Тем более ты выпила много вина, в сочетании с "травкой" это даст фантастический эффект". Он набил "травкой" очищенные от табака папиросы "Беломор" и протянул мне одну из них. Я с волнением сделала две затяжки, но ничего не ощутила. "Ты неправильно куришь, – заметил гурман Советов. – Это же не обычная сигарета.
      Затягиваться Надо глубоко и потом как можно дольше удерживать в себе Дым".
      Я оказалась послушной ученицей. Через полчаса стены комнаты раздвинулись, мир стал прекрасным и прозрачным и я залилась беспричинным радостным смехом. Все казалось легким и простым. Советов, глядя на меня, смеялся от души а я боялась захлебнуться собственным хохотом. Я очутилась в центре радуги и грезила наяву. В моей голове появились дырочки, через которые тонкими струйками утекали мысли Я знала, что во мне размножается вирус сумасшествия, и это наполнило меня восторгом. Никогда не думала, что во мне столько смеха.
      Смешинки бурлили в крови, как пузырьки от шампанского, толкались и щекотали, казалось, что если меня как следует встряхнуть, то они неудержимо высыпятся из меня золотым дождем.
      Я попыталась встать, но вдруг поняла, что ноги меня не слушаются. У меня началась икота, я пробормотала, что мне надо домой. Советов доволок меня, буквально стонущую от хохота, до лестницы. У меня так закружилась голова, что я вынуждена была прислониться к стене. Он помог мне спуститься вниз, вывел на улицу и усадил в такси. Не помню, как я добралась до дома, а когда ввалилась в квартиру, то сразу рухнула на ковер. Наркотический распад воли лишил меня физической силы и довел до сладкого изнеможения. Огонек разума тихо угас, я застонала, попыталась подняться, но в душу мне ударила черная беспроглядная ночь.
 

15 декабря

 
      . Вчера был милый вечер. Мы провели его с Сашей в ресторане. Он с увлечением и даже страстью рассказывал мне о мире финансовых королей и тайне их могущества, об артериях мирового бизнеса, кровью в которых являются деньги. Его речи об экономике звучат для меня как музыка, но, к сожалению, я не знаю ее нот.
      Мне все это интересно, но я не понимаю и половины, поскольку не знаю основ. Эти разговоры являются для меня откровением, у меня слишком мало друзей, которые основательно разбирались бы в серьезных предметах. Мои приятели (а это в основном коллеги-журналисты) имеют поверхностное представление о множестве вещей, и их беседы более связаны с эмоциями, чем с точной информацией. Вчера Саша мне страшно нравился, он был хорош, когда рассуждал о бизнесе. Но между нами стоит секс, вернее, его невозможность. Я вынуждена признаться в бессилии своего тела, оно не подчиняется приказам разума и само выбирает объекты для любовных игр.
      А сегодня я совершила подлость и уже склонна себя оправдать. Странно, если бы такой поступок совершил кто-нибудь ДРУГОИ' я бы осудила его, но когда я делаю то, что делают Другие женщины, то тут же прощаю себя и нахожу смяг-а1Ощие обстоятельства. Я большой мастер моралистических уверток.
      Я пустила в Сашин дом мужчину и переспала с ним. Этим любовником оказался Советов, который позвонил мне и напросился в гости, а я по слабости характера не могла ему отказать. Мы пили с ним коньяк и болтали, но я внутренне дрожала, что какая-нибудь случайность приведет сюда Сашу. И когда Андрей бросил меня на пол и обжег мои губы поцелуями, я никак не могла сосредоточиться на происходящем и все время ждала звонка в дверь. Он оседлал меня и нетерпеливо вошел в мой грот любви
      (так говорили французские жеманницы XV века). Соитие выполнено грамотно, но я бы не поставила Андрею высший балл, в его работе еще нет элемента изящества.
      Слишком горяч и тороплив.
      Я сгораю от стыда за свое вероломство и все же испытываю чувство удовлетворения.
      Во всяком случае, этой ночью мне не придется заниматься мастурбацией.
