В дверь постучали. Она открыла и впустила в кабинет нового сотрудника – талантливого экономиста, молодого, тридцатипятилетнего Михаила Ильича Юданова. Так сложилось, что она сразу стала звать его только по имени, без отчества – Михаилом, а потом и вовсе Мишей. Миша был худым, поджарым, со смуглыми руками, покрытыми черными густыми и шелковистыми на вид волосами. Лиду так и тянуло их погладить, она едва сдерживалась порой, чтобы не попросить его расстегнуть манжеты рубашки и показать ей руки, хотя бы до локтя, – такое вот странное желание. Он носит неизменно белые сорочки, темные костюмы, синие и красные галстуки, обувь предпочитает стильную и наверняка дорогую (в этом Лида мало что смыслила, поскольку обувь ее муж всегда покупал один, в отличие от остальной одежды, когда ему требовался ее совет). Миша немногословен, зато взгляды, которые он бросает на Лиду, многозначительные, долгие, раздевающие. У него серые глаза, тонкие розовые губы и крупный, идеальной формы нос. Волосы темные, с заметной проседью. Он принес ей документы на подпись, и пока она выводила фиолетовыми чернилами свою подпись на белой плотной бумаге очередного договора, ей нарисовалась картинка: они с Юдановым отмечают ее новоселье, пьют коньяк и заедают его виноградом. Почему виноградом? Может, персиками?

Прежде чем уйти, он задержался возле стола и, не глядя ей в лицо, вдруг спросил:

– Может, поужинаем сегодня где-нибудь?

Кинематографическая фраза, сообщающая героине, неважно какой, что она нравится, что ее хотят не только накормить, но и сделать с ней то, что и она вроде как хочет…