и есть настоящая. В Галиции просто умиляет вера в то, что ОУН воевала за «Усю Украйну» и что Степан Бандера – национальный герой. Недавно один житель города Самбора обещал, если его изберут в украинский парламент, поставить памятник Бандере в Киеве… Его выбрали, но памятника он не поставит: Бандера был и останется национальным героем… но вовсе не всех украинцев и даже вовсе не всех «западенцев», а только галичан. Для волынян он уже не совсем герой, а для карпатских русинов и восточных украинцев – вообще никакой не герой. Тем более он не герой в Новороссии, в Крыму и в Донбассе.

И любое решение правительства, любое постановление, любой закон, любое событие будут по-разному восприниматься в каждой из семи Украин. На Украине не только не знают, что с этим делать, но и не думают об этом… Для многих украинцев сама мысль об неоднородности Украины глубоко неприлична: что-то вроде «происков жидив тай москалив», направленных на погубление «ридной незалежной Украйны». Каждая элита каждой части Украины ведет себя именно так – как носитель неких истин, общих для Украины в целом и необходимых для всех украинцев. Стоит ли удивляться, что эти региональные истины никак не становятся всеобщими?!

Несчастная лоскутная Украина просто не понимает саму себя. Это страна, в которой регионы не обладают единым менталитетом, образом жизни, поведением.

Именно поэтому закрепленные в 1991 году территориальные «приобретения» ни к чему хорошему не привели. Если предположить у Ельцина великую государственную мудрость и патологическую ненависть к Украине, его «подарок» в виде русских «кусков» следует считать миной, сознательно заложенной под будущую украинскую независимость. Но поскольку пахло от Ельцина не мудростью, а коньяком, остается другое предположение: о сказочном неразумии всех участников событий, об их неумении видеть дальше собственного носа.

В России различия разных регионов вызывают много размышлений, вплоть до страхов за целостность страны… Думать об этом нужно и полезно – уже для того, чтобы развал России не стал реальностью.

Но в сравнении с Украиной Россия просто поразительно целостна. Стоит сравнить эти разные страны с разной историей, чтобы убедиться: даже различия между Кубанью и Камчаткой не настолько глобальны. Проехав недавно по многим регионам, от Красноярска до Петербурга через степи Южного Урала, Башкирию и всю «среднюю полосу» России, берусь утверждать: удивляться надо не различиям. Удивляться надо скорее тому, насколько похожие люди живут в разных регионах России – от темнохвойной тайги до теплых низкотравных степей.

Кроме того, в России, во-вторых, всегда была некая общая национальная или, если угодно, некая имперская идея. Например, идея защиты, расширения, освоения своей территории, несения цивилизации в Азию. Идея изучения, освоения, улучшения своей земли, ее устроения, создания инфраструктуры.

В-третьих, в России всегда существовала элита, которая мыслила масштабами всей России и Российской империи, которой нужна была ВСЯ империя. И которая духовно жила именно интересами ВСЕГО государства. Таково было наше дворянство, где бы ни лежали его имения. Такова же была интеллигенция, служилый и творческий слой. Советская интеллигенция в ряде отношений отличается от дореволюционной, но и она мгновенно усвоила это общегосударственное сознание.

Как бы ни тянули Россию в разные стороны «регионалы» и «сепаратисты» разного толка, им всегда противостояли «государственники», которые с идеями развала страны были категорически не согласны.

В рядах этих государственников были и украинцы из разных частей страны, но их общегосударственный патриотизм был вовсе не украинским, а российским и имперским. А все «украинство» и в Российской империи, и в СССР было либо уютной домашней любовью к малой родине, интегрированной в Россию, либо зловредной сепаратистской идеей отделения части государства.

Вот и сейчас нет «общеукраинской» элиты, ни интеллектуальной, ни политической. Есть только региональные политические элиты, каждая из которых опирается на историю, ментальность и предрассудки своего региона и готова подмять под себя все остальные.

И культурная элита такова же… Мне называли имена галицийских, карпатских, одесских, восточноукраинских писателей… но галицийских писателей не читают в Киеве, а киевских писателей не чтут во Львове. Про карпатских же не слышали севернее Карпат… при том, что русских писателей читают во всех областях Украины.

Если что-то и губит Украину больше всего, то это как раз отсутствие общенациональной идеи, общенациональной цели, общенациональной политической и культурной элиты.

Отсутствие общей идеи и общей элиты – это вторая и третья причины, по которым общее государство категорически не получается.

Политическая экология способна и объяснить происходящее на Украине, и дать рекомендации, как изменить положение вещей.

Политическая экология учит, что главной задачей общества и государства является максимально полное использование своего природного ресурса. А делать это можно только тогда, когда есть четкая постановка целей – то есть национальная идея. В истории стран Европы такими идеями были идеи создания Британской империи, единой передовой Германии, освоения территории Российской империи, построения справедливого индустриального общества в СССР. Все эти идеи дали прекрасные результаты в области освоения биосферных ресурсов.

