Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мэр

ModernLib.Net / Современная проза / Астахов Павел Алексеевич / Мэр - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 4)
Автор: Астахов Павел Алексеевич
Жанр: Современная проза

 

 


Примерно тогда отец и назвал его как-то Полуаленой, а затем и Пол-Аленом, имея в виду, что Вася едва ли тянет на большее, чем на половину своей сестры. Кличка приклеилась и многократно оправдывалась: и в том случае, когда он кое-как окончил школу, и в том случае, когда 12 лет скитался по вузам столицы. А однажды, когда Вася уже повзрослел, это странное прозвище даже понравилось его обладателю. В тот раз секретарь Тонечка забыла на его столе журнал «Форбс». Вася, не любивший печатного слова с детства, нечаянно глянул на страницы этого «инструмента капиталиста» и… обнаружил своего тезку! Статья называлась «Билл Гейтс и Пол-Ален разделили бизнес».

Его удивление побороло даже нелюбовь к чтению, и, когда он осилил статью, оказалось, что его полный тезка и есть всегда державшийся в тени истинный автор всех творений известной компании. Новое представление о мироздании выстроилось мгновенно: он – Пол-Ален, Алена – Билл Гейтс.

Она – витрина, визитная карточка, обложка, а он – мозг, душа и сердце корпорации.

Да, сути их отношений это не меняло, но вот жить и дышать сразу стало легче. А уж когда Алена стала доверять ему всякого рода мероприятия, самооценка Пол-Алена выросла как раз настолько, чтобы забыть о позорном происхождении клички и ощутить себя, а затем и начать выглядеть серьезным и успешным – настоящим Полом Алленом. Большего от него сестра и не требовала.

При таких природных данных Пол-Алена сестре приходилось держать брата на коротком поводке, однако и его она сумела сделать полезным. Каким бы ни был никчемным братец, она дала ему долю во всех компаниях громадного холдинга. Родной старший брат Алены Сабуровой полноправно и безраздельно владел аж ОДНИМ процентом всех акций и именно поэтому с успехом исполнял роль официального лица везде, где это ему было по силам – вот как сейчас.

Переговоры

Когда адвокат Артемий Андреевич Павлов вместе с группой стильно одетых, по-деловому серьезных норвежцев прошел в переговорную, Пол-Ален уже сидел во главе стола. Даже от двери было видно, сколь сильно он потеет – то ли из-за нездоровья, то ли от осознания возложенной на него ответственности. Первый вице-президент норвежского ТЕТРА-КАПа с непроницаемым лицом пожал его скользкую ладошку, остальные же, пользуясь тем, что стояли чуть дальше, кивнули и натянуто улыбнулись. Переговоры можно было считать открытыми.

Павлов достал из портфеля ноутбук и две огромные папки бумаг и широко улыбнулся официальному представителю Сабуровой:

– Мы очень рады, что Алена Игоревна согласилась рассмотреть предложения компании ТЕТРА-КАП по созданию совместного производства в России.

– Ага, – как всегда немногословно отозвался Пол-Ален.

– Вполне естественно, что данный вопрос при подтверждении полномочий может быть решен в данном составе.

– Угу.

– То есть вы, господин первый вице-президент, уполномоченный госпожой президентом Сабуровой…

– Эге.

– …и первый вице-президент компании ТЕТРА-КАП господин Нильс Иоргенссен, уполномоченный Советом директоров холдинга…

Названный Павловым высокий худой господин с лицом викинга слегка поклонился. Павлов, уже взявший на себя роли председательствующего, переводчика и адвоката, продолжил:

– Мы предлагаем изучить наши предложения, изложенные в настоящем контракте…

Пол-Ален вытер верхнюю губу, послюнявил палец и принялся листать исписанные мельчайшим шрифтом страницы контракта.

«Нет… не понимает…» – с некоторым удивлением отметил Павлов.

