4

— Скоро мне надо будет возвращаться домой, сказал Эстебан на следующее утро. — Я приехал только из-за болезни дяди, а теперь он себя прекрасно чувствует.

— Не уезжай так скоро, — поспешил ответить Алехандро. — Родриго так редко с тобой видится; и, кто знает, как долго еще он продержится?

Они завтракали на открытой террасе с видом на канал, наслаждаясь запахом цветов и кофе, которое приготовила Фернанда.

— Дядя переживет нас всех, — ответил Эстебан. — А я — плантатор, и сейчас горячая пора.

— Ты всегда говоришь, что сейчас горячая пора.

— Ну не люблю я городов, — простонал Эстебан. — Ужасные места! «

— Не говори так о Регонде, — сердито сказал Алехандро.

— Ради Бога! — воскликнул Эстебан. — Ты же не здешний, так же, как и я.

— Я здесь родился.

— Конечно, потому что дядя Заставлял папочку привозить каждую свою жену рожать на Регонду. И то же самое было с матерью Диего.

Дети рода де Эспиноса должны рождаться в «Бел Ампаро»! — Тон Эстебана ясно показывал, что он думает по этому поводу. — Но нас обоих отвезли на Антигуа, как только нам исполнилось несколько недель от роду, именно там наша родина.

— Не для меня, — сказал Алехандро. — Я всегда любил Регонду.

Ребенком его возили к дяде на школьные каникулы, а когда ему исполнилось двенадцать, Родриго настоял, чтобы он переехал в «Бел Ампаро» на постоянное жительство. Граф хотел, чтобы его наследник привыкал к асьенде. Алехандро тогда очень смутно понимал, что такое — быть наследником графа, но каналы города очаровали его, и он был только рад переехать, Он любил своего отца, но никогда толком не мог сблизиться с ним. Педро был плантатором до глубины души, и они с Эстебаном составили прекрасный дуэт, в котором Алехандро не было места. Педро стонал и жаловался на то, что у него «украли» сына, но большая сумма денег, которую Родриго дал ему, чтобы возместить убытки от плохого урожая, успокоила его.

С течением времени Алехандро начал понимать, что чаша, предназначенная ему судьбой, его не минует, но от этого его любовь к Регонде не угасла.

Тут его воспоминания прервал Диего, который только что закончил разговаривать по телефону. Присаживаясь за стол, он сказал:

— Мне пора ехать домой.

Алехандро рассердился.

— Ну вот, и ты тоже! Дядя любит, когда вы рядом с ним. Он старый человек и видит вас обоих очень редко.

— Я забросил бизнес.

— В банке вполне могут управиться без тебя, — надменно произнес Алехандро.

Это была чистой воды провокация, ведь он знал, что Диего не был простым банкиром. Он был божеством в финансовом мире, чье чутье сделало многих людей богатыми и еще большее число людей спасло от разорения. Алехандро сам обращался к нему за советом, когда собирался расширить свой бизнес, но теперь не мог отказать себе в удовольствии немного поддразнить его.

Диего стоически перенес оскорбление. Его мать происходила из индейского племени кяманчей. Поэтому его наружность была полна горделивости индейцев и аристократизма испанских колонистов. От матери ему также передалось умение не выказывать никаких эмоций на своем лице.

Любой, кто знакомился с ним, через несколько минут разговора убеждался в том, что имеет дело с очень сильным человеком.

Тут появилась Фернанда, неся кофейник, полный свежесваренного кофе. Она забрала пустые тарелки, не проронив ни слова и будто не замечая троих мужчин.

— Она меня пугает, — сказал Алехандро, когда Фернанда ушла. — Потому что напоминает мне женщин, которые вязали у подножия гильотины во время французской революции. Когда нас погрузят на телеги и повезут на казнь, Фернандита будет сидеть там и вышивать герб рода де Эспиноса на наших саванах.

Эстебан ухмыльнулся.

— До меня им и дела не будет. Я — простой сельский житель, и именно там и должен сейчас находиться.

— Ну еще несколько дней, — стал умолять его Алехандро. — Для дяди это так важно.

— Думаю, что это важно не для дяди, а для тебя, — сказал Эстебан, погрозив ему пальцем. — Ты просто хочешь, чтобы мы занимали его, пока ты будешь заниматься всякими глупостями.

— Ты ошибаешься, — ответил Алехандро, улыбаясь. — То, что я собираюсь делать, это умность, а не глупость.

Он пришел на остановку водного автобуса.

