Временная что?

Пухлый слегка затрясся, громко сглотнул. Потом водрузил на стол портфель, который все это время сжимал в руках, и извлек простую картонную папку.

А второй продолжал:

– Нам достаточно пары недель. Примерный план уже набросали. Он очень дорожит семьей, но жена, судя по предварительной информации, погуливает. Чем не повод для временной неадекватности?

– Информация про жену неточная, – сказал Глеб, принимая папку. – А если она чиста и невинна?

– Так пусть станет виноватой, – пожал плечами второй.

Я, наконец, сообразила взглянуть на визитки. На обеих красовался логотип довольно известной сети магазинов. Метросексуала Истархом звали, пухлому он приходился советником, ну а сам пухлый… нет, не генеральный, а просто директор. То бишь владелец или один из них.

– Ладно, разберемся… – пробормотал зеленоглазый. – Внешний повод тоже придумаем, не впервой. О расценках знаете?

Заслышав о деньгах, директор смущаться перестал.

– Знаем. Но суммы, которые вы назначаете…

– Я не торгуюсь, – отрезал Глеб.

Пухлый попытался возразить:

– Глеб Игоревич, я все понимаю, но сейчас кризис!

Он говорил что-то еще, приводил доводы и аргументы. Интуиция подсказывала – зеленоглазый не слушает. Просто позволяет человеку выговориться.

Я тоже не слушала, но совсем не потому, что неинтересно. Просто я в это время как завороженная на Истарха смотрела. Советник директора глядел четко на меня, улыбался и водил языком по… Мама! Мне ведь не мерещится! У него действительно клыки!

– Я не торгуюсь, – повторил Глеб и даже папку от себя отодвинул.

– Ну… ну тогда мы подумаем, – заявил пухлый.

Улыбка с губ метросексуала слетела в момент.

– Веня! Я же предупреждал!

И таким тоном это было сказано, что Веня побледнел и снова затрясся.

– Глеб Игоревич, извините, – продолжал тем временем Истарх. – Это недоразумение, не более. Конечно, мы согласны. И сумму выплатим в срок.

Шеф кивнул столь медленно, столь неохотно, словно выгода – последнее, что его интересует. А потом повернулся к пухлому, сказал:

– Оставьте нас на минутку.

Покидая переговорную, мужчина озирался и нервно поправлял галстук. А едва дверь закрылась… нет, я не успела понять, как это произошло. Просто Истарх оказался распластан на столе, горло метросексуала сдавливала мощная лапища Глеба.

– Ты на кого клыки скалишь, кровосос хренов?! – прошипел шеф.

– Я… – начал было Истарх, но договорить не смог – захрипел.

– Еще раз увижу, знаешь, куда осиновый кол засуну?

– Догадываюсь, – суча ногами по столешнице, просипел Истарх. Он тщетно пытался избавиться от руки Глеба и стремительно серел.

– Не слышу! – прорычал зеленоглазый.

– Я понял! Понял! – взвыл Истарх.

Рука разжалась.

Давешний переговорщик вылетел за дверь быстрей, чем я успела сказать «мяу».

– Совсем распоясались, – процедил Глеб. – Может, охоту объявить, а?

Я промолчала.

Когда вернулись в кабинет, я, помня о недавних событиях, тут же отпрянула от двери и поспешила к своему столу. Вот только в кресло опуститься не успела – Глеб настиг раньше. Инстинкт самосохранения вопил – давать этому мужчине возможность подойти сзади нельзя! Поэтому пришлось повернуться лицом и застыть в надежде, что все обойдется.

Не обошлось.

Глеб подошел вплотную, я неосознанно отступила и уперлась в стол. А в следующий миг меня на этот самый стол усадили и принялись обводить пальцем контур губ. Какое счастье, что за время переговоров всю помаду съела! Иначе была бы сейчас… впрочем, неважно.

– Кри-ис… – прошептал зеленоглазый. – Кри-ис…

Я застонала.

