1

Ирина закончила наносить на лицо крем, поставила баночку на полку и взглянула на свое отражение. И тут в дверь позвонили.

– Широков, кто-то звонит! – крикнула она мужу. – Открой дверь!

– Сама открой! – отозвался тот.

– Не могу! Я переодеваюсь!

Ирина услышала мощные шаги мужа. «Будто слон шагает», – неприязненно подумала она.

Тем временем бурильщик Широков, двухметровый мужик с русой щетиной на обветренном грубоватом лице, открыл дверь. На пороге стоял долговязый худощавый парень в очках. Парень вежливо улыбнулся.

– Здравствуйте! – сказал он. – У вас есть соль?

– Соль? – Широков поскреб лапой волосатую грудь, едва прикрытую майкой. – Зачем тебе соль, парень? Внизу есть кафе, там тебе и посолят, и на язык положат!

– Ладно. Тогда я…

– Стой, стой, стой. – Широков оглядел «интеллигентика» с ног до головы. Рубашка, пиджак, джинсики, очки… – Ты откуда такой?

– Я ваш сосед, – вежливо сказал парень. – Слева.

– Слева, говоришь? Хм. И как тебя зовут, «сосед слева»?

– Алексей.

– Леха, значит. Ну, давай, заходи, дернем по полтиннику за знакомство.

– Да я вообще-то не пью…

– Так ведь это за знакомство. Давай, заходи, не обижай!

– Ну, ладно, – не совсем уверенно проговорил парень.

Бурильщик посторонился, давая гостю войти в прихожую. Тот вошел, поправил пальцем очки, огляделся.

Из ванной на звук голосов вышла Ирина. Она была одета в изящный восточный халатик. Широков ощерил в улыбке крупные щербатые зубы и пробасил:

– Иришка, познакомься – это Леха, наш сосед из… Так из какой, ты говоришь, квартиры?

– Из соседней. Слева.

– Из соседней квартиры, – договорил Широков.

– Очень приятно! – Ирина посмотрела на гостя сквозь стекла изящных модных очков и протянула ему руку.

Парень осторожно пожал ее пальцы. Широков вдруг хихикнул. Ирина тут же отдернула руку и посмотрела на мужа вопросительным взглядом.

– Ты чего? – спросила она.

– Одним очкариком в нашей квартире стало больше! – пробасил бурильщик и снова гоготнул. – Слушай, Иришка, ты нам накрой по-быстрому стол – водочка там, закуски…

– Но я еще не ходила в магазин.

– У тебя там были какие-то консервы. Икорка, рыбка… Мечи их на стол, нам сгодится.

Ирина посмотрела на мужа недовольным взглядом, вздохнула и пошла на кухню. Широков посмотрел ей вслед, хмыкнул и снова обратился к парню:

– Сейчас накроет. Она у меня золотце! А ты пока скидывай ботинки и мой грабли! Гигиена – превыше всего, понял?

– Понял.

Спустя десять минут вся троица – Широков, его жена Ирина и сосед Алексей – сидела за столом в кухне-гостиной, выполненной в самом современном стиле – нечто среднее между минимализмом, классикой и хай-теком. Выпили по первой, потом по второй. Широков снова взялся за бутылку.

– Ты кем работаешь-то? – спросил бурильщик у соседа.

– Я аспирант, – ответил тот вежливо. – То есть… уже молодой специалист. Со следующего месяца буду преподавать в вузе.

– И что преподаешь?

– Математику.

– О! Царица наук! Уважаю! Слушай, Леха, я что думаю, – заговорил бурильщик, разливая водку по рюмкам. – Мы можем две наши квартиры отделить от площадки и сделать там общий предбанник. Как ты на это смотришь?

– А зачем? – растерянно спросил тот.

– Как зачем! Поставим там ящики – под овощи, картошку. Опять же можно будет хранить громоздкие вещи – велосипеды, коляски. Ты, кстати, женат?

– Нет. А у вас… есть ребенок?

– Нет. – Широков самодовольно усмехнулся и обнял жену правой лапищей. – Но мы над этим работаем. Усиленно, каждую ночь, да не по одному разу.

– Коля, перестань! – осадила его Ирина.

– А что тут такого? Я ж, Леха, тружусь вахтенным методом. Месяц на Севере, месяц – здесь. За месяц так изголодаешься, что готов залезть на все, что движется. Не говоря уж про собственную жену.

– Коля!