Он уже слышал от коллег, что Василий Сабуров на вопрос о знании иностранных языков с гордостью отвечает – «три: английский, русский матерный и немецкий», но всерьез не владеет даже родным матом, а из немецкого знает одно: «По-немецки цацки-пецки, а по-русски бутерброд!» Пол-Ален даже не помнил, что фраза принадлежала беспризорнику по кличке Мамочка из фильма «Республика ШКИД».

Итак, пролистав, а точнее, заслюнявив листы договора, Пол-Ален поднял договор правой рукой, а в другую руку захватил второй экземпляр. Так, превратившись в некую пародию Фемиды, Пол-Ален недолго балансировал контрактами, изображая весы, а затем плюхнул документы на стол.

– Эй, адвокат! Павлов! Там же все правильно написано? Как договаривались?

Артем тряхнул головой. Если честно, то наивный вопрос первого вице-президента гигантского холдинга с многомиллиардными оборотами застал его врасплох.

– Да вроде как ошибок нет. Может быть, вы хотите отдать его на изучение вашим юристам или в международный отдел?

– Ну-у-у… – Пол-Ален сморщился, как от проглоченного лимона, – чего там еще изучать?! Юристы эти вечно все запутают. А мой зам по международным вопросам сейчас в командировке. В Турции. Хе-хе-хе. Укрепляет турецких товарищей и особенно гражданок. Там есть, я вам скажу, заведеньице… Девочки – просто класс…

Артем обмер.

«Слава богу, норвежцы ни слова не понимают! – подумал он; так стыдно за своих соотечественников ему не было никогда. – Ну, и зачем Сабурова подсунула его на эти переговоры?»

– Если вы готовы и доверяете нашей стороне, – осторожно предложил он, – то мы можем дать вам еще время на ознакомление с договором. Объявим перерыв и соберемся для обсуждения и подписания чуть позже. Ну, скажем, через пару часов.

Павлов знал, что ровно через два часа В. И. Сабуров должен восседать на восточной трибуне в VIP-секторе городского стадиона и орать во всю силу своих легких, болея за любимый «Спартак». У Павлова тоже лежали два билета на матч, присланные товарищем из попечительского совета «Спартака», однако такой ответственности, как на Сабурове, на нем не висело.

– Э! Не-а! Не пойдет, – возразил Пол-Ален. – Подписываем сейчас и здесь.

Он схватился за контракт так, словно его собирались вырвать и навсегда отобрать. Тут же стал листать и судорожно подписывать в местах, где предусмотрительные секретари вклеили цветные полоски, отметив место подписи и место инициалов для парафирования соглашения. Закончив подписывать, в то время когда норвежцы еще и не начали, схватил второй экземпляр и торопливо повторил процедуру. Захлопнул подшивку, вскочил из-за стола и побежал пожимать руки.

«Мама родная! – только и подумал Павлов. – Видела бы это Алена!» Не менее адвоката потрясенные таким успехом переговоров, норвежцы так же торопливо кинулись принимать поздравления Пол-Алена, но тот уже замер напротив Павлова.

– А можно вопрос?

Артем сосредоточился. Сейчас и следовало ждать какого-нибудь тонкого, загодя просчитанного Аленой Игоревной подвоха.

– Конечно.

– А вот та тетка, что крокодила стащила у мужа, помните? Ну, у вас по телику в «Зале суда». Она вот настоящая была, что ли?

Артем качнул головой:

– Как вам сказать? Дело абсолютно реальное. Крокодил живой. Женщина настоящая. Мужчина тоже.

– Ух ты! Ну, а кому крокодила отдали-то в итоге?

«Неужели его только это и заинтересовало?»

– Крокодила конфисковали в пользу государства за жестокое обращение. Передали в зоопарк. Мужчина и женщина развелись окончательно.

– Классно!

На лице Василия Игоревича Сабурова читалось искреннее восхищение, но вот только что подписанного контракта оно не касалось. Многомиллиардное дело сестры его ни в коей мере не трогало.