Нет, реагировать на этого мужчину не собиралась – после знакомства с Истархом и его боссом даже мамино одобрение уже не убеждало. Но тело рассудило иначе, ему на вопросы этики и здравого смысла было плевать. По коже словно огненный смерч пронесся, а следующее прикосновение Глеба заставило выгнуться и запрокинуть голову.

Когда его губы коснулись шеи, сознание пронзила страшная мысль – а ведь Глеб тоже не человек. Иначе он бы не смог уложить Истарха на лопатки. Мамочки… а откуда тут вампиры-то взялись? Черт! Они что, в самом деле существуют?

– Кри-ис…

Поцелуй был долгим, глубоким, пьянящим. Я очнулась лишь тогда, когда ощутила руки шефа на своей груди. Он как-то умудрился расстегнуть жакет, теперь поглаживал большими пальцами, изредка проникал под кружево бюстика.

– Глеб… – увы, в моем голосе не только угроза прозвучала.

Юбка была мгновенно задрана едва ли не до пояса. Одна рука шефа легла на попу, вторая устремилась к застежке бюстика.

– Глеб!

Застыл. Всего на миг, но замер. А потом все по новой, только в этот раз до застежки все-таки добрался.

– Глеб!

Глеб не слышал – увлеченно ласкал губами то, что прежде скрывалось за кружевом, и упоенно мял юбку. И так как ноги мои были почему-то раздвинуты, а прижиматься зеленоглазый не стеснялся, уровень мужского интереса был более чем очевиден.

– Глеб, прекрати!

Прекратил. В смысле – целовать прекратил, но прижимал по-прежнему. Поднял голову, и я едва не завизжала. Точно не человек! У людей красных всполохов в глазах не бывает!

– Глеб, я же сказала. Не хочу.

– Хочешь… – хрипло ответили мне и прижали так, что желание, с которым я таки пыталась бороться, усилилось раз в сто. Увы, я точно знала – это не магия, физиология.

– Глеб, я не готова! – Аргумент прозвучал жалко, но хоть что-то.

– Кри-ис…

– Не готова я, понимаешь? Мне… мне работать надо. Вот!

Шеф заломил бровь и выдал:

– Уволю.

Ну ничего себе!

– Глеб…

– Уволю к чертовой бабушке, – убежденно сказал зеленоглазый. – Будешь приходить в этот кабинет по личным делам. С девяти до шести, с понедельника по пятницу. Устроит?

Мм… Если работа мешает чему-то – ну ее на фиг, эту работу? Черт. Неправильно это.

– Не надо меня увольнять.

Ответом стала заломленная бровь и скептическая ухмылка.

– Это почему же?

Потому что когда влипаешь в какую-то дикую историю, постоянный источник дохода точно не помешает. И вообще я намерена жить по накатанному сценарию, только разберусь сперва, что к чему.

– Кри-ис… – вновь позвал шеф. От этих интонаций мурашки по спине побежали, а грудь… Та-ак, пора с этим завязывать. В смысле – застегивать!

Я отстранилась, для чего пришлось практически лечь на стол (кажется, теперь знаю, почему тут, кроме ноутбука и телефона, ничего нет), и попыталась поймать края бюстика.

– Помочь? – прошептал брюнет.

Отличный вопрос, ага. Особенно когда звучит из уст того, кто бессовестно наваливается сверху, лишая всякой возможности застегнуться самостоятельно.

– Глеб!

– Я уже двести лет Глеб, – пробормотало начальство, но бюстик все-таки застегнуло.

Мое изумление потонуло в новом поцелуе, после которого зеленоглазый (вернее, зеленоглазый в красную крапинку, но это мелочи) таки отступил.

Застегивать жакет и одергивать юбку, которая в самом деле до пояса задралась, пришлось самой. Под прицелом очень недвусмысленного взгляда.

– Крис, долго дуться будешь? – В голосе Глеба прозвучала ирония, но я точно знала – шеф зол. Выходит, раньше я в близости не отказывала?

