Но яхта неумолимо двигалась к месту своего назначения. На причале я уже могла различить фигуру Антона. Чем ближе мы подплывали, тем яснее я видела, что он был явно недоволен нашим опозданием. Он нетерпеливо прохаживался вдоль причала и изредка посматривал на часы.

Пока я неторопливо шла Антону навстречу, он продолжал сурово смотреть на меня.

– Варя, мы же договорились встретиться в шесть! – нервно заявил он.

– Я прекрасно помню, – раздраженно ответила я. Мне очень не понравился тон, которым Антон начал говорить со мной. Его привычка командовать возмущала меня до глубины души. У нас все чаще возникали конфликты на этой почве, и Антон не раз клялся мне, что больше не будет разговаривать со мной будто с подчиненной. Но как только ему что-то не нравилось, он моментально забывал о своем обещании. Я, в свою очередь, злилась от этого вдвойне. В итоге разражалась такая буря, что лучше было держаться от нас в стороне.

Вот и сейчас атмосфера накалилась до предела. Несколько ребят, работавших на яхте и уже сошедших с нее, стояли поодаль и искоса с любопытством поглядывали на нас.

– Ты же знаешь, что у меня важная встреча! – продолжал злиться Антон.

– Эта встреча у тебя, а не у меня. Я бы не была против, если бы ты поехал один, – ответила я и, повернувшись спиной, направилась к машине.

– Нет, подожди! – догоняя меня и хватая за руку, с яростью заявил Антон. – Ты лучше меня знаешь, что султан не приглашает каждый день к себе. А раз нас пригласили вдвоем, то неприлично приходить одному. Это означает продемонстрировать неуважение. Ты прекрасно понимаешь, как важна для меня эта встреча! Между прочим, ты сама находишься в Омане только с его личного согласия.

– Если бы мы были женаты, то не нужно было бы просить чьего-либо согласия, – вырывая руку, зло процедила я.

Понимая справедливость этих слов, Антон ослабил хватку и сменил тактику.

– Варвара, мы еще можем успеть. Раз уж ты виновата, поскольку опоздала, будь добра, пойди мне навстречу – поедем.

– Я ни в чем не виновата. Просто по дороге домой мы натолкнулись на… – торопливо начала объяснять я причину опоздания, ища глазами старого рыбака. Но Антон прервал меня нетерпеливым жестом:

– Я уже все знаю.

Я сурово посмотрела на Ахмеда, который в смущении опустил глаза.

«Ох уж эти восточные порядки! Этот молокосос уже все доложил Антону. Конечно, я же – женщина! Мало ли что мне в голову взбредет? Надо обо всем сообщить мудрому мужчине!» – со злостью подумала я.

– Варя, ну мы едем? – уже еле сдерживаясь, в очередной раз спросил меня Антон.

Я не привыкла сдаваться. Поэтому решила, что так легко на уступку Антону не пойду. Да, продолжать спор было бесполезно, в итоге я расплачусь, Антон будет нервничать из-за моих слез, мы доведем друг друга до исступления и ничего не решим. Помимо этого, я действительно осознавала всю важность сегодняшнего приглашения во дворец султана, поэтому приняла решение прекратить спор, поехать с Антоном во дворец, но не разговаривать с ним до возвращения домой, а там уже серьезно все обсудить.

Если быть честной, то я прекрасно понимала, что все равно иду на поводу у своей второй половины. Я так делала всегда. Антон обладал какой-то волшебной силой убеждения: я всегда поступала так, как хотел он. Вся наша жизнь была подчинена ему, его делам, заботам, интересам. А я следовала за ним повсюду, была ведомой. Хотя это мне несвойственно. С самых малых лет я ощущала себя лидером, стремилась быть лучшей. Повзрослев, стала самостоятельной девушкой, которая гордилась тем, что ни от кого никогда не зависела, которая строит свою жизнь по своим правилам и не подчиняется ничьей воле. Почему вдруг вышло так, что я стала играть вторые роли, до сих пор не могла понять. А точнее – только недавно поняла, что уже давно живу чужими интересами.