Луиза все не приходила. Может быть, она уехала из отеля, села в самолет, и тогда они больше никогда не встретятся…

Вот она!

— Быстро, — сказал он, схватив ее за руку, водный автобус как раз собирается отчалить.

Он быстро провел ее на борт лодки, будто боялся, что она вот-вот передумает, нашел ей место и молча примостился рядом, наблюдая, как она радуется чудесным видам.

Луиза до сих пор не могла понять, как она решилась на такое. Пакуя черное атласное бикини, она говорила самой себе, что делает это напрасно, потому что на самом деле никуда не собирается. Она снова и снова бормотала это себе под нос, надевая сарафан, а потом ноги сами собой вывели ее из номера и пошли прямиком к пристани.

И вот теперь она сидит рядом с ним, теплый ветер овевает ее лицо, играет волосами и уносит прочь все боли и проблемы. Яркий свет солнца делает его глаза невероятно глубокими, словно омуты, в которых можно утонуть…

От остановки водного автобуса было совсем недалеко до пляжа, и сердце Луизы радостно забилось, когда она увидела впереди золотой песок и белоснежную полоску прибоя.

Алехандро взял напрокат огромный зонт и воткнул его глубоко в песок, чтобы тот не упал.

Когда Луиза вышла из раздевалки, одетая в бикини и очаровательное парео из прозрачной ткани, он уже расстелил под зонтом полотенца и ждал ее. Его глаза не отрывались от нее, пока она шла к нему, снимала парео, обнажая стройные и длинные ноги. Задержав дыхание, она ждала его реакции…

— Где твой солнцезащитный крем? — спросил он.

— Мой крем?

— С такой светлой кожей он просто необходим.

— Но я никогда не обгораю… — запротестовала она.

— Это потому, что во Франции совсем нет солнца. По крайней мере, того, что я зову настоящим солнцем. А здесь тебе нужен крем. Пойдем в магазин.

Прекрасно, сердито думала она, пока он тащил ее за собой в пляжный магазинчик, и это — вся реакция на мою внешность!

В магазине он купил ей солнцезащитный крем и большую соломенную шляпу. Луиза отчаянно возражала против нее, пока он не нахлобучил ей эту шляпу на голову. Только под зонтом он разрешил ей снять это сооружение.

— Нанеси крем на все тело, — проинструктировал он ее.

— Ты мне не поможешь?

— Конечно. Я намажу тебе спину и плечи.

И он поступил именно так, как сказал, и не сделал ничего большего. Спина и плечи. Вот так.

А потом он сидел и ждал, пока она покрывала кремом тело. Конечно, подумала она, он верен Амели и не собирается воспользоваться подходящим случаем. Ну что же, можно назвать Амели счастливицей.

Так что же тогда он здесь делает? Может быть, ему просто нужна женская компания, чтобы напоминать о женщине, по которой он скучает.

Эта мысль почему-то расстроила Луизу. Счастливица Амели, снова подумала она.

— Теперь можно поплавать, — сказал он. — Но немного, пока ты постепенно не привыкнешь к солнцу.

— Я словно на прогулке с отцом, — возмущенно сказала она.

— А он водил тебя на пляж?

— Нет, — грустно улыбнулась она. — Только на скачки, и потом, у него была масса других дел…

— Разве он никогда не хотел просто провести с тобой время?

— Нет, — ответила она через секунду. Время тратилось исключительно на брата, который был весь в отца. — Он говорил, что со мной скучно, потому что я не умею развлекаться.

— Твой отец говорил тебе это? — возмутился он, и она снова почувствовала, как и прошлым вечером, что нашла первого в своей жизни сочувственного слушателя.

— Ну.., он сам был большим ребенком, и поэтому любил веселиться по-своему.

— Тогда сегодня ты будешь веселиться на полную катушку, — торжественно провозгласил он. — Я буду твоим папочкой, и мы будем плавать, играть в мяч, есть мороженое на палочке. Короче, все, что угодно.

— Здорово, — выдохнула она в ответ.

Схватив ее за руку, он побежал к морю, где стал брызгать на нее водой. Она тоже брызгалась и думала, что никто другой не мог бы быть меньше похожим на ее «папочку».

Потом они гуляли под руку по кромке воды, и он снова заставил ее надеть шляпу. Они присели отдохнуть на большой камень, выдающийся в море. Луиза опустила ноги в воду и стала болтать ими.

— Берегись крабов, — мимоходом сказал он.