Супруги

Игорь Петрович вернулся домой к одиннадцати часам ночи – на четверть часа раньше Алены. Не терпящим возражений жестом отказался от ужина, так же молча, кивком, отпустил домработницу Татьяну и полез под душ.

Невероятная по жути и масштабам история с отравленными турками словно отравила и его – настолько, что сама мысль о стройке, иностранной рабсиле, возможном участии Козина в отравлении, неизбежных убытках или еде, казалось, могла вызывать рвоту. Он готов был думать о чем угодно, но не об этом!

И все-таки возвращаться к этой теме пришлось – едва Алена вернулась домой из офиса.

– Игорь! Ты дома?

Лущенко выключил душ.

– Да, Аленушка…

– Слушай, тебе не кажется, что в городе пора навести порядок?

«Ого, как взвинчена!» – отметил мэр.

– Ты об эпидемии?

В администрации города массовое отравление почти сразу начали называть именно так – во избежание ненужных толкований.

– Нет. – Алена стукнула в дверь.

И он повернул защелку и, обернувшись полотенцем, вышел – супруга была в ярости: лицо бледное, глаза сверкают.

Он ее такой обожал.

– Я о козинских киосках, – сказала супруга.

«Лучше бы ты о нашем ребенке почаще думала… – вздохнул мэр, – вдруг мысль и впрямь станет реальностью?»

– Не вздыхай, – гневно сверкнула глазами Алена, – у тебя все документы готовы. Сколько можно терпеть эту помойку?!

Лущенко обнял ее за талию и прижал на мгновение к себе. Алена буквально полыхала, он это чувствовал так же, как рука над костром чувствует внятные толчки огня.

– Сделаю, Аленушка. Завтра же и начнем.

Отравитель

Петр Владиленович пытался выловить Брагина весь день, однако подполковник так и оставался недоступен, и только поздно вечером, когда Козин заехал в придорожное кафе, эта не слишком желанная для обоих встреча состоялась.

– Твоя работа? – прямо спросил Козин, едва сел напротив подполковника.

– Ты о чем? – сделал отсутствующее выражение лица Брагин.

Петр Владиленович сжал лежащие на белой пластиковой поверхности стола кулаки.

– Я о турках.

Брагин усмехнулся:

– Мы ни для кого исключений не делаем.

Козин поморщился и налил себе водки. Его невыносимо раздражала эта брагинская манера говорить «мы». Сам он, в отличие от подполковника, всегда говорил «я» – пусть собеседник знает, с кем будет иметь дело и кто за все ответит, если что пойдет не так. Но Брагин был другим: он всем своим видом как бы намекал, что за ним по меньшей мере Кантемировская дивизия.

Козин опрокинул рюмку водки.

– Они этого так не оставят. Экспертиза чая сделана, и те, кому положено, все знают.

Брагин тоже выпил.

– А мне по барабану. Турки заартачились, пусть получат.

Козин знал это непреложное правило брагинской крыши: мятежников следует карать – показательно, чтобы ни у кого иллюзий по поводу безнаказанности не возникало. А не накажи турок – система начнет лопаться. Но вот беда – городские сплетники, словно сговорившись, считали отравителем Козина.

– За два часа до этого «чаепития» мой гипермаркет прикрыли, – выдавил он, – ты хоть понимаешь, какие выводы Сабурова сделает?

Брагин рассмеялся:

– Да пусть думает что хочет! А ты, Петя, лучше бы меня поблагодарил. Ты ведь немалую выгоду от остановки ее строек поимеешь. Верно?

Петр Владиленович поджал губы. Брагин был прав: каждый удар по сабуровским туркам – неважно, кто его нанес, – заставлял клиента думать и… выбирать услуги непотопляемого «Козерога», то есть семьи Козиных. Но дело было не в этом. Брагин явно пытался втянуть Козина во что-то свое…

– Я не заказывал тебе турок… – решительно покачал головой Петр Владиленович и встал из-за стола. – Помни это.