 

5 января

 
      . Обстановка накаляется, развязка близка. Саша стал пить, его попытки к сближению происходят все чаще и агрессивнее. Раньше я могла держать его в узде с помощью скандалов и гневных припадков. Теперь он почувствовал в них привкус театральности и потерял к ним интерес. Когда я в очередной раз взялась бить посуду, он ушел на кухню и g аппетитом взялся уплетать ножку курицы. Саша уже давно знает меня до донышка и осведомлен о всех дурных качествах моего испорченного характера, но он ничего не может поделать со своей любовью. Я разбила ему сердце, превратила его Жизнь в ад и вечно маячу перед ним недосягаемым соблазном. Его ревность приобретает зловещие черты, и у него есть Для нее основания. Моя жизнь монахини толкает меня на опрометчивые поступки, я становлюсь менее осторожной, чаще Встречаюсь с мужчинами и даже рискую приводить их в гости. Поклонники дарят мне цветы и подарки, и мне все труднее объяснять, откуда у меня новый флакон французских Духов или коробка дорогих конфет. От хронической неудовлетворенности в моих глазах появился особый призывный "леек, а тело излучает сексуальное свечение. Меня раздирают Неутомленные желания, а это приведет к.тому, что скоро я окажусь на улице.
 

14 января

 
      . Взрыв произошел. Причем из-за ничтожной причины. Я была в ДАСе в гостях у подруги, засиделась допоздна и осталась ночевать. Как только я вернулась домой раздался телефонный звонок. Я подняла трубку и услышала холодный голос Саши: "Где ты была?" Меня взбесил этот вопрос, и я ответила надменным тоном: "Это не твое дело. И с какой стати я должна отчитываться перед тобой?" "Нет, это мое дело, – возразил он со сдержанной яростью, – поскольку ты живешь в моей квартире и ешь на мои деньги". Во мне вскипела гордость: "Но я не сплю с тобой, я не твоя любовница и не твоя вещь. Моя личная жизнь касается только меня". "Даю тебе полчаса, чтобы собрать вещи, – заорал Саша. – Я сейчас приеду и заберу у тебя ключи".
      Как только я положила трубку, меня охватила лихорадка деятельности. Я бегала по квартире, скидывая в сумку все, что попадалось на глаза, впопыхах снесла со стола чашку, потом собирала осколки руками и порезала палец. Меня всю трясло, а сердце колотилось в груди, как у загнанного зверя. Я попыталась курить, но мне помешали дрожащие руки и слишком частое дыхание. За окном мела метель, обиженно завывал ветер, и я содрогнулась, представив, как выйду сейчас в белоснежный хаос, холод и темень и пойду куда глаза глядят. На столе стоял роскошный букет роз, подаренный мне одним воздыхателем. Я схватила его голой рукой, не обращая внимания на боль от вонзившихся шипов, и выкинула цветы в окно. После меня не должно остаться ничего красивого. Это был бунтарский жест, не имеющий смысла.
      Саша вошел, булькая, как закипающий чайник, и с порога спросил, собрала ли я вещи. Он, по-видимому, решил подавить меня холодным презрением, но кипящее молоко всегда убегает из кастрюли. Саша обрушил на меня дождь истерических слов.
      Он никак не мог выбрать роль и колебался, словно маятник, выступая в качестве и жертвы и агрессора. В его глазах блестели непролитые слезы. Он заявил, что У меня есть выбор – жить с ним или уходить. Мы оба потеряли контроль над собой и выкрикивали рваные бессмысленные фразы. Я исколола его самолюбие множеством мелких дырочек и швырнула ему в лицо его любовь – истерзанную, кровоточащую, стонущую от боли.
