– Дура, – сказал Малыш.
На этот раз сидеть за обеденным столом оказалось не так весело, как обычно. И хотя Малыш был мальчиком милым и добрым, он мог иногда вдруг удивительно заупрямиться. Вот и сейчас он стал твёрд как кремень и не проявлял никакой склонности вести переговоры.
– Но послушай, Козлёнок… – начал было папа, но так и не смог докончить, потому что в эту минуту что-то опустили в почтовый ящик на двери и Бетан выскочила из-за стола, даже не попросив разрешения.
Она ждала письмо от какого-то длинноволосого мальчишки, поэтому пулей вылетела в прихожую. В ящике и в самом деле лежало письмо, но не Бетан от длинноволосого мальчишки, а папе от дяди Юлиуса, который был совершенно лысый.
– Во время еды должно быть весело, – сказал Боссе. – А это значит, что во время еды не должны приходить письма от дяди Юлиуса.
Дядя Юлиус был дальним родственником папы и раз в год приезжал в Стокгольм, чтобы посоветоваться со своим врачом и погостить у Свантесонов. Дядя Юлиус не желал жить в гостинице, он считал, что это слишком дорого. Впрочем, денег у него было очень много, но он не любил их тратить.
Никто у Свантесонов не радовался приезду дяди Юлиуса. И меньше всех папа. Но мама всегда при этом говорила:
«Ты ведь его единственный родственник, у него никого нет, кроме тебя, его просто жаль. Мы должны быть добры к бедному дяде Юлиусу».
Но стоит бедному дяде Юлиусу прожить в доме дня два, мучить детей своими непрерывными замечаниями, привередничать за столом и ныть по всякому поводу, как у мамы на лбу появляется складка и она становится такой же молчаливой и напряжённой, каким всегда бывал папа с той самой минуты, как дядя Юлиус переступал порог их дома. А Боссе и Бетан так стараются не попадаться на глаза старику, что почти не бывают дома, когда он у них гостит.
«Только Малыш к нему добр», – говорила мама.
Но и у Малыша стало иссякать терпение, и когда дядя Юлиус гостил у них в прошлый раз, он нарисовал его портрет в своём альбоме, а под рисунком написал: «Болван».
Дядя Юлиус случайно увидел этот рисунок и сказал:
«Плохо ты нарисовал лошадь».
Ну конечно, дядя Юлиус считал, что все всё делают плохо. Короче, это уж точно был нелёгкий гость, и, когда он уложил наконец свои вещи в чемодан и уехал домой, в Вестергётланд, Малышу показалось, что дом вдруг расцвёл и в комнатах зазвенела весёлая музыка. Все стали оживлённы и общительны, словно случилось что-то очень приятное, а ведь на самом-то деле ничего не случилось, просто уехал бедный дядя Юлиус.
И вот теперь, как было написано в письме, он снова собирался приехать и пробыть у них никак не меньше двух недель. Пусть они не беспокоятся, он уверен, что приятно и с пользой проведёт это время, тем более что доктор предписал ему курс уколов и массаж: по утрам у него почему-то немеет тело.
– Ну вот, в кои-то веки собрались попутешествовать… – вздохнула мама. – А Малыш не хочет с нами ехать, да ещё приезжает в гости дядя Юлиус!
Но тут папа стукнул кулаком по столу и сказал, что лично он непременно отправится в путешествие и во что бы то ни стало возьмёт с собой маму, даже если ему для этого придётся её похитить. А Малыш может поступать, как ему вздумается: захочет – поедет с ними, нет – останется дома. Пусть сам решает. Что же касается дяди Юлиуса, то он волен приезжать и жить у них в квартире и ходить к докторам столько, сколько его душе угодно, а если ему это не подходит, может с тем же успехом остаться у себя в Вестергётланде, во всяком случае – папа это заявил со всей определённостью – он отправится в положенный день на пристань, сядет на пароход, и даже десять дядей Юлиусов его не остановят.
– Да, конечно, – сказала мама, – но всё это надо как следует обдумать.
А когда мама всё обдумала, то сказала, что попросит фрёкен Бок: может быть, она согласится помогать по хозяйству двум упрямым холостякам – Малышу и дяде Юлиусу.
– Не двум, а трём, – сказал папа. – Третьего упрямого холостяка зовут Карлсон, который живёт на крыше. Не забудьте про Карлсона, ведь он будет торчать здесь целыми днями.