Судя по истории 20 лет «незалежной Украйны», такой идеи, объединяющей большинство общества, нет. Вместо того чтобы выдвигать понятные для всех конструктивные и прагматичные идеи, политическая элита Украины занята двумя делами:

– формирует образ «общего врага», в роли которого чаще всего выступает как историческая Россия, так и современная Российская Федерация. Тем самым общественное сознание фиксируется на решении не реальных, а надуманных, часто фантастических задач;

– занята борьбой политических кланов, каждый из которых не имеет своей позитивной программы, цель каждого из которых не созидание нового и не использование биосферных богатств, а перераспределение в свою пользу уже имеющегося продукта.

В результате этот уже имеющийся продукт уменьшается, а нового не возникает. Общество беднеет на глазах.

Политическая экология учит, что основное богатство создается на верхних этажах производственно-хозяйственной цепочки – то есть в сфере интеллектоемких производств. Разрушение интеллектуальных систем, системы образования, высокотехнологичных предприятий, во-первых, «опускает» производство в целом на нижние уровни производственно-хозяйственной пирамиды. Во-вторых, способствует оттоку квалифицированной рабочей силы в другие страны – то есть формирует психологию и образ жизни гастарбайтера.

Помимо невероятной политизации, украинцу невероятно мешает психология гастарбайтера. Он искренне не готов заниматься организацией местного производства. В «логике» сказанного мне во Львове: «А что тут можно робыть? Тока каву пить». Гастарбайтер искренне не понимает, что своим трудом он обогащает не свою страну, а чужую. Частные доходы, привезенные из-за рубежа, тоже не вкладываются в местное производство. Растет частная инфраструктура, но тоже как-то причудливо: или проедается (поддерживая иностранного производителя), или на престижное потребление… Например, на огромные дома, в которых холодно и неуютно, потому что топить в них дорого. Мне откровенно признавались, что охотно не строили бы таких громадных домов, но «люди ведь смотрят…».

Психология гастарбайтера просто физически не дает ничего делать в Украине: энергия украинцев отапливает другие государства.

А жизнь самого гастарбайтера лишена малейшей перспективы и любого смысла, кроме «пожрать». Это недостойная разумного существа жизнь… она просто удручающе бессмысленна.

Все страны имеют прошлое, которое их разделяет. Если культивировать ненависть, россияне должны стремиться сжечь Париж, как сгорела Москва в 1812 году, люто ненавидеть Германию и стремиться уничтожить Монголию. К счастью, люди умеют видеть не только плохое, а международная политика существует еще и для того, чтобы снимать возникшие в прошлом проблемы.

Историческое отягощение в отношениях России и Украины ничтожно в сравнении с теми действительно мрачными страницами истории, что разделяют многие страны и народы. Но все противоречия старательно раздуваются на правительственном уровне. Полное впечатление, что политическая элита Украины не способна или не хочет решать реально существующие проблемы. И она создает проблемы надуманные, создает искусственного врага – «бумажного тигра», с которым воевать легко и просто.

Я сознательно потратил много времени, чтобы описать различия между разными частями Украины, чтобы было понятно: между ними противоречия больше, чем между каждой из этих стран и Россией.

Страсти по вступлению Украины в Таможенный союз с Россией показывают, что никто не оценивает его реальных экономических последствий. Таможенный союз поможет решить многие проблемы Украины. Фактически это будет формой участия в том общем наследии СССР, на которое и Украина имеет полное право. Но полное впечатление, что именно этого никто и не хочет: ни народ, ни правительство. Все упорно боятся России, как котенок и щенок из хорошего советского мультфильма: чтобы бояться было интереснее. И никому не хочется думать о том, что Российская Федерация вообще не враждебна Украине и едва замечает само ее существование.

Точно так же страсти по вступлению в Европейский союз показывают: никто и не пытается думать о том, что европейцы еще меньше россиян замечают существование Украины. Своего рода политическая несчастная любовь.

Положение «международного гастарбайтера» ставит Украину и ее народ в положение тех, кто работает на чужое благосостояние. Работник получает как гастарбайтер пониженный доход, а потом еще и переплачивает за ввозимую из-за рубежа, произведенную не на Украине продукцию. То есть обрекается на зависимость и бедность, а жизнь его сводится к «заработать» и «проесть».

Украина упорно стремится в Евросоюз, который отвел ей сугубо подчиненную роль «мирового гастарбайтера». Это комплимент высокому качеству рабочей силы украинцев, но очевидно, что Запад вовсе не готов к принятию Украины как равноправного партнера. Примерно 15 млн россиян на северо-западе России имеют облегченный режим получения шенгенских виз. Тогда как такого режима для украинцев нет и не предвидится. А въезд украинцев в Россию – безвизовый, независимо от политического противостояния.