      Слова утратили всякий смысл, и я перестала искать их. Молча взяла сумку и вышла из дома. На улице мне ударила в лицо колючая и сухая снежная пудра. Под окнами я отыскала свои розы. Они светились на снегу как алые факелы. Я подобрала букет, уже засыпанный белыми легкими хлопьями, и, a4a, побрела к дороге ловить такси. Я шла и думала, как же лучилось так, что я оказалась на улице в самое неприютное время года. Может быть, стоило все объяснить Саше спокойным тоном. В конце концов, я вчера ни в чем не провинилась. Но, если быть честной, я уже обманывала его тысячу и один раз. Все к лучшему. Я устала от стратегических уловок и лжи. Уступить себя в пользование нелюбимому человеку – это так просто, но отдает сладостью подгнившего плода.
 

2января.

 
      Положение мое неприглядное. Три дня я жила у подруги, пока ее мама не устроила скандал, и мне пришлось уйти. В свою комнату в ДАСе я вернуться не могу, так как уже полгода нахожусь в ссоре с Юлей. Если я опять поселюсь с ней, она устроит мне веселенькую жизнь, проходящую в ледяном молчании и в состоянии необъявленной войны. Меня опять спас мужчина. Кажется, соль моей жизни в том, что мне всегда покровительствуют сильные мужчины. Его зовут Дмитрий. Он снял мне номер в гостинице "Измайлово", весьма красивый и удобный, и дал денег. Мы давно испытываем взаимное притяжение, но пока ограничиваемся случайными прикосновениями. Он молчалив и замкнут, я его не понимаю, и потому он особенно привлекателен для меня. Терпеть не могу болтунов и "своих в доску" парней.
      Несмотря на респектабельный вид моей гостиницы и новую жизнь, я перенасыщена унынием. Я совершенно одна, в моем номере холодно, и я прекрасно понимаю, что мое пристанище – лишь транзитный зал ожидания на вокзале жизни. Вчера я сильно заболела. Гуляя по улицам без ясно поставленной цели, лишь бы скоротать вечер, я простудилась и слегла. У меня поднялась температура, меня знобило, я лежала под Двумя одеялами в собачьем настроении и упивалась жалостью к себе. Некому подать мне чашку чая. Хочу в тепло, к людям и задушевным разговорам! Я поднялась с постели, оделась, вышла на улицу и с большим трудом доковыляла до стоянки такси.
      Поеду в ДАС, к Советову, он миляга, большой мастер на остроумные реплики и всегда поднимает мне настроение.
      Андрей, мой нежный паж, встретил меня участливой Улыбкой. Он приготовил легкий ужин и заставил меня выпить адское снадобье – водку, влитую в горячий чай. Я повествовала, как по жилам разливается блаженное тепло, и Впала в приятное состояние беспомощности – наконец-то за мной ухаживали и заботились обо мне. Андрей слушал мои жалобы, обласкивая меня взглядом.
      По радио передавали мягкую музыку Вивальди, и я ощутила слабость во всем теле.
      Пусть меня уложат в постель убаюкают, расскажут сказку, пусть со мной делают все, что хотят. Андрей постелил чистое белье, мы легли, и я безвольно, безропотно отдалась ему. Утром я проснулась совершенно здоровой. 14 февраля. Сегодня День святого Валентина, праздник всех влюбленных, и я наконец осуществила свое давнее желание. Все утро я ждала Дмитрия и чувствовала, что все должно решиться. Он меня удивлял своим поведением. Мужчина, который оказывает женщине множество услуг и не требует за это платы, маячит перед ней большим вопросительным знаком. Я давно уже млею от одного взгляда Дмитрия и с радостью прыгнула бы с ним в постель, но он не требует от меня любви.
      Но сегодня я придумала неплохую уловку. Я надела легкий пеньюар, нанесла на лицо почти неприметный макияж, дающий эффект утренней свежести, расчесала волосы и уложила их небрежными локонами. Дмитрий явился в полдень, с букетом цветов, флаконом французской туалетной воды и бутылкой превосходного ликера. Я приняла вид только что проснувшейся леди, извинилась за то, что не одета, и тут же юркнула обратно в постель. Он присел на кровать, и мы болтали, как старые приятели. Он случайно коснулся меня, и мои кости стали мягкими, а трусы тут же намокли. Я так возбудилась, что почувствовала сильную боль в лобке. Он осторожно поцеловал меня, потом еще и еще. Мы целовались мелко-мелко, как целуются голуби.
