- Ты думаешь, - сказал Гард, - что мир об этом узнает?
      - Иначе, какой смысл в том, что это случилось?
      - От тебя?
      - Да, от меня. Чего бы мне это ни стоило. И очень скоро!
      - А почему ты считаешь, что именно Миллер вызвал дежурного? И зачем?
      - Потому что Миллер... Видишь ли, он позволил себе поиграть с Двойником в кошки-мышки. Ты обратил внимание, Гард, на то, что Миллер почти во всем был нерешительнее Двойника? Он, а не Двойник сидел в шкафу, он прятался на полигоне, он жалко выглядел перед Ирэн, он не принимал решительных мер... Я не знаю, почему так происходило. Возможно, потому, что человек, творящий зло, всегда решительней человека, творящего добро. Зло более прямолинейно, оно грубее, целеустремленней...
      - Но добро все же сильнее, Фред.
      - Только в итоге. И не всегда. Так вот, Дэвид, дежурного вызвал тот из них, у кого прежде сдали нервы. Миллер незаметным движением - спинкой кресла, чуть откинувшись назад, - нажал кнопку вызова дежурного. Когда раздались бы шаги по коридору, он сказал бы Двойнику: "Сюда кто-то идет. Прячьтесь в шкаф!" - и настоял бы на этом со всей решительностью, которой ему прежде так не хватало. Он еще не знал в тот момент, что Двойник тоже пришел убивать. И он рассчитывал не просто пошутить над Двойником, а получить при этом хоть крохотное подтверждение собственной решимости и воли, без которых его палец не смог бы нажать на курок. Но дежурный не появлялся! А повторный вызов уже не прошел незамеченным. И вот тут-то в течение каких-то секунд, словно спрессованные обстоятельствами, разыгрались трагические события.
      "- Зачем вам дежурный, Миллер? - резко спросил Двойник.
      - Чтобы вы сели в шкаф! - так же резко и прямо ответил Миллер.
      - В шкафу проще убивать?
      - Проще на улице!" Вызов был принят. Они все поняли. Они уже не сидели.
      Они стояли посреди комнаты. Они смотрели друг другу в глаза, но, как боксеры, видели все, что делают их руки.
      Два выстрела слились в один.
      Остальное ты знаешь, за исключением некоторых подробностей.
      Убийца, перешагнув труп, вышел из кабинета. В любую секунду могла открыться дверь. Правда, у него оставалась возможность убрать дежурного, но это было уже слишком, и он понимал, что убийство дежурного юридически не оправдаешь.
      И действительно, они столкнулись почти у самых дверей кабинета.
      "Вы давали сигнал?" - спросил дежурный.
      Он ничего не ответил, он был взволнован, и, кроме того, ему было некогда.
      Через семь минут его машина остановилась у дома, где живет Дорон. От института до этого дома ровно семь минут езды по ночной улице. Это был тот случай, когда разговор с Дороном должен был состояться не по телефону, и немедленно, поэтому он рискнул прийти к нему прямо в дом и поднять с постели. А не прийти не мог: в кабинете лежал труп, надо было предупредить события. Еще через десять минут Дорон выехал в институт. Ты помнишь машину, которая, сверкнув фарами, въехала во двор института, когда мы, допросив дежурного, выходили из здания? Это был Дорон.
      - Так что же, Фред, он сказал Дорону?
      Он напомнил ему о направлении поисков Чвиза, сказал о появлении Двойника и об Ирэн. И больше ничего. Об открытии и установке не было сказано ни слова! Пока не было сказано ни сдова... И у него были для этого существенные причины - я не знаю точно, какие именно, но полагаю, что самой главной было то, что он боялся стать таким же трупом, как тот, что остался лежать в кабинете... Ведь Дорон мог легко освободиться от автора открытия, считая, что в его руках установка, тем более что повод для этого был самый подходящий.
      Затем последовали два вызова: тебя и Чвиза. Старика подняли с постели, и Доров принял его у себя в кабинете. Понимаешь, если бы можно было повторить все условия, при которых получился Двойник, это стало бы открытием всех открытий! Дорон отлично это понимал. Вероятно, он уже рисовал в своем воображении какого-нибудь кретина, физическая сила которого для Дорона вполне компенсировала бы отсутствие мозгов. Таких кретинов можно было бы делать тысячами и миллионами, это были бы замечательные солдаты, полицейские, дешевая рабочая сила - черт знает, какие перспективы открывала такая возможность! Бедный Чвиз! Теперь он испытает на себе такое давление Дорона, какого не испытывал даже Миллер. Я не знаю,- сумеет ли он воспроизвести эксперимент, который привел к появлению Двойника, но то, что он сам теперь раздвоится, не сомневаюсь. Это будет битва не менее трагическая и не менее кровавая, чем битва двух Миллеров!
      То, что сказал тебе Дорон, ты помнишь, я повторять не буду. Конечно, он немедленно позвонил Хейссу, и газета на следующий день вышла без моего репортажа. Труп убрали сначала в морг, выдав за нищего старика, и пьяница Конда даже часа не провел с телом, завернутым в какие-то тряпки.
      А затем убитого похоронили на кладбище Бирка. Похоронили рано утром, хотя Бирк вот уже шесть лет хоронит только-вечером, во время захода солнца и при свете факелов. Но что не в силах сделать Дорон!
      Утром профессор сидел в своем кабинете, как будто бы ничего и не случилось...
      - А что с Ирэн? - спросил Гард.
      - Сейчас, наверное, уже все в порядке. Она ведь ничего не знает об убийстве, а все ее подозрения и тревоги должно развеять время.
      - Фред, ты гениальный сыщик! - не без зависти сказал Гард. - Как ты все узнал? Ты говорил с людьми? Нашел очевидцев? Видел...
      - Дело сейчас не во мне. Ты должен помочь! Дай хотя бы совет. Я не знаю, Дэвид, что делать... Или немедленно предупредить мир о случившемся, или... Что мне делать, Гард? Я должен торопиться с решением - пока не поздно, пока еще можно предотвратить катастрофу!
      - О чем ты говоришь, Фред?
      - Мир должен быть сейчас предельно бдительным, Дэвид. Нам нельзя спать спокойно, мы должны...
      - О чем ты говоришь? - повторил Гард.
      - Ах, Дэвид, ты никак не хочешь понять, в чем ужас положения! Да, я знаю все, я знаю все про двух Миллеров. Но я не знаю главного: кто из них остался в живых!..