Со стороны все выглядело гладко. Антон всегда со мной советовался, говорил о своих планах, заботился обо мне, интересовался моим мнением. Но это лишь внешне. На самом деле Антон был хорошим психологом и, зная мою сущность, старался никогда не идти напролом, а действовал исподволь. Мягко и ненавязчиво подводил меня к тем решениям, которые были нужны ему. Я же, считая, что правлю балом, оставалась довольна.

Сознание того, что дело обстоит совершенно иначе, пришло ко мне недавно. Около трех месяцев назад мы переехали в Оман. Антону предложили возглавить в этой далекой стране совместное итало-оманское предприятие «Газойл». По его словам, других предложений не предвиделось, поэтому он убедил меня поехать с ним. Для меня этот переезд был сродни стихийному бедствию. Я только успела обустроиться в Риме, у меня появились знакомые, я даже начала получать удовольствие от жизни там, несмотря на тоску по своим родителям и друзьям. И вдруг – снова переезд! Вот тогда у нас и возник первый настоящий разлад. Когда, упаковав чемоданы, я уже стояла в дверях с твердым намерением вернуться в Москву, Антон, проявив такт и терпение, убедил меня остаться, снова пообещав золотые горы.

Обещанные «золотые горы» оказались «золотой клеткой». Жизнь в Омане была скучной, однообразной и бесперспективной. Первые две недели после переезда сюда я получала удовольствие от экзотики, которая встречалась на каждом шагу. Мне было любопытно узнавать новые обычаи и традиции. Я полностью погрузилась в эту жизнь. Ездила по утрам на рыбный рынок, гуляла по местному базару, готовила вечерами вкусные ужины, любовалась и восторгалась непривычными для русского человека пейзажами.

Однако ощущение новизны очень скоро прошло. Я начала понимать, что превращаюсь в обыкновенного иждивенца. А самым неприятным было то, что мое положение оказалось даже хуже, чем у любой домохозяйки. Ведь в Омане у меня не то что друзей не появилось – иногда даже не с кем было перекинуться парой фраз. Я чувствовала себя изолированной от внешнего мира. И виной тому был Антон, ведь он не делал ни малейшей попытки представить меня своим знакомым. Он это объяснял очень просто: «Варвара, я сам их знаю недавно. Пока как-то неудобно. И поверь, они ужасно занудные люди. Тебе не понравятся». Мои попытки объяснить, что даже самые последние зануды сейчас мне покажутся наинтереснейшими и наинтеллектуальнейшими людьми, эффекта почему-то не дали. Антон был полностью поглощен работой и почти забросил меня.

Иногда, чувствуя, что я вот-вот готова взорваться, Антон оказывал мне повышенные знаки внимания. Мы ездили в самый лучший в городе ресторан – в отеле «Аль Бустан», прохаживались вместе по немногочисленным магазинам Маската. Специально для меня Антон арендовал прекрасную яхту. «Чтобы моя королева больше не грустила» – так преподнес он мне свой сюрприз.

В эти моменты я начинала стыдиться мыслей о своей несчастной женской судьбе и упрекала себя в эгоизме и невнимательности к любимому.

Однако подобные моменты самобичевания длились недолго, поскольку все возвращалось на круги своя. Антон так же целыми днями пропадал на работе, а я так же в одиночестве предавалась самоистязаниям. Наши ссоры повторялись все чаще и чаще.

Смириться можно с чем угодно, да и привыкнуть к чему угодно. Для любых негативных моментов своей жизни можно найти оправдание. И тогда ты начинаешь себя успокаивать: а у других еще хуже, ну всякое бывает, ну что здесь страшного? И вообще все что угодно можно обставить так, словно это хорошо и иначе быть не может. «Бьет – значит любит» – вечная присказка русских женщин. Все эти отговорки возникают от неуверенности в себе, от боязни что-то менять в жизни. Мы просто-напросто боимся перемен. Ведь каждый шаг, который может повлечь за собой изменения, требует от нас решимости и силы.