      Все произошло само собой. И когда его сильный твердый член вошел в меня, мне показалось, что из тихой гавани я вышла в бурное море, где волны поднимают меня все выше и выше, как маленькую щепку. Я застонала, когда меня захлестнула волна закипающего оргазма и с силой швырнула мое содрогающееся тело на берег.
      Я отдыхала, довольная, как насытившийся зверь. Теперь я могла как следует рассмотреть моего нового любовника. У него хорошая скульптура лица, сильное, свежее, тренированное тело, но главное его достоинство – огромный фаллос с обрезанной крайней плотью. Это действительно красиво зрелище. Я где-то читала, что обрезанный член – это не только эффектно, но и разумно с точки зрения гигиены. Под кожицей скапливаются выделения, которые со временем разлагаются и создают хорошую среду для инфекций. Обрезанный член легче содержать в чистоте. Кроме того, у него отсутствует неприятный запах, который обычно появляется у мужчины, владельца члена с крайней плотью, после того как он хотя бы раз сходил в туалет.
      Я любовалась большой игрушкой Дмитрия и не находила в ней изъянов. Это безупречное творение природы, дробящее спелую мякоть женщины, пока из нее не брызнет сок. Я играла с его фаллосом, ласкала и целовала его, добиваясь необходимой твердости и не давая ему отдохнуть. Мы занимались любовью пять часов, и Дмитрий утолил жар моего тела. Он ушел, когда уже смеркалось. И я подумала, лежа на влажных простынях, вся под обаянием нового любовного приключения, что День святого Валентина – один из самых счастливых дней в моей жизни. 25 февраля. Роман с Дмитрием оказался слишком коротким. Он женатый человек, и я не питаю на его счет никаких иллюзий. Наши поцелуи отдают горечью конца. Он замкнут и ограждает себя колючей проволокой, чтобы я не подошла слишком близко.
      Дмитрий похож на крепость, окруженную рвом с водой, и он не желает опустить мосты.
      Сегодня я ждала Дмитрия, сгорая от нетерпения. Мы договорились о встрече на восемь часов. В двадцать минут восьмого раздался звонок, я сняла трубку и услышала голос Советова: "Я нахожусь в холле гостиницы. Можно я зайду к тебе в гости?" "Конечно", – ответила я не раздумывая. Едва он Успел зайти, как я не терпящим возражений тоном заявила: "Если ты пришел переспать со мной, то быстро раздевайся. У нас мало времени. Сейчас придет мой мужчина". Я торопила его улыбкой, и он моментально скинул одежду. Я легла, бесстрастная, как снежная королева, и позволила взять себя. На губах моих застыла холодная усмешка. Это моя маленькая месть Дмитрию.
      Без пяти минут восемь Андрей, уже одетый, прощался со мной. Я чмокнула его в щеку, и мы посмотрели друг другу в глаза с полнейшим бесстыдством. В наших отношениях всегда присутствует оттенок легкости и распущенности. После его Ухода я едва успела прибрать смятую постель, подмыться и выбросить презерватив, как раздался стук в дверь. Я глянула в зеркало и увидела, как распухли от поцелуев мои губы Ничего, так еще пикантнее. И с порхающей на устах улыбкой ангела я пошла навстречу Дмитрию.
 

4марта.

 
      Вот уже пять дней, как меня выкинули из гостиницы "Измайлово".
      "Выкинули" в буквальном смысле -. в мое отсутствие выставили все мои вещи в коридор. По советским законам человек не может проживать в отеле более тридцати дней. Я снова стала бездомной, человеком без ключей и вынуждена ютиться и питаться по обстоятельствам. Я живу везде как турист и сама себе удивляюсь, как же при таком убогом существовании я сохраняю свой апломб. О будущем я стараюсь не думать, мне с трудом удается скользить по тонкому льду, и я уже чувствую холод воды под ногами.