Она громко взвизгнула и быстро подтянула ноги. А он начал хохотать.

— Ах ты, врунишка!

Она принялась пихать его, а он пытался уклониться от ее ударов, но не мог, потому что ослаб от смеха. Где-то в середине потасовки исчезла ее шляпа, сдутая шаловливым ветром в море.

— Так там есть крабы на самом деле или нет? — спросила она, вглядываясь в воду.

— Конечно, нет, иначе я не разрешил бы тебе опускать ноги в воду.

— Ну подожди. Моя месть будет страшна, — сказала она, и они медленно пошли обратно.

Он отвел ее в ресторанчик на пляже и усадил под навесом, а сам вошел внутрь, быстро оглядевшись вокруг. К его облегчению, он увидел лишь одно знакомое лицо. Хосе был сыном одного из садовников графа, и сейчас, во время университетских каникул, подрабатывал в этом заведении. Алехандро улыбнулся ему и пробормотал несколько слов на карибском диалекте. Несколько банкнот сменили владельца.

Как только это закончится, не будет больше никакого обмана, пообещал он себе. Я стану открытым и честным, так же, как и она. Любовь к ней изменила меня.

Тут Алехандро резко остановился. Так, подумал он, я хочу измениться, стать лучше. А что потом: трубка и домашние тапочки? Ты же всегда бежал от этого?

Ну и что, вдруг улыбнулся он самому себе, разве это имеет какое-нибудь значение, когда она рядом?

Он продолжал широко улыбаться, когда присоединился к ней за столом. — — Что смешного? — спросила она.

— В общем-то, ничего, просто… С тобой когда-нибудь случалось такое, что ты оглядывалась вокруг и вдруг понимала, что жизнь совсем не такая, как ты думала?

— Ну…

На самом деле, он и не ждал ответа. Слова просто рвались с его языка.

— Внезапно то, чего ты никогда не хотел, вдруг становится самой важной для тебя вещью…

— Сколько ты выпил, пока заходил внутрь?

— Ну почему все думают, что я пьян? Хотя… это так! — закричал он, подняв голову к небу. — Я пьян, и мое опьянение все сильнее!

— О чем ты говоришь? — засмеялась она, ничего не понимая.

— Просто…

— Добрый день, сеньор! Добрый день, сеньорита!

Это был Хосе, воплощение идеального официанта. Алехандро сделал заказ, и Хосе испарился, вернувшись через несколько секунд с двумя тарелками супа из летучей рыбы.

Еда была очень вкусной, и Луиза наслаждалась каждым ее кусочком.

Обедать с ним было одно удовольствие. Он рассказывал ей смешные истории, подливал в бокал минеральной воды. После обеда он заставил ее отдохнуть, прежде чем разрешил идти купаться.

Как только Луиза очутилась в воде, ее охватило желание расквитаться с ним за шутку с крабами. Она была сильным пловцом и потому сразу направилась в открытое море, игнорируя его крики протеста. К тому времени, когда он нагнал ее, они были уже далеко в море.

Смеясь, она повернулась и увидела его расширенные глаза.

— Ты сумасшедшая женщина, — сказал он. Заплывать так далеко в незнакомых водах!

— Если бы что-нибудь случилось, ты бы меня спас, — поддразнила она его.

— А если бы я не умел плавать?

— Не говори глупостей! Чтобы островитянин не умел плавать!

— Но я слабее, чем выгляжу, — запротестовал он.

— Правда?

— У меня очень слабая спина, — ответил он с серьезной миной.

— Мне ты кажешься очень сильным, — сказала она, с удовольствием глядя на его мускулистую грудь и руки.

— Это иллюзия. За молодой оболочкой скрывается старый слабый человек, честное слово. На самом деле… А-а-а!

И он исчез под водой с театральным воплем.

Луиза покачала головой, невольно улыбаясь, и стала подсчитывать, когда ему придется вынырнуть из воды.

— Ну погоди, — пробормотала она. — Я же сказала, что отомщу.

Она увидела очертания его поднимающейся фигуры, и в ту самую секунду, когда его голова показалась из-под воды, она нырнула, успев услышать его испуганный возглас:

— Луиза, Луиза! Где ты? О Боже!

— Дурачок, — сказала она, выныривая за его спиной.

— Ты, ты!..

— Ну хватит, я лишь сделала то же, что и ты.

— Ты знала, что я притворяюсь. А я подумал, что ты тонешь, ведь ты просто исчезла, и передо мной целый океан, где надо тебя искать…

Плыви ко мне!