– Ты что, дрейфишь? – издевательски хохотнул Брагин, и уже двинувшийся к выходу Козин остановился и развернулся.

– Слушай меня, Брагин, – ненавидяще процедил он, – если я начну терять из-за тебя бабки, будешь все разводить бесплатно.

Подполковник побагровел, но Петр Владиленович уже выходил в двери. А тем же вечером, точнее, ночью, к половине двенадцатого, Козин узнал, что неприятности уже начались.

– Мне только что Лущенко звонил, – сообщил ему Сериканов, – завтра начнется снос всех твоих киосков.

Орловский

Полковник Знаменцев отправился на улицу Карбышева, как только переговорил с начальником ГУВД.

– Ты, Пал Палыч, лично посмотри, что там и как, – распорядился генерал Доронин, – но я надеюсь, что все обойдется.

Знаменцев не надеялся ни на что. Едва прибыв на Карбышева, он тут же увидел возле обреченных на снос киосков массу взвинченных, жмущихся друг к дружке козинских чоповцев и, само собой, козинского юриста.

– Пал Палыч! – сразу узнал его юрист. – Вы что же это беззаконие творите?

– Я? – иронично изогнул бровь Знаменцев.

– Ну, не вы… мэр, – мгновенно поправился юрист. – Это же хлебные киоски! А закрывают их как самые обычные лотки.

Знаменцев рассмеялся и махнул рукой:

– А ну, пошли посмотрим.

Расталкивая плечами чоповцев, подошел к одному из киосков и нагнулся к окошку.

– Девица-красавица, почем у вас буханочка «Орловского»?

– Какого орловского? – не поняла киоскерша.

Знаменцев повернулся к юристу.

– Смотри-ка, нет «Орловского». И на витрине нет. Колу вижу, сигареты вижу, а хлеба нет.

– Вы в документы гляньте, – расстроился юрист.

– Не буду я никуда смотреть, – уже без напускной веселости отмахнулся Знаменцев. – Вон, Сериканов пусть в них глядит.

Юрист принялся что-то говорить, но Знаменцев уже направлялся к чоповцам.

– Ну, что, орлы, будем оказывать сопротивление силам правопорядка?

Чоповцы сгрудились еще плотнее.

– Мы тоже – силы правопорядка…

– Э-э-э, нет, – покачал головой Знаменцев, – силы правопорядка – вон они. – Он ткнул рукой в сторону ровного ряда поблескивающих щитами омоновцев. – А вы, родимые, против них – обычное хулиганье.

Чоповцы обиженно засопели. Вставочку «против них» здесь оценили все.

– Не доводите до греха, – ласково улыбнулся Знаменцев, – вашим против наших и пяти минут не простоять.

Сыщик

Если честно, Знаменцев никогда не предполагал, что, кроме следственной работы, ему придется заниматься еще и сносом киосков – ему, родившемуся в семье потомственных детективов: отец – заместитель начальника угрозыска, дед – легендарный сыщик. Бывшая жена двадцать лет проработала в спецчасти МУРа. Сын оканчивает следственный факультет Московского университета МВД. Ну и сам он на оперативной работе больше двадцати пяти лет.

Так что, когда представился шанс перемахнуть через пару ступенек служебной лестницы, Знаменцев некоторое время размышлял – и серьезно.

Понятно, что в конце концов желание получить новые перспективы одержало верх, и понятно, что первое, с чем он столкнулся, так это новые, неизвестные «подводные течения». Первое из них – в виде обаятельной рыжей секретарши – он обнаружил в первый же день в приемной своего непосредственного начальства.

Гены, опыт, знания подсказывали ему, что генерала с этой рыжей красоткой объединяет нечто большее, чем кабинет начальника и приемная секретаря.