 

9 марта

 
      . Дмитрий пристроил меня в общежитие Института русского языка. Для моего пребывания здесь нет никаких оснований, кроме одного – надо же мне где-то находиться, почему бы и не здесь. Когда на море шторм, то хороша любая гавань.
      Я – единственная русская, живущая в общежитии. Все остальные – иностранцы.
      Правда, иногда сюда пускают провинциальных учителей, которые приезжают на двухмесячные курсы повышения квалификации. Я живу в чистенькой комнате вдвоем с сорокалетней женщиной из Саратова, посещающей курсы. Мне хочется выть с тоски, но я не могу познакомиться с иностранными студентами, поскольку они уверены, что всякий русский, проживающий в общежитии, шпион КГБ. Я хватаюсь за малейшую возможность, чтобы улизнуть отсюда и провести ночь в другом месте. Мои отношения с Дмитрием постепенно прекратились, сошли на нет без ссор и скандалов, растаяли, как снег под лучами солнца. Я не падаю духом, но мне все труднее находить юмор в этой ситуации.
 

15 марта

 
      . Вчера утром, когда я шла на работу в газету "Комсомольская правда", случайно встретила Советова. Нам оказалось по пути, мы шли и перебрасывались шутками, как школьники на перемене. Что-то солнечное искрилось в его улыбке, и у меня вдруг стало легко на сердце. Андрей купил мне розочку и предложил поехать к нему в гости вечером а сейчас сторожу дачу у одних знакомых. Чудесное место в сосновом лесу", – рассказывал он. Господи, я не то что за город а к черту на кулички готова убежать, лишь бы спастись от одиночества и голых стен моей комнаты.
      Вечером мы встретились на вокзале, сели в электричку и уже через сорок минут добрались до нужной станции. Безжалостный грохот города остался далеко позади.
      На небе бледно светились звезды, снег тихонько поскрипывал под ногами, когда мы шли по сосновому лесу к нашему домику. Во всем была чистая, невозмутимая красота, трогающая сердце. И мне вдруг показалось, что мы уже давно живем здесь в гармонии и покое, дома нас ждут дети, толстый пушистый кот греется на печке, а преданный пес лежит во дворе в своей будке и тихонько поскуливает, скучая по хозяевам.
      Дом, который сторожил Советов, оказался большим и теплым, с незатейливым внутренним убранством. Андрей сразу же взялся хлопотать с ужином. Крепкий пряный мороз разрумянил его щеки, и он выглядел пронзительно юным и свежим. "Как хорошо, что с тобой можно не разговаривать и не надо кокетничать, – сказала я. – Ты без слов все понимаешь". Андрей внимательно посмотрел на меня и улыбнулся каким-то своим мыслям. Мы поужинали колбасой и картошкой, выпили водки, я расслабилась и почувствовала приятное предвкушение во всем теле. Он взял меня на руки и отнес в постель. Мне было тепло и уютно. Я не испытываю к нему страсти, но его близость приносит мне покой.
      Утром я надела валенки, вышла во двор и ахнула. Какое сияющее, райское утро, настоящий светопад! Снежный покров сверкал тысячами огоньков, божественно чистый воздух излучал силу и радость. Я зачерпнула пригоршню снега и умыла лицо. С неудержимой улыбкой и разгоревшимися щеками я пошла в дом будить Андрея. Он проснулся, мы выпили чаю и стали собираться. Я никак не могла найти свои сапоги, сброшенные вчера у кровати. "Что ты ищешь?" – спросил Андрей. "Свою обувку", – рассеянно ответила я. Он вышел в коридор и сразу же вернулся с моими сапожками в руках. "Вчера, когда ты Уснула, я высушил их, вычистил и смазал кремом", – важно сказал Советов и замер в ожидании похвалы. "Ах ты моя умница – умилилась я. – Спасибо, сапоги блестят как новые. Обо Мне давно никто так не заботился".