— Ни за что! — сказала она, поняв, что перегнула палку.

Повернувшись к нему спиной, она быстро поплыла обратно. Как только она доплыла до берега, то сразу побежала, и успела пробежать половину пути до зонта, прежде чем он поймал ее, схватив за руку.

— Ой! — воскликнула она, потому что оказалось, что ее кожа очень болезненно отреагировала на его прикосновение.

Он сразу отпустил ее руку.

— Хватит! — сказал он. — Ты слишком долго была на солнце.

Он аккуратно обнял ее за плечи, направляя под зонт. Там она облегченно растянулась на полотенце. Начала болеть голова, и она почувствовала, что на этот день веселья ей уже хватит.

— Извини, что испугала тебя, — сказала она.

— Испугала?! Ты не представляешь… Ну ладно, я отложу свою месть на потом.

Он принес Луизе охлажденную воду, та немного освежила ее, но радость уже покинула ее, и, когда он предложил возвращаться домой, она тут же согласилась. На нее навалилось сонливое состояние, и это расстроило Луизу, потому что сегодня еще столько всего можно было бы сделать и увидеть.

Она смотрела на воду, плещущуюся за бортом водного автобуса, и незаметно для себя заснула. Алехандро разбудил ее, когда лодка причалила. Сон нисколько не помог Луизе, но она изо всех сил старалась выглядеть лучше, чем чувствовала себя. Голова разболелась не на шутку, все тело горело, и все, что ей теперь хотелось: это просто лечь на кровать и закрыть глаза.

— Я тут подумал… — начал говорить Алехандро-, но сразу остановился, как только взглянул на нее. — Что случилось?

Она попыталась засмеяться.

— Немного голова болит.

— Дай-ка я взгляну на тебя. — Он мягко положил ей руки на плечи и повернул к себе. — Бедная моя девочка!

— Что такое? — спросила она, почувствовав себя еще хуже.

— Несмотря на все предосторожности, ты получила солнечный удар. Твоя нежная кожа просто не может выдержать такой жары. Мне нужно было купить более сильный крем. Тебе плохо?

— Да, — несчастным голосом сказала она. — Голова ужасно болит.

— Мы немедленно отправляемся домой. Посиди здесь.

Он усадил ее на низкий каменный парапет и исчез. Луизе ничего не оставалось, как сидеть там и ждать его. Казалось, что в мозгу кто-то непрерывно бьет огромным молотом. Она едва заметила, как он вернулся и сказал:

— Я нашел лодку. Потихоньку вставай и держись за меня.

Крепко обхватив Луизу за талию, он свел ее по ступенькам вниз, к лодке, затем сел сзади, обняв девушку и положив ее голову себе на плечо. Она почувствовала мерное покачивание на волнах и непередаваемое ощущение покоя в его объятиях. Хотя от боли почти лопалась голова, ей казалось, что она могла бы плыть вечно, если бы он обнимал ее так, как сейчас.

Лодка причалила к берегу, и она с полузакрытыми глазами последовала за ним.

— Почти пришли, — сказал он и взял ее на руки.

Она была слишком слаба, чтобы протестовать, хотя и понимала, что произведет фурор в отеле, когда ее на руках внесут в фойе. Она услышала, как открылись и затем закрылись двери, и почувствовала облегчение от того, что скрылась от палящего солнца.

— Спасибо, — пробормотала она. — Интересно, что они о нас подумают?

— Кто?

— Люди в отеле.

— А мы не в отеле. Я привез тебя к себе домой.

Ей удалось открыть глаза, и она убедилась, что находится в совершенно незнакомом месте.

Не было расписных потолков Королевского номера, позолоченного декора и резной мебели.

Была лишь маленькая, просто обставленная комнатка с окном, прикрытым деревянными ставнями. Она по-прежнему была у него на руках, когда он подошел к какой-то двери и ухитрился открыть ее. С закрытыми глазами Луиза ждала, когда он положит ее на постель. Но вместо этого ее почему-то поставили на ноги, и через несколько секунд на нее обрушился поток ледяной воды.

Она закричала и сделала слабую попытку вырваться из его рук, но он крепко держал ее, не давая упасть.

— Извини, — прокричал он, заглушая шум воды, — но это самый быстрый способ охлаждения.

— Очень холодно, — стуча зубами, ответила она.

— Это хорошо. Подними голову, пусть вода стечет по твоему лицу и шее. Пожалуйста, так тебе станет лучше.