Боссе так хохотал, что чуть не свалился со стула.
– Домомучительница, дядя Юлиус и Карлсон – вот какая компания подобралась!
– И плюс Малыш. Не забывайте про него, пожалуйста, – сказала Бетан.
Она обхватила Малыша обеими руками и с неподдельным изумлением поглядела ему в глаза.
– Ведь бывают же на свете такие люди, как мой младший брат! – сказала она. – Он отказывается от замечательного путешествия с мамой и папой ради того, чтобы остаться дома в обществе домомучительницы, дяди Юлиуса и Карлсона, который живёт на крыше.
– Раз у тебя есть лучший друг, его нельзя бросать.
Не думайте, что Малыш не понимал, как ему будет трудно! Немыслимо трудно будет с Карлсоном, который начнёт летать вокруг дяди Юлиуса и фрёкен Бок. Нет, что и говорить, кто-нибудь должен остаться дома и всё распутывать.
– И этим «кто-нибудь» буду я, больше некому понимаешь, Бимбо? – сказал Малыш, когда он уже лежал в постели, а рядом, в корзинке, сопел Бимбо.
Малыш протянул указательный палец и почесал Бимбо под ошейником.
– А теперь нам лучше всего поспать, – сказал он, – утро вечера мудренее.
Но тут послышался шум мотора, и в комнату влетел Карлсон.
– Ну и история со мной приключилась! – воскликнул он. – Решительно всё надо самому держать в голове: если что забудешь – конец, рассчитывать не на кого!..
Малыш сел в кровати.
– А что ты забыл?
– Я забыл, что у меня день рождения! Весь длинный сегодняшний день у меня, оказывается, день рождения, я просто об этом совершенно забыл, и никто, никто не сказал: «Поздравляю тебя, дорогой Карлсон».
– Не понимаю, – удивился Малыш, – как у тебя может быть день рождения сегодня, восьмого июня? Я же помню, что у тебя день рождения в апреле.
– Точно, был, – подтвердил Карлсон. – Но почему день рождения должен у меня быть всегда в один и тот же день, когда есть столько других прекрасных дней. Восьмого июня, например, – вполне прекрасный день, почему же мне его не выбрать для дня рождения? Может, ты против?
Малыш рассмеялся.
– Нет, я «за»! Пусть у тебя будет день рождения всегда, когда тебе хочется.
– Тогда, – начал Карлсон и умильно склонил голову набок, – тогда я попрошу дать мне мои подарки.
Малыш вылез из постели в глубокой задумчивости. Не так-то легко было тут же найти для Карлсона подходящий подарок, но он решил всё же попробовать.
– Сейчас погляжу у себя в ящиках, – сказал он.
– Хорошо, – согласился Карлсон и приготовился терпеливо ждать. Но тут взгляд его упал на цветочный горшок, в который он посадил персиковую косточку. Недолго думая Карлсон кинулся к горшку и пальцем быстро выковырял косточку из земли. – Нужно посмотреть, растёт она или нет. Ой, гляди, по-моему, она стала намного больше, – отметил он и, снова сунув косточку в землю, обтёр грязные пальцы о пижаму Малыша. – Лет через двадцать тебе будет здорово, – сказал он.
– Почему? – удивился Малыш.
– Потому что ты сможешь спать днём в тени персикового дерева! Здорово, правда? Да, кровать тебе, конечно, придётся выбросить, мебель вообще как-то не подходит к персиковому дереву… Так, а где мои подарки?
Малыш вытащил одну из своих маленьких машинок, но Карлсон покачал головой. Тогда Малыш показал ему сперва игру-головоломку, потом «Конструктор», потом мешочек с разноцветными камушками, но Карлсон всякий раз молча качал головой. И тогда Малыш наконец догадался, что Карлсон хочет получить: пистолет! Он давно уже лежал в верхнем ящике письменного стола в спичечном коробке. Это был самый маленький в мире пистолет и, конечно, самый прекрасный. Папа привёз его Малышу из-за границы, и Кристер, и Гунилла в своё время ему очень завидовали, потому что они в жизни не видели таких малюсеньких пистолетов. Он выглядел точь-в-точь как самый настоящий, а стрелял почти так же громко, как большой. Совершенно непонятно, говорил папа, как эта малютка может так громко стрелять.