      Мы вышли на улицу в распрекрасном настроении, такое яркое утро не мучают черные мысли. Мы болтали о пустяках, Андрей избрал мишенью для острот наши стрдьные отношения. Мы представили себе, что было бы. если 6 мы, люди, лишенные моральных устоев, вдруг поженились Я разыграла целое представление, изображая роль жены.} Когда мы добрались до станции, выяснилось, что поезд только что отъехал, а следующая электричка лишь через полчаса. "Надо поймать такси", – заявила я. "Но у меня только двадцать рублей", – проскулил Советов. Я смерила его презрительным взглядом, и он смиренно поплелся к дороге ловить такси.
      Нас взялся подбросить до города владелец белого жигуленка", дородный мужчина лет сорока, из тех, что довольны всем на свете. Он излучал добродушие и победную уверенность в себе. "Я вас, ребята, бесплатно довезу, – заявил он. – Вижу, что вы молодожены. Ну что, угадал?" Он подмигнул Советову, который сразу же воспарял духом и принял вид благонравного молодого человека. Он даже обнял меня за плечи и, застенчиво улыбаясь, сказал водителю, что женаты мы всего три месяца. Тот засыпал нас ворохом прочувствованных пожеланий и всю дорогу рассказывал нам байки о своей жене и детях. Он хохотал жирным, утробным смешком, громогласно рассуждал о смысле жизни и хвастался своими успехами, а мы поддакивали и льнули друг к другу, как и подобает влюбленным. Поездка прошла куда как весело.
      Водитель довез нас до Института русского языка, снабдил на прощание множеством советов, пожелал счастья, энергично пожал нам руки и укатил, оставив нас на дороге, растерянных и грустных. "Эх, Андрюшка, были б у тебя деньги", – сказала я, тяжело вздыхая, и с удовольствием отметила, как гнев искажает его черты. "Ты меня недооцениваешь! – выкрикнул он. – Я из тех солдат, что непременно будут генералами". "И когда это будет? Лет через двадцать? – насмешливо спросила я. – Я не могу ждать". Он посмотрел на меня так, как будто я его ударила. "Прощай", – сказала я и зашагала в институт, стряхивая с себя остатки вчерашнего романтического вечера в лесу. Душа моя гибнет без денег. Это ерунда, что человек может жить богатой духовной жизнью, не имея средств к существованию. Такую жизнь могут вести только святые или боги, их не заботит хлеб насущный. Железная рука нищеты душит творчество. О чем я могу думать скитаясь по свету в поисках теплого угла и сытной еды? Только о сегодняшнем дне. За два месяца я не написала ни одной статьи, в редакции уже смотрят на меня косо. Единственно мое творчество – эти случайные записи, сделанные на мятых листках. Когда же придет человек, который избавит меня от житейского груза и укроет любовью, как плащом? 2 апреля. Я по-прежнему живу в состоянии хронической неустроенности, ночую в случайных местах и ем когда придется. Мои вещи разбросаны по всей Москве, и, чтобы собрать их, потребуется не один день. С собой я ношу только небольшой пакет с кремами, французскими духами, мочалкой, зубной щеткой и блокнотом. На мне надето вечно черное длинное платье, подходящее для всех случаев. Оно хорошо и тем, что на нем не видно грязи. Я выгляжу в нем как молодая вдова. Мне не часто приходится мыть голову, и я заматываю волосы в строгий пучок, выбеливаю лицо пудрой до мертвого цвета, а губы мажу красной помадой, и это прибавляет мне добрый десяток лет. Часто непогода застает меня врасплох, и мне приходится занимать теплые вещи у хозяев. Я и сама уже не помню, что позаимствовала, а что принадлежит мне.
      Мой завтрак, как правило, – сигареты и чашка чая, обед обычно не значится в расписании, а вечером мне удается поужинать на очередной презентации, поскольку я веду светскую хронику в газете и посещение подобных мероприятий входит в мои обязанности. Иногда мне везет, и я попадаю на утренний прием какой-нибудь богатой фирмы, где можно вдоволь есть сладких булочек. От беспорядочной жизни я похудела, осунулась, у меня затравленный вид и выражение глаз как у пловца, который выбился из сил, а берега все еще не видит. Больше всего я напоминаю заброшенную квартиру, уже много лет сдававшуюся внаем.
