ГЛАВА LIII. ПОКУШЕНИЕ

А тем временем одетый в костюм виконта Иверо Симон расхаживал по своим покоям, пытаясь сымитировать походку Рикарда. Гастон д’Альбре, которому Эрнан поручил проинструктировать Симона, недовольно морщился.

– Ну что ж, – сказал он наконец. – Будем надеяться, что преступник купится на твою шляпу.

– А может, оставим эту затею? – робко предложил Симон. – Пусть стражники схватят его прямо в галерее...

– Нетушки, дружок! Не увиливай! Они схватят его только в том случае, если он раскусит тебя. Но все же постарайся честно отработать те часы, что ты пронежился в постельке с Аделью де Монтальбан, между тем как мы... Ч-черт! И что она в тебе нашла, что решила родить ребенка именно от тебя, а не от меня, к примеру... Ай, ладно. – Гастон подступил к Симону и нахлобучил ему на лоб шляпу с непомерно широкими полями, которую последние несколько дней носил Рикард Иверо. – Вот так будет лучше. Готовься, дружок. Уж близится твой час.

У Симона вдруг затряслись поджилки. Он невольно застучал зубами.

– М-мне уж-же ид-ти?

– Нет еще. Обожди немного, успокойся. Пусть сообщник первым явится в галерею. А то не ровен час увидит, что ты вышел не из той двери... Да прекрати ты дрожать! Ну, прямо как девчонка пугливая.

Постепенно Симону удалось унять дрожь в ногах. Он даже чуток приободрился и расправил плечи.

– Уже пора?

– Пожалуй, да. Долго задерживаться тоже опасно. Он может забеспокоиться и, чего доброго, еще вернется за виконтом. Пошли.

– Мы так и пойдем вместе? – недоуменно спросил Симон.

– До входа в галерею. Я буду подстраховывать тебя – чтобы ты не так волновался.

Они вышли из покоев и крадучись подобрались к галерее. Д’Альбре легонько хлопнул Симона по спине и еле слышно прошептал:

– С Богом, дружище.

Симон вошел в галерею и увидел шагах в пятидесяти впереди себя мужскую фигуру. Его зазнобило, а на лбу выступила испарина. Вне всякого сомнения, это был злоумышленник!

И он поманил его к себе!!!

У Симона подкосились ноги, но он с мужеством насмерть испуганного человека двинулся навстречу своей судьбе. Подойдя к злоумышленнику, он так низко склонил голову, пряча лицо под полями шляпы, что наблюдавший за ним из-за угла Гастон про себя выругался:

«Негодный мальчишка! Сейчас он испортит все дело...»

К счастью, злоумышленник ничего не заподозрил, по-видимому, отнеся его странное поведение на счет вполне естественного волнения.

– Вы опоздали, кузен, – с ледяным спокойствием произнес он. – И не тряситесь так. Все будет в порядке.

«Матушка моя родная! Амелинка моя любимая!» – мысленно вскричал Симон. Он узнал голос злоумышленника и громко застучал зубами.

Между тем злоумышленник извлек из кармана какой-то пакет и протянул его Симону.

– Надеюсь, это вас успокоит. Здесь все ваши долговые расписки – на восемьдесят две тысячи скудо.

Дрожащими пальцами Симон взял пакет и запихнул его за отворот своего камзола.

– Так идемте же, кузен, – сказал злоумышленник. – Все будет в полном порядке, уверяю вас.

Весь путь они прошли молча. Симон плелся позади злоумышленника, низко склонив голову, и видел только его ноги. В голове у него царил полнейший кавардак. Потрясенный своим открытием, он никак не мог собраться с мыслями и готов был разрыдаться от ужаса и отчаяния. Больше всего на свете ему хотелось броситься наутек, но страх показаться трусом удерживал его от этого поступка.

Наконец они подошли к двери покоев Жоанны. Как ни в чем не бывало, злоумышленник вошел в переднюю и тихо произнес:

– Входите живее. И закройте дверь.