– Глеб, ну мы же взрослые люди, верно?

Лично меня этот довод всегда отрезвлял и заставлял задуматься над своим поведением. На Глеба он произвел совсем иное впечатление:

– Вот именно. И я не понимаю, почему мы, взрослые люди, не можем заняться… взрослыми вещами.

– Потому что мне нужно разобраться с делами.

– Уволю! – складывая руки на могучей груди, прорычал шеф.

– Не уволишь, – буркнула я, гордо усаживаясь в кресло и открывая ноут. – Я слишком ценный кадр.

Била наугад, но в мишень попала. Начальство сморщило нос и отступило, столь же гордо, как и я. Впрочем… выпирающий индикатор мужских желаний картинку несколько подпортил – пришлось прикусить язык, чтобы не съязвить на этот счет.

Итак… расследование продолжается!

Нет, я в самом деле собиралась выяснить что к чему – покопаться в файлах и письмах, влезть в архивы, которых тут с десяток насчитывалось, проверить контакты, но… не случилось. Просто стоило сесть за ноут, в голове что-то перемкнуло и я… в общем, я действительно за работу принялась.

Сперва написала два протокола переговоров с Истархом и его «директором». Один официальный, где просьба значилась как заказ на PR-компанию с целью ослабить конкурента. Второй – реальный, где все было изложено без прикрас, а в отдельной сноске указывалась принадлежность метросексуала к кровососущим.

После, приняв от Глеба Игоревича достопамятную папку, расписала черновой план работы с «объектом» – тем самым конкурентом, которого заказали нашему ООО. Неверность жены значилась как первый из возможных внешних поводов к последующему «нервному срыву». Да, кавычки обязательны, потому что ни о каком срыве речи не шло. Объекту предстояло испытать на себе ментальное воздействие третьего уровня, получить психическую установку орать и чудить в течение двух недель. Старт операции был назначен на 21-е число, с возможным переносом даты – дата к началу каких-то торгов привязывалась.

Закончив с протоколами и планом, принялась разбирать стопку документов, полученных на ресепшене. Там было сложней – отчеты по нескольким «PR-компаниям», одно заявление о переводе в европейский филиал и служебная записка по судебному делу, смысл которого… Ох, мамочки! Смысл этого дела сводился к тому, что две ведьмы получили взаимоисключающие заказы и вместо того, чтобы решить вопрос «согласно установленной процедуре», развязали войну. Автор служебки просил приобщить к делу запись видеонаблюдения, ну а обращался непосредственно к Глебу. То есть Глеб судьей в этом деле был, или одним из судей.

Увы, задуматься над этой информацией не смогла, по крайней мере на тот момент. Более того – усмехнулась и размашисто написала отказ! Где-то в голове сидела мысль – адвокат пытается заболтать, свести дело к бессмысленной полемике, причем не в первый раз. И для меня это была рутина. Самая рутинная из всех!

Дважды прерывалась на кофе, причем кофе не только себе готовила – Глеб Игоревич тоже удостоился. Наверное, я бы вообще внимания не обратила, но сознание зацепилось за несколько мелких деталек.

Первое – у нас с Глебом была отдельная, личная кофеварка. Она стояла на общей кухне, но единственной, кому разрешалось прикасаться к машине, была я.

Второе – взгляды сотрудников нашего ООО. Мысль о том, что коллеги должны презирать помощницу или секретаршу, которая спит с шефом, сидела где-то на уровне подсознания, причем держалась крепче сказочной репки. Вот только вышагивая по коридорам, я ни одного неприязненного взгляда не поймала. Более того – коллеги глядели с уважением и улыбались искренне. Словно я… самую важную, самую ответственную в мире работу выполняю.

Третье… Третье – сам Глеб. Ему было совершенно плевать на напиток, но на мое приближение к собственному столу брюнетистое начальство реагировало очень остро. Красные всполохи в глазах уже не вспыхивали, но руки Глеб Игоревич тянул… Мне даже пришлось пригрозить ему опрокинутой на голову чашкой.