Взяв это на заметку – практически машинально, – полковник тут же сделал вид, что увлечен чтением почетных грамот хозяина кабинета, благо их было предостаточно. Президентские благодарности сразу от трех последних глав страны. Министерские, правительственные, общественные и масса других почетных листков покрывали собой целую стену просторного генеральского кабинета.

Ну, а потом пришла пора представляться, и генерал Доронин подошел к нему, похлопал по плечу и крепко пожал руку:

– Молодец, Пал Палыч, что прибыл. С тобой мы теперь наведем порядок. Веришь?

Знаменцев заглянул в прикрытые мохнатыми бровями внимательные глаза генерала и кивнул:

– Ясное дело, Николай Георгиевич, наведем… если очень постараемся.

Они присели за стол, и в тот же миг приоткрылась дверь, и секретарша в юбке с крайне легкомысленным разрезом просеменила с подносом в их сторону. Генералу пододвинула старинный серебряный подстаканник с граненым хрустальным стаканом и как-то особо кокетливо хлопнула ресницами, склонившись к лицу начальника. Генерал с нежностью перехватил ее взгляд и с многозначительным видом кивнул.

«Лучше бы мне этого, конечно, не видеть…» – отметил Знаменцев и, само собой, оказался прав.

– Ну, как тебе моя Юленька? – первым делом спросил генерал, едва рыжая красотка вышла.

Знаменцев сделал простецкие глаза:

– Вы кого имеете в виду, товарищ генерал?

Доронин сердито сдвинул брови:

– Да уж, конечно, не Тимошенко! Не прикидывайся! Ты же все уже просчитал…

Знаменцев улыбнулся, признавая, что раскрыт, развел руками, и генералу явно полегчало.

– Оно и лучше. Не будет дурацких мыслей по поводу моей… – он запнулся, – помощницы.

Знаменцев кротко кивнул, но Доронин сейчас больше нуждался в нем как в слушателе, чем как в будущем подчиненном.

– Юля не просто помогает мне работать, – вздохнул генерал и отвернулся. Он занервничал, и стакан нервно задребезжал в подстаканнике. – Она помогает мне жить.

«Мне только генеральских соплей на жилетке не хватало», – подумал Знаменцев, но Доронин и сам понял, что хватил через край, и тяжело поднялся.

– Ну что, Пал Палыч, принимай дела. Должность у тебя новая, только утвержденная министром, а потому предшественника просто нет. Кабинет займешь соседний, напротив. Там в приемной тебя ждет Марина. Она, конечно, не Юля… – усмехнулся он каким-то своим ассоциациям, – но для работы очень подходящий человечек.

Так оно и вышло. Марина и впрямь оказалась цепким, внимательным помощником, что вовсе нелишне, если у тебя в подчинении все оперативные подразделения и шестнадцать отделов. Но вот «подводные течения»… их здесь хватало за глаза. Никакие Марины не справятся, чтобы вовремя подсказать! А уж когда он погрузился в проблему приведения лоточников к послушанию!…

Знаменцев еще раз оглядел будущее «Куликово поле»: несколько журналистов – там, в закуточке, два-три правозащитника, один достаточно известный адвокат… Кротов, кажется, – и понял, что все они ждут одного: начала силовых действий.

– Не-ет, мы пойдем другим путем! – рассмеялся полковник, – не таким путем надо идти.

Доронин просто обязан был понять, что лучше обойтись без конфликта.

Самолюбие

Это утро у Игоря Петровича началось с конфликта с прокурором Джунгаровым.

– Вы же прекрасно знаете, что там стоял храм! – пытался объяснить Лущенко. – Да нельзя там светское здание ставить! Потому что нельзя! Можете считать меня суеверным, но однажды пролитая кровь…

Рашид Абдуллаевич разродился встречной тирадой.

– Понимаю, – кивал мэр, – все верно. Дам я вам новое место. Да, рядом со старым зданием удобнее… Да поймите же вы наконец!

И в конце концов пришлось решать вопрос силовым порядком.