      Я бродяга с дерзаниями Наполеона, странствующая в поисках звезды своего счастья.
      Но я растеряла множество блестящих перышек из своих крыльев и утратила сердечную легкость, позволяющую воспринимать все события как череду захватывающих приключений. Смердящий мир надвигается со всех сторон, чтобы погубить меня и втоптать в грязь. Я плыву по течению и мечтаю прибиться к берегу.
      Я так устала от финансовой неустойчивости, что малодушно принимаю денежные подачки от Саши, с которым мы снова помирились, но общаемся теперь только как друзья. Он больше не пытается предъявить на меня права. Не в моих приемках самой зарабатывать себе на хлеб, и я получаю от него помощь без стыда. Я не испытываю морального гнета. Когда ты один против всего мира, все правила добродетели теряют смысл. Саша для меня как перила на узком мостике через горную пропасть, за которые цепляешься, чтобы не упасть. 3 мая. Случилось то, что должно было случиться. Меня выгнали с работы и лишили места в общежитии Института русского языка. Я купила билет в Хабаровск и вернулась в родное гнездо с подбитыми крыльями. Простодушие домашнего уюта обладает свойством залечивать душевные раны. Я заболела ангиной, но даже это доставляет мне удовольствие – меня холят и лелеют, исполняют все мои капризы и всячески стараются угодить. У меня есть своя постель, вкусная еда и книги – этого достаточно, чтобы вновь почувствовать уверенность в себе. У меня масса времени для размышлений. Я пытаюсь ответить на вопрос: почему у меня ничего не получилось? Грезы улетучились как дым, на пепелище тлеют лишь угольки надежды.
      Хрустальный башмачок не подошел Золушке по размеру. Я ринулась на большой город, вооруженная темпераментом авантюристки и повадками выскочки, и потерпела поражение. Теперь я должна сделать выбор – либо остаться в провинции и жить, как королева в изгнании, либо вернуться в Москву, где у меня нет ни жилья, ни работы. Через десять дней защита диплома, который я даже не начинала писать, а потом я потеряю призрачный статус студентки и возможность поселиться на следующий год в общежитии. Неужели это конец? А я ведь ничего не сделала в своей жизни. В моей голове теснятся созвучия слов, стройные и мощные фразы, восхитительные вариации предложений. Я представила себе сочувствующие лица своих коллег, которые говорят между собой: "Да, она была многообещающей девочкой, но пропала ни за грош". Нет, я не желаю быть эстетствующей несостоявшейся провинциальной звездой с ярким прошлым и тусклым настоящим.
      Главная задача – найти крышу над головой и человека, который избавил бы меня от денежных хлопот и не лез ко мне в душу, довольствуясь моим телом. Потом можно будет подумать и о карьере. На свете полно лопоухих мужчин, которые только и мечтают о том, чтобы кто-нибудь прибрал их к рукам. Чтобы заманить их в ловушку, необходимо хорошие, бархатные перчатки, которые прячут коготки, легкий, Ложный шаг и глаза, умеющие гасить алчный блеск.
      1о мая. Вчера прилетела в Москву и только в аэропорту впервые четко осознала, что мне некуда идти. Можно поехать к Катюше, но она уже тяготится своим гостеприимством. Я стояла посреди зала прилета, окруженная вещами, слегка поглупевшая и неловкая. Меня толкали со всех сторон, в уши мне лился многоголосый шум, а в голове был полный сумбур. Мне бы только найти убежище на два дня, а там появится какой-нибудь выход. И тут я вспомнила случайный разговор с Катюшей, которая рассказывала мне, что Советов ушел из редакции журнала "Студенческий меридиан", где он был корреспондентом, и сейчас работает брокером.
      Более того, он заработал достаточно денег, чтобы снять двухкомнатную квартиру. Я тогда не приняла все это всерьез, но записала его телефон.