Абсолютно довлеет политическая паранойя, исходящая из самых фантастических представлений и о себе, и об окружающем мире.

Политическая экология учит, что важнейшим делом является адекватное участие в международной системе распределения биосферных ресурсов. Руководство Украины, формируя образ «злобного москаля», не готово обменять политическую лояльность на поставки дешевых энергоносителей.

С точки зрения политической экологии Украина неправильно решает вопросы международного распределения биосферных ресурсов и использования своего трудового потенциала.

Выходом из положения может быть только формирование национальной идеи[22], в которую входит взаимовыгодный союз с Россией, развитие собственного производства – как промышленного, так и сельскохозяйственного, создание собственной высокотехнологичной промышленности. До тех пор, пока этого не произошло, Украина обречена на бессмысленные политиканские метания, на сокращение общественного богатства, на отток квалифицированной рабочей силы. То есть на прогрессирующую нищету.

Разумеется, семь Украин вполне могут неограниченно долго жить в одном общем государстве. В конце концов, различия между этими странами не больше, чем между разными областями Австро-Венгрии. Но пока не возникло скреп в виде общих идей и общей элиты, неизбежно то, что мы видим.

Во-первых, невозможность куда бы то ни было двигаться… Поскольку у каждой части страны – свое представление о направлении движения. Лебедь, рак и щука в современном украинском исполнении… Интересно, переведена ли на украинский эта басня Крылова?

Пока нет общей идеи и общих скреп, Украина и не будет никуда идти вперед, не будет создавать нового богатства, а только будет прожирать созданное еще в советские времена. А как прожрет, начнется… уже начинается эпоха, которую не выдумать и не описать.

Во-вторых, неизбежно постоянное балансирование на грани развала. Вот последние выборы, уже 2012 года… Партия регионов получила достаточно много парламентских мандатов, чтобы самой, а лучше в коалиции с кем-то провести закон о вступлении Украины в Таможенный союз с Россией.

Но это победа не одной политической силы над другой, а в первую очередь победа одной части Украины над другой: востока, Новороссии и Донбасса над Западом – «оранжевым поясом». Закон будет для всей Украины един – но будет неприемлем для некоторых из входящих в нее стран.

Уже сейчас в Галиции всерьез говорят о том, что Россия пытается оторвать у Украины ее восток и Крым… В действительности совсем не факт, что дело тут в происках России, но готовность части Украины принять развал страны как происки демонизируемого соседа – уже состоявшийся факт. Запад Украины готов продолжать существовать в виде западного огрызка, под тем же названием «Украина»… Так Византия, уменьшаясь в несколько раз, сохраняла гордое название «Восточная Римская империя».

Как мы видим, модель независимого существования принципиально одна: что в маленьком нищем Таджикистане, что в огромной Украине, богатой и землей, и производством, и людьми, и культурными традициями.

Нет смысла подробно рассматривать ситуацию в КАЖДОМ из «независимых государств», уже потому, что ни одно из них от распада СССР не выиграло.

Во-первых, проигрыш в чисто материальном смысле. В самом лучшем случае, как в республиках Прибалтики, уровень жизни остался таким же или сделался незначительно выше… Но и в этом случае он вырос гораздо меньше, чем ожидалось.

Если же не брать стран Балтии и Киева, то намного чаще уровень жизни после распада СССР резко понизился. Не везде так грустно, как в Таджикистане или в Туркмении, не везде голодают, как в ряде мест Киргизии и Узбекистана, но самая откровенная бедность – удел и всей Средней Азии, и Казахстана, и Молдавии, и даже всегда благополучной Украины. Развал собственного производства коснулся даже работящей, активной Армении!

Порукой этой бедности и развалу – густой поток гастарбайтеров, хлынувших во все сопредельные государства. Куда именно – зависит от обстоятельств, но даже из Таджикистана и Узбекистана мало кто едет в сопредельные Китай или Пакистан. Да и из Азербайджана не тянется потока переселенцев в соседние Иран и Турцию. Но для всех гастарбайтеров «центрами притяжения» становятся Европа и Россия. Не Украина, не Белоруссия, даже не Рига и Таллин. А либо Германия, в худшем случае Франция, Италия или Польша, или Россия.

Когда-то Леонид Ильич Брежнев пытался ввести такое понятие, как «страны-тюрьмы» – страны, чей политический строй меньше всего нравился в СССР. По аналогии с этим словесным уродцем пора ввести понятие «страны-гастарбайтеры» – и отнести к их числу все государственные образования, возникшие на развалинах СССР, кроме России, Белоруссии и стран Балтии. Да и оттуда много молодых мужчин уезжают работать за рубеж: в Канаду и США, в Скандинавию, в Германию. Особенно много – из Литвы.