7

Бежевая «Мазда» 1999 года выпуска, которую она взяла в прокате по чужому паспорту, резво катилась по грунтовой дороге. Полчаса назад водитель встречной «шестерки» показал ей знаками, что впереди – пост ДПС. Опасаясь встречи с гаишниками, она свернула машину на лесную дорогу, надеясь объехать пост ДПС лесом, а затем снова вынырнуть на трассу.

Особых поводов бояться гаишников у нее не имелось. Документы на машину были оформлены надлежащим образом. В бардачке лежал украденный паспорт с фотографией молодой темноволосой женщины. Отдавая указания пластическому хирургу, она подкорректировала свой новый образ, чтобы быть еще больше похожей на эту фотографию.

Но вдруг гаишники решат проверить ее и отправят запрос в информационный центр? Узнают, что паспорт утерян. Внимательнее приглядятся к ее запудренным синякам. Тогда расспросов не избежать. А сможет ли она правдиво ответить – большой вопрос.

Грунтовая дорога уводила в глубь леса. Лес был влажный, темный и мрачноватый. Среди деревьев преобладали дубы, кроны усыпаны желтеющими уже листьями. Подлесок не слишком густой – бузина и орешник. «Здесь должно быть много грибов», – внезапно подумала она и улыбнулась своим мыслям.

Она может думать о грибах. Значит, еще не все потеряно.

Протянула руку к радиоприемнику, нажала на кнопку и услышала:

—…По поводу взрыва сухогруза, о котором мы рассказывали несколько дней назад. По версии милиции, сухогруз перевозил взрывоопасные вещества для одной из фирм по производству удобрений. Причина взрыва до сих пор не ясна…

Она нажала на другую кнопку, и из динамиков понесся хрипловатый баритон:

Внезапно машину сильно тряхнуло. Увидев перед собой овраг, она нажала на педаль тормоза и крутанула руль влево. Послышался глухой хлопок – лопнула шина правого колеса. Автомобиль бросило влево. Ремень безопасности не дал ей вылететь с сиденья.

Она судорожным движением вдавила педаль тормоза, но «Мазда» начала сползать в обрыв. Днище автомобиля заскрежетало по жестким комлям деревьев.

Замок ремня безопасности заклинило. Сжав зубы, она надавила на клавишу еще раз. Наконец-то замыкающее устройство, щелкнув, сработало, и ремень полетел в сторону.

Теперь нужно распахнуть дверцу и выпрыгнуть из сползающего вниз автомобиля. Она ухватилась за рукоятку дверцы, но поняла, что не может ее распахнуть. В то же мгновение прекратился скрежет металла, и она поняла, что машина падает в овраг.

«Только не так!» – пронеслось у нее в голове, и от сильного удара она потеряла сознание.

Очнувшись, она увидела, что лежит на дне глубокого оврага, в паре метров от смявшейся от удара «Мазды». Значит, в последнее мгновение ей все же удалось выпрыгнуть из машины.

Она прислушалась к своему телу. Болело все, что только могло болеть. Попробовала пошевелить ногами – получилось, и боль не стала острее. Затем пошевелила руками – те также подчинились. Хорошо… Значит, отделалась ушибами, что в сложившихся обстоятельствах вполне можно было считать чудом. Только тогда осторожно поднялась на ноги. Тело по-прежнему слушалось. Одежда тоже была в порядке. И даже солнцезащитные очки, лежавшие в кармане куртки, остались целы.

Она вынула из покореженной «Мазды» рюкзак, забросила его на плечо и стала выбираться из оврага. Через пару минут оказалась наверху, огляделась. Овраг образовался с правой стороны от грунтовой дороги и своим краем почти вклинился в дорогу. Еще один хороший ливень, и дорога обрушится.

Со всех сторон был лес. Ее ноздри уловили едва различимый запах гниения. Вероятно, где-то неподалеку лежало мертвое животное. Она вдруг подумала, что точно так же пахнет в реанимационных отделениях больниц. Этот запах был связан со смертью, и ей стало не по себе.

Мысли о смерти напомнили, что ее жизнь в опасности, убийцы следуют за ней по пятам. Кто эти таинственные убийцы – она по-прежнему не помнила.

Налетел короткий порыв ветра, а затем все снова стихло. Будто лес захотел раздышаться, ожить, но у него хватило сил лишь на один судорожный вздох.