– А чего – мы тут все взрослые люди. Но ты, Леха, смотри – к жене моей, пока меня не будет, не приставай. У меня рука тяжелая. Вот, глянь-ка… – Бурильщик сжал кулак. – Удар – пятьсот килограмм! Я тебе без шуток говорю. Бычка-двухлетку с ног валю! Веришь?

– Верю, – пробормотал Алексей.

– Ну, вот давай за это и выпьем.

– За что? За бычка?

– За силу нашу мужскую!

– Коля, тебе хватит.

– Короче – за «лося»! – не обращая внимания на ропот жены, уточнил бурильщик. – Чтоб хорошо жилося, чтоб хорошо спалося и чтоб хорошо еб… ся!

Они выпили.

Широков обнял жену за плечи.

– Моя Иришка – страшная шалунья! – сообщил он соседу игривым тоном. – Такое в постели вытворяет, что мама не горюй!

Бурильщик наклонился к уху аспиранта и громко зашептал:

– Скажу тебе по секрету, Леха, у нее там все выбрито! Все до последней волосинки, представляешь?

– Широков! – гневно осадила его Ирина.

Ее муж заржал и выпрямился.

– А что, он уже взрослый парень! Пусть завидует! А, аспирант? Завидуешь?!

Он весело хлопнул парня лапой по худому плечу.

– Ладно, я в туалет. Как говорят у нас на Севере, брошу «кирпич», пока окончательно не смерзся! А заодно проверю, достаточно ли этот дом «умный», чтобы подтереть мне задницу!

Он захохотал, поднялся из-за стола и удалился из гостиной. Ирина тоже встала и подошла к холодильнику.

Аспирант поднялся вслед за ней, подошел сзади почти вплотную – и вдруг обхватил рукой за талию и поцеловал в шею.

2

Ирина обернулась, и они слились в страстном поцелуе. Она положила ему палец на губы.

– Не надо. Он сейчас вернется.

– Я его ненавижу, – процедил аспирант сквозь зубы.

– Я тоже, – тихо сказала Ирина.

– Когда мы это сделаем?

– Скоро. Может быть, сегодня.

Алексей запустил ей руку под халат. Женщина тихо застонала и закусила губу.

– Сумасшедший, – пробормотала она.

Где-то хлопнула дверь.

– Он возвращается! – тихо воскликнула Ирина и оттолкнула от себя Алексея. – Быстро за стол!

Когда Широков вошел на кухню, они снова сидели со спокойными лицами, поблескивая интеллигентскими очками.

– А вы чего такие кислые? – громко спросил Широков, брякнувшись на стул. – Эх, вижу, студент, не умеешь ты дам развлекать. Ну, ничего, еще научишься, какие твои годы!

Он нагнулся и поцеловал Ирину в губы. Та отшатнулась, он засмеялся.

– Хорошая у меня жена, правда? А уж любит меня: как сучка – хозяина! Пока я дома – ни на шаг не отходит. Все силы забирает, все соки из меня выпивает. Понимаешь, о чем я? – Широков подмигнул парню, не замечая, как тот побледнел. – Страстная бабенка! Ну, давай – за баб!

Алексей резко поднялся из-за стола.

– Мне пора, – сказал он. Поправил очки и добавил: – Приятно было познакомиться.

– Ну, пора так пора. Где выход – знаешь, так что провожать не буду. Ты заходи, если что!

– Зайду, – пообещал аспирант. – До свидания.

Он повернулся и вышел из кухни. Ирина встала было следом, чтобы проводить гостя, но Широков удержал ее:

– Да сиди. Он же сосед! Почти как член семьи.

– Да, – промямлила Ирина и снова села на стул.

Николай внимательно вгляделся в ее лицо.

– Чего это с тобой?

– А что?

– Как-то побледнела. Менструация, что ли?

– Отстань.

Из прихожей донесся щелчок закрываемой двери. Ирина повернулась к мужу и сердито заговорила:

– Дурак ты, Широков! Дурак и скотина! Наплел невесть что при чужом человеке!

– Да ладно тебе.

– Не язык – ботало! Что он о тебе теперь подумает? Да и обо мне заодно.

– Подумает, что я крутой мужик. А ты – страстная женка. Да ладно, не кисни. Иди-ка лучше ко мне.

– Отлипни! Я сегодня не хочу.

Бурильщик прищурил недобрые глаза.

– Только и слышу – отлипни да отлипни. Мне ж через несколько дней на вахту.