– Готовь распоряжение, Роберт, – мрачно распорядился в трубку взвинченный мэр, – да-да, по храму. Что – прокуратура?! Что – министр?! Меня не волнует, что они скажут!

Разумеется, решение было ошибкой, такой же, как и взрывная реакция Игоря Петровича на звонок начальника ГУВД.

– Мне доложили, там не все так просто, – первым делом сообщил генерал. – Козин только и ждет применения силы.

– И что вы предлагаете? – начал закипать Лущенко.

Одно упоминание фамилии Козина приводило его в бешенство.

– Обтяните тротуар возле киосков желтой лентой, – начал перечислять генерал, – поставьте пару экскаваторов, ну, и можно копнуть в двух-трех местах… два дня – и они сдадутся.

И тогда Игорь Петрович взорвался, и понятно, что спустя час ему позвонила Алена.

– Я с Мариной разговаривала…

– Какой Мариной? – не понял Игорь Петрович.

– Моей знакомой из ГУВД… по-моему, они там правильную позицию заняли…

Лущенко угрюмо вздохнул, но прерывать Алену не стал.

– Мне пару экскаваторов подогнать несложно, – мягко ворковала в трубку Сабурова, – и тебе никаких проблем – ни с журналюгами, ни с этими… диссидентами. Ну, что – сам отбой дашь? Или мне…

– Сам, – буркнул Игорь Петрович.

Он умел признавать ошибки – разумеется, тогда, когда их видел, но по самолюбию это все равно било. Ударило и сейчас; и даже после шести часов, когда он, свалив оставшиеся дела на Сериканова, выехал в город, настроение не улучшилось.

Вроде все шло как надо. Возле каждого почти достроенного гипермаркета Алены висели огромные плакаты, поздравляющие жителей города с наступающим Днем независимости. Кое-где уже стояли зазывалы, заранее раздающие горожанам дисконтные карты почти во все отделы гипермаркетов Алены. Ну и, конечно, как форма зазывал, так и поздравительные плакаты были выкрашены в фирменные цвета гипермаркетов Алены. Но что-то на сердце легче не становилось.

– Давай-ка к митрополиту, – хлопнул водителя по плечу Игорь Петрович, и, странное дело, едва он увидел Гермогена, внутри стало свободно и легко.

– Чаю, чаю, – сделал широкий жест владыка. – Сначала чаю… все остальное – потом.

Отход

Едва омоновцы строем, один за другим, стали бегом грузиться в автобусы, а автобусы – отъезжать, Петр Владиленович понял, что проигрывает. И первым делом он вышел на Брагина.

– Я не понял… что происходит?! Ты же говорил, все решено!

– Сам ничего не понимаю, – неохотно признался Брагин.

– Ты хоть представляешь, чего мне стоило с редакторами договориться?! – почти кричал Козин. – У меня юристы до четырех утра пресс-релизы готовили! И что теперь – все коту под хвост?!

– А что ты на меня орешь?! – взорвался подполковник. – Я тебе буквально все документы процитировал! Против тебя все было готово! Откуда мне знать, почему они отходят?!

А затем подошли ребята в форменной спецовке горводоканала, затем с двух сторон улицы Карбышева подъехали два экскаватора и демонстративно выбрали из тротуара по одному ковшу тяжелого городского грунта, и Петр Владиленович понял, что все кончено. Нет, сопротивляться можно было до бесконечности, но Козин понимал: наступит миг, когда мэрия предъявит ему иск за простой нанятой у Сабуровой техники. Ну, а поскольку ни один суд – в силу врожденного холопства – против Лущенко не пойдет, можно было уже представить, какую сумму слупят с него по этому иску.

«И что теперь делать?» Ответить равно прямо сейчас ему было нечем. Просто нечем.

– Не-ет… – не соглашаясь с навязанной ему судьбой аутсайдера, покачал он головой, – это вам, Алена Игоревна, даром не пройдет!