Еще один порыв. И опять безмолвие.

Она передернула плечами. Ей вдруг почудилось, будто эти короткие порывы – предвестие беды, словно бы их насылает какая-то темная сила.

Она заставила себя усмехнуться. Чепуха! Лес как лес. Нужно поскорее выбираться отсюда, пока не стемнело. Рано или поздно грунтовая дорога приведет ее к людям, а там она возьмет напрокат новую машину и отправится дальше.

Поправив на плече рюкзак, она пошла вперед.

Час спустя ничего не изменилось: все та же грунтовая дорога под ногами и все тот же черный лес по сторонам. Она почувствовала усталость и решила уже остановиться, чтобы отдохнуть, как вдруг увидела впереди развилку. Грунтовую дорогу пересекала другая, такая же узкая, но более дикая, там и тут поросшая бурой травой.

Она остановилась на распутье, раздумывая, не стоит ли ей свернуть на эту дикую дорогу. Возможно, та ведет к какой-нибудь полузаброшенной деревеньке. Здесь полно таких – три-четыре двора и колодец. Сообщения с «большой землей» не бывает месяцами, можно надежно и надолго «залечь на дно».

Подумав, она качнула головой: нет, слишком опасно. Даже у жителей дремучих деревень сейчас могут быть мобильные телефоны. А передающие вышки нынче натыканы везде, и в самых глухих уголках России. К тому же в большом городе затеряться гораздо легче.

Она поправила на плечах рюкзак и решила поскорее пройти перекресток, как вдруг услышала неподалеку урчание мотора. Звук приближающейся машины заставил ее сердце забиться быстрее. Первой мыслью было сойти с дороги и спрятаться в кустах, однако, пока она раздумывала, стало поздно. Из-за деревьев вывернул бледно-голубой микроавтобус.

Действуя почти неосознанно, она подняла правую руку, и автобус, фыркнув, остановился.

– Добрый вечер! – громко сказала она.

Из окна высунулась голова в коричневом берете. Худощавое лицо было увенчано седоватой бородкой. Мужчина глянул на нее сквозь толстые стекла очков и спросил удивленно:

– Что случилось?

– Я сбилась с пути, и моя машина свалилась в овраг.

– С вами все в порядке? – озабоченно поинтересовался мужчина. – У вас на лице синяки!

– Пустяки, – заверила она. – Главное, что кости целы.

– Садитесь скорей в автобус! И зачем вам только понадобилось добираться до пансионата самой? Я же говорил вам по телефону, что вы не сможете найти дорогу.

Она уже занесла ногу на подножку, но вдруг остановилась и удивленно взглянула на седобородого мужчину сквозь темные очки.

– По телефону?

Мужчина в берете нахмурился и назидательно проговорил:

– Ирина Михайловна, упрямство – штука хорошая, но лишь тогда, когда вы полностью уверены в своих силах. Чего же вы встали? Садитесь! И кстати, вот вам бейджик!

Водитель автобуса ловко прищепил к ее куртке ламинированный картонный прямоугольничек с именем, отчеством и фамилией.

Она вошла в салон и окинула его взглядом. На сиденьях расположились шесть человек. Все они молча и хмуро смотрели на нее.

Она двинулась вперед. Микроавтобус тронулся с места, и, потеряв равновесие от рывка, она опустилась на сиденье рядом с грузным, угрюмым мужчиной.

– Добрый вечер, – поприветствовала она соседа.

– Здравствуйте, – отозвался тот, подозрительно прищурившись.

– Ирина Михайловна… – Она скосила глаза на бейджик и добавила: – Камнева. А вы?

– Волин, – нехотя ответил мужчина. – Игорь Иванович.

Он отвернулся к окну.

Микроавтобус еще раз подпрыгнул на кочке и покатил по грунтовой дороге в глубь черного леса.

8

Пиликанье монитора звучало уже не так тошнотворно.

– Хочу вас похвалить, Максим Петрович, – с улыбкой заговорил доктор. – Уже почти пять часов дышите самостоятельно.

– Где уж там самостоятельно, – недовольно пробурчал Максим. – Аппарат же.

– Все равно, после остановки сердца совсем неплохо. Продержитесь ночку, а утром я отправлю вас в терапию.

Максим закрыл глаза. Снова открыл.

– Я плохо помню, что со мной случилось, – тихо сказал он.