Симон машинально подчинился этому приказу, и они очутились в кромешной темноте. В руках злоумышленника вспыхнула искра – сердце Симона ухнуло в холодную бездну, и он едва не лишился чувств, – но тут же искра погасла, и в передней снова воцарился мрак. Злоумышленник хотел лишь выяснить, где находится следующая дверь.

Когда они вошли в прихожую, Симон облегченно вздохнул – теперь уже не понадобится чиркать огнивом. Ставни окон были открыты, шторы раздвинуты, и сумрачного света, проникавшего извне, было вполне достаточно, чтобы идти, не рискуя натолкнуться на мебель.

– Так, – прошептал себе под нос злоумышленник. – Теперь направо... Вон та дверь. Следуйте за мной, кузен.

Они пересекли еще одну комнату и оказались перед дверью в спальню. Злоумышленник осторожно приоткрыл ее, и полумрак комнаты, где они находились, рассекла тонкая полоска света. В спальне, видимо, горела свеча.

Злоумышленник замер и несколько секунд обождал. Никакой реакции не последовало. Тогда он шире отворил дверь. Симон проворно отступил в сторону и спрятался в тени. Злоумышленник предостерегающе поднял палец и вкрадчивой поступью вошел в спальню.

На ночном столике возле кровати горела свеча. В постели ничком лежала укрытая до плеч девушка; ее пышные темно-каштановые волосы веером рассыпались по одеялу и подушкам.

Злоумышленник остановился посреди спальни и довольно ухмыльнулся. Его правая рука потянулась к поясу, где висел короткий кинжал. Но тут меж лопаток ему кольнуло что-то острое, а в локоть мертвой хваткой вцепились чьи-то стальные пальцы. В тот же момент из-за дальнего полога кровати выглянула белокурая голова Филиппа.

– Ну и ну! – пораженно произнес он. – Надо же, кто почтил нас своим визитом...

Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика... и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.

– Игры окончены, дон Фернандо, – прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. – Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.

– Боже! – с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. – Боже милостивый! Мой брат – убийца!..

ГЛАВА LIV. РИКАРД ИВЕРО

Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:

– Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!

Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма – вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.

– Кузина! – продолжал вещать нежный голосок. – Я знаю, что вы здесь. Отзовитесь же!

Лежавшая в объятиях Тибальда Маргарита убрала голову с его плеча и откинулась на подушку.

– Эо-ы, аэй? – зевая, произнесла она, что, видимо, должно было означать: «Это вы, Адель?» – Что вам надо?.. Кстати, который час?

– По-моему, начало двенадцатого.

– Так какого же дьявола...

– Кузина! – взволнованно перебила ее графиня де Монтальбан. – Случилось нечто ужасное! Я... О, Господи!..

– Что стряслось?

– Кузен Иверо... Его избили.

– Рикарда?! – Маргарита мигом села в постели, свесив ноги на пол, и принялась на ощупь искать свою одежду. – Кто его избил? Как это случилось?

– Я... я не знаю. Я недавно проснулась... и не нашла...

– Вот черт! – раздраженно выругалась Маргарита. – Я тоже не могу найти! У вас есть свет, кузина?

– Да, свеча.

– Тогда входите. А ты, Тибальд, укройся.

Дверь приоткрылась, и в спальню проскользнула наспех одетая графиня де Монтальбан. В руке она держала зажженную свечу в подсвечнике. Ее растрепанные черные волосы обрамляли неестественно бледное лицо, чувственные губы дрожали. Адель быстро взглянула на укрытого по шею Тибальда, затем поставила на стол свечу и переключила свое внимание на Маргариту.

Принцесса тем временем надела короткую нижнюю рубаху и подобрала с пола чулки.

– Рассказывайте, кузина. Что вы знаете?

Графиня присела на табурет и вздохнула.

– Недавно я проснулась и не увидела... э-э... Я была не одна...

