На стенах висели писанные маслом пейзажи. У стены стоял мягкий диван, обитый зеленым атласом – на нем расположился Мефистофель. Напротив Мефистофеля в старинном кресле с прямой высокой спинкой сидел Мак, держа в руке бокал крепкого вина – демон предложил ему выпить, чтобы он пришел в себя после недавнего приключения в Пекине, чуть не стоившего жизни незадачливому участнику Спора меж Светом и Тьмой.
– Ну, хорошо, – сказал наконец Мефистофель. – Итак…
Еще не окончательно опомнившийся после пережитых волнений Мак понял, что ему сейчас придется покинуть эту уютную комнату и снова отправиться в какой-то далекий город со странным, непривычным для уха названием.
– Что такое Ренессанс? – спросил он.
– Ах, я и забыл, что этот термин появился на несколько веков позже, – рассмеялся Мефистофель. – Ренессансом называют особый период в истории, мой дорогой Фауст.
– И что вы мне предлагаете делать с этим Ренессансом? – снова спросил Мак.
– Ничего. Ренессанс – это такое явление, с которым вы ничего не сможете сделать. Заговорив с вами о нем, я просто хотел подчеркнуть, насколько важным является этот период для мировой истории и как важно на этот раз не ошибиться в своем выборе – ведь от него может зависеть очень многое.
– Что же конкретно мне нужно будет делать? Вы снова предлагаете мне несколько вариантов, из которых я должен выбрать один?
– Не совсем так. Конечно, вам придется делать выбор, и случай для этого вам представится, – ответил Мефистофель. – Мы собираемся отправить вас во Флоренцию в то время, когда горели костры соблазнов.
– Что это такое?
– В те времена устраивались публичные сожжения тех предметов, которые считались сопричастными человеческому греху и легкомыслию и потому навлекли на себя гнев церковников. В костры бросали дорогие зеркала, картины, увлекательные легкие романы, старинные рукописи, даже сласти – леденцы и засахаренные фрукты. Среди этих вещей попадались великолепные произведения искусства, настоящие шедевры. Один из самых больших костров горел перед дворцом на пьяцца делла Синьориа – в нем погибло множество уникальных картин и книг, которые сейчас составляли бы гордость любой коллекции.
– Лично мне кажется, что в этом они немного переусердствовали, – сказал Мак. – Итак, вы хотите, чтобы я воспрепятствовал этому публичному сожжению?
– Отнюдь нет, – покачал головой Мефистофель.
– В таком случае, что же мне надлежит сделать?
– Что-нибудь великое… Возможно, придется даже совершить подвиг. Мы выбрали Фауста в качестве исполнителя главной роли в нашей исторической драме, ибо Фауст способен совершить выдающийся поступок, который сможет быть истолкован в пользу Добра или Зла единственным судьею этого великого спора – Ананке.
– Кем?
– Ананке. Этим именем древние греки называли одну из первобытных сил, принимающих участие в творении мира, – неизбежный, неумолимый Рок. Никто не может избегнуть своей судьбы, и потому все вещи в этом мире судит она, Ананке.
– Где же обитает эта Ананке?
– Она везде и нигде, – ответил Мефистофель. – Не имея формы, но незримо присутствуя в каждой вещи, она овеществляет бытие. Она неуничтожима и вечна, как Пространство и Время. Благодаря ей мельчайшие частицы, из которых состоит материя, не разлетаются прочь, а собираются вместе, и предметы обретают форму. Благодаря ей атомы взаимодействуют друг с другом. Но хотя эта древняя сила и являет нам себя в каждой вещи, сама она неуловима и бесплотна. Однако настанет срок – Ананке обретет телесную оболочку и объявит нам свое решение.
Философские рассуждения Мефистофеля показались Маку слишком сложными, и он сказал:
– Ну, хорошо, давайте вернемся к началу разговора. Что мне делать и как нужно действовать на этот раз?