– Будь осторожен и не стреляй, а то люди вокруг будут пугаться, – сказал папа, когда положил эту крохотульку Малышу на ладонь.
По понятной причине Малыш решил тогда не показывать этот пистолетик Карлсону. Впрочем, Малыш и сам знал, что не очень красиво с его стороны таить от друга игрушку. Да к тому же это оказалось бессмысленным, потому что Карлсон сам обнаружил пистолетик, когда рылся в его ящике.
Карлсону этот пистолетик, конечно, тоже необычайно понравился. «Может, поэтому он и решил устроить себе сегодня день рождения», – подумал Малыш и, глубоко вздохнув, достал коробок из ящика.
– Поздравляю тебя, дорогой Карлсон! – сказал он.
Карлсон издал дикий вопль, бросился к Малышу и поцеловал его в обе щеки, потом открыл коробок и с радостным кудахтаньем вынул пистолетик.
– Ты лучший в мире друг! – сказал он.
И Малыш вдруг почувствовал себя счастливым, таким счастливым, словно у него было ещё сто таких пистолетиков.
– Понимаешь, – сказал Карлсон, – он мне в самом деле нужен. Сегодня вечером.
– Зачем? – с тревогой спросил Малыш.
– Чтобы, лёжа в постели, считать овец, – объяснил Карлсон.
Тут надо сказать, что Карлсон не раз жаловался Малышу, что плохо спит.
– По ночам, правда, я сплю как убитый, – говорил он. – И по утрам тоже. Но вот после обеда я лежу и ворочаюсь и не могу сомкнуть глаз.
Тогда-то Малыш и научил его, как надо бороться с бессонницей. Если вам не удаётся сразу заснуть, то нужно притвориться спящим и представить себе, что видишь стадо овец, которые прыгают через заборчик. И всех овец надо пересчитать одну за другой, как раз в момент, когда они взлетают над заборчиком, и в конце концов сон тебя обязательно одолеет.
– Понимаешь, я никак не мог заснуть сегодня вечером, – сказал Карлсон. – Я лежал и считал овец. И вот среди них была одна паршивая овца, которая никак не хотела прыгать, ну никак.
Малыш рассмеялся:
– Почему она не хотела прыгать?
– Чтобы меня помучить. Стоит себе у заборчика, переминается с ноги на ногу и ни с места. Тогда я подумал, что, если бы у меня был пистолет, я заставил бы её прыгнуть. И вспомнил, что у тебя, Малыш, в ящике письменного стола лежит маленький пистолетик, и тогда я решил, что сегодня у меня день рождения, – сказал Карлсон и радостно потрогал пистолетик.
Конечно, Карлсон тут же захотел испытать свой подарок.
– Проверка! – сказал он. – Сейчас как бабахну, знаешь, как будет весело! А не то я не играю.
Но Малыш сказал очень твёрдо:
– Нет! Мы перебудим весь дом.
Карлсон пожал плечами.
– Ну и что ж? Пустяки, дело житейское! Снова заснут. А если у них нет овец, чтобы считать, я им одолжу своих.
Но Малыш упёрся и ни за что не соглашался на испытание пистолета. Тогда Карлсон придумал такой выход.
– Мы полетим ко мне, – заявил он. – Всё равно ведь надо отпраздновать мой день рождения… Не найдётся ли у вас пирога?
Но пирога на этот раз не было, а когда Карлсон стал ворчать, Малыш сказал, что это, мол, пустяки, дело житейское.
– Запомни, – строго оборвал его Карлсон. – «Пустяки, дело житейское» про пироги не говорят. Но делать нечего, попробуем обойтись булочками. Беги и неси всё, что найдёшь!
Малыш пробрался в кухню и вернулся, нагруженный булочками. Мама разрешила ему в случае необходимости давать Карлсону булочку-другую. А сейчас необходимость в этом была.
Правда, мама не разрешала летать с Карлсоном на крышу, но об этом Малыш совсем забыл и искренне удивился бы, если бы кто-нибудь ему об этом напомнил. Он привык летать с Карлсоном и совсем не боялся, и даже сердце у него не ёкало, когда он, обхватив Карлсона руками за шею, стремительно взлетал ввысь, прямо к домику на крыше.