– Вы не увидели виконта де Бигора. Я знаю, вы были с ним. Что дальше?

– Я немного обождала, потом оделась и пошла его искать. Я разбудила лесника, и тот сказал, что около десяти они все уехали.

– Кто – они?

– Господа де Шатофьер, д’Альбре и де Бигор.

– Так это они избили Рикарда?

– Я, право, не знаю. Но Си... виконт де Бигор тут ни при чем. Он был со мной, когда господа де Шатофьер и д’Альбре с кузеном Иверо отправились в лес... Правда, сначала они ходили посмотреть, как допрашивают преступника...

– Какого преступника?

– Я не знаю. Говорят, в лесу схватили какого-то разбойника и здесь же, в подвале, допрашивали его. Из Сангосы специально был вызван секретарь городской управы, мэтр... он представился мне, но я забыла его имя.

– Ладно, черт с ними обоими – и с тем разбойником, и с мэтром. Меня интересует Рикард.

– В том-то и дело, что этот мэтр, кажется, имеет самое непосредственное отношение к тому, что случилось с кузеном Иверо.

– Ничего не понимаю! – сказала Маргарита, натягивая на себя платье.

– И я ничего не понимаю. – Не дожидаясь, когда принцесса сама попросит об этом, Адель принялась помогать ей одеваться. – Когда я решила вернуться в свою комнату и уже начала подниматься по лестнице, как вдруг услышала стоны...

– Это был Рикард?

– Да.

– Где он сейчас?

– Там, где я его и нашла. В небольшой комнате под лестницей.

– Он сильно избит?

– Очень сильно. Он был без сознания. За ним ухаживал слуга – кажется, личный камердинер кузена Красавчика.

– Вот как!

– Но я не уверена, там было довольно темно. К тому же я разговаривала не с ним, а с мэтром... ага, вспомнила! – с мэтром Ливоресом.

– И что он вам сказал?

– Ничего конкретного. Я настойчиво требовала объяснений – вы же понимаете, кузина, Рикард мне вовсе не чужой, и я считала своим долгом...

– Да, конечно, Адель. Рикард ваш двоюродный брат, и вы имели полное право требовать объяснений.

– Но мэтр Ливорес отказался что-либо объяснять. Он, видите ли, заявил, что это государственная тайна, и без вашего на то позволения или позволения вашего отца, он не вправе никому ни о чем рассказывать.

– Да ну! Государственная тайна?

– Вот именно. Тогда я сообщила этому дерзкому мэтру, что вы здесь, в усадьбе. Он не на шутку встревожился. Сказал, что дело безотлагательное и что господа де Шатофьер и д’Альбре помчались в Кастель-Бланко, чтобы предупредить вас о заговоре.

– О заговоре?! – воскликнула Маргарита.

– Да, так он и выразился: предупредить о заговоре.

– Где он?

– В свободной комнате напротив. Я рассудила, что вы пожелаете немедля переговорить с ним с глазу на глаз, поэтому велела ему подняться вместе со мной.

– Вы правильно поступили, кузина. Очень правильно... Вот дьявольщина! Боюсь, оправдаются самые худшие из моих опасений.

– Какие опасения? – подал голос Тибальд, который все еще лежал в постели.

– Это к вопросу о продаже души Сатане, – ответила принцесса, расправляя платье. – Или кузену Бискайскому – что, как я уже говорила, не имеет принципиального различия. Ведь, в сущности, все равно кому продаваться – хозяину или его слуге... Ладно, Тибальд, сейчас я пойду потолкую с этим мэтром... – Маргарита непроизвольно прижала руки к груди в тщетной попытке унять мучительное щемление в сердце. – А ты пока приоденься и жди меня здесь. Кузина, – обратилась она к графине, – вы ступайте присмотрите, пожалуйста, за Рикардом. Я скоро приду.