– Этого я вам сказать не могу. Дело в том, что флорентийский этюд мы спланировали несколько иначе, чем все остальные. Вы будете работать совершенно самостоятельно. Вам даже придется самому найти для себя подходящий род занятий.
– Но как мне узнать, что мне следует делать? И как судить о том, хорошо или плохо я поступаю?
Мефистофель пожал плечами:
– При полной свободе вы можете выбрать любой путь. Например, вы встречаете человека, которому грозит опасность, и спасаете ему жизнь. В этом случае достоинство вашего поступка будет определяться тем, на что спасенный вами человек потратит оставшиеся годы своей жизни.
– Но я же не могу заранее знать, на что он их потратит!
– Знать заранее ничего нельзя. Но вы можете попытаться предугадать его действия – ведь фаустовская проницательность вошла в пословицу среди ваших современников. К слову сказать, Николо Макиавелли сейчас во Флоренции. Вы могли бы отговорить мастера создавать свой последний шедевр, «Князь»,
– это произведение вызвало большой переполох в Небесных Сферах…– Мефистофель помолчал, видимо, размышляя о чем-то. – Или, если уж вам так и не придет в голову, к чему бы приложить руки, вы можете поискать для меня картину Боттичелли.
– Это будет хорошим поступком?
Мефистофель задумался. Конечно, у него могут быть крупнейшие неприятности, если кто-нибудь узнает об этом. Однако искушение было слишком велико – он знал одно подходящее местечко на западном конце обширной галереи своего дворца в Преисподней, как будто специально созданное для этой картины… Все остальные архидемоны лопнут от зависти, когда ее увидят…
– О, да, – наконец ответил он Маку. – Нет ничего плохого в том, чтобы спасти один из шедевров Боттичелли от огня.
– Проблема в том, – сказал Мак, – что я не знаток живописи и вряд ли сумею отличить Боттичелли от Дюрера. Мои познания в этой области в основном ограничиваются рисунками древних греков… и надо сказать, что греческую живопись я знаю гораздо хуже, чем греческий язык.
– Это досадное препятствие, – сказал Мефистофель. – Но я думаю, никто не будет возражать, если я расширю ваш кругозор в области искусства. Вам это может пригодиться для выполнения задания.
И демон сделал какой-то замысловатый жест руками. В ту же секунду колени Мака подогнулись – ему казалось, что груз приобретенных во мгновение ока знаний давит на него физически. Теперь он мог оценить любую картину, начиная эллинским периодом и кончая экспрессионизмом, с точностью до нескольких десятков франков.
– Доставить вам картину Боттичелли? – еле слышно пробормотал Мак. – Это все, что вы хотите, чтобы я сделал?
– Не мне вам указывать, – ответил ему Мефистофель. – Я лишь дал вам кое-какие сведения – это поможет вам разобраться в происходящем.
После минутного молчания он прибавил:
– Конечно, если во время вашего пребывания во Флоренции вам случайно попадется картина Боттичелли, я куплю ее у вас по самой дорогой цене.
– Ну, а если картина мне не попадется, – настаивал Мак, – что мне делать тогда?
– Этого я вам сказать никак не могу. Видите ли, дорогой мой Фауст, в нынешнем раунде правила игры усложнились, и совершить свой выбор будет не так-то легко. Вам уже не придется взвешивать свои поступки на весах совести и разума и не придется предугадывать их последствия, руководствуясь заранее предопределенными критериями. Данная ситуация не имеет ничего общего с моральными дилеммами. Это своего рода интеллектуальная игра, состязание умов. Вам представится уникальный случай – сделать то, что обычно по силам только бессмертным, и таким образом как бы приблизить себя к могучим духам. Мы же, со своей стороны, хотим посмотреть, как смертный справится с этой задачей.
– Ну, хорошо, – неуверенно произнес Мак. – Но знаете, я не уверен, что вполне правильно вас понял.
– Мой друг, внешне это будет напоминать телевикторину.
– Прошу прощения?