– У вас началась пневмония и поднялась температура. Организм был ослаблен борьбой за выживание. Мы кололи вам антибиотики. К сожалению, ваше сердце не выдержало нагрузки и остановилось. Но теперь все будет хорошо. Если не случится осложнений, завтра вынем у вас из горла дыхательную трубку. Кстати, вы молодчина, что не позволили сестре колоть вам обезболивающее.

Максим с трудом сглотнул слюну, глянул хмуро:

– Доктор, мне все это надоело. Реанимация, капельница, трубки… Долго мне еще терпеть?

Врач сдвинул брови.

– Ваш организм измотан. Сломанные кости срослись, от последствий травмы мы вас вылечили, но возможны осложнения. Вы молоды, вам всего тридцать лет. Теперь все зависит от вас.

– Что еще я должен сделать? – с тихим отчаянием спросил Максим. – Перерезать себе вены?

Доктор поправил пальцем очки и проговорил строгим голосом:

– Чтобы ваш организм смог мобилизовать резервы, нужно подвергнуть его стрессу. Иначе снова начнутся осложнения, которые в конечном итоге убьют вас.

– Стрессу? – Максим усмехнулся. – Хотите сказать, мне нужна еще одна авария?

Доктор покачал головой:

– Нет. Вам нужны сильные ощущения. Смена обстановки, новые лица… – Он пожал плечами. – Не знаю. Что-нибудь новое, неожиданное. Пусть даже это будет связано с психологической встряской. Только не травмы и не новые операции. Вы давно навещали родителей?

– В последний раз – года три назад.

– Поезжайте к ним.

– Это… слишком далеко.

– Ничего. Путешествие пойдет вам на пользу.

Максим усмехнулся и сказал:

– Сомневаюсь, что я смогу в ближайшее время сесть за руль.

– Поезжайте на поезде. Возьмите купейный билет. А лучше – в СВ. Чтобы мягкая полка, чистый столик и кондиционер. Поезжайте! Устройте себе приключение.

Несколько мгновений Максим раздумывал, затем хрипло проговорил:

– Хорошо. Я поеду к родителям. На поезде.

– Вот и отлично.

Максим сам не заметил, как взял с тумбочки эспандер и принялся мять его в пальцах. А заметив, усмехнулся и протянул его доктору:

– Держите, док. Эта безделушка спасла мне жизнь. Возможно, спасет кому-нибудь еще.

Целые сутки Максим маялся в поезде. Впрочем, «маялся» – слишком громко сказано. Вагон был вполне приличный.

В купе, помимо Максима, ехал пожилой преподаватель философии – человек молчаливый и самоуглубленный. Сосед почти не говорил, лишь пил чай – стакан за стаканом, – читал толстую книгу, делая карандашные пометки, и время от времени подолгу смотрел в окно задумчивым взглядом.

Максима это полностью устраивало. Он чувствовал себя не совсем уютно, когда незнакомые люди узнавали его. В такие моменты у Максима возникало дурацкое ощущение – словно у него амнезия, и он позабыл лица и имена окружающих людей, а те его прекрасно помнят.

Максим валялся на полке с карманным компьютером в руке, читал, слушал музыку или смотрел фильмы.

Когда он выбрался наконец из поезда, солнце уже закатывалось за горизонт и на город спускались сумерки. Впрочем, дорога для Максима не закончилась. Ему предстояло еще около получаса трястись в электричке до родного городка.

Перед тем как отправиться дальше, он выпил чашечку кофе с булочками, сидя в кафе, расположенном на первом этаже вокзала. Неторопливо попивая кофе, Максим размышлял о том, что больше помогло ему выжить: аппарат искусственного дыхания или желание вернуться и показать всем, что он еще жив и кое на что способен?

Как ни смешна и жалка злоба, но она помогает выжить, решил он, доедая последнюю булочку. Возможно, он действительно выжил лишь затем, чтобы что-то доказать. Но что? И кому? Над этим стоит поразмыслить.

В электричке было прохладно, и Максим поднял воротник пальто. Двигаясь на восток, все ближе и ближе к родному городку, Максим немного волновался. Отношения с отцом не клеились с тех пор, как Максиму исполнилось семнадцать, и он уехал из дома. Отец был архитектором и видел в Максиме продолжателя «семейного дела», когда сын объявил, что собирается поступать на актерский, объявил его дармоедом.