– Я не виновата, что плохо себя чувствую. Ты же знаешь, как на меня влияет погода. Голова болит, и вообще…

– Голова… – Широков вздохнул. – Голова – это, конечно, причина. Но ведь не повод? Не повод, а, Ириш?

– Хватит нести ерунду.

Он снова прищурил глаза и сказал властным, грубым, не терпящим возражений тоном:

– Сегодня ночью ты меня приголубишь, ясно?

– Чего?

– Сегодня ночью ты меня приголубишь.

– А не то что?

– Увидишь.

Ирина отвела взгляд.

– Угрожает он еще… – тихо проговорила она. – Водку-то допьешь или в холодильник убрать?

– Допью. Чего там уже допивать-то.

Широков взял бутылку и наполнил свою рюмку, но, прежде чем пить, посмотрел в окно.

– Погода портится, – сказал он.

– Да, – тихо отозвалась Ирина. – По телевизору обещали ураган.

– Для Москвы это уже не новость. Надеюсь, стекла в нашей «умной квартире» не повылетают. – Бурильщик посмотрел на жену замаслившимися от алкоголя глазами и насмешливо провозгласил: – За сегодняшнюю ночь! Она обещает быть бурной!

И залпом опорожнил рюмку.

1

Филипп, тринадцатилетний мальчик с копной каштановых волос на круглой массивной голове, стоял у двери и слушал разговор родителей. В щель ему было видно и маму, сидящую на кровати, и отца, стоявшего за ноутбуком.

– Я хотела тебе кое-что сказать, – заговорила мать.

– Что? – спросил отец, просматривая на ноутбуке какие-то таблицы.

– Я хотела сказать… Черт, даже не знаю, как ты к этому отнесешься…

– Оль, давай без предисловий, – сухо проговорил он.

Она помолчала, а затем вдруг спросила:

– Олег, я уродина?

– Нет, – ответил отец.

– Может, я толстая?

– Нет.

– Я ухаживаю за собой, я занимаюсь спортом.

– Ну да. Ты у меня молодец.

Она посмотрела мужу в глаза:

– Олег, что со мной не так?

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты мне изменяешь. Я знаю.

– Раз знаешь, то зачем об этом говорить?

Мать сжала кулаки. Отец заметил это, усмехнулся и сказал:

– Что ты хочешь от меня?! Чтобы я рассказал тебе в подробностях о том, как спал с твоей подругой? Хорошо. Мы занимались с ней этим на кухонном столе, в ванне с горячей мыльной водой и даже в парке, в кустах сирени! И это было здорово, слышишь? Это было великолепно!

Лицо матери стало белым, как бумага. В горле у нее что-то заклокотало, а затем она выговорила, будто выплюнула слова:

– Ты омерзителен! И я… я тоже тебе изменила!

– Что? – отозвался отец, не отрываясь от своих таблиц.

– Изменила! Причем два раза!

– Не выдумывай.

– Помнишь тех парней, которые строили нам сауну на даче? Я отдалась им!

Отец повернул голову и пристально посмотрел на мать. Его сухое, резкое лицо слегка вытянулось.

– Ты врешь, – сказал он спокойно и отчетливо.

Она покачала головой:

– Нет. Это было в твой день рожденья. Ты работал до обеда. Этого времени нам хватило с избытком. Пока ты принимал поздравленья от сослуживцев, я трахалась с этими парнями в недостроенной бане.

– Ты это выдумала, чтобы меня разозлить.

– Думай так, если тебя это утешит.

Мать поднялась с кровати. Ее рыжие волосы были слегка растрепаны, тушь на глазах размазалась, даже кофта смотрелась так, словно вдруг постарела лет на двадцать.

– Пойду сделаю нам кофе, – сказала мать.

Отец вскочил со стула и схватил ее за руку.

– Подожди, – гневно окликнул он.

Мать, такая же худощавая, как отец, но не менее сильная, высвободилась.

– Подожди! – рявкнул он, снова схватил жену за тонкое запястье и резко повернул ее к себе.

– Скажи, что ты все это выдумала, – глухо проговорил отец, глядя ей в глаза.

Мать улыбнулась и заговорила издевательски-спокойным, почти сладким голосом:

– Сперва я отдавалась им по очереди. Потом – обоим сразу. Когда мы начали, я чувствовала стыд, потому что делала это только затем, чтобы отомстить тебе. Но потом… потом мне понравилось. Это было так… брутально. Так восхитительно грязно и порочно.

Отец сжал кулак и размахнулся.