Через четверть часа Маргарита в сопровождении Тибальда и мэтра Ливореса спустилась по лестнице на первый этаж. Лицо ее было белое, как мел, и неподвижное, как у статуи. Движения ее были каким-то скованными, неловкими, лишенными привычной грации; она ступала, едва сгибая ноги, словно на ходулях.

Под лестницей возле двери стоял Гоше. Он приветствовал принцессу почтительным поклоном.

– Ваше высочество...

– Как господин виконт? – бесцветным голосом осведомилась Маргарита, отрешенно глядя сквозь слугу.

– Его светлость уже пришли в себя, а когда узнали, что ваше высочество тут, пожелали увидеться с вами.

– Графиня там?

– Да, ваше высочество. Ее светлость велели мне выйти.

– Хорошо, – сказала Маргарита. – Вы все оставайтесь здесь. Вас это также касается, Тибальд.

Она вошла в небольшую комнатушку, освещенную тусклым светом одной коптящей в подсвечнике на грубо сколоченном столе свечи. В другом углу комнаты стояла узкая кровать, возле которой сидела на табурете Адель де Монтальбан. Завидев принцессу, она быстро поднялась на ноги.

– Мне оставить вас, кузина?

– Да, пожалуйста.

Доски кровати заскрипели. Послышался стон, а затем слабый голос Рикарда:

– Маргарита... Она здесь?..

Адель молча удалилась из комнаты. Маргарита подошла к кровати, опустилась на табурет и смерила Рикарда пристальным взглядом.

Он лежал навзничь, одетый лишь в нижнее белье, местами запачканное кровью; на шее у него на тонкой золотой цепочке висел медальон. Обтертое влажной тряпкой лицо было все в ссадинах и синяках, обе брови были разбиты, а из носа и потрескавшихся губ сочилась кровь. Глаза его скорбно и виновато глядели на Маргариту.

– Что ты наделал, Рикард? – с невыразимой болью в голосе произнесла она. – Что же ты наделал?!

– Собирался помочь кузену Бискайскому убить его сестру.

– Это я знаю. Но зачем?

– Он сказал...

– Меня не интересуют его мотивы. Тем более, что я догадываюсь, чем ему мешает Жоанна. Но ты, ты...

– Это не долги, Маргарита, вовсе нет. Хотя...

– Хотя что?

– Александр скупил все мои векселя. Не знаю, где он взял столько денег, но он их скупил. Он думал, что крепко держит меня в узде...

– И он таки держал тебя в узде. Он втянул тебя в эту грязную, мерзкую, отвратительную авантюру. И ты согласился, ты поддался соблазну одним махом уладить свои дела, но больше всего ты хотел причинить мне боль. Ведь ты знаешь, как я люблю Жоанну, пусть и немного ревную к ней отца.

– Ошибаешься, Маргарита. Я ни о чем таком не помышлял. Когда ты отвергла меня, мне стало все безразлично, я просто плыл по течению, я не задумывался ни над чем, не осознавал того, что участвую в злодеянии. А потом...

– Потом ты решил продать своего сообщника в обмен на мое согласие выйти за тебя замуж. Но сделка не выгорела, и ты... О, негодяй! Ты еще осмелился читать мне мораль! Ты назвал меня чудовищем!

Рикард слабо усмехнулся, и тут же лицо его передернулось от боли.

– Мы оба чудовища, дорогая. Мы с тобой одним миром мазаны, жаль, что мы не поженимся. Ты слишком идеализировала меня в нашем последнем разговоре.

– Скорее, я переоценила устойчивость твоего рассудка. Ты вконец рехнулся.

– Вовсе нет. Всю последнюю неделю я был в здравом уме.

– В здравом уме?!

– Да. Я все тщательно продумал и просчитал. Я решил умереть...

– Ну, так повесился бы, чтоб тебе пусто было! – в ярости воскликнула принцесса. – Зачем же убивать Жоанну?

– Жоанну должен был убить Александр... или кто-то другой – но не я.

– И все же ты его сообщник, а значит, тоже преступник.