Отец уважал лишь ту работу, которая приносила видимые плоды и была очевидно полезна для людей. Все остальное он считал не важным, не нужным.

Максим представил себе, какую пирушку закатит по поводу его приезда брат, и улыбнулся. С братом всегда было легко.

Всего двадцать минут прошло с тех пор, как он умял в кафе две булочки с маком, а уже проголодался.

Максим надел наушники и включил карманный компьютер.

Слушая песню, Максим вздохнул. В небе висели черные тучи. Время от времени по толстому стеклу начинал барабанить дождь. Туман окутывал низенькие деревья, карабкался по невысоким холмам, поросшим пожухлой травой.

Вскоре Максима разморило, и он уснул.

И приснился ему глухой, заросший городской парк. Асфальт на аллеях потрескался, белые гипсовые фигуры пионеров и гимнастов потемнели, у некоторых отвалились руки и ноги.

– Макс… – негромко окликнул его девичий голос.

– Что? – спросил он и повернул голову на голос.

Рядом стояла девушка. Невысокая, стройная. Как Максим ни вглядывался – никак не мог разглядеть черты ее лица.

– Макс, почему ты меня бросил? – так же тихо спросила девушка.

По спине Максима пробежала холодная волна.

– Я не бросал тебя, – с трудом выговорил он.

– Ты позволил им сделать это.

– Я… я не смог… не смог им помешать.

– Ты стоял рядом и смотрел.

– Они держали меня… Я не мог тебе помочь.

– Ты виноват.

– Да, я знаю.

Она встала на цыпочки и заглянула ему в лицо.

– Я хочу, чтобы когда-нибудь ты испытал то же, что и я. Пусть это случится. Пусть это случится! – закричала девушка вдруг, и от ее крика волосы на голове у Максима встали дыбом.

Он отшатнулся от девушки и – проснулся.

Электричка стояла. Максим выглянул в окно и увидел знакомый ржавый железный заборчик.

– Будьте осторожны, двери закрываются, – прохрипел из динамика невнятный голос машиниста.

Максим вскочил с деревянного сиденья и бросился в тамбур. Едва успел спрыгнуть на бетонную площадку, как двери с лязгом захлопнулись и электричка двинулась с места, быстро набирая скорость.

Максим зевнул и протер пальцами сонные глаза. Он все еще не пришел в себя. Жуткий сон оставил после себя неприятный осадок.

Электричка укатила вдаль, и Максим огляделся вокруг сонными глазами. Он ожидал увидеть желтое здание вокзала и продуктовый магазин вдали, но не увидел ничего, кроме леса и кирпичной будки, неуклюже примостившейся к узкой полосе бетонной площадки.

В душе Максима поднялась досада. Стало очевидно, что он вышел не там. Либо проспал свою станцию, либо не доехал до нее. И то и другое скверно.

Ладно, не стоит унывать. Перво-наперво нужно узнать, что это за дикий полустанок, а потом уже думать, что делать дальше.

Максим закинул на плечо кожаную сумку и двинулся к кирпичной будке. Остановившись у замазанного белой краской окошка, окликнул:

– Простите, здесь есть кто-нибудь?

Ему никто не ответил.

Тогда Максим достал из кармана монетку и постучал по стеклу. Затем нагнулся к замазанному краской окошку и громко повторил вопрос:

– Эй, здесь есть кто-нибудь?

За окошком раздался шорох, а вслед за тем хриплый голос грубо осведомился:

– Чего надо?

– Э-э… Тут такое дело. Я сошел с электрички… случайно… не на своей станции.

– Зачем же тогда сошли?

– Я же говорю: случайно. Задремал, потом услышал, что машинист что-то объявляет, – ну, и кинулся к выходу. Думал, проспал свою станцию.

– Бывает.

Максим огляделся.

– Простите, а что это за станция? – спросил он.

– Озерки, – ответил голос.

– Тут есть озера?

– Нет.

– А почему тогда… Хотя неважно. Скажите, сколько еще остановок до Белоярска?

– Две, – последовал ответ.

– И когда будет следующая электричка?

– Через два часа.

– Через два! – Максим поморщился: – А тут у вас что? Село?

– До села семь километров через лес и двадцать километров по шоссе.

– Вот как… А сколько до Белоярска?

– Если через лес, то тридцать километров.