– Хочешь меня ударить? – Глаза мамы сузились и похолодели. – Только попробуй. Я зафиксирую побои, засужу тебя, разведусь и заберу половину всего, что ты имеешь. А ты этого не хочешь, верно? Ты скорее сотрешь себе зубы от злости в порошок, чем позволишь разорвать свою фирму пополам. И еще – я не дам тебе купить и перепродать эту квартиру. А ты ведь задумал всю эту куплю-продажу, чтобы отмыть деньги, верно? Я слышала твой телефонный разговор.

– Я тебя… я тебя…

– Что ты меня?

– Я тебя ненавижу!

– Это чувство у нас взаимное. – Она стряхнула его пальцы со своего запястья. – Приготовить тебе ужин, дорогой?

– Подавись своим ужином!

– Правильно делаешь, что отказываешься. В последнее время я рассеянная и легко могу насыпать в блюдо крысиного яду вместо твоих любимых специй.

Мать двинулась к двери. Фил отпрянул и скрылся за углом.

– Мне противно на тебя смотреть! – услышал он гневный голос отца.

– Что поделать, – отозвалась мать, подойдя к двери. – Мне вообще не по себе от того, что ты дышишь и топчешь землю. Я бы хотела, чтоб ты взорвался, испарился, исчез навсегда. – Она усмехнулась. – Но чего в нашем мире стоят желания?

Когда мать вышла из спальни, Фил уже был в своей комнате. Он слышал, как она прошла на кухню.

«Может, она и правда его отравит?» – подумал он, вздохнул, подошел к квадратному аквариуму, в котором сидела Агата, и постучал ногтем по стеклу. Агата открыла глаза и взглянула на него.

– Покормлю тебя позже, – сказал ей Филипп. – Ты не против?

Она закрыла глаза.

Филипп еще немного постоял у аквариума и полюбовался на свою подругу. Ему вспомнился день, когда он решил ее завести.

– Мама, папа! – возбужденно окликнул Фил тогда родителей, молча сидевших за столом и читавших (она – женский журнал, он – «Спорт-экспресс»). – Вы можете купить мне жабу?

– Жабу? – удивленно переспросила мать.

– Жабу? – сухо уточнил отец.

– Да, жабу!

– Зачем тебе жаба? – спросил отец. И добавил тихо: – Тем более когда в квартире у нас и так уже есть одна.

– Она красивая, – ответил Фил.

– Жаба? Красивая?

– Да.

Отец и мать переглянулись.

– Но разве жаб держат дома? – недоверчиво поинтересовалась мать.

– Конечно. Я прочитал об этом в Интернете, на форуме.

– На форуме любителей жаб?

– Да.

– Чем же они кормят своих питомцев?

– В основном мышами.

– Живыми?

– Конечно! Дохлых мышей жабы-аги не едят!

Родители снова переглянулись.

– Довольно странное желание, – высказал свои сомнения вслух отец.

– Но вы ведь сами хотели, чтобы я завел себе зверька, чтобы ухаживал за ним! И учительница в школе вам советовала!

– Вообще-то это правда, – сказал отец. – Разговор о домашнем животном действительно был.

– Вот видишь! – снова воодушевился Фил.

Но мать оставалась сурово-неприступна.

– Сынок, – заговорила она голосом строгой учительницы, – а тебе не кажется, что держать дома жабу и кормить ее живыми мышами – это… это…

Она запнулась, не в силах подобрать подходящего слова.

– Жестоко, – договорил за нее отец.

Филипп покачал головой:

– Нет. А что тут такого? Лисы едят мышей, волки – оленей и зайцев. Мы тоже едим всякую живность. Кур и свиней, например.

Мать вздохнула:

– Хорошо… Я посоветуюсь с детским психологом и подумаю.

И снова уткнулась в свой журнал.

Припомнив о том разговоре, Филипп улыбнулся. Все-таки они согласились. Странно, но согласились. Наверное, хотели сделать это наперекор друг другу, а в итоге вышло так, что оба выступили на его, Фила, стороне. Быть может, впервые в жизни.

Филипп достал из банки белую мышку, взяв ее за хвост, и поднес к своему лицу.

– Тебе конец, – тихо сказал он, глядя мышке в мордочку. – Агата проглотит тебя живьем. А потом начнет переваривать. Тебе будет очень больно.

Мышка задергалась и тихонько пискнула, словно и впрямь поняла слова Филиппа. Он улыбнулся: