– Кто идет?

Ответа нет. Сторож не видит ничего, но сквозь шум ветра и деревьев ясно слышит, что кто-то идет впереди него по аллее. Мартовская ночь, облачная и туманная, окутала землю, и сторожу кажется, что земля, небо и он сам со своими мыслями слились во что-то одно громадное, непроницаемо-черное. Идти можно только ощупью.

– Кто идет? – повторяет сторож, и ему начинает казаться, что он слышит и шёпот и сдержанный смех. – Кто тут?

– Я, батюшка… – отвечает старческий голос.

– Да кто ты?

– Я… прохожий.

– Какой такой прохожий? – сердито кричит сторож, желая замаскировать криком свой страх. – Носит тебя здесь нелегкая! Таскаешься, леший, ночью по кладбищу!

– Нешто тут кладбище?

– А то что же? Стало быть, кладбище! Не видишь?

– О-хо-хо-хх… Царица небесная! – слышится старческий вздох. – Ничего не вижу, батюшка, ничего… Ишь, темень-то какая, темень. Зги не видать, темень-то, батюшка! Ох-хо-хо-ххх…