Подозрение

Часа через два после того, как полковник Знаменцев дал ОМОНу отбой, на его стол положили донесение агентуры. Источник был свежий, толком не проверенный, но до сих пор вся его информация подтверждалась.

«Между Красавцем и Быком по телефону произошла ссора, – сообщал источник. – Красавец сказал Быку, что не знает, почему ОМОН отвели с улицы Карбышева».

– Зар-раза! – ругнулся Знаменцев.

Сообщение означало одно: Брагин сливал информацию Козину, а судя по тому, что это была именно ссора, их отношения давно уже не были ни сухими, ни прохладными.

– Зар-раза! – громыхнул кулаком об стол Знаменцев.

Знаменцев хорошо знал Брагина, и не по слухам – он вместе с ним был в одной командировке еще во время Первой чеченской кампании. И тот пару раз действительно прикрыл его от пуль. На войне ведь не ведут бухгалтерию и не считаются одолжениями. Сегодня ты меня, а завтра – наоборот. И не доверять друг другу нельзя, иначе и сам пропадешь, и товарищей погубишь.

Эти нехитрые правила Знаменцев учил не по учебникам, а начал вписывать в свой дневник жизни – буквально кровью – еще во время Афганской кампании. И хотя с Брагиным он прослужил недолго, впечатления о нем сохранил самые положительные. Потому, увидев его фамилию в штатном расписании, сразу же решил поставить боевого товарища на освободившееся после недавней чистки место начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Ну, а почитав личное дело и с удивлением узнав, что коллега, ко всему прочему, окончил Плехановский институт, Знаменцев еще больше утвердился в своем выборе.

Сомнения зародились по поводу двух других сотрудников недавно созданного отдела – Пятакова и Гулько. На них, как на людей, причастных к поборам коммерсантов, часто указывали в оперативных донесениях осведомители. И хотя реальных доказательств их служебных преступлений пока не было, причин подозревать их месяц от месяца становилось все больше и больше. То поступали сведения, что эта парочка отпустила бандитов, то выяснялось, что именно в их районе не заводились дела по проверенным фактам вымогательства и разбоя, а то и свидетели отказывались от своих показаний.

Разумеется, эти данные требовали тщательной проверки и перепроверки. Их начальник и боевой друг Знаменцева подполковник Брагин как раз получил повышение, да и в оперативных сводках он до сей поры никак не фигурировал.

И вот на тебе…

Один из агентов неоднократно описывал связанного с Гулько и Пятаковым неизвестного ему офицера, внешне похожего на Брагина. Но первая серьезная – даже не улика еще – оперативная версия появилась только теперь.

– Марина, – вздохнул Знаменцев, – подготовь-ка мне соответствующий приказ на Брагина. Ну и… вызови оперативника, у которого состоит на связи этот источник.

Нечаянная радость

Лущенко пил чай, поглядывал на затейливую кружку в огромной руке митрополита и чувствовал себя легко и спокойно.

– Подарок святейшего патриарха, – приподнял кружку заметивший интерес мэра Гермоген. – Очень мне нравится эта кружечка.

– И правда красивая, – согласился Лущенко и глянул на часы: – Что ж, владыка, спасибо за то, что пригласили. Спасибо за то, что выслушали. За чай и угощение – спасибо. Теперь я хотел бы рассказать вам, что мы сделали.

– Ой-ой, заблагодарил меня совсем! – отмахнулся Гермоген, отставил кружку и взялся за четки. – Слушаю вас, Игорь Петрович.

– Я разобрался со стройкой нового здания прокуратуры. Выдано предписание остановить ее. Перед недавно созданной комиссией по рациональному использованию земли поставлен вопрос о сносе того, что там уже нагородили.

Четки в руках митрополита замерли.

– Более того, – продолжил мэр, – есть решение о выделении земли под строительство храма Иоанна Предтечи. Рядом с тем местом, где он стоял. Алена уже нашла единомышленников. Мои друзья подключаются. Я сам, с вашего благословения, поучаствую. Думаю, к зиме полностью отстроим.