Ушел мой зеленоглазый шеф в районе четырех, предварительно заловив меня на выходе из ванной. Приставать не приставал, но нижнюю губу прикусил, и какое-то ругательство на незнакомом языке рыкнул. Я в ответ «козью морду» состроила, тут же вернулась за ноут и погрузилась в изучение планов работы на следующий месяц.

А очнулась лишь тогда, когда в кабинет вломился бритоголовый шкаф и пробасил:

– Крис, извини, но Глеб Игоревич приказал проследить, чтобы ты не засиживалась.

– Что? – недоуменно пробормотала я.

– Домой! – пояснил шкаф и ключами от машины потряс.

– А… Минуточку!

Рука сама потянулась к телефонной трубке, пальцы уверенно отстучали короткий внутренний номер.

– Марин… Марин, ты совсем с ума сошла? – хмуро вопросила я.

Марина ответила после недолгой паузы:

– А что не так?

– Ты сдачу аналитики за прошлое полугодие на двадцатое число поставила. Я не успею ее проверить. Давай хотя бы на пару дней перенесем?

На том конце провода воцарилось молчание. Мне оно показалось изумленным, и вскоре догадка подтвердилась.

– Крис! – Марина не говорила, шептала. – Глеб Игоревич поставил крайний срок двадцать первое!

– Тогда на день перенесем. Мало, но хоть что-то. Я двадцатого проверю, а ты двадцать первого сдашь.

– Кри-ис! Ну ты же сама сказала, что двадцать первого нельзя!

– Почему нельзя? – Нет, ну ведь действительно непонятно. И какая вообще разница – двадцатое, двадцать первое…

– У тебя же критические дни начнутся! – все тем же шепотом выпалила Марина.

Она выпалила, а я выпала. При чем тут это? Но в трубку сказала другое:

– А… Прости. Забыла. Тогда… тогда конечно. Будем пытаться. В крайнем случае, – короткий взгляд на шкаф. Не тот, который с напитками, а тот, который бритый и с ключами от машины, – после работы задержаться попробую.

– Крис, миленькая! Попробуй! Ты же знаешь, он нас порвет, если что не так будет!

– Надеюсь, это не в прямом смысле?

Марина (а кто она вообще такая, а?) нервно рассмеялась. Я тоже хохотнула – так, за компанию. А потом совсем не смешно стало. Что это за фигня? Где аналитический отчет и где я?

– Крис… – пробасил шкаф.

– Еще минутку!

Бросив трубку, я открыла расписание Глеба на ближайший месяц. Час назад меня совершенно не смущало, что с двадцать первого по двадцать четвертое – один сплошной пробел, а теперь… теперь еще и план работ открыла и то же самое обнаружила.

Как-то резко вспомнились алые всполохи в глазах, и сила, с которой начальство Истарха к столу прижимало, и… и в голову закралась безумная мысль – а может, мой работодатель тоже вампир? Не беззубый – в том, что зубы у него есть, я уже убедилась, а… специфический какой-нибудь. Иначе с чего такое важное значение красному дню календаря придается?

Вечер я встречала на лавочке возле подъезда. Сидеть просто так было совсем не интересно, но взять с собой книгу или что-нибудь иное, занимательное, не решилась. Лучше поскучать, чем проглядеть.

Да, да! Я ждала собачника! Вглядывалась в каждого прохожего и молчаливо молилась – только бы повезло! Ну и материлась… слегка.

Большая грязная любовь? Хорошо! И даже отлично! Хотя, когда соглашалась, не думала, что все возьмет и сбудется. Но вампиры и ведьмы? Я на такое, простите, не подписывалась. Может, в нашем прекрасном человеческом мире и живут такие, но прежде я о них не знала и как-то не планировала сталкиваться. И наделять свою «любовь» сверхспособностями тоже не просила.