Максим задумчиво поскреб пальцем переносицу. Перспектива торчать на забытом богом полустанке два часа совершенно не воодушевляла его. Он снова наклонился к окошку и спросил:

– Простите, а как же вы сами добираетесь до села?

– На мопеде.

– Ясно.

Внезапно в голову Максиму пришла мысль.

– Послушайте, – снова обратился он к невидимой кассирше. – Я недавно перенес операцию и не могу подолгу ходить пешком. Не могли бы вы одолжить мне ваш мопед? А завтра утром я пригоню его вам обратно. Ну, или попрошу кого-нибудь из родственников.

– Нашел дурака! – угрюмо проговорил голос по ту сторону окошка.

Максим вздохнул и хмуро проговорил:

– Не очень-то вы вежливы.

Внезапно у него возникло острое ощущение нереальности всего происходящего. Безлюдный полустанок. Вокруг – лес. Замазанное краской окошко, а за ним… Собственно, кто за ним? Женщина там или мужчина?

Максим снова нагнулся к окошку.

– Знаете, что… Продайте мне ваш мопед, а? Я заплачу. – Максим припомнил, сколько взял с собой денег и назвал цену: – Двести долларов.

– У вас правда есть такие деньги?

– Конечно. Так как? Вы продадите мне мопед?

– Суньте деньги в окошко.

Максим достал из кармана пальто бумажник, вынул две стодолларовые купюры и сунул в окошко. Чьи-то бледные корявые пальцы быстро сгребли купюры.

– Мопед за углом, – сообщил голос.

– Спасибо.

Максим развернулся и побрел за угол. Возле ржавого железного заборчика увидел грязный, старенький мопед.

– Хм, «Рига-12», – пробормотал себе под нос. – У меня в детстве был такой же. Не думал, что они еще остались.

Рама мопеда была привязана к перилам железной цепочкой, концы которой оказались стянуты ржавым замком.

Максим чертыхнулся и снова пошел к окошку.

– Эй! – окликнул он. – Там цепь и замок!

Послышался шорох, и бледные пальцы швырнули к ногам Максима ключ.

– Премного благодарен, – с легкой досадой проговорил Максим и, поморщившись, нагнулся за ключом.

Раскрыв дужку замка, Макси стянул цепь с рамы мопеда и повесил ее на железный заборчик. Затем подкатил мопед к окошку и крикнул:

– А по какой дороге мне ехать? Если через лес!

– Тут одна грунтовка, – угрюмо ответил голос, – езжайте по ней.

– Хорошо. Спасибо.

Максим забросил на плечо сумку и оседлал «железного коня».

Солнце уже закатывалось за лес, но Максим надеялся, что успеет проехать тридцать километров еще до наступления темноты.

9

Ощущение опасности слегка утихло. Возможно, сказывалась усталость. Голубой микроавтобус резво катил вперед по лесной грунтовой дороге, похожей на ущелье, пробитое горной речкой между нависающими черными стенами гор.

Мужчина, сидевший рядом с ней, по-прежнему смотрел в окно. Это был здоровенный сорокалетний детина с щеткой жестких, подернутых сединой волос. Дорогой, но поношенный пиджак. Синий свитер. На лацкане пиджака – золотой значок с изображением какого-то станка или агрегата. Мясистое лицо, большой нос, угрюмо сжатые толстые губы. Она решила, что спутник похож на «производственника» или «хозяйственника».

Помимо нее, водителя, седобородого мужчины в берете и угрюмого «производственника», в салоне было еще шесть человек.

Мужчина с узкими восточными глазами и плоским безразличным лицом.

Красавчик-блондин в модном свитере.

Толстый, низкорослый человек в очень дорогом костюме, с недовольным одутловатым лицом.

Мужчина в роговых очках, одетый в клетчатую рубашку и замшевую куртку.

Худая женщина со стервозным лицом.

И еще одна женщина – помоложе первой, с платиновыми волосами, в белой шубке, очень ухоженная и слегка надменная.

Интересно: что же это за группа? И куда они едут? Не похоже, чтобы грунтовка вела к шоссе. Лес вокруг становился все глуше и непригляднее, словно они забирались в самые дебри.

Ей не хотелось задавать вопросы, но это был единственный способ разузнать что-нибудь. Она повернулась к Волину и негромко заговорила:

– Простите, Игорь Иванович…

Волин повернул голову и посмотрел на нее тяжелым взглядом. Она смущенно улыбнулась.