В глазах Гермогена блеснули слезы.

– Я уж и не наделся… Спасибо, дорогой вы мой человек!

Лущенко смущенно улыбнулся, а митрополит на мгновение ушел в себя и покачал головой:

– Не зря мне сегодня Пресвятая Богородица привиделась во сне. И прямо с иконы «Нечаянная радость». Это очень хороший знак. – Он поднялся и размашисто перекрестился на домашний иконостас: – Слава тебе, Господи! На все воля Вышнего!

Лущенко снова глянул на часы. У них с Аленой было намечено на сегодня еще одно дело – может быть, самое важное за последние годы.

– Владыка, у меня просьба. Вы передайте через помощников все необходимые расчеты по площадям. Тогда мы закажем предпроект у архитектора. Все разрешения оформим быстро и без проволочек. Я сам проконтролирую.

Гермоген, заранее со всем соглашаясь, закивал, и Лущенко сделал призывающий к вниманию жест:

– Архитектор хороший. Он вам понравится. Человек скромный, тихий. Верующий. Это мой преподаватель из университета. Я его уговорил перейти в администрацию на работу. Конечно, он отказывался. Но я лично просил и, в общем, уговорил. Очень толковый. Зовут Кузьминский Василий Борисович.

Владыка приподнял брови:

– А он что, еврей?

– Честно говоря, не знаю, – пожал плечами Лущенко. – Мне кажется, нет. А что, это имеет значение?

Этот вопрос он как-то упустил из виду, наверное потому, что прежде всего ценил деловые качества Кузьминского, – некогда было обращать внимание на структуру волос и форму носа.

Гермоген, открещиваясь от возможных подозрений, замахал руками:

– Вовсе нет! Если человек добрый и порядочный, то какая разница, кто он? Если вы знаете, то храм Гроба Господня в Иерусалиме и храм Рождества в Вифлееме обслуживают в основном арабы. То есть магометане, или, как принято говорить, мусульмане.

Лущенко встал – он не мог себе позволить роскошь опоздать.

– А в Японии, в Токио, – заторопился Гермоген, – где я служил в храме Николая Идо, то есть Святителя Николая, работают даже буддисты и католики. Так что пусть ваш Кузьминский конструирует!

Лущенко кивнул, всем своим видом показывая, что ему пора.

– Но утверждать нам, – твердо подвел итог разговору Гермоген.

Брак

Если вы не верите в духовные нити, связывающие влюбленные души, и вас устраивает сугубо мирская юридическая форма существования любви, вы вполне можете обратиться в ближайший ЗАГС и оформить свой брак де-юре.

Впрочем, хотя существование семьи де-факто не отрицает имущественных прав супругов, с правовой точки зрения они будут считаться не супругами, а членами простого товарищества.

Алена и Игорь так и не оформили своих супружеских отношений. Но, несмотря на этот юридический факт, они были мужем и женой – для всех, и Алену Игоревну отсутствие штампа в паспорте вовсе не тяготило.

Не беспокоилось по поводу этой «жизни во грехе» и окружение. Светские тусовщики с большей охотой обсуждали новые наряды Сабуровой, чем отсутствие у нее обручального кольца. Конкуренты по бизнесу, всегда учитывающие возможность ее разорения, видели в этом скорее пользу, так как в вожделенном для них имуществе – случись что – не было супружеской доли. Политиков проблемы брачных, половых и семейных отношений волновали лишь в той мере, какая нужна для спекуляций и манипуляций с деньгами. Так что пальцем погрозить могли бы разве что с самого верха. Но с недавнего времени администрацию не заботили вопросы, касающиеся не только семейного уклада, но и отношения полов вообще. А ЦК КПСС никак не мог дотянуться из холодной могилы истории до современных обитателей политического Содома и кремлевской Гоморры.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6