– Ах, я опять забыл, что в ваше время этот термин еще не придумали… Представьте себе: некто стоит перед большой аудиторией и отвечает на вопросы – за деньги, разумеется. Каждый раз, когда он дает правильный ответ, он получает определенную сумму… Ну, а теперь представьте себя на его месте. Ставка десять тысяч луидоров. Вы во Флоренции, в 1492 году, когда горел самый большой костер соблазнов. Перед вами огромная куча книг и великолепных произведений искусства. Среди них бесценная картина Боттичелли. В ваших силах спасти ее от огня. Что вы сделаете?
– Я понял! – воскликнул Мак. – Значит, если вам понравится мой ответ, я получу деньги?
– В принципе, да. Такова основная идея, – ответил Мефистофель. – Продолжим. Следующий эпизод. Предположим, вы оказались во дворце Лоренцо Медичи. Это жестокий и властный правитель, но в то же время покровитель и тонкий ценитель изящных искусств. Он умирает. Ну, а теперь протяните руку. Возьмите. Держите это. Вот так, – он протянул Маку склянку с зеленой жидкостью. – Это чудодейственный эликсир, исцеляющий человека от всех болезней. Если умирающий выпьет его, он проживет еще десять лет. Дадите вы этот эликсир Медичи или нет?
– Ох, – вздохнул Мак, – мне надо подумать. У меня так мало сведений… Не можете ли вы рассказать мне что-нибудь еще?
– К сожалению, нет, – покачал головой Мефистофель. – Я не могу выходить за определенные границы. Все, что я могу для вас сделать, – это намекнуть кое о чем, дать ключи к разгадке, а уж разгадывать загадку придется вам самому. Мы тщательнейшим образом проверяем быстроту и остроту вашего мышления, заглядывая в такие глубины вашей души, в которые даже вы сами никогда не заглядывали. Итак, вперед, доктор Фауст! Сослужите службу человечеству! Вы готовы?
– Я полагаю, что готов, – ответил Мак. – Ах, да, чуть не забыл… Где Маргарита?
– Вы найдете ее на рынке, где продают шелка. Она сказала, что сделает кое-какие покупки, пока мы с вами будем беседовать.
Глава 2
А в это время на другом конце света, в центре Преисподней, был тоскливый, пасмурный вечер. Моросил мелкий дождь. Огромные черные птицы пролетали низко над землей, пронзительно крича. На улицах было грязно. Пахло гниющими отбросами: переполненные мусорные баки стояли в каждом дворе, и возле них растекались зловонные лужи. Из заколоченных досками окон многоэтажных домов доносились громкие вопли, стоны и проклятья – там обитали души усопших грешников, освобожденные из мрачной бездны и находящиеся в вечном рабстве у духов Зла. В одном из таких грязных, запущенных кварталов находился Ихор-Клуб для Неуклюжих.
Этот клуб пользовался большой популярностью, поскольку его атмосфера располагала к непринужденному, легкомысленному веселью – Ихор-Клуб представлял собой классический образец адских увеселительных заведений, так сказать, лицевую сторону жизни Преисподней.
В ресторане этого клуба в одной из маленьких уютных кабинок сидел уже знакомый нам рыжий демон, Аззи Элбаб. У него было назначено свидание с Эттой Глбер, юной особой, объявленной победительницей конкурса «Мисс Подлипала – 1122» на ежегодном шабаше ведьм. Главным призом этого конкурса как раз и было свидание с молодым демоном привлекательной наружности, без особо вредных привычек, принадлежащим к высшему обществу и подающим большие надежды. Юная ведьма была несколько удивлена, когда перед нею появился рыжий, полноватый демон с лисьей физиономией – этот тип никак не походил на сказочного принца или, на худой конец, героя сентиментального романа. Однако способность легко приспосабливаться к обстановке, благодаря которой она стала победительницей конкурса подлипал, помогла ей быстро пережить свое разочарование. Что касается Аззи, то он сам выдумал этот конкурс несколько лет тому назад, чтобы иметь возможность время от времени встречаться с земными девушками.