– Можно задать вам вопрос?

– Нет, – буркнул верзила и снова отвернулся к окну.

Чертов грубиян! Ладно, не стоит сердиться. Возможно, у него есть веские причины быть грубым и неразговорчивым.

Она решила подремать. Пока автобус не приедет, ничего выяснить не удастся. Откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Вскоре она задремала.

Анжела листала иллюстрированный журнал, слюнявя пальчик, как обычно делают маленькие дети и старички. Девушка была что надо – густые белокурые волосы, гладкое и свежее, как цветок, личико, упругая маленькая грудка, плотно обтянутая белой маечкой.

– Иди сюда! – позвал ее Волин.

Анжела отложила в сторону модный журнал, поднялась с дивана и с улыбкой подошла к Волину.

– Сядь! – Он хлопнул себя ладонью по коленке.

Анжела послушно села.

– Ты меня любишь? – осведомился Волин.

Девушка обвила его короткую и толстую, как у ротвейлера, шею своими длинными, гибкими руками и обворожительно улыбнулась.

– Конечно. Ты мой сладкий пупсик! Мой плюшевый мишка!

Она нагнулась и чмокнула Игоря Ивановича в оттопыренную нижнюю губу. Тот поднял на нее суровый взгляд. Посмотрел на ее аккуратненький носик, на ровные, словно сделанные из мрамора щечки, на алые пухлые губки. Затем скользнул взглядом по ее груди – сквозь тонкую белую ткань майки просвечивали темные полукружья сосков.

– Сними это! – приказал Волин.

– Что?

– Майку!

Улыбка Анжелы стала игривой.

– Но у меня под майкой ничего нет.

– Сними! – повторил Игорь Иванович.

Анжела подхватила майку снизу и, продолжая улыбаться, быстро стянула ее через голову. Волин протянул руку и потрогал пальцем розоватый сосок Анжелы, помял его, затем нагнулся и поцеловал.

Девушка шутливо шлепнула его ладошкой по толстому затылку и захихикала.

– Ты красивая, – сказал Волин. – И ты никогда не носишь лифчик. Почему ты никогда не носишь лифчик?

– Пупсик, он мне не нужен!

– Все женщины носят лифчик, – назидательно повторил Игорь Иванович. – Тебе нравится, когда мужики на тебя пялятся?

– Иногда ты становишься просто невыносим! – Анжела попыталась встать, однако Волин удержал ее.

– Сядь!

Она снова обняла его за шею.

– Пупсик, – ласково улыбнулась Анжела, – но я ведь не хожу повсюду с голой грудью.

– Однако ты постоянно носишь обтягивающую одежду.

Девушка пожала плечами.

– Я люблю обтягивающую одежду. У меня красивая грудь, и мне идет обтягивающая одежда.

– Это все равно что ходить голой.

– Ты так считаешь? – Анжела взяла его руку и положила ее себе на грудь. – Зато, – с улыбкой сказала она, – никто не может сделать вот так. Только ты.

Волин провел ладонью по теплой, шелковистой коже, но тут же убрал руку. Некоторое время сидел молча, уставившись на голую грудь девушки и тяжело дыша. Затем перевел взгляд на ее нежное личико и вдруг спросил:

– Ты мне изменяешь?

Девушка улыбнулась:

– Что за глупости? Конечно, нет!

– Ты мне изменяешь, – угрюмо повторил он. – Ты такая же похотливая сучка, как моя жена.

Анжела скорчила гримаску.

– Милый, какая муха тебя укусила? Пойдем лучше в кроватку. Тебе нужно выспаться. Завтра у нас ответственный день – мы едем покупать мне шубку. Ты помнишь?

– Шубку?

– Милый, ты что, забыл? Норковую шубку «автоледи». Я уже присмотрела. Великолепная шубка, и стоит всего четыре тыщи баксов.

– Всего? – Волин дернул уголком рта. – Я вижу, ты имеешь слабое представление о ценности денег.

Личико Анжелы скривилось.

– Милый, ты что, передумал? – дрогнувшим голосом спросила она.

Волин криво ухмыльнулся.

– Ладно, не суетись, все будет о’кей. Я куплю тебе лучшую шубу, какую только можно найти в городе.