Таких июньских вечеров, как в Стокгольме, не бывает нигде. Нигде в мире небо не светится этим особым светом, нигде сумерки не бывают такими ясными, такими прозрачными, такими синими, что город и небо, отражённые в блёклых водах залива, кажутся совсем сказочными.
Такие вечера словно специально созданы для празднования дней рождения Карлсона в его домике на крыше. Малыш любовался сменой красок на небе, а Карлсон не обращал на это никакого внимания. Но когда они сидели вот так рядышком на крылечке, уплетали булочки и запивали их соком, Малыш ясно понимал, что этот вечер совсем не похож на другие вечера. А Карлсон так же ясно понимал, что эти булочки совсем не похожи на другие булочки, которые печёт мама Малыша.
«И домик Карлсона не похож ни на один домик в мире», – думал Малыш. Нигде нет такой уютной комнаты, и такого крылечка, и такого удивительного вида вокруг, и нигде не собрано вместе столько удивительных и на первый взгляд бессмысленных вещей, как здесь: Карлсон, как белка, набивал свой домик бог знает чем. Малыш не имел понятия, где Карлсон раздобыл все эти предметы. Большинство своих сокровищ Карлсон развешивал по стенам, чтобы их легко было найти в нужный момент.
– Видишь, какой у меня порядок. Всё-всё висит слева, кроме инструментов, а инструменты – справа, – объяснил Карлсон Малышу. – И картины тоже.
Да, на стене у Карлсона висели две прекрасные картины. Малыш очень любил на них смотреть. Их нарисовал сам Карлсон. На одной в самом углу листа была нарисована крошечная крылатая козявка, и картина называлась «Очень одинокий петух». На другой была изображена лисица, но картина при этом называлась «Портрет моих кроликов».
– Кроликов не видно, потому что они все у лисицы в животе, – пояснял Карлсон.
Набив рот булочкой, Карлсон сказал:
– Когда у меня будет время, я нарисую третью картину: «Портрет маленькой упрямой овцы, которая не хочет прыгать».
Но Малыш слушал его рассеянно, у него кружилась голова от звуков и запахов летнего вечера. Он уловил аромат цветущих лип с их улицы, слышал стук каблуков о плиты тротуара – много людей гуляло в этот ясный вечер. «Какой летний звук!» – подумал Малыш. Вечер был совсем тихий, и каждый шорох из соседних домов доносился до него удивительно отчётливо: люди болтали, и кричали, и пели, и бранились, и смеялись, и плакали – всё вперемешку. И никто из них не знал, что на крыше высокого дома сидит мальчишка и вслушивается в это сплетение звуков, как в самую настоящую музыку.
«Нет, они не знают, что я сижу здесь с Карлсоном, и что мне так хорошо, и что я жую булочки и пью сок», – подумал счастливый Малыш.
Вдруг в ближайшей к ним мансарде раздались какие-то вопли.
– Слыхал? Это мои хулиганы-сороканы, – объяснил Карлсон.
– Кто?.. Кто? Филле и Рулле?
Малыш тоже знал Филле и Рулле. Это были самые отпетые хулиганы и воры во всём Вазастане. Они тащили всё, что плохо лежало. Словно сороки. Поэтому Карлсон их звал «хулиганы-сороканы». Год назад они как-то вечером забрались в квартиру Свантесонов, чтобы обокрасть её, но Карлсон тогда поиграл с ними в привидения и так их напугал, что они это, верно, и по сей день не забыли. Даже серебряной ложечки им не удалось унести.
Когда Карлсон услышал вопли Филле и Рулле в мансарде, он решил вмешаться.
– Я думаю, сейчас самое время их немного попугать, – сказал он. – А не то мои хулиганы-сороканы отправятся на охоту за чужими вещами.
И они двинулись по скату крыши к мансарде жуликов. Малыш не предполагал, что можно так ловко прыгать на коротких толстых ногах: угнаться за Карлсоном было просто невозможно, тем более Малышу, который не так уж часто прыгал по крышам, но он изо всех сил старался не отстать от своего друга.
– Хулиганы-сороканы отвратительные типы, – сказал Карлсон, перепрыгивая с выступа на выступ. – Когда я себе что-нибудь беру, я всегда плачу за это пять эре, потому что я самый честный на свете. Но скоро у меня кончится запас пятиэровых монеток, и что я тогда буду делать, если мне захочется что-нибудь себе взять?.. Просто не знаю…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.