Был как раз один из тех вечеров, которые склонные к сентиментальности духи запоминают надолго. Мягкий рассеянный свет помогал представительницам прекрасного пола скрывать мелкие дефекты своей далеко не безупречной кожи. Глубокое декольте Мисс Подлипалы открывало взорам Аззи прелести, способные соблазнить демона, чей возраст еще не перевалил за несколько сотен эпох. Музыкальный автомат наигрывал мелодию «Земного Ангела» (в Аду собраны записи песен всех веков; многие из них рано или поздно становятся популярны, однако никто еще не помнит случая, чтобы моды в подлунном мире и в Преисподней совпадали во времени). Все было просто замечательно, однако Аззи никак не мог прийти в веселое расположение духа – мысли его постоянно возвращались к делам и хлопотам прошедшего дня.
Веселье в Аду – своего рода религия. Однако сейчас Аззи менее всего был склонен подчиняться общим правилам. Ему пришлось изрядно потрудиться сегодня, а впереди его ждали еще большие хлопоты. Ему нужно было продумать свои действия на много ходов вперед, чтобы занять наиболее выгодную позицию в новой Тысячелетней Войне меж силами Света и Тьмы, а также решить наконец, что делать с настоящим Фаустом.
Доктор Фауст оказался крепким орешком. Соблазнить его было непросто – обычные уловки, к которым прибегали духи Преисподней для того, чтобы заполучить в свои лапы человеческую душу, здесь не годились. Все попытки искушения, предпринятые Аззи, пока не увенчались успехом, и теперь удрученный демон раздумывал над причиной фаустовского упорства. Он предлагал ученому доктору все, что составляло бы счастье любого смертного – власть, славу, богатство и прекрасную Елену; однако Фауста, похоже, не слишком интересовали подобные вещи. Припоминая свой недавний разговор с Фаустом на высочайшей вершине Кавказа, Аззи пытался найти ключ к разгадке характера такого непростого человека, каким, безусловно, являлся доктор Фауст.
Да, этот Фауст – большой упрямец. К тому же он совершенно непредсказуем в своих поступках. Никогда нельзя заранее угадать, что ему придет в голову в следующий момент. Это может оказаться серьезным препятствием для сложных интриг, разработанных ведущими специалистами Ада, поэтому Силам Тьмы было бы очень выгодно заменить Фауста другим лицом – не столь знаменитым, конечно, но зато гораздо более уравновешенным и покладистым. Фауст отнюдь не святой – недостатков у него, пожалуй, даже побольше, чем у любого смертного; однако до настоящего злодея ему очень далеко. А вот Мак Трефа – вполне подходящая фигура для замены доктора Фауста: он простой парень, а следовательно, он будет поступать так, как поступил бы на его месте любой другой смертный. Это значительно упрощает работу аналитиков и дает Силам Зла крупный шанс на победу.
Аззи обдумывал ситуацию еще приблизительно четверть часа. Чем больше он думал, тем сложнее и противоречивее представлялся ему доктор Фауст. Наконец он устал ломать голову над сложным фаустовским характером и решил действовать.
– Ну, душенька, – обратился Аззи к своей даме, – было очень приятно провести с вами вечер, но, к сожалению, у меня слишком мало времени, и я должен вас покинуть. Не беспокойтесь, счет уже оплачен.
И он с быстротой кролика нырнул в укромную кабинку, специально предназначенную для сотворения заклинаний – некоторые посетители клуба, подражая аристократическим привычкам демонов высшего круга, не желали колдовать у всех на виду. Аззи нужно было отправиться в прошлое – собираясь на свидание с молодой ведьмой, он перенес себя в не слишком отдаленное будущее. Заклинание сработало, и годы побежали вспять. Двигаясь со скоростью, превышающей скорость мысли, Аззи наблюдал, как время сворачивается в кольцо, подобно змее, пожирающей собственный хвост. На его глазах дряхлые, сгорбленные старики и старухи превращались в стройных юношей и цветущих девушек, действующие вулканы утихали и покрывались шапками льда, давно растаявшие айсберги возникали словно бы из пустоты, а население Земли быстро сокращалось.