– О! Ты такой милый! – Анжела расстегнула ему рубашку и принялась целовать шею и волосатую грудь мужчины. Продолжая покрывать грудь Игоря Ивановича поцелуями, она ловким, привычным движением расстегнула молнию на ширинке Волина и принялась ласкать его рукой.

– О, черт… – простонал Игорь Иванович. – Ты любого мужика сведешь с ума!

– Да, – прошептала Анжела, обжигая ухо Волина горячим дыханием, – могу… Только мне не нужен любой. Мне нужен ты, и только ты.

Она соскользнула на пол и опустила голову к паху Игоря Ивановича. Волин запрокинул голову и прикрыл глаза от наслаждения. Внезапно Анжела остановилась.

– Котик, – донесся снизу ее нежный, звонкий голосок, – а ты не думаешь, что мне пора сменить машину?

– Сменишь. Вот только улажу дела с поставщиками.

– Милый, но это может затянуться надолго. Неужели ты не можешь купить мне новую машинку раньше?

– О господи! Куплю. Куплю раньше! Только не останавливайся!

Голова Анжелы вновь ритмично задвигалась у него между ног.

Игорь Иванович приготовился к наслаждению, но тут у него в кармане затрезвонил телефон. Настроение тут же упало. Он достал из кармана мобильник, нажал на кнопку и поднес трубку к уху:

– Слушаю!

– Волин… – Это был голос жены. – Волин, я знаю, где ты и с кем ты сейчас.

– Что еще за новости? Я сижу у себя в кабинете!

– Нет. Ты в гостиничном номере со своей шлюхой.

– Откуда ты…

– Я наняла частного детектива.

Волин отпихнул Анжелу и побагровел.

– Я сверну ему шею! – прорычал он.

– Это ничего не изменит. Я развожусь с тобой, Волин.

Игорь Иванович сжал в пальцах трубку так, что та затрещала.

– Постой. Не глупи. Мы…

– Я не хочу с тобой разговаривать. Завтра же подам на развод.

Волин грубо оттолкнул от себя ластящуюся Анжелу и завопил в трубку:

– Ты не можешь!

– Могу, – холодно ответила жена. – У меня хороший адвокат, и я заберу у тебя все. А если будешь мешать – пожалуюсь отцу, и его люди по стенке тебя размажут.

Кровь отлила от лица Волина.

– Я сам тебя по стенке размажу, поняла? – рявкнул он. – И тебя, и твоего отца! Завод мой, и только мой! Я поднял его из руин! Только попробуйте…

– Встретимся в суде.

Жена положила трубку.

Несколько секунд Волин сидел с сотовым в руке, глядя перед собой налитыми кровью глазами. Затем размахнулся и запустил телефон в стену.

Анжела испуганно отступила к креслу.

– Милый, у тебя неприятности?

– Да. У меня «неприятности», – передразнил ее Волин противным тонким голосом.

– Я могу тебе помочь?

– Можешь. Закончи то, что начала.

Волин запрокинул голову на изголовье кресла и закрыл глаза.

10

За окном автобуса по-прежнему проносились черные деревья. Несколько секунд она не могла сообразить, что происходит и где находится. Затем глянула на мясистый профиль Волина и хрипло проговорила:

– Кажется, я уснула.

Мужчина покосился на нее недовольно. Она неловко улыбнулась:

– Знаете… Кажется, вы мне только что приснились.

Волин ухмыльнулся.

– Бывает.

Попутчик отвернулся и снова уставился в окно. Она провела ладонью по глазам. Какой странный сон. Этот Волин… Девушка Анжела… Интересно, ей и раньше снились такие реалистичные и цветные сны?

– Когда мы приедем? – спросила она.

– Через пятнадцать минут, – буркнул в ответ Волин. И добавил мрачно: – Если тьютор, наш руководитель, не обманул.

Вскоре из-за деревьев выплыло большое здание в романтическом стиле.

Второй этаж опоясывал железный балкон. Под балконом, перед самым входом, проходила терраса, уставленная пластиковыми столиками и стульями.

Появление здания здесь, в глухом лесу, было столь неожиданно, что Ирина (а отныне она решила называть себя Ириной) едва удержалась от изумленного возгласа.

Другие пассажиры, похоже, тоже были удивлены.

– Выглядит неплохо, – проворковала за спиной у Ирины платиновая блондинка.

– И очень неуместно, – прокуренным голосом отчеканила женщина со стервозным лицом.