Нет, я не хочу, чтобы жизнь в прежнее русло вернулась, но мне очень, очень-очень, нужны ответы. Осведомлен – значит, вооружен!

На это рандеву я надела единственный более-менее простой комплект из нового гардероба – спортивную юбку и маечку. Обуви к этой одежке, увы, не прилагалось, так что туфли а-ля стриптизерша все старушки нашего двора оценили.

Туфли, к слову, ни одной не понравились. Зато оголенные коленки одобрили все без исключения мужчины, даже Сан Саныч – пенсионер с первого этажа – добродушно хмыкнул.

Вот только собачник появляться не спешил…

Когда мир почернел, а над лавочкой зажегся фонарь, я начала коситься в сторону супермаркета. Может, за шампанским сбегать? Ну чтобы как в прошлый раз? А когда решилась на сей отчаянный шаг, из темноты выступила фигура. К сожалению, на типического-типического визитер не тянул…

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросил Глеб.

– Сижу, – вздрогнув, отчиталась я.

Шеф неторопливо приблизился, уселся рядом. На порядочном, целомудренном расстоянии.

– А почему здесь?

Интуиция не шептала, а прям-таки орала – про собачника говорить нельзя! Ну я и соврала:

– С мамой повздорила. Слегка.

Меня одарили насмешливым, усталым взглядом. Вообще, в человеке, который сидел рядом, гиперсексуальный ловелас угадывался слабо.

– Крис, а предупредить не судьба?

– Зачем?

Еще один насмешливый взгляд и тяжелый вздох.

– Затем, что твоя охрана весь вечер очку… э… на взводе.

– Моя кто?

– Розочка моя, только не говори, что ты не знала.

Мама дорогая… кажется, я неверно определила глубину той попы, в которую угодила. Я думала, это горное ущелье, а оказывается – Марианская впадина.

– Крис, пойдем домой, а? – протянул Глеб.

И такие нотки в его голосе прозвучали, что я тут же встала и даже к подъезду повернулась.

– Кри-ис…

– А?

Обернулась, чтобы оказаться нос к носу с Глебом – каблуки неплохо компенсировали разницу в росте, но он все равно выше был. В следующую секунду его ладони легли на талию, а вечернюю тишину огласил стон:

– Кри-ис…

И мир перевернулся.

Вернее, это я перевернулась – одним легким, едва уловимым движением, шеф закинул на плечо и потащил прочь.

– Глеб! Глеб, пусти немедленно!

Ответом стал шлепок по попе и веселое:

– Неа!

– Глеб! – Я возмущалась всерьез, но тихо. К чему лишнее внимание привлекать? Зачем перед соседями позориться?

– Крис, я тебя предупреждал, – отозвался зеленоглазый. – Так что будь добра – не ори. Хотя, если сильно хочется… – Моя попа удостоилась еще одного шлепка. – Можешь посопротивляться.

– Глеб!

Но начальство уже не слушало, оно по мобильному разговаривало…

– Алина Юрьевна, добрый вечер. Я тут вашу дочь похищаю, вы не против?

Ответ той, что всегда стояла на страже моей нравственности, был слышен более чем отчетливо:

– Ну наконец-то!

Вот… Вот кто она после этого, а?

Дальше мама с голосом совладала, но реплик Глеба Игоревича было более чем достаточно…

– Да, упирается. Нет, не согласна. – Пауза и смешок. – Ну справлюсь как-нибудь!

– Глеб! – прорычала я.

– Передам, конечно, но не думаю, что она послушается, – развеселился похититель, снова шлепнул по заду. – Ага!

Опять пауза и сквозь смех:

– Алина Юрьевна, сейчас к вам мои парни зайдут. Да, за вещами. Нет, это все есть. Конечно, готовился! Ну все, мы уже к машине подходим. Ага, до встречи!

Не выдержав, я таки треснула зеленоглазого. Тоже по заду.

Жаль, эффекта сей жест не возымел.

– Потерпи, розочка моя, – усмехнулся брюнет. – Скоро все будет.