Большинство людей так и существуют смиренно всю жизнь, не предпринимая никаких попыток что-либо изменить. Однако некоторым удается прозреть. В какой-то момент у них открываются глаза, и они понимают, что заставляли себя жить, а не получали удовольствие от жизни.

«Расскажи богу о своих планах, и он посмеется над тобой» – разве можно с этим поспорить? Сколько раз я слышала эти слова, но никогда меня эта фраза не цепляла, не заставляла задуматься о судьбе, а тем более подготовиться к возможным трудностям. Сколько раз я строила планы, которым так и не суждено было сбыться! Наверное, когда мы молоды, то проще относимся к неприятностям: ведь впереди еще целая жизнь, полная прекрасных моментов и триумфов. Пока молоды, мы идем по жизни легкой непринужденной походкой, и улыбка не сходит с наших лиц. Думаю, не ошибусь, если предположу, что лет до тридцати мы все – абсолютные оптимисты. Однако, перешагнув тридцатилетний рубеж, мы меняемся: кто-то молниеносно, в один миг, внезапно почувствовав тяжесть лет, а кто-то – постепенно, раз за разом сталкиваясь с непреодолимыми препятствиями. Чем больше тебе лет, тем меньше у тебя времени что-то исправить или изменить. Ты начинаешь нервничать из-за каждого недоразумения, боясь, что оно нарушит ход привычной жизни.

Я тоже начала меняться. Постепенно, год за годом. Сделалась более осторожной и внимательной, приучила себя анализировать и взвешивать свои поступки. Если я и раньше была самоедкой, то теперь стала вдвойне прагматичной, выверяющей каждый последующий шаг. Боязнь совершить непоправимую ошибку держала меня в постоянном страхе. Не могу сказать, что я была рада этим изменениям. Как ни старалась, я так и не смогла сбросить с себя сковывавшее меня напряжение. Ведь когда жизнь тебя побросает из стороны в сторону, то невольно перестаёшь доверять не только окружающим людям, но и самой себе…

Я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы успокоиться, и сказала Антону:

– Да, едем. Только мне надо привести себя в порядок и переодеться.

Антон в недоумении посмотрел на меня:

– Варвара, если бы ты вернулась вовремя, то успела бы и переодеться. Но сейчас, – Антон многозначительно посмотрел на часы, – на это нет времени.

– Ты что же, предлагаешь идти во дворец в пляжном костюме? Боюсь, это будет выглядеть оскорбительно по отношению к местной знати. Практически вызов. Уж лучше тогда мне не идти, – с холодным спокойствием произнесла я.

Мои слова заставили Антона задуматься. Несколько секунд он взвешивал все «за» и «против». Через мгновение его взгляд просветлел, и он произнес:

– Сделаем так. Я сразу же отправлюсь во дворец, а ты поедешь домой, переоденешься и присоединишься ко мне. Думаю, так будет даже лучше. К этому моменту я уже успею обсудить все рабочие вопросы, а когда ты подъедешь, мы сможем непринужденно пообщаться с нужными людьми.

Я молча согласилась с Антоном и пошла к машине.

– Только не опаздывай, – крикнул мне в спину Антон.

Водитель распахнул дверцу и, опустив глаза в землю, ждал, пока я сяду. Многие мужчины в Омане избегали смотреть мне в лицо. Первое время мне даже казалось, что со мной что-то не так. Но дело было не во мне, а в культуре, которая не позволяла местным мужчинам открыто разглядывать женщину с неприкрытым лицом, а уж тем более с голыми ногами и руками.

Мы медленно выехали с территории порта, и водитель резко прибавил газу. Машина стремительно понеслась по улицам Маската.

– Эй, Али, потише! Тебя же оштрафуют и лишат прав, – крикнула я, крепко держась за подлокотник.

– Мистер Антонио велел доставить вас домой очень быстро, – тактично подбирая слова, на ломаном английском ответил мой темнокожий водитель.

В очередной раз убедившись, что слова женщины в этой стране ничего не значат, я откинулась на спинку кресла и попыталась смириться с неизбежным.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.