Наконец он вышел за пределы мира, в котором обитают люди, и переместился в сферу воображаемых объектов – в мир, созданный Гомером и другими величайшими поэтами Древней Греции. Впереди показалась Лета,
затем взору открылась мрачная пещера – здесь Река Забвения впадала в Авернское озеро
. Аззи стремительно пронесся над его темными водами, углубляясь в пещеру, повторяя все причудливые изгибы и повороты подземного тоннеля. Это было похоже на путешествие по внутренностям гигантской змеи. Он спускался все ниже; постепенно в пещере становилось жарко – чувствовалось раскаленное дыхание Преисподней. Вот уже он добрался до мрачных берегов Стикса. Призрачный свет, исходящий от скал, нависших над черной водой, не мог разогнать окружающую тьму. Кое-где на скалах смутно вырисовывались контуры человеческих фигур, чью наготу прикрывали только полотняные хитоны – то были античные герои, точь-в-точь такие, какими их изображали древние вазописцы. Аззи прибыл туда, куда стремился – к самой границе Преисподней.
Развернувшись, Аззи полетел почти над самой водой и через некоторое время нагнал ладью Харона, дрейфующую вдоль илистого берега Стикса. На корме сидели Фауст и Елена; глядя на черную, подернутую мелкой рябью воду, они о чем-то беседовали вполголоса. Как ни напрягал свой слух Аззи, ему не удалось расслышать ни слова из их разговора.
Аззи камнем упал вниз, на лодку, но в самый последний момент приостановился, на долю секунды завис в воздухе и аккуратно сел рядом с Фаустом. Лодку чуть заметно качнуло; Харон оглянулся посмотреть, в чем дело, но Аззи не обратил на перевозчика душ умерших никакого внимания.
– А вот и я! – лучезарно улыбнулся он. – Добрый день, доктор Фауст!
– Привет тебе, нечистый дух, – ответил Фауст. – Зачем пожаловал в здешние края?
– Для того, чтобы проведать вас, – сказал Аззи, присаживаясь на складной стул, поставленный возле самых перил. – Ну-с, как идут дела?
Фауст самодовольно усмехнулся:
– Весьма неплохо. С Хароном, конечно, трудно иметь дело – он вообще не ладит с людьми – но мне, кажется, удалось его уговорить. Он готов помогать мне.
– Уговорить Харона? Это неслыханно! Как вам удалось?..
– Я просто сказал ему, что перед ним открывается уникальная возможность с самого начала участвовать в одном приключении, которое, возможно, войдет в историю как совершенно новый, оригинальный миф.
– Какой еще миф? – спросил демон.
– Ну, миф о встрече Фауста и Харона и о том, как Фауст и Елена Прекрасная при помощи Харона совершили путешествие в Миры-о-которых-никто-не-знал-доселе.
– Ха! – громко произнесла Елена. Она сидела на корме, свесив ноги в воду, и внимательно прислушивалась к разговору между Фаустом и демоном.
Аззи не обратил на ее реплику никакого внимания.
– Я явился к вам с другим предложением, – сказал он Фаусту.
– Я уже сказал, что не буду вам подчиняться.
– А я от вас этого и не потребую, – ответил ученому доктору Аззи. – Вот послушайте, – голос рыжего демона стал мягким и певучим. – В крупной игре, где ставкой является право властвовать над миром на протяжении всей грядущей эпохи, уже сделаны первые ходы. Этот парень, Мак, которого Мефистофель забрал вместо вас, играет в ней отведенную ему роль. Хорошо или плохо он с нею справляется – не нам судить, да и речь сейчас пойдет не об этом. Что сделано, то сделано; а сделанного, как известно, обратно не переделаешь. Тут уж ни вы, ни я ничего изменить не можем. Вот я и предлагаю вам – оставьте все как есть. Не вмешивайтесь. Выйдите из игры. Добровольно. Сами. А я позабочусь о том, чтобы вы провели все оставшееся время как можно более приятно и в то же время с пользой, доктор. Ручаюсь, вы не пожалеете о своем решении.