      С бьющимся сердцем подошла к автомату и набрала номер, наспех нацарапанный в записной книжке, умоляя судьбу, чтобы Андрей был дома. "Я слушаю", – раздался знакомый голос в трубке. "Андрей, это Даша, – быстро заговорила я, не давая ему опомниться. – Я сейчас в Домодедове, хочу приехать к тебе в гости денька на два.
      Можно?" "Приезжай", – неуверенно ответил Советов. Мы не виделись почти три месяца, но большой радости я в его голосе не почувствовала. Впрочем, какая разница! Я швырнула трубку, всучила вещи навязчивому таксисту и уже через сорок минут была у Советова.
      Он встретил меня довольно любезно и даже успел приготовить обед. Квартира оказалась обтрепанной, но вполне уютной. Особенно мне понравился настоящий писательский стол – внушительный и располагающий к работе. "Мне вполне подойдет маленькая комната", – великодушно сказала я за обедом. "Видишь ли, Даша, – осторожно взялся объяснять Андрей, – я здесь живу не один, а вместе со своим другом Ромой". "Ну и прекрасно, – ответила я, жуя котлеты. – Ты и Рома поселитесь в большой комнате, а я в маленькой. Только ко мне без стука не входить". Советов вздохнул и взялся за Мытье посуды.
      После обеда я распаковала вещи и обустроилась в новом Жилище. "Все складывается неплохо, – думала я. – У меня есть своя комната. Через неделю хорошей обработки Советов Уже будет вилять хвостом и не посмеет меня выгнать. Рому со временем можно выселить. В качестве платы за квартиру буду спать с Андреем раз в неделю, больше не дам. Я не испытываю к нему ни любви, ни неприязни, так что постельная работа не составит труда. Со временем найду приличного богатого мужчину и уйду. Советову я до лампочки, так что он не будет устраивать мне сцены ревности из-за поздних приходов домой или ночных отлучек. Это не история с Сашей, которому я нужна или со всеми потрохами, или никак. Ему не нравятся резиновые куклы с отверстиями между ног. А Советова по молодости лет вполне устроят краткие соития. В принципе это взаимовыгодный контракт – ему не придется бегать за бабами с высунутым языком и расстегнутой ширинкой. И потом, я помню, как Катюша говорила мне, что Советов делал ей предложение, мотивируя это тем, что ему необходимо о ком-нибудь заботиться. Вот и чудненько. Теперь у него есть предмет для забот, да еще какой! Только бы он не ломился ко мне сегодня ночью, я так хочу спать – разница с Хабаровском во времени составляет семь часов".
      В девять вечера, едва я успела плюхнуться в постель, как услышала, что кто-то скребется в дверь. "Войдите", – произнесла я утомленным голосом. Советов вошел тихо, как мышка, и присел на край кровати. "Ну, – выжидательно сказала я, демонстративно зевнув. – Я ужасно хочу спать. Быстро делай свое дело и уходи".
      "Я мигом", – шепнул он, скидывая штаны и устраиваясь на мне поудобнее. Спустя пять минут я услышала его сдавленный крик. И последнее, что я подумала, проваливаясь в сон: "Во всяком случае, он экономит время".
      Проснулась я с неизъяснимым чувством душевного покоя. В окно светило солнце, бросая теплые отблески на мою постель. В утреннем свете даже ободранные обои выглядели по-домашнему уютными. В дверь постучали. "Господи, неужели опять?!"- мелькнула мысль. В комнату вошел Советов с подносом в руках. Мои ноздри затрепетали, уловив аппетитный запах горячего шоколада, налитого в изящную фарфоровую чашку. "С добрым утром! – сказал Андрей, сияя улыбкой. – Тебе яичницу жарить из двух или трех яиц?" "Из двух, – машинально ответила я. – А как ты делаешь шоколад?" "Два маленьких пакета сливок выливаешь в кастрюльку, кладешь туда две плитки шоколада и ставишь на огонь, – охотно объяснил он. – Варишь, постоянно помешивая, Д° тех пор, пока шоколад не растворится в сливках.