Она сделала так, как он просил. Это было хорошо, если вообще что-нибудь могло быть хорошо в ее состоянии. Наконец он выключил воду, и несколько секунд они стояли, глядя друг на друга, оба мокрые и слегка задыхающиеся.

— Вот полотенце, — сказал он. — Я оставлю тебя одну, чтобы ты могла раздеться.

Но когда он разжал руки, она чуть не упада.

— Мне придется самому раздеть тебя, — сказал он.

Он расстегнул пуговицы на сарафане и снял его. Она осталась в лифчике и трусиках.

— Это тоже надо снять, иначе ты получишь воспаление легких, — сказал он и снял и их тоже.

Теперь она была полностью обнажена, и он вытер ее полотенцем, а потом завернул ее так, что она стала больше похожа на какую-то диковинную посылку, и усадил на стул, после чего стащил с себя насквозь промокшую рубашку.

— Не стоит опять делать тебя мокрой, — проворчал он, снова беря ее на руки.

Теперь он отнес ее в спальню и положил на постель, не снимая с нее полотенца до самого последнего момента, а затем натянул одеяло по самую ее шею, старательно отводя глаза в сторону.

— Ни о чем не беспокойся, — мягко сказал он. — Здесь тихо, и ты сможешь спокойно поправиться.

В следующую секунду зазвенел дверной колокольчик. Алехандро вышел и вернулся с полной женщиной средних лет.

— Это доктор Эррера, — объяснил он. — Я позвонил ей после того, как нашел лодку. Будет лучше, если она осмотрит тебя, — сказал он и покинул комнату.

Врач посмотрела на Луизу с усталостью во взоре.

— Господи, почему европейцы не понимают, что солнце в Регонде намного сильнее, чем у них на родине?!

— Я это понимаю, просто мою шляпу сдуло ветром в море, — стала слабо оправдываться Луиза.

— Понятно, вы были на море. А вода усиливает солнечные лучи. Люди с такой светлой кожей, как у вас, вообще не должны загорать.

Пока доктор Эррера говорила все это, она потрогала лоб Луизы, померила ее температуру, а потом провозгласила:

— Хорошо, что он сразу облил вас холодной водой. Теперь вам следует денек полежать в прохладе. После этого можно понемногу выходить наружу, но только в одежде с длинными рукавами и в шляпе. Понятно?

— Да, но я не могу…

— Я оставлю вот эти таблетки от головной боли. Летом я раздаю их пачками, особенно европейцам. До свиданья. Делайте все, что ваш друг говорит вам делать. Он очень за вас волнуется.

Когда доктор ушла, Луиза откинулась на подушку, смутно осознавая, что двое разговаривают за закрытой дверью. Несколько минут спустя «Рафаэль» вошел, неся в руках чашку.

— Это чай, чтобы ты запила таблетки, — сказал он и аккуратно поставил чашку на столик. — Давай я помогу тебе сесть.

Он нежно поднял ее своей сильной рукой и придерживал за плечо, пока она мелкими глотками пила вкусный чай.

— Теперь тебе будет прохладно, потому что я включил вентилятор, — сказал он, снова уложив ее. — Когда я уйду, попытайся уснуть. Никто не будет тебя беспокоить, обещаю.

Он подошел к окну и закрыл ставни. В комнате стало совсем темно. Затем он ушел. Луиза тихо лежала и ждала, когда подействуют таблетки.

Постепенно она стала погружаться в сон.

Луиза не знала, сколько прошло времени, прежде чем она проснулась. Голова уже болела не так сильно, но было трудно даже поднять руку.

Она вспомнила его слова:

— Никто не будет тебя беспокоить, обещаю-.

Он сказал их и будто положил между собой и ею меч, подобно рыцарям средневековья, когда они давали клятву хранить целомудрие своей дамы. Мысль об этом удивила Луизу. Ведь она приехала сюда, чтобы доказать, что этот мужчина дешевый обманщик, а он отводил глаза, когда раздевал ее, и, что бы ни говорил рассудок, сердце Луизы ему доверяло.

Она зевнула, снова соскальзывая в объятия сна.

… Луиза плыла по бесконечному каналу, а потом внезапно начала падать. Она в отчаянии выбросила вперед руку и почувствовала, что кто-то крепко сжал ее ладонь, давая ей чувство защиты. Рукопожатие прогнало прочь все ее страхи. А затем она снова заскользила куда-то, где были звуки текущей воды, музыки и счастливого смеха.