– Что вы мне предлагаете?
– Я знаю один период в истории, который идеально подходит для такой личности, как вы. Вам будет дано все – власть, деньги, слава. Вы будете сказочно богатым человеком.
– И все это будет принадлежать только мне одному? Или же у меня будет супруга, вполне достойная того, кто занимает столь высокое положение?
Такова уж была натура доктора Фауста – он опять начал торговаться!
– Вы сможете оставить у себя Елену – это будет входить в условия сделки, – ответил Аззи. – Подумайте только, Иоганн, вам будут завидовать все смертные. И к тому же вас ожидает огромное богатство. Вам и не снилось такое.
– Положим, что вам, с вашим-то талантом по части всяких козней, я не доверяю, – заметил подозрительный Фауст. – Знаю я вас, чертей! Вы можете сделать так, что, как только я вступлю во владение этим несметным богатством, меня хватит удар или разобьет паралич, так что наслаждаться им я уже не смогу. Какой, спрашивается, толк от туго набитого кошелька, если не можешь до него дотянуться?
– Как вы могли так дурно обо мне подумать? – огорчился Аззи. – Я, может быть, и злой, как всякий демон, но я отнюдь не плохой! Если вы опасаетесь за свое здоровье, я включу в список полный курс омоложения в специальном восстановительном центре, где работают лучшие мастера. После недолгой и совершенно безболезненной процедуры вы будете чувствовать себя так, словно заново родились на свет – ваша плоть и ваш дух, ваши мыслительные способности претерпят изменения к лучшему. У вас впереди будет много счастливых лет, вы сможете взять от жизни все лучшее, что она даст вам. Это будет прекрасно, доктор. О, дорогой мой, как это будет прекрасно!
Расписывая все преимущества предлагаемой сделки, Аззи настолько увлекся, что сделал довольно странный для демона жест – поднеся к губам сложенные щепотью пальцы правой руки, он громко чмокнул их и отвел руку в сторону, раскрыв при этом кисть наподобие чашечки цветка – точь-в-точь грузин, торгующий на базаре апельсинами (что, конечно же, было вовсе не в натуре Аззи). Фауст, однако, остался ко всему безучастным и не изменил своего первоначального решения.
– Нет, – сказал он демону. – Мне очень жаль, мой нечистый друг, но я не могу принять ваши условия. Я вполне понимаю ваши чувства. Но с собой я ничего поделать не могу.
– Но почему же вы все-таки отказываете мне? – спросил Аззи.
– Понимаете, если я соглашусь работать на вас, то потеряю свою абсолютную независимость. Я понимаю, вас, конечно, волнуют в первую очередь свои собственные проблемы – ваша карьера, ваша интрига, ваше место в Тысячелетней Войне. Но и я, со своей стороны, должен позаботиться о великой исторической роли Фауста; ну и, конечно, если у меня еще останется время – о будущем всего человечества. Так что прошу извинить меня, нечистый друг мой, но вам я подчиняться не стану.
– Что ж, – вздохнул Аззи, – попытка – не пытка… А что вы собираетесь делать дальше?
– Я попытаюсь занять свое место в Тысячелетней Войне – место, принадлежащее мне по праву. Не знаю, удастся ли мне прибыть во Флоренцию вовремя… Но следующий этюд должен быть разыгран в Лондоне. Я уже договорился с Хароном насчет доставки. Такая перемена обстановки не может ему не понравиться – ведь его ладья еще ни разу не бороздила воды Темзы.
