 |
|
Популярные авторы:: Биленкин Дмитрий Александрович :: Joyce James :: Станюкович Константин Михайлович :: Пушкин Александр Сергеевич :: Эллисон Харлан :: Лесков Николай Семёнович :: Тэффи Надежда :: Лондон Джек :: Картленд Барбара :: Говард Роберт Ирвин Популярные книги:: The Boarding House :: Справочник по реестру Windows XP :: Встречники :: Как Эрг Самовозбудитель Бледнотика победил :: Three Men on the Bummel :: Приказ по армии :: Жорж :: Брат Посвященный :: Митины каникулы :: Грани Нижнего мира |
Чудеса в решете (сборник)ModernLib.Net / Русская классика / Аркадий Аверченко / Чудеса в решете (сборник) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 6)
– Какое у вас тут строгое настроение. Воображаю, как бы на меня посмотрели, если бы я в этой обстановке затанцевал гопака… Страшно у вас тут, холодно. А я к вам, Яков Матвеич, по делу. Я уже узнал, как вас зовут – не удивляйтесь. А моя фамилия Двоеруков, Тимофей Николаич. Душевно рад. Работаете все, хлопочете? Солидное у вас учреждение, богатое. Женаты? – Чем могу служить? – с некоторым изумлением спросил директор. – Мне доложили, что вы по делу. – Конечно, конечно. «Дела, дела», как сказал какой-то поэт. Слушайте: один ваш служащий меня прямо смешит. Такой смешной. – Не знаю, кто так вам смешон?.. Служащие у нас хорошо воспитаны, вежливы… – Эх, милый Яков Матвеич! Да от ихней вежливости-то ледком несет, холодом ледовитым! Ты мне ласку дай, a не вежливость! Ты психологом будь! Гляди на человека и рассуждай: «Жулик он или нет?» А он так безо всякого рассуждения, как машина, прямо режет: «Не могу дать деньги по переводу без вашего паспорта! Правило такое»! А если я забыл паспорт! А если его у меня украли. Эх, Яков Матвеич! У банка вон оборот (я давеча на стенке читал) ежегодно 240 миллионов! А банк 125 рублей боится дать. Ну, предположим даже, что я жулик! Предположим… – Простите… Мы не можем нарушать правила… – Вот-с! Вот-с я вас уже и поймал, многоуважаемый, достойнейший Яков Матвеич!.. Да ведь я же исключение! Поймите вы – я исключение на двух ногах! Директор тыльною частью руки вытер пот со лба и вежливо сказал: – Но поймите, что раз бывают злоупотребления… – Хорошо-с! Понимаю! Но поглядите на меня! Вдумайтесь в меня. Вот я встану в профиль, анфас. Что вы видите? Открытое, простодушное лицо, платье от недурного портного, бриллиант на пальце – настоящий, ей-богу. А тон? Тона ведь не подделаешь. И при этом – только 125 рублей. Ну, какой бы, даже самый глупый, жулик подделывал, воровал чек на 125 рублей? Да согласитесь вы, достойнейший Яков Матвеич… – Хорошо, – с легким стоном согласился директор. – Я распоряжусь. Вам выдадут. Он позвонил. * * * Получив деньги, Тимофей Николаевич пожал Василию Николаевичу руку и приветливо сказал: – Так если надумаете когда вечером – милости просим. Вот вам карточка с адресом. А если и Яков Матвеич когда надумает вместе с вами – очень буду обрадован. Прощайте, Василий Николаевич, прощайте, Сергей Петрович, всего вам хорошего, Василий Николаевич – не забывайте! Память Антона Павловича Чехова для всех нас священна. Поэтому с благоговейным чувством в годовщину его кончины возлагаем на дорогую могилу венок. Увы – венок терновый. Впрочем, Антон Чехов слишком русский писатель, чтобы мог надеяться на пошлейший лавровый венок. Русским писателям терновые венки более сродни. Итак: I – Г-н редактор! Вас спрашивают. – Кто? – Говорит: Чеховьянец. Должно, из армян. – Да что ему нужно? Чем занимается? – Я спрашивал. Говорит: Чеховьянец. – Странное занятие. Пригласите его. Вошедший господин вынул из кармана коробочку, открыл ее и последовательно разложил передо мной измятую, довольно грязную салфетку, две обгорелых спички, кусочек сахару и велосипедный билет за № 14121, выданный двинскому мещанину Терентию Иванову. – Вот. – Что это? – Не купите ли? Я внимательно осмотрел разложенные богатства. – Видите ли что… Я предпочитаю покупать спички неиспользованными, оптом, так… не менее целой коробки сразу. Сахар я приобретаю по знакомству, необгрызенный и, кроме того, стремлюсь, чтобы он был без желтых пятен. Покупка тоже оптовая: два-три фунта… Билет этот более полезен велосипедисту Терентию Иванову, чем мне – не велосипедисту и не Терентию Иванову. И, наконец, салфетка носит на себе очень заметный светлый знак из букв и орнамента: «Золотой Якорь». Ну, какой же я, посудите сами, Золотой Якорь?! Сноски 1, 2, 3, 4, 5, 6 |
|||||||