Услыхав свое имя, упомянутое ученым доктором, Харон прислушался к разговору. Шаркая ногами, он прошел на корму, где сидели Аззи и Фауст, и сказал, посмеиваясь:
– Да, Фауст, мы договорились. Я доставлю вас в Лондон, но для этого вы должны сотворить достаточно мощное Заклинание Перемещения, которое перенесет нас туда. Эта ладья не может идти сквозь пространство и время на веслах, сами понимаете.
Фауст повернулся к Аззи:
– Да, насчет Заклинания. Мое собственное уже почти потеряло всю свою силу. Не могли бы вы снабдить меня подзаряжающим устройством или, что еще лучше, дать мне все необходимое для того, чтобы составить новое Заклинание? Мы с Хароном немедленно отправились бы в путь и нагнали Мефистофеля.
– Конечно, – ответил Аззи. Он вынул из кармана небольшой пакет, незаметно сорвав с него ярко-красную этикетку с надписью «ИСПОРЧЕНО. ИСПОЛЬЗОВАНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ», наклеенную Комиссией по Стандартам Колдовских Средств (сокращенно КС-КС), и вручил пакет Фаусту.
– Желаю удачи, – сказал демон и тотчас растворился в воздухе.
Он был очень доволен собой. Сложная проблема разрешилась так просто! Теперь ему уже не нужно будет ломать голову над тем, что делать с Фаустом. Этот упрямец сам себя выведет из игры – разумеется, не без помощи лукавого, веселого, находчивого рыжего демона, снабдившего ученого доктора Фауста адской машиной вместо ингредиентов для заклинания. Согласитесь, это была очень остроумная проделка!
Глава 3
– Итак, – обратился Фауст к Елене, – что вы имели в виду, когда произнесли «ха»?
Харон в это время возился на носу лодки, приготовляя свое видавшее виды судно к новому, весьма продолжительному плаванию.
Елена, прекрасная и недоступная, стояла у невысоких перил, которыми был обнесен борт лодки, и глядела на воду. Черная река катила свои волны в неведомую даль; возле берега образовывались небольшие водовороты. На ее колышущейся поверхности отражались все деяния и подвиги людей и богов: сцены из битв, из древних мифов и из жизни выдающихся героев представали перед зрителем заново, словно заснятые на кинопленку. Даже не повернув головы в сторону Фауста, Елена ответила:
– Это презрительный возглас, потому что я не чувствую к вам, сексуально озабоченному типу, ничего, кроме презрения.
– Вы меня называете сексуально озабоченным типом? Меня, Фауста?
– Да. Ну и что? – с вызовом ответила она. – Подумаешь – Фауст! Знаю я вас, мужчин! Будь вы великим героем или всемирно известным ученым – разница невелика. С моей точки зрения, вы всего лишь один из тех, кто рассматривает женщину как вещь, как некий приз, который должен достаться ему в награду за его выдающиеся качества. Вы, мужчины, затеваете друг с другом все эти смешные и никому не нужные войны лишь для того, чтобы победитель мог обладать женщиной…
– Признаюсь, мне странно слышать от вас такие речи, – сказал озадаченный Фауст. – Вы говорите как образованный человек, а совсем не как ветреная красавица, этакий «лакомый кусочек», каким вас представляют мифы. К сожалению, история не сохранила для нас вашей точки зрения на женский вопрос.
– Такова уж сама история, – ответила Елена. – Она имеет один существенный недостаток: победившая сторона пользуется исключительным правом представлять вещи в том свете, в котором это ей наиболее выгодно. Победителей, как известно, не судят, вот они и прибирают к рукам историю как мощное средство воздействия на человеческие умы. И мы, те, кто входит в историю, становимся уже не самими собой, а лишь тем, что скажут о нас наши биографы. Нас превращают в какие-то пародии на самих себя!
– По-моему, вам не на что пожаловаться, – заметил Фауст. – Ваша слава распространилась далеко за пределы вашей родины, вы известны как прекраснейшая женщина в мире!
– Вам легко говорить!.. Меня обрекли на роль инженю, которую я должна играть целую вечность. Мои друзья смеются надо мной. А все потому, что всякие ослы вроде вас воображают себя чуть ли не самими богами, раз уж им удалось заполучить и поработить меня.
– Поработить вас? Вы ошибаетесь, прекрасная Елена! Как раз наоборот, это я ваш покорный слуга. Я готов исполнить любое ваше желание, малейший ваш каприз.
– Правда? – обрадовалась Елена. – Тогда верните меня обратно в царство Аида, откуда тот демон меня выкрал.
– Ну, нет, об этом не может быть и речи, – сказал Фауст. – Поймите, я просто пытаюсь быть галантным. Так почему бы вам не отплатить мне той же монетой?
– Черта с два! Вы можете обладать моим телом, но мной вам не завладеть никогда!
– Гм-м, – задумчиво произнес Фауст, глядя на Елену. – Любой мужчина на моем месте сказал бы, что ваше тело – само по себе неплохая награда.
– Черта с два вы его получите! Попробуйте только прикоснуться ко мне! Чтобы завладеть моим телом, вам сперва придется убить меня!
Фауст не без удивления обнаружил, что мог бы пойти и на это – женское упрямство привело его в бешенство. Он стиснул зубы и постарался успокоиться, думая о каких-нибудь отвлеченных предметах. Как ни смешно это выглядело со стороны, он вовсе не так сильно желал эту женщину, несмотря на все ее прелести. Обладать ею, взять над ней верх – о, да, ученому доктору этого очень хотелось. Но любить ее?.. Она приводила Фауста (чей опыт общения с женщинами был довольно ограничен) в смятение даже когда молчала, а уж если Елена открывала рот – тут она казалась бедному доктору настоящей мегерой. Фауст удивлялся, сколь неполно античные авторы обрисовывали характер своих героев. И почему только ни в одной древней книге не содержится никаких упоминаний о том, как прекрасная Елена вела беседы с мужчинами?..
– Послушайте, – обратился Фауст к своей спутнице, – давайте поговорим как два разумных человека. Число ролей, в которых могут выступать мужчина и женщина, в нашем мире, к сожалению, очень ограничено. Мне, например, выпала роль профессора, хотя должен вам признаться, она мне не очень-то нравится. И знаете, если уж быть до конца откровенным, я чувствую себя крайне неловко с властными женщинами. Я больше люблю простых девушек – птичниц, цветочниц… Но обладать вами – это большая удача, предел мечтаний каждого мужчины, и поэтому я вынужден проводить время в вашем обществе, хотя мне это не очень приятно. Как видите, я поступаюсь своими личными желаниями ради цели, которую я преследую. Итак, с моею ролью покончено. Перейдем к вашей. Что касается вас, то по воле Рока, Случая или, скажем, еще каких-то могучих сил, вам досталась роль первой красавицы в мире, за обладание которой состязались многие славные мужи. О вас сложены легенды. Вы слывете самой обольстительной женщиной. Большего, кажется, и желать нельзя. Многие женщины все что угодно отдали бы за то, чтобы променять свою жизнь на жизнь Елены Троянской. У вас прекрасная роль – благодаря ей память о вас осталась жить в веках. Даже если вам не по душе такая участь, не благоразумнее ли было бы смириться с нею и постараться не ударить в грязь лицом?
Елена задумалась.
– Что ж, Фауст, – сказала она, подумав, – вы говорите складно, и, что самое главное, говорите искренне. Я не скрою от вас того, что думаю. Мне кажется, что вы мне совсем не пара. Судите сами, о Елене знают все, а кто знает о Фаусте?
– Я ведь из будущего, не забывайте, – ответил ей Фауст. – Вы не можете знать обо мне, так как в ваше время легенды о докторе Фаусте еще не существовало. Однако даю вам слово, что моя слава ничуть не меньше вашей. В вашем мире подростки и юноши наверняка мечтали стать такими же прославленными героями, как, например Одиссей или Ахиллес. В нашу эпоху люди преклоняются перед